Реприза
Первый раз Евгений Рощин женился по расчету. Он учился на последнем курсе. И вскоре должен был защищать диплом. Показать комиссии свой дипломный спектакль. И вновь фехтование. На «Гамлета» он не замахнулся, решил поставить «Двенадцатую ночь». Веселую комедию со счастливым концом. Постановка была насыщена фехтовальными репризами, которые Рощин ставил с блеском. Спектакль получался веселым, но на душе у Евгения было мрачно. А что дальше? Он уже понял: без родословной в мире искусства пробиться трудно. Ну получит он диплом, где будет отмечена его отличная работа над дипломным спектаклем. Да, мило, хорошо, просто замечательно. Но на хорошее распределение рассчитывать не приходится. Все теплые местечки давно уже закреплены за своими. Талантливы они или бездарны, значения не имеет. У того-то папа заслуженный артист, у того-то известный режиссер, у той-то театральный критик. И все. В этой обойме Жене Рощину местечка нет. Хотя и его родители люди непростые. Но папа-ученый к искусству отношения не имеет. Если бы Женя хотел заняться наукой… К тому же отношения у отца с сыном напряженные. Есть мнение: режиссер – это не профессия. Нет, папа будет рад, если единственное чадо щелкнут по носу.
Все, на что можно рассчитывать, это провинция. Либо свободный диплом. Это только звучит громко: Театральный институт! И конкурс туда огромный! Уж сколько их упало в бездну? Талантливых мальчиков и девочек. В бездну безвестности. Везет единицам, остальные годами ждут своей удачи, и большинство из них так и не дожидается.
Он живо представил себе захолустный городок: комната в общежитии, плохие дороги, население – сто тысяч жителей, один рынок, один парк, который, как правило, называется центральным, и один драмтеатр. Либо Дом Культуры. Места культурного отдыха населения. Зал на двести мест, в холле ряды откидных стульев и полуторалитровые стеклянные банки вместо пепельниц. На стульях сидят «артисты». Курят. Это вполне может быть народный театр, значит, люди приходят сюда после работы. То ли играть, то ли расслабляться. И первым делом изливают душу. Жалуются на бытовые проблемы и начальство. И он, Евгений Рощин, в отвратительном пиджаке, с засаленными волосами, пытаясь преодолеть сонливость и равнодушие, объясняет, как и что надо играть… Рощина передернуло. Можно, конечно, бросить камень в это болото. Не спиться, не опошлиться, сколотить блестящую труппу, поставить сногсшибательный спектакль, вызвать столичную прессу на премьеру и добиться перевода в Москву. Но сколько лет на это уйдет? Два года, три, пять? Заканчиваются восьмидесятые, в воздухе чем-то запахло. Словно грозовые разряды носятся. Нет, надо во что бы то ни стало остаться в Москве. Нельзя отсюда уезжать, надо держать руку на пульсе жизни. И выход есть. Есть выход. Рощин давно уже его нашел. Курсом младше учится на артистку единственная дочь Народного, чье лицо известно всей стране, от мала до велика. Она некрасива и, кажется, бездарна, но кого это волнует? Тот, кто взял ее в свой мастеркласс, близкий друг папы. Вместе появляются в популярных телевизионных передачах, о многолетней дружбе своей отпускают веселые шутки. В том, что после окончания института Милочка получит работу в одном из лучших столичных театров, куда публика валит валом, никто не сомневается. Потому что папа там звезда первой величины. На него и идет публика. И он, не стесняясь, диктует Главному свою волю. Вот бы устроиться туда режиссером! Хотя бы на полставки! На малую сцену! На основную, понятное дело, никто не пустит. Но малая… Надо жениться на Милочке. И все. Примкнуть к клану. Обзавестись родословной. Получить протекцию. Тогда все увидят, наконец, какой талантливый парень Женька Рощин. А не будут равнодушно пожимать плечами: «Да, мило. Но таких много».
Рощин знал, что нравится женщинам. По принципу, «чем меньше… тем больше». Потому что сам никогда ни за кем не бегал. Ведь у него была Марго. Их роману было уже лет пять. Серьезному роману. Не вздохам на скамейке и боязливым пожатиям руки. Этот этап давно уже пройден, как и первые поцелуи, первое осторожное узнавание друг друга. Мужчины и женщины. Пять лет они с Марго спят вместе. Урывками, когда есть возможность остаться наедине. Пять лет он клятвенно обещал, что женится. И она верила.
У него были причины, чтобы жениться на Марго. И веские причины. Во-первых, любовь, во-вторых, любовь, и в-третьих, любовь. Четвертая причина вызывала прилив чего-то похожего на раскаяние, и Рощин старался об этом не думать. Он был законченным эгоистом и любил так же, эгоистически. Ради своего же спокойствия, чтобы не отвлекаться и сохранить силы для дел более важных. Любовь он к таковым не относил.
Итак, у него был шанс. Маленький шанс добиться успеха. И большая проблема. Проблема, из-за которой сражение можно было проиграть. Эта проблема называлась Марго.
Сначала Рощин провел блестящую атаку. Он завоевал Милочку за один вечер, показав все, на что способен. Актрисе как нельзя кстати муж-режиссер. Кроме того, он был хорош собой, остроумен, умел изъясняться в любви пофранцузски, что безумно нравилось женщинам, и целовался так, что у Милочки ноги подкашивались. В кольце его железных объятий она теряла остатки разума. Ответную атаку провел папа. Народный артист. Его выпад был не острым, а, скорее, сглаженным: «Девочка, ты хорошо подумала?» Острие скользнуло, не причинив вреда. Рощин легко парировал: «А где вы найдете лучше?» Его папа был ученый, и жили они в центре, и мама ни дня не работала, родом была из обеспеченной и уважаемой семьи, а единственный сын хотя и не учился в детстве играть на скрипке, но зато имел разряд по фехтованию. Как это изысканно! Благородно! И он блестяще знает французский! Где вы найдете лучше?
