Глава шестнадцатая
Когда я застрял в плотной пробке на шоссе, позвонил Вениамин:
– Ну чего, уладил дело?
– Слов нет, чтобы описать восторг девушки, я все ей объяснил: они с сестрой должны жить тихо, оплачивать коммуналку, сбрасывать вашему помощнику фото квитанций, кто-то будет приезжать, проверять что да как в квартире. Устраивать бордель здесь запрещено, если владелец узнает, что туда протоптали дорогу мужчины, жиличек в секунду выселят. Кем они работают, вам безразлично, но в квартире этим заниматься не стоит. Денег за съем с них не возьмут. Спасибо тебе, мне жалко их стало.
– Ерунда, – засмеялся Гога, – халупа не нужна никому. В детстве я любил ее, но после того, как меня в детдом отправили, аллергия на эти комнаты появилась.
– Может, теперь, когда у них отпала необходимость платить за съем квадратных метров, Светлана и Настя возьмутся за ум? Начнут работать… ну… не знаю кем, перестанут добывать деньги с помощью древнейшей профессии? – предположил я.
– Надо дать им шанс, – подвел итог этой части беседы Гога.
– Повторяю то, что ты уже знаешь, – сказал я, – ко мне обратилась Татьяна Димкина. Ее брат Яков, фамилия та же, угорел в избе вместе с женой Ольгой и сыновьями Глебом, Кириллом и Константином. У Ольги есть брат Федор, священник, к нему приезжал Вадим, первый муж твоей жены. Он представился Вениамином Андреевичем Бобровым, потребовал от церковнослужителя полмиллиона рублей, которые якобы его зять у него в долг взял. А сейчас случайно выяснилось, что Яков один раз побывал у Светланы, чтобы воспользоваться ее профессиональными услугами. Мужик, похоже, имел некие психологические проблемы. По словам девушки, он хотел придушить ее, а когда та отказалась от опасной игры, вышвырнул партнершу в окно.
– Господи! – воскликнул Гога. – Квартира находится на первом этаже, но все равно можно покалечиться.
Я поспешил успокоить друга:
– Девушка не пострадала, только очень замерзла.
– Странная история, – резюмировал Бобров.
– Я никогда ведь не был в детстве у тебя в гостях? – осведомился я.
– Не помню такого случая, – после небольшой паузы согласился Гога, – к нам никто не заглядывал.
– Почему? – удивился я. – В советские годы любимым развлечением были посиделки на кухне, беседа за жизнь под дешевое вино.
– Мать стеснялась убогой квартиры, – пояснил Гога, – она часто повторяла: «Не дом, а нора!» Мне там тогда нравилось, я жил в комнате поменьше и любил ее. Мне было очень уютно там. На окне висели плотные шторы, сквозь них свет не пробивался. У мамы просто бзик был. Едва сумерки опускались, она все окна занавешивала. И не только в комнатах, но и на кухне. Там-то зачем такие же гардины, как в спальнях? Да не просто задергивала, а булавками их скрепляла. Вечером перед сном дверь запирала на четыре замка. Один был хитрый, он снаружи не имел скважины, изнутри только открывался-закрывался. Но и этого Олимпиаде казалось мало, она всегда стелила в коридоре шуршащую бумагу. Паранойя просто. Что у нас красть? Денег маме еле-еле от аванса до получки хватало. До пятого класса она меня сама в школу отвозила и забирала. Потом я стал ездить один. Ты у нас не появлялся, а вот Николетту я один раз там видел.
– Да ну? – удивился я.
Гога кивнул.
– Как-то раз заболел физкультурник, два последних урока отменили. Я радостный домой примчался, давай в дверь звонить, а никто не открывает. А я ключи забыл дома. На улице холодно, я попрыгал во дворе, замерз, зашел в подъезд, поднялся наверх на один пролет, сел на подоконник, жду, когда мама приедет, книгу читаю. Думал, она в издательство поехала, не волновался, понимал: физрук неожиданно захворал, родителей об отмене уроков не предупреждали. И тут! Слышу, открывается наша дверь, и выходит… жена Павла Ивановича, вот я удивился, мне-то на звонок не открыли. Я обрадовался, хотел с ней поздороваться, но тут из квартиры выглянула мама. Она меня никогда не ругала даже за серьезные проступки. Спокойным голосом объясняла, почему нельзя так себя вести. Но в тот день мама за шкирку втащила меня в прихожую и сердито воскликнула:
– С уроков сбежал?
Я объяснил:
– Физру отменили. А что у нас мама Вани делала?
– Рукопись привезла от мужа, – после короткой паузы сообщила моя мать.
Ваня, прости, я приехал на объект. Давай вечером созвонимся?
