Глава первая

Mокрые ветви били в лицо, оставляя на коже тонкие жгучие следы. Грязь комьями забивалась в неприспособленные для плохой погоды кроссовки. Толстые корни дубов-исполинов цеплялись за ноги. Темное небо разрывали молнии. Над кронами раскачивающихся деревьев грохотала небывалая гроза. Острые капли тянулись вниз, к земле.

Аглая устало опустилась на мокрую землю, прислонилась к шумевшей на ветру сосне. В воздухе витал запах озона с примесью прелой хвои. От него спирало дыхание. В голове стояла муть От бега кололо под ребрами и стучало в висках. Ноги дрожали от усталости, а тело сотрясала дрожь. Настолько сильная, что стучали зубы. Ветровка, заботливо накинутая Игнатом, не помогала. Мокрая насквозь, стылая на ветру, она промораживала сильнее.

Игнат опустился рядом с Аглаей и прижал к себе.

У соседнего дерева сел, вытянув ноги, Стас.

– Я говорила, не стоит в эту хату лезть! – едва переводя дыхание, забормотала срывающимся голосом Рита, опускаясь рядом с Аглаей. – Так нет же, пойдем посмотрим! Посмотрели? – Она зло покосилась в сторону Ники. Молния в очередной раз озарила темные кроны ночного леса.

– А то ты сама не полезла! – огрызнулась Ника, опускаясь рядом со Стасом.

– Я? – вскочила Рита. – А кто всех подбивал: «Испугались, маменькины детки?» – На ее лице отобразился кривой прищур.

– А у тебя своей головы нет? – Ника тоже поднялась. – Да откуда тебе, ты же блондинка!

Ее слова заглушил громыхнувший раскат. И в глубине ночи полыхнула ярко-багряная зарница, озарившая двух девушек, стоящих друг против друга. Крупный дождь хлестал по лицам, скатывался струйками с обвисших паклей волос.

– Успокойтесь, – встал между ними Игнат. – Какая разница, кто решил в хату залезть. Сейчас главное – выбраться.

Он оглянулся. От проливного дождя в ночи можно было разглядеть разве что рядом стоящее дерево. Игнат отер бегущие по лицу капли:

– Кто-нибудь может хоть примерно предположить, где мы?

Молния озарила устремленные на него встревоженные лица.

– Я так и думал! А у кого-нибудь работает мобильник? У меня ни сеть, ни спутник не ловит.

– Та же беда, – поднялся Стас, выжимая на себе одежду. – Долго бежим. Лес-то километра два на два будет, не лес, так, рощица. А мы уж часа три как здесь бредем и никуда не вышли.

– Может, кругами ходим? Темень-то какая! – робко, отстукивая зубами чечетку, предположила Аглая, зябко кутаясь в промокшую насквозь ветровку.

Игнат глянул на циферблат наручных часов:

– И здесь то же шапито, что и на мобильнике. Время не показывает. Намокло все к чертям!

– А мне интересно, что это вообще за хата такая? – сунул руки под мышки Стас и начал подпрыгивать, пытаясь хоть как-то согреться. – Я с отцом здесь чуть ли не каждый сезон бываю. Что-то мы на хату эту ни разу не натыкались.

– Натыкались… не натыкались. Ты мне скажи, Сусанин, если так хорошо эти места знаешь, дальше нам куда двигаться?

Стас перестал прыгать, растерянно потер лоб:

– Ну-у…

– Вам не кажется, что где-то шумит вода? – поднялась со своего места Аглая.

– Неудивительно! – ухмыльнулась Ника, превозмогая продирающую ее дрожь. – Погода шепчет.

– Аглая права. Это не звук дождя! – кивнул Стас, прислушиваясь. – Река. Это шумит река. Я точно помню, здешняя речка выходит к трассе!

– Значит, идем к речке! Может, хоть там нас найдут, – потерла холодный нос Ника. – А может, и обогреют.

Небо, в очередной раз сотрясая верхушки деревьев, раскатисто громыхнуло, сверкнуло, разрезая тьму. В секундном сполохе возник черный призрак. Все одновременно повернулись. В наступившей темноте был виден темный силуэт всадника. Он поднял руку в широком рукаве и громко, перекрывая вой стихии, приказал вынырнувшим из-за спины песьим мордам:

– Взять!

Первое сентября. Встречу после каникул весь факультет филологии отмечал бурно. Сначала в студенческом кафе, а после решили продлить празднество в небольшой загородной рощице. Наскоро собравшись, все сорок человек расселись в имеющиеся машины и унеслись навстречу природе.

