Глава 20. Пески Саккары

Она боялась этого путешествия так же сильно, как и ждала его – прекрасно понимала, что это будет испытанием. Настаивать было нельзя – она должна была выждать. Её положение при дворе Хут-Уарет всё ещё было слишком хрупким. Властитель ценил ум и сильную волю и не держал подле себя тех, кто пресмыкался перед ним. Но Таа Нефертари не забывала об осторожности и лишний раз не испытывала судьбу – пока что она полностью зависела от его милости. Хека-хасут не доверяли ей, боялись, и понемногу меняться это начало лишь с недавних пор – когда Апопи во всеуслышание объявил Таа Нефертари своей царицей. Его сторонники расценили жест правильно – она не была ни трофеем, ни пленницей, ни гостьей. Она была залогом мира и надеждой на объединение страны, расколотой между двумя династиями.

Путешествие к Дому Вечности стало своего рода подарком. Но Нефертари не обманывалась – властитель хека-хасут, назвавший её своей супругой, ничего не делал просто так.

Город Мёртвых не пришёл в окончательное запустение, но и не благоденствовал. Многие жрецы и ремесленники давно перебрались отсюда ближе к Хут-Уарет. Эпоха строителей великолепных святилищ закончилась, возможно – безвозвратно. Междоусобицы и последующее воцарение на севере чужаков тоже сыграли свою роль. Далеко не все чтили традиции Та-Кемет. Некоторые, приходя в эти земли как враги, опустошали, оскверняли то, что было здесь до них. Кто-то, напротив, желал вобрать знание древних, продлить нити, не разрывая их. Сохранить и приумножить…

Властитель сам подал ей руку, чтобы помочь спуститься с паланкина. Нефертари приняла, ступила на песок рядом с ним. Как и при дворе, чужие взгляды следили за каждым её шагом, и каждый жест должен быть выверен. Стражи и слуги Апопи подмечали каждую деталь, оценивая степень его расположения к дочери врагов.

Она почти забыла об их присутствии. Как давно Нефертари желала оказаться здесь! Как давно ей снились эти места, звали её… Она служила богу непокорных пустынных бурь, и всё же была терпелива – знала, что однажды властитель приведёт её сюда. Как и многие до него, он хотел постичь таинства древних. И это было одной из главных причин, почему Апопи подпустил к себе колдунью с юга. Держи врага близко… познай его и пойми.

Так же, рука об руку, они ступили в опустевший Город Мёртвых, прошли по занесённым песками улочкам к некрополю и каменным стенам, окружавшим Дом Вечности. Там, в храме Владыки Нетчерихета, несколько жрецов ещё несли свою службу. Вот только почему-то никто, кроме псов, стражей некрополя, не вышел встретить их. Боялись? Не принимали?..

Апопи послал вперёд своего вестника. Нефертари не удивилась, когда тот вернулся ни с чем. Хранители знания бывали упрямы, и смерть не пугала их. Она слышала, как зароптали стражи властителя, потрясая оружием, но сам Апопи оставался спокоен и безмятежен – не выразил ни гнева, ни досады. Она уже успела узнать, что его спокойствие мало что могло поколебать. Он видел свои цели ясно, какими бы они ни были, и его решения, не сразу понятные другим, были взвешенными. Не просто так хека-хасут чтили его.

Он вскинул руку, и ропот стих. Один скупой жест – и их оставили в подобии уединения среди опустевших полуразрушенных домов и мастерских, под стенами одного из древнейших святилищ Та-Кемет.

Украдкой Нефертари посмотрела на того, кто недавно стал ей супругом. Хищный профиль, гордый разворот плеч, непоколебимое достоинство. Сила, плескавшаяся на дне тёмных глаз, опасная, родственная её собственной… Да, теперь она знала Апопи гораздо лучше, ближе… и всё же недостаточно.

– Больше сотни лет прошло с тех пор, как мой народ воцарился в Дельте, – негромко проговорил властитель, созерцая возвышавшийся чуть вдалеке Дом Вечности. – Как и вы, мы зовём эту землю своей, и всё-таки мы – чужаки. Я знаю это, царская дочь. – Он чуть улыбнулся, перевёл на неё проницательный взгляд.

Нефертари не могла назвать Апопи привлекательным, но он завораживал. Нельзя было не смотреть на него, не слушать его негромкий голос, когда он обращался к тебе. И дело было не в страхе, но как раз в той особой Силе, которую он воплощал, которая притягивала других и заставляла следовать за ним. Каждый день рядом с Апопи был вызовом – но и он видел в Нефертари вызов. Понемногу между ними начинало выстраиваться подобие партнёрства, хотя она не обманывалась – до доверия было ещё очень далеко. И сегодня был сделан огромный шаг… Испытание.