А Оставалась проблема – Марго. Рощин все оттягивал момент решительного объяснения. Все же он не законченный негодяй. Разумный человек, который не хочет пускаться в авантюру. В конце концов, его будущее есть и ее будущее. В институте Марго не доучилась, взяла академический отпуск. Значит, ей тоже надо остаться в Москве. Если он уедет в провинцию, кому будет лучше? Живет Марго вместе с матерью в однокомнатной квартире, где молодым просто нет места, ее мать – портниха. Не квартира, а проходной двор, куда постоянно заходят клиенты. Мадам Рощина не исключение: появляется, чтобы заказать к очередной вечеринке «что-нибудь этакое». Если сын женится на «этой девице», его отлучат от дома. Причина презирать Марго у матери есть. И потом: ему светит армия. Папа сказал, что устал доставать липовые справки. Раз институт закончен, диплом получен, будь любезен, отдай долг Родине. Что делать с этим? В общем, он заготовил массу аргументов. Не пригодился ни один.
Марго молчала. Он внимательно разглядывал ее лицо, пытаясь угадать, когда же начнется истерика. А думал только о том, что она удивительно, просто невероятно красива! В глазах цвета моря, у самой поверхности, притаились солнечные зайчики. Момент – и лицо озарит вспышка света. Глаза ее вспыхнут, засияют, губы дрогнут в улыбке. Полные, чувственные губы, словно бы обведенные по контуру коричневым карандашом, а между носом и верхней губой глубокая ямочка. Ни у кого больше губ таких нет! Что же он делает? Что?!
– Я глубоко огорчен, – взволнованно сказал он. – Je suis desole.
Марго покачала головой: не надо.
По-французски он объяснялся ей в любви.
Почему-то по-русски не хотел или не умел. Такой уж он был человек, Евгений Рощин.
– Почему молчишь? – спросил зло, пытаясь скрыть свои чувства.
Если бы она сейчас заплакала, стала умолять, чтобы не женился на другой, он бы не выдержал. Черт с ним! Пусть будет провинция!
– А что сказать?
– Так что мне делать? – с нажимом спросил он.
– По-моему, ты уже все решил.
– А ты?
– Я буду ждать. Как всегда.
– Умница, – с облегчением сказал Евгений Рощин. – Понимаешь, Рита, этот брак не продлится долго. Я получу диплом, получу работу в Москве, закреплюсь в театре, и… Годика через три разведусь. Потом женюсь на тебе.
– Хорошо.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Она красивая?
– Что?!
Он был в шоке: и это все, что ее волнует?! Красива ли его невеста? Ну что за народ женщины!
– Она некрасивая, – сказал успокаивающе. И Марго с удовлетворением кивнула. Рощин поспешно добавил: – Все будет как прежде. Я буду к тебе приходить. Ничего не изменится в наших отношениях.
Он врал. Не собирался он сюда ходить. Зачем рисковать? Но как потом оказалось, сказал чистую правду. Не видеть ее не мог. Эта женщина держала в своих руках его сердце. И не знала, что с ним делать. Просто держала. Не разжимая рук, но и не пытаясь крепко сжать пальцы. Рощин никогда не мог ее понять.
Но она его прекрасно понимала.
Потом была пышная свадьба. Маргарита Лепаш на свадьбу, разумеется, не пришла. Зато ее мама-портниха сшила мадам Рощиной сногсшибательное платье. Евгений знал, что модель была придумана Марго. Талант модельера у нее был. Он виноват, что ничего не получилось. Но жизнь длинная. Как знать?
Мадам Рощина хвалилась, что платье привезли из-за границы. Чуть ли не из самого Парижа! Друг мужа, который опубликовал в соавторстве с ним научную статью в тамошнем журнале. Муж, мол, остался в Москве, соавтор поехал на симпозиум. Вот с этого симпозиума и…
Евгений морщился, слушая весь этот бред. Какой соавтор? Какой симпозиум? Но люди искусства ничего, слушали. Жевали и глотали. Челюсти интенсивно работали. Дочка Народного артиста СССР выходит замуж за сына известного ученого. Почему он, Евгений Рощин, не пошел по папиным стопам? Не корпел днями и ночами над учебниками, как Петька Воловой? Не вгрызался отчаянно в гранит науки? Потому что умный. Жизнь – лотерея. Надо в нее играть. Не быть лошадью, которая вращает ворот, который вращает барабан. А таскать из него лотерейные билетики. Пока не попадется счастливый. Прочие кидать под ноги и, главное, не оглядываться! Петька Вол копыта сотрет, пока добьется успеха, а ему, Женьке Рощину, непременно повезет. Быстро и сразу.
Он смотрел на невесту, пышногрудую девицу, на лице которой выделялись нос картошкой и узкий, слишком уж узкий лоб, и улыбался. Доярка. Дорогое платье идет ей, как корове седло. Три года. Всего лишь три года. Такой срок он себе наметил. Потом он разведется. Это всего лишь отступление. И перед чем? Перед любовью, которая, в сущности, тьфу! Ничто! Есть вещи более важные.
…Этот брак продлился без малого десять лет. Детей у них с Милочкой не было.