Костер быстро соорудили из веток, водрузили на него прихваченный котелок. Прямо на земле раскинули покрывала. Девушки расставляли купленные по дороге салаты. Парни играли на гитаре, пели веселые песни.

– Я пока хворост собирал, такую домину видел недалеко – хоромы! – Кто именно произнес судьбоносную фразу, Аглая так больше никогда и не смогла вспомнить. Хмельное сознание крутило и вертело цветной мозаикой в голове последние события того дня.

– Откуда здесь хоромы? Вроде ж говорили, что парковая зона, под продажу недвижухи не пойдет!

– А ты всему, что тебе говорят, веришь? – гоготнули рядом. – Тады иди ко мне. Я ща тебе такие байки намастрячу!

– Да говорю тебе! Забором таким обнесли, как будто секретная обитель ЦРУ.

– Прям ЦРУ? А может, тайная инопланетная лаборатория? – И снова хохот.

– Врешь! Я здешние места как свои пять пальцев знаю. Нет здесь ничего: ни хором, ни секретных баз, – голос Стаса.

– Да ну вас! Я всерьез! Фоток сделать. Скандал! Еще бы знать, чья хатка, так вообще раскрутить можно! Любая газетенка с руками и ногами оторвет такую новость!

Компания оживилась:

– Далеко?

– Минут десять отсюда по прямой.

– А если нет там никакой тайной обители?

– А если есть?

– Вот и проверим. Кто со мной?

Обитель была. И ограда из двойной кладки, за которой виднелась красная черепица крыши, увитая плющом. У самой ограды огромная куча валежника.

– Такое за пару месяцев не соорудишь, – проходясь вдоль забора, присвистнул Игнат. – Интересно, и кто рискнул сии хоромы в заповедной зоне раскинуть?

– Кто тебя не боится. – Девичий голос принадлежал Нике, девице взбалмошной и яркой. Игнат зыркнул на нее из-под бровей и в очередной раз засмотрелся. Хороша. Ох, не была бы девчонкой Стаса, увел бы в ближайшие кусты. Хотя чего в кусты-то? Такую и в законные супруги можно. Ноги от ушей, грудь такая, аж дыхание спирает, талия – мечта, не девка – загляденье! Он покосился на идущую рядом Аглаю. Неплоха, русые волосы чуть ниже плеч собраны в хвост, глаза яркие, зеленые, так и манят. Но рядом с вызывающей Никой явно проигрывает. А последняя, очевидно, знает, как ее вид действует на противоположный пол – на лице легкая усмешка и стреляет из-под черных длинных ресниц карими глазищами. Небрежным жестом поправляет короткие черные волосы. А во взгляде смешок: «Что, хочется, да не можется? Аглайка рядом?» Смотри, вот-вот прямо в лицо захохочет. Стас идет, будто и не замечает, ну да у него всегда придурь в голове важнее девок была. И что те в нем находят? Невысок, светло-русые волосы вечно растрепаны, всего и заслуг – байки сказывает да песни поет. Будто и не замечает взглядов Ники на Игната. Да ему и не до того, он с Риткой разговаривает. И чего та привязалась? Надоедливая девка. Смотрит на Стаса глазами преданной шавки. Тьфу, терпеть Игнат не может, когда бабы перед мужиком ковриком расстилаются. А эта чуть не в рот Стасу заглядывает. Не понимает, дуреха, не тягаться ей с Никой. Бледная, веснушки по щекам, волосы цвета прелой соломы и глаз мутно-синих со Стаса не сводит. Разве ж ей стоять рядом… Взгляд снова обратился на Нику. Улыбается ведьма, чуть приоткрыв рот, так, что видно белоснежные зубы. Каждый шаг, что у кошки, грациозен, а спортивные шорты и облегающая футболка только подчеркивают природную красоту.

– А вот и вход в горницу!

Высокие деревянные ворота были чуть приоткрыты. Стас стоял, довольно щерясь и настраивая камеру мобильного.

– Что можем, нафотаем, а там разберемся, чье и кому принадлежит.

– Ты же не собираешься заходить туда? А если там охрана? И вообще это чужая собственность! – Рита вцепилась в рукав Стаса.

– А маленькие ребятишки могут не идти на дело! – проворковала насмешливо Ника и, качнув бедрами, скользнула в приоткрытые ворота.

«Хороша!» – снова воротившись к мыслям о «ведьме», подумал Игнат и уверенно пошел следом. Аглая обеспокоенно посмотрела на Риту. Стас стоял, ни на кого не обращая внимания и роясь в настройках мобильного телефона.