Я попрощался с ним и вернул трубку в подставку. Невозможно поверить в то, что маменька сама покатила через весь город в неблагополучный район, чтобы отдать рукопись неопубликованной книги отца редактору. Можно представить, что госпожа Адилье помчалась бог весть куда для встречи с балериной, которая слетала на гастроли в США и привезла три чемодана барахла на продажу. Желание заполучить шмотку, которой нет ни у Зюки, ни у Коки, ни у Маки, могло сподвигнуть Николетту на подвиг. Но тащить работу супруга в тмутаракань? Да никогда.
Я припарковался у торгового центра, взял коробку с чайником и пошел ко входу. И почему мне дом, в котором Гога провел детство, кажется знакомым? Я вроде там никогда не бывал.
В галереях магазина толкался народ, но в нужной лавке никого не оказалось. Я спросил у продавца, которого, если верить бейджику на пиджаке, звали Андрей:
– Где можно обменять чайник?
Парень вынул телефон, поднес его к уху и заорал:
– Торговый зал. Пусть Евгений придет.
Потом юноша повернулся ко мне:
– Простите за ожидание, консультант появится через две минуты тридцать секунд.
Я невольно взглянул на часы на стене, а когда опять повернулся к продавцу, тот исчез.
Потекли минуты, спустя четверть часа я решил поискать другого продавца, но тут ко мне подошел запыхавшийся мужик лет пятидесяти и стал извиняться:
– Простите, я только что освободился. Я весь ваш. Что у вас за проблема с чайником?
Я показал коробку:
– Он…
– Не поет? – сделал преждевременный вывод Евгений.
– Наоборот, издает рулады, – уточнил я, – но они все в одном жанре: уголовно-жалостливые оды. Увы, я не являюсь их поклонником.
– Репертуар чайника составлялся на базе опроса потребителей, – зачирикал Евгений. – Большинство потенциальных покупателей прибора пожелали слушать именно такой вокал.
– А что делать меньшинству, которое раньше не занималось ничем противозаконным, даже издали не видело Владимирский централ и полет голубей над зоной? – осведомился я. – Я несколько раз предупредил продавца: «Мне нужен обычный, простой чайник».
Евгений растянул губы в улыбке.
– На коробочку смотрели?
– Нет. Зачем ее разглядывать? – удивился я.
Евгений показал на боковую сторону коробки:
– Там написано.
Я прищурился и прочитал:
– Обычный, простой чайник.
– Ну, вот, что хотели, то и получили, – подвел итог беседы Евгений.
– Я хотел купить нормальный прибор, – возбудился я, – Карузо мне не надо!
Собеседник взялся за свой телефон.
– Лена, глянь, у нас еще остался Карузо?
Я замахал руками.
– Что не так? – спросил консультант.
– Не надо мне Карузо, – повторил я.
– У нас его уже нет, – пожал плечами Евгений, пряча трубку, – вчера закончился. Изложите свою проблему кратко.
– Я купил у вас чайник, – начал я, – хотел обычный, простой…
– И вы его приобрели, – потер руки собеседник, – держите коробку.
– Мне нужен обычный, простой чайник, – повторил я.
Евгений одернул пиджак.
– Вы держите сейчас в руках именно его. Прочитайте еще раз надпись на упаковке.
Мне пришлось выполнить его просьбу:
– Обычный, простой чайник.
– И в чем тогда проблема?
Я сделал глубокий вдох.
– Это название товара.
Консультант, наверное, учился на кратких курсах психологии, где в головы сотрудников магазинов ввинчивают отверткой выгодные торговле истины. Клиент всегда прав. Если посетитель пьян, груб, невменяем, выглядит так, словно только что вылез из могилы и притопал в магазин, размахивая толстым кошельком, из которого высыпаются купюры, то это самый любимый посетитель. Если клиент разделся догола, плясал вприсядку в торговом зале, орал песни, от текста которых покраснели даже грузчики, и при этом размахивал толстым кошельком, из коего сыпались купюры, то это самый желанный клиент. Если в молле появились два санитара и привели в отдел с косметикой даму в рубашке с завязанными за спиной рукавами, а из-под ее наряда сыпались купюры, то она самая прекрасная на свете и нужная нам женщина. Вышеперечисленные люди всегда правы, даже если они требуют, чтобы продавцы исполняли гимн племени тумбо-мумбо. Все сотрудники обязаны оказывать им почет и уважение, а на курсах повышения квалификации нужно выучить необходимые зонги и танцы, чтобы не разочаровать покупателя с толстым кошельком. Если же сотрудник понимает, что он не может весело и задорно всучить покупателю штук пять абсолютно ненужных ему вещей, то надо позвать старшего товарища с нервной системой галапагосской черепахи, привыкшего реагировать на любые слова нежной улыбкой и повторяющего без передышки фразу: «Теперь, когда я с вами, проблема решится незамедлительно».
Евгений окинул меня взглядом и опять схватил телефон.
– Любовь Павловна, к вам посетитель.
Потом он улыбнулся мне:
– Сейчас придет сотрудница, которая… а вот и она!