– Я проведу тебя, Владыка, – спокойно ответила она. – Мне они не посмеют отказать.

– Разрушить это Место Силы и прочие здесь… так хотели некоторые из моих предшественников. Это сломит дух твоих людей, лишит воли даже самых храбрых и упорных из них, – Апопи говорил без угрозы – просто озвучивал то, что оба они понимали.

Их взгляды схлестнулись. Нефертари выдержала, не склонила голову.

– Разве это угодно тебе, Владыка?

Некоторое время он молчал, потом коснулся вскользь её руки тем самым жестом, который она запомнила с первой ночи, скрепившей их союз. Примирение, подобие тепла. Осторожность и почти мягкость. Так пробуют незнакомый, но ценный клинок на остроту. Так пытаются приручить хищника, чья ярость ещё может сослужить хорошую службу.

– Мне угодно то, что нам по силам построить вместе. И я знаю, чего желаешь ты – сохранить и приумножить. Но ты находишь меня недостойным ваших таинств, не так ли? – Он спрашивал серьёзно, но на дне глаз пряталась ирония, улыбка.

– Я пересмотрела многое, оказавшись при дворе Хут-Уарет. И ты не взял бы меня с собой сюда, если бы не знал, что у тебя уже есть моё согласие.

– Вынужденное.

– Взвешенное.

Апопи посмотрел на неё пристально, без удивления и словно бы даже без подозрения, потом кивнул.

– Делай что сочтёшь нужным.

В тот день Нефертари долго говорила с жрецами, не в силах открыть им правду, пусть и пришла в своём праве. Она уповала лишь на то, что Боги и предки видят, понимают, ради чего она делала этот шаг. Пусть собственный народ проклинал её – она была готова к этому… Последняя встреча с Анх-Джесером придала ей сил так, как ничто, хоть им не дано было даже перемолвиться парой слов с глазу на глаз. Нефертари пришлось вытерпеть враждебность и пренебрежение, с которыми его встретили в Хут-Уарет. Смириться с собственной невозможностью защитить его. Ничем не выдать себя, отгородившись от того, с кем осталось её сердце, показным холодом, высотой положения… Но он знал всё без слов. И Таа Нефертари, шагнув в самое сердце бури, знала, что по-прежнему была не одна.

Догадался ли о чём-то Апопи, разглядел ли хрупкую нить между ними? Этого она не могла предположить. Он ведал многое, и его власть в Нижней Земле была абсолютна. И всё же он отпустил вестника обратно в Верхнюю Землю с мирным посланием для царской семьи. Подарок? Испытание?..

Жрецы приняли волю Нефертари, открыли запечатанные врата, не выразив ни надежды, ни одобрения – только смирение. Нефертари сама провела властителя в хеб-седный двор Владыки Нетчерихета, давно безмолвствующий, полнившийся тенями памяти о прежнем величии. Ветер и песок сточили древние плиты. Камни храмов пошли сетью трещин, но всё ещё противостояли власти времени и забвения. Некоторые правители хека-хасут отменяли обряды, запрещали справлять культы древних Владык. Некоторые, напротив, приобщались к ритуалам, наносили свои имена рядом с именами царей Та-Кемет.

Во власти Апопи, величайшего из хека-хасут, было лишить их народ всякой надежды, повергнуть в прах забвения… или, напротив, сохранить и приумножить, как он и говорил прежде. Хватит ли её власти на то, чтобы верно истолковать его стремления, повернуть его помыслы в нужное русло?..

Нефертари вскинула голову. В яркой небесной лазури и сиянии солнечной ладьи белые ступени Дома Вечности Владыки Нетчерихета казались ослепительными. Место Силы звало её, напоминало ей о том, кем она была. Всё здесь было пропитано вечностью, дыханием иных пространств – она чувствовала это даже сквозь плотные погребальные пелены тишины минувших лет. Она должна была найти и открыть тайный путь…

– Здесь – особое место для нашего народа, – торжественно произнесла Таа Нефертари, встречая взгляд Апопи. Она знала, что уже завладела его вниманием, видела тот особый огонёк, вспыхнувший на дне его глаз. – Оживи его, избавь от осквернения, которое принесли сюда другие до тебя… Не всегда наш народ был единым, Владыка. Сюда мои предки приходили, воцаряясь на троне Обеих Земель, не только для того, чтобы испытать и доказать свою Силу перед народом и перед Богами… Так затягиваются нити меж Хором и Сетом, и приходит конец вражде. Два трона становятся одним… Повтори путь властителей древности, Владыка Неб-хепеш-Ра. Я сама подготовлю и проведу для тебя таинство Хеб-Седа…

Апопи закрыл глаза, вслушиваясь в зов Места Силы. Нефертари знала – он видел и чувствовал многое – и всё же до последнего боялась его решающего слова.