– Готово! – и кинулся следом за Никой и Игнатом.

Рита осталась у ворот, провожая Стаса тоскливым взглядом. Аглая налетела на этот взгляд, отвернулась. Нехорошо. И жалко. Не обратит Стас на Риту никакого внимания. Зачем ему такая, если есть Ника, рядом с которой даже симпатичная Аглая выглядела мышью серой. А девчонка надеется. Жалко ее. Да, Ника взбалмошная, капризная. А еще вызывающе красивая.

Аглая направилась мимо Риты, входя в ворота.

Игнат ушел далеко вперед по широкой, вымощенной плиткой дорожке. Перед ним, извиваясь кошкой, ступала Ника. Аглаю передернуло. И куда Стас смотрит? Игнат еще тот кобель. Наиграется в гляделки – назад, под крылышко Аглаи вернется. Не впервой, проходили. А вот Стас? И почему терпит? Или правда не видит вызывающего поведения любимой? Или настолько занят съемкой неучтенного домика? Стас не выпускал камеру из рук, на каждом шагу делая новый снимок. И как только не спотыкается, ведь не смотрит под ноги?

Позади хлопнули ворота. Аглая быстро оглянулась. Рита посмотрела виновато, пожала плечами:

– Нечаянно!

Игнат и Ника разом презрительно оглянулись на нее. Игнат шикнул и пошел к дому, увлекая за собой Нику. Стас махнул рукой, призывая к тишине. И только Аглая ничего не сделала и не сказала. Пока ребята направлялись к дому, она осталась стоять на дорожке, прислушиваясь. Почудилось ей, что, как только ворота закрылись, стало заметно темнее, будто пелена опустилась. И ели за двором зашумели верхами. А край подернутого чернотой неба осветила зарница. Гулко хлопнули резные ставни на высоченных окнах шикарного особняка.

– Гроза надвигается, – неуверенно проговорила Аглая, обращаясь к ребятам. Но ее никто не слышал. Все уже стояли у двери. Та была необычна. С витиеватой ручкой, деревянной резьбой по всей поверхности, покрытая темным лаком. К двери вела высокая лестница с широкими перилами. Аглая такие видела только на картинках в старых домах дворян да бояр. Ну да чего только сейчас не сделают, были бы деньги, и любую фантазию воплотят в жизнь. Аглая поспешила к ступеням и остановилась. Негромко, но зло залаяли собаки. Все стоявшие у двери замерли.

– Охрана? – вопросительно посмотрела Аглая на Игната. Тот молча кивнул. Стас в это время быстро фотографировал дом.

«Такими снимками любая желтая газетенка заинтересуется!»

Отскочил на несколько ступеней вниз, сделал пару снимков. И замер, медленно опуская руку с зажатым в ней телефоном.

Аглая проследила за его взглядом. По зеленеющей площадке в их сторону двигались трое. В длинных балахонистых одеяниях. Со скрытыми под капюшонами лицами. На черных конях, роющих нежную траву тупыми копытами и нетерпеливо грызущих удила. Глаза иноходцев прикрыты черной повязкой. Кони крутили гривастыми головами, громко сопя нервно трепещущими ноздрями. Рядом с ними шли пять огромных псов. Аглая ощутила, как по спине прошел озноб. Она никогда за всю свою жизнь не видела таких псов. Собственно, и людей таких она тоже не видела. Для охраны они выглядели очень необычно. Но кого только не развелось нынче. И приверженцы новых верований, и поклонники дьявола, и сектанты всякие. Но псы!

Выше иноходцев, с ощерившимися черными пастями, из которых вываливались до жути длинные раздвоенные языки. С желтых клыков свисала кровавая слюна. Загривки вздыблены, на толстых шеях металлические ошейники с шипами, от них тянулись поводки, теряющиеся в широких рукавах просторных одежд охранников. Псы смотрели перед собой белыми глазами без каких-либо зрачков.

– Мама! – Рита первая подала голос и бросилась назад к воротам. Следом завизжала и рванула со ступеней Ника. Стаса сдернул с места бегущий Игнат. Аглая стояла, не в состоянии отвести взгляда от жутких морд псов. Те щерились и рычали.

– Аля! – долетел издалека голос, принесенный порывом ветра.

Тонкие костлявые пальцы выскользнули из темных рукавов, щелкнули карабины ошейников. Спущенные с поводков псы тряхнули чудовищными головами.

До Аглаи донесся чавкающий звук облизываемых пастей.

– Аля!

Испуганный, истошный крик Ники подстегнул. Аглая очнулась, бросилась к воротам.

А в небесах в этот момент прогремел первый грозный раскат.

Гонка. Дикая. С завыванием. Злобная свора позади. С пугающим гиканьем охранников. Меж темными деревьями, лишь изредка освещаемыми разрывами молний.

Хрип подстегиваемых жеребцов. Чудилось, как от их топота содрогается земля. Аглая бежала, не разбирая дороги. Мчалась, ориентируясь только на зов Стаса:

– Сюда! Сюда!

Река показалась внезапно. Тянулась черной простыней, в которой не отражались ни деревья, ни огненные молнии, выбрасываемые разъяренным Зевсом.

– Стой! Это не та река! – Стас озадаченно смотрел на черную неподвижную воду.

– Что значит – не та? – тяжело выдохнул Игнат.

– Та даже не река, так, речушка. Откуда у нас такие широкие реки?

– Значит, мы не попадем к трассе? – плаксиво шепнула Ника, прячась за Стаса.

Ответить ей никто не успел. Собаки завыли совсем рядом. Игнат схватил Аглаю за руку и рванул по берегу. Крикнул на бегу:

– Куда-нибудь да выведет!

– Знать бы куда! – обгоняя его, прокричал Стас, не выпуская руки Ники.

Пугающе громко разносился за спиной крик загонщиков и вой жутких псов.

Кони разбивали копытами береговую гладь черной реки.

– Помогите! – Рита появилась внезапно, вынырнув из пелены дождя, пронеслась мимо и, обогнав всех, пропала во тьме. И почти сразу раздался вскрик: – Мост!

– Стой! Здесь не должно быть моста! – успел выкрикнуть Стас, мельком подумав: «Как и этой реки, и странного дома, и слишком необъятного леса!»

Мост и правда был, возник из темноты ночи черным перешейком. Рита бежала к нему. В ночи звонко застучали твердые подошвы ботинок по деревянному настилу.

Аглая крепко сжимала руку Игната. Рита впереди. Ника едва поспевала следом за Стасом, спешащим за Ритой.

Другой берег вынырнул из полосы неожиданно закончившегося дождя и тут же расплылся в мутной пелене тумана. Звуки погони затихли, пропал лай собак и тяжелое сопение бешеных иноходцев за спиной. Сосны стали гуще и темнее. Под ногами зачавкало, по воздуху пронесся тяжелый торфяной запах.

– Черт! В болото забрели! Ритка, стой, говорю! – выкрикнул Стас.

Его одернула обозленная, тяжело дышавшая Ника:

– Ты чего за ней бегаешь? Меня мало?

– Ты не так поняла! – останавливаясь, нахмурился Стас. Рита замерла у сосен, в испуге глядя на остальных.

– А как мне тебя понимать? Ты, вместо того чтобы меня спасать, бегаешь за этой дурой.

– Слушай, Ника, тебе не кажется, сейчас не время и не место устраивать ссоры? – мягко начал подошедший Игнат.

– А когда будет время и место? Когда я их в койке застукаю? – в сощуренных глазах Ники сверкнули молнии ничуть не меньшие, чем разрывающие небо.

– Ника, ты, как всегда, зря устраиваешь сцены, – поддержала трясущаяся от озноба Аглая. – А Стас прав, не место…

Ника поджала задрожавшие от обиды губы.

– Значит, все против меня!

Резко рванула в сторону и бросилась между деревьями.

– Ника! – донесся вслед ей крик Стаса и тут же был проглочен громким бульканьем.

– А-а-а!

– Чтоб ее! – не сдержался Стас и кинулся следом.

Ника стояла, погрузившись в темно-зеленую жижу. Ноги и тело по пояс уходили в вязкую трясину.

– Не двигайся, – напряженно прошептал Стас.

Игнат притащил толстую корягу. Вместе со Стасом они легли на животы, протягивая палку Нике.

– Не торопись, чем сильнее будешь бултыхаться, тем быстрее засосет вниз.

Ника всхлипнула.

– Ну-у, сейчас мы тебя вытащим. – Стас осторожно тянулся к Нике.

Аглая не выдержала:

– Я легче.

Легла рядом и, перехватив корягу, протянула ее Нике. Пальцы девушки достали самый конец палки, она начала аккуратно, медленно подтягиваться. И у нее почти получилось ухватить корягу рукой, когда позади Аглаи послышалось тихое шуршание и робкое, потерянное:

– Мамочки!

Коряга выскользнула из рук Ники.

Напротив, между двумя соснами, стояла тяжело дышащая тварь. Длинные клыки доставали до земли, толстые черные лапы рыли землю. Морда вытянутая, с короткими мохнатыми ушами. Под шкурой тяжело вздымались широкие ребра. А на хищной морде застыло отнюдь не звериное любопытство. Тварь задрала морду и завыла.

Игнат и Стас отступали к бледнеющей Рите.

Ника всхлипнула, в голосе зазвенели слезы:

– Аля, не бросай меня! Аленька, пожалуйста, не бросай!

Раздалось чавканье, тварь начала приближаться.

– Она сожрет меня! – заголосила Ника.

Ее вопль заставил очнуться Аглаю. Она схватила погружающуюся в болото корягу и потянула к себе.

– Всего один шажок, – зашептала. И в этот момент послышался вой псов, а следом ржание безумных иноходцев.

– Аглая, беги! – Голос Игната прозвучал издалека, осекся.

Аглая оглянулась.

Рита, вцепившись в Стаса, отступала в глушь, вместе с ними уходил Игнат.

– Ни ее, ни себя не спасешь, – проговорил он приглушенно, бледнея от ужаса.

– Не бросай! – тоскливо надрываясь, зарыдала Ника.

– Не брошу! – прошептала Аглая и потянулась всем телом вперед, ощущая, как руки увязают в трясине, а в спину задышала жуткая тварь.

– Не двигайся! – смотря прямо на Аглаю, одними губами проговорила Ника и сама попыталась подтянуться ближе.

Тварь повела носом, навострила уши. Аглая, боясь дышать, удобнее перехватила корягу. Тварь ступила в топь, и, как ни странно, крупные лапы не проваливались. Она приблизила морду к Нике, несколько раз громко вдохнула. Минуту они смотрели друг на друга. Тварь опустила морду и взялась зубами за корягу, но тут же отпустила, навострила уши, нервно переступила с лапы на лапу. Совсем близко залаяли собаки. Зло залаяли, с подвыванием и хрипом.

Тварь заерзала, закрутила головой. Принюхиваясь, втянула воздух и кинулась к деревьям. Аглая выдохнула и начала вытягивать Нику.

Последний рывок, и подруга легла рядом, тяжело дыша, сопя и пытаясь обтереть с себя тину. Та не оттиралась. Все лицо в грязи, одни глаза сверкают обидой. Меж деревьями мелькнули быстрые силуэты. Аглая схватила Нику за руку, но та выдернула ее:

– Лежи, лицо спрячь!

Девушки распластались в вонючей жиже.

Псы остановились в шаге. Один повел носом, прислушался.

Аглая не дышала, но казалось, что сейчас они услышат бешеное биение ее сердца. Вожак стаи шагнул вперед, покосился на две вытянутые кочки в тине. Из одной, ему показалось, были видны грязные подошвы. Но запах… Смрад и разложение, удушающее зловоние. Он ненавидел эти болота, они пугали. Слишком близко здесь находилось воняющее гнилью упокоение. У вожака шерсть встала дыбом.

– Ату! – Хрипящие иноходцы пронеслись меж деревьями. Тонкий конец хлыста резанул бок вожака. Он рыкнул, бросил недоверчивый взгляд на две кочки и рванул вперед, срываясь на вой. Иноходцы пронеслись следом, взрывая могильную жижу черными копытами.

Сердце Аглаи почти остановилось. Если она не вдохнет, то и правда помрет здесь, прямо в этой вонючей болотной гадости. Аглая приподняла голову и судорожно вдохнула. Ника выглядывала из-под ладони. Вой унесся далеко вперед и стал почти неслышным. А потом раздался душераздирающий визг Риты. И вмиг стало тихо. Зловеще тихо, так, что шелест листьев казался одуряюще громким.

Ника подползла ближе к Аглае, поднялась, растерла по лицу грязь. Сплюнула в болото, со злостью смотря туда, где скрылись «верные» друзья и дикая свора вместе со страшными всадниками.

– Идем! – она дернула за руку Аглаю.

– Но они там!

– Хочешь к ним?

Аглая сомневалась.

– Сама подумай, что может произойти? Ну накажут за то, что в чужие владения зашли. И вообще, это не мы их бросили. – Ника потянула ее в сторону.

Аглая все еще сомневалась. Слишком страшным и диким был крик Риты. Слишком много в нем было ужаса. Ужаса… Того самого, от которого Аглаю и саму начинало трясти, как и от холода, от вони мокрой одежды, пропитавшейся болотом. И в голове возник странный нарастающий шум. Снова послышался вой псов. Всадники возвращались.

– Бежим! – взвизгнула Ника.

По небу разнесся гром. И вниз потянулись тяжелые капли.

Больно хлестали ветви. Гроза насмехалась над убегавшими, небо чаще взрывалось огненными сполохами. И уже не капли вовсе, а сплошная пелена тонких длинных струй обрушилась на листья, землю, на бегущих по лесу девушек.

– Черт-те что! А Стас у меня попляшет вместе со своей Риткой!

Аглая молчала, вытирала с лица струи воды, то и дело заливающие глаза. Отвечать Нике было нечего. У самой кошки на душе скребли. На что уж только не закрывала глаза. Но такой подлости от Игната не ожидала! В голове гулко стучали молоточки – не то от бушевавшей в груди обиды, не то от бешеного бега. Перед глазами плясали цветные блики. Деревья, чудилось, становились все выше и гуще. И словно стонали, шептали непонятное.

– Все! Стоп!

Аглая с размаху села на усыпанную темными листьями кочку. Тряхнула мокрыми волосами. Порезы на руках и лице горели словно рассеченные раскаленным ножом. Пузырились остатки болотной жижи на коже. Аглая пыталась стереть ее, но не выходило. Даже тугие струи не могли смыть напоминание близкой смерти. Земля под ногами раскачивалась. В голове стояли шум и гул. И уже непонятно, то ли дождь так шумит, то ли говорящие деревья, а может, просто нет больше сил, вот и давит виски. А гул… Он точно под ногами. Живой и оттого пугающий. Как будто сотни голосов разом пытаются заговорить. Теперь она слышит, это не деревья. Это исходит из-под толстых корней. И мерещится, что те шевелятся, пытаются вырваться из земли. Жутко и страшно, вот только сил нет двигаться дальше.

– Ника, куда мы бежим? Мне одной кажется, что рощица слишком большая? Мы уже тысячу раз должны были выйти если не на трассу, то на стоянку!

Ника, остановившаяся у древней ели, потрогала мох на рыжей коре, шмыгнула носом. В полосе ливня девушка выглядела темным размытым силуэтом.

– Алька, ты серьезно? – крикливый до истерики голос. Ника цеплялась обломанными ногтями за ствол, и душащий хрип вырывался из легких, выпуская тонкие струйки пара, тут же сбиваемого струей дождя. – Ты вокруг посмотри! Это не похоже на нашу милую, добрую рощицу! Там же три сосны в два ряда. Да и болот вокруг нет! Это не наша роща, как пить дать!

– А что это? – из-за горящего огнем горла Аглая едва смогла выдохнуть.

– Черт его знает. Главное, выход найти. А там разберемся, куда и как попали!

Ника сползла по дереву на мокрую землю. Глаза закрывались сами собой. В висках стучало. И раны… Как же они горели, внутри словно пульсировали живые нити. Обжигающие, зловонные, разъедаемые едкой жижей болота и острыми сучьями вековых деревьев.

Вой донесся внезапно и совсем близко, заставив Нику разомкнуть веки:

– Алька!

Та не отвечала. Ее силуэт тоскливо склонился у соседнего дерева.

– Алька! – Ника испугалась. Не хватало в такой ситуации одной остаться. Пересилив усталость и пронзившую тело боль, она встала на четвереньки. Качаясь, доползла до подруги. Опустилась рядом, начала толкать:

– Давай приходи в себя.

Аглая застонала. Нехотя открыла глаза и посмотрела на Нику. Мутный, нездоровый взгляд.

– Тварь вернулась, – выдавила Ника. – Слышишь?

В подтверждение вой раздался ближе.

– Вставай, Алька! – Ника, морщась, поднялась.

Аглая вставать не хотела. Покачала головой и снова закрыла глаза.

– Не смей меня бросать! – перешла на хрипящий шепот Ника. И, вцепившись в плечо Аглаи, потянула вверх. Зашептала судорожно, еле сдерживая колотящую от страха и холода дрожь: – Ты зубы твари видела? Если двигаться не будем – сожрет. Ты, главное, шевелись, может, и побоится напасть. Главное – идти. Алька! Ты ногами передвигай, через силу, но передвигай! Слышишь меня? – Голос Ники доносился обрывками и доходил с трудом.

Аглая переставляла ноги. С болью во всем теле. Слушала и почти не понимала, что говорит подруга. Но через муть сознания доходило одно – нужно идти.

Вой то несся позади, расползаясь вокруг, то догонял и звучал совсем близко, в паре шагов. Аглая различала красные глаза, мелькающие меж деревьями. То вдруг отставал и переливался раскатисто, раздирая тьму липким страхом. Несколько раз возникала расплывчатая мысль: куда они идут? Но тут же пропадала, стоило увидеть рядом красные глаза животных. А Ника шла, не разбирая дороги. Покачивалась, цепляясь за каждое дерево, иногда оглядываясь назад, и снова спешила вперед.

Шаг, еще шаг, неимоверно тяжелый, ватными, не слушающимися ногами.

Двигаться! Двигаться!

Аглая не заметила яму, неглубокую, может, норка мелкого звереныша. Нога провалилась, выгнулась и тут же отрапортовала дикой болью. От крика свело горло, да так, что эхом отдало в голову, в глазах потемнело. Хрипя, Аглая осела на мокрую землю.

– Все по закону жанра! – в сердцах воскликнула, останавливаясь, Ника. Рукой вытерла лицо. Бросила тоскливый взгляд назад, туда, где слышался вой.

«Бросить!» – мелькнуло молниеносно на лице.

Аглая с трудом сдержала всхлип, оглянувшись на взгляд Ники. Обидно и больно вдвойне, еще и за ногу. Силы тотчас пропали. Захотелось разреветься и просто умереть. Прямо здесь и сейчас, просто чтобы не мучиться. И будто слезы начали застилать глаза, иначе нельзя было объяснить, что позади показался просвет, словно что-то светлое блеснуло, тонким лучиком пробилось. Солнце?

– Правильно, брось меня! Я больше не хочу никуда идти. Не могу идти.

– Дура совсем. – Ника подошла и села рядом. – Ты, значит, за мной в болото, а я тебя на съедение твари лесной? Я, конечно, та еще сволочь…

И осеклась, навсегда оставив Аглаю в неведении, насколько она сволочь. Из-за дерева показалась крупная тень. Огненные глаза сверкнули потусторонним светом, злобная пасть оскалилась.

– Поднимайся! – вопль Ники звоном завис в ухе. – Зубами за воздух цепляйся, ногти ломай, но вставай! – Она тянула Аглаю за руку, звонко била по щекам. – Вставай! Думаешь, она будет ждать, пока ты сдохнешь? Фиг! Живой жрать будет, по кусочкам откусывать!

До Аглаи медленно доходило сказанное. Она, сжимая зубы от боли, поднялась и посмотрела на Нику. Слезы. В красных воспаленных глазах стояли слезы, сбегали по щекам, сплетаясь с дождевыми струями, капали с подбородка. Слезы от ужаса, творящегося вокруг, оттого, что Алька может сейчас прямо здесь умереть, тогда Ника останется одна. И страх от всего этого заставляет ее трясти Алю, орать как сумасшедшую.

– Тварь! Прочь! – Ника схватила с земли палку и швырнула в горящие глаза. – Давай, Алька. Нам осталось чуть-чуть. Я уверена. Где-то это все заканчивается. А я обещаю, вот выберемся, первое, что сделаем, – яйца нашим кавалерам оторвем, а потом в кабак пойдем. Ты чего пить любишь?

– Я вообще не пью, – слабым голосом простонала Аглая.

– Ничего, я научу! – рыдая, пообещала Ника и рывком, с возникшей невесть откуда силой подхватила подругу за плечи. – Идем, Алька, вперед. Смотри, ты встала, и эта тварь посторонилась. Боится живого. Знает, в горло вгрызусь, не сдамся, – хрипела, таща на себе Аглаю. Та очень хотела сказать, что идут они неправильно – там, позади, светлее. Она это точно видела. Робкий свет сквозь тучи скользил по вершинам деревьев. Им нужно к свету! Но голос не слушался, связки занемели, и вместо слов выходил тоскливый хрип.

«Если и скажу! Позади тварь! Даст ли вернуться? Почему она идет следом? Не нападает, не бежит, идет медленно следом. Ждет, что жертвы выбьются из сил, и тогда… – Аглая сглотнула комок, вставший в горле от ужаса. – Нет. Тварь вон какая! Ей двух девчат завалить как нечего делать. Но она идет следом. Даже не воет больше. Молча идет. Как будто провожает. Совсем уж бред. А тварь смотрит и щурится. Морда задумчивая…» Мысли разрозненные, сбивчивые. Аглая украдкой поглядывала на скользящую меж деревьями тварь. Идет позади, хрипит в спину. Тяжелое, несущее смрадом дыхание. Гонит. Гонит вперед, в глушь – черную, страшную, с тугими цепкими ветвями, с шепотом из-под корней. В голове от страха стучат бешеные молоточки. Они шли туда, откуда тонкими лапами выползал страх, еще больший, чем ужас перед крадущейся следом тварью. И чем дальше, тем чаще деревья, тем гуще тьма вокруг. Ника двигалась рывками, то и дело проклиная всех, кого знала, Аглая просто едва перебирала одной ногой, вторую волочила за собой. И от этого тело пронзала боль. Хотелось умереть, только чтобы все закончилось, и первым делом боль. Рядом сияли, уже не пропадая, красные глаза. Дышала тварь громко, выпуская из ноздрей белый пар в холодеющую ночь. И чем дальше, тем холодней становилось. Или это Аглаю начало знобить? Даже здоровая нога отказывалась слушаться, казалось, что и не идут они, а ползут неимоверно долго.

– Куда-нибудь да выйдем! – шептала разгоряченно Ника, то и дело всхлипывая. Вытирала лицо грязной ладонью и двигалась вперед сквозь леденящий ливень. Едва различая, куда идти, в мимолетных отсветах молний.

Тварь шла рядом.

«Господи, или убей, или закончи уже эту вакханалию!» – в тоске подумала Аглая. И то ли божество, смотрящее сверху, сжалилось, то ли попросту путь пришел к неожиданному финишу, но лес неожиданно расступился, открывая вид на высокий частокол. Ника остановилась, схватилась за толстые бревна рукой. Затряслась от рыданий.

– Вот так вот! Куда-то да пришли! Слышишь, Алька?! Мы дошли. Неясно куда, но дошли! Нас здесь накормят и напоят. Мы домой позвоним, и нас заберут! Алька, ты, главное, не отключайся. Мы дошли!

Она не стирала слез. Опустила Аглаю на землю и, прижимаясь к частоколу, пошла дальше в поисках ворот. И те нашлись в сотне метров. Широкие деревянные ворота, запертые изнутри. Ника шмыгнула носом, забарабанила кулаками:

– Эй! Откройте!

Послышались крики. Топот. Стук отпираемых ворот.

Аглая отрешенно смотрела в гущу деревьев. Красные глаза твари там, у деревьев, смотрели на Аглаю спокойно, выжидающе. Взгляд их был довольным. Тварь чуть выглянула из тени ветвей, и теперь Аглая увидела вытянутую черную морду. Тварь понюхала воздух и сделала шаг ближе. Аглаю затрясло. Когда-то давно она слышала байки об оборотнях и монстрах в далеких лесах, а сейчас готова была поверить. Потому что по-другому назвать стоящее напротив существо она не могла. Пугающая тварь с хищным оскалом, в жутких глазах безумный дикий блеск. Монстр подошел к Аглае, присел на корточки, понюхал ее волосы и погладил по голове огромной лапой. У Аглаи остановилось дыхание, упасть бы в обморок, чтобы не видеть, как он сейчас растерзает ее. Но убивать ее тварь не торопилась.

– Воу-у-у-у! – морда задралась вверх. Встряхнулись сидящие на ветвях вороны. Темное небо разрезала яркая молния. Тварь смолкла, ткнулась в Аглаю носом, жадно вбирая воздух. В жутких глазах появился интерес. Она отступила за деревья и уже оттуда смотрела на девушку.

«Не собиралась она нас жрать! – отчетливо поняла Аглая. – Загнала, тварь! Сюда именно гнала!» Мысль была обжигающей, от нее стало трудно дышать.

«Ника!» – в зловещем предчувствии попыталась крикнуть Аглая. Но скованное болью горло не позволило выдавить ни звука.

Ворота открылись, из них вышли двое – высокие, худые, в черных саванах. Ника запричитала, указывая на Аглаю, на себя. Губы шевелились, кричали. Аглая не слышала звуков, и даже если бы слышала, ее мозг отказывался понимать. И только глаза Ники, огромные, испуганные, с дрожащими в уголках слезами, она видела отчетливо.

Вышедшие закричали за частокол, замахали руками. И показались еще две фигуры – в строгих черных платьях.

«Монастырь? Странный. И монахи, и монашки…»

Аглая видела, как Ника устало рухнула на руки одному из вышедших. В голове стало пусто и тяжело, земля накренилась, и в наступающей тьме сверкнули и пропали в лесной чаще красные глаза. И только вороны продолжали оглашать округу криком.