Наконец властитель обернулся к ней. Его ладони, обжигающе горячие, легли на её плечи, словно скрепляя договор.

– Так тому и быть.

Порыв сухого ветра пустыни ударил в лицо. Кольцо из электрума на руке стало вдруг непосильно тяжёлым.

Дважды предательница.

Её глаза оставались сухими, когда она вглядывалась в горизонт за спиной Апопи. Там, за стенами из золотистого камня, лежал погребённый под песками древний некрополь. Однажды Анх-Джесер придёт сюда и воссоздаст место её упокоения. Она, Таа Нефертари, была и оставалась стражем одного из величайших Мест Силы своей возлюбленной земли.

Она выдержит…

Первый Яшин энтузиазм по поводу конной прогулки в песках несколько унялся, как только он оказался в седле. Серый конь был смирным, но то и дело дёргался за товарищами, переходя на спотыкающуюся рысь. В эти моменты Войник чувствовал себя мешком – хотелось верить, что хотя бы с картошкой. Смутно он припоминал уроки отчима – старался не дёргать попусту поводья и сжимал лоснящиеся бока животины коленями.

Лошадей Якоб в целом любил и даже несколько раз ездил по конным маршрутам в Сокольниках и в Чехии, потому что мать с отчимом такого рода прогулки просто обожали. К тому же кони Ясмины выгодно отличались от тех, которых наряду с верблюдами предлагали оседлать у пирамид предприимчивые арабы. Те были тощими и вонючими, а за этими явно отлично ухаживали. «Слава египетским богам, что госпожа Ясмина не любит верблюдов», – с облегчением думал Яша, когда девушка пускала своего гнедого в галоп – то путь впереди решала разведать, то просто объезжала кругом их небольшой отряд. Кроме Яши с ними был ещё гид и «ротвейлер» Ясмины, который тоже явно чувствовал себя спокойнее на земле. В самом деле, любому «ротвейлеру» на своих-то ногах спокойнее.

Яша мужественно улыбался Ясмине, когда она оборачивалась к нему, и всячески показывал, что поездка ему в удовольствие. Через некоторое время он смирился, привык и правда начал получать удовольствие. Посмотреть ведь было на что! Необъятная таинственная пустыня, островки плодородной земли в стороне, руины древних построек, попадавшиеся то тут, то там. Да и с погодой сегодня повезло – небо затянуло тучами, редкими для Египта, и ветерок приносил прохладу. Солнце проглядывало сквозь плотный покров, мистически преломляя свет, обрисовывая смутные пока силуэты пирамид на горизонте. Один из них, ступенчатый, Яша даже узнал.

– Саккара, – с улыбкой пояснила Ясмина, поравнявшись с ним, и кивнула вперёд. – А вот там – Дахшур, пирамиды фараона Снофру, предшественника Хуфу. Только представьте, как это выглядело для наших предков, не знавших мегаполисов. Маяки посреди песков. И золотые вершины, притягивавшие свет ладьи Ра. Необыкновенно!

– Необыкновенно, – согласился Яша, украдкой залюбовавшись ею.

В отличие от него, Ясмина держалась в седле как влитая – и правда залюбуешься, особенно когда она лихо пускала своего гнедого в галоп и уносилась вперёд.

Сегодня на ней была тонкая свободная рубашка, прихваченная поясом, а вместо платка – шляпка, делавшая её похожей на археологов начала двадцатого века. Тёмные льняные брюки выгодно подчёркивали стройные ноги, сжимавшие бока коня. «Ишь размечтался», – осёк себя Яша, поняв, что снова начинает по-идиотски улыбаться.

– И климат тогда был совсем другим. Нил неоднократно менял своё русло, поэтому мы до сих пор не можем в точности определить даже местоположение древней столицы, знаменитого Мемфиса, – продолжала Ясмина. – Город Мёртвых… Все Города Мёртвых, – она мелодично рассмеялась, поправив себя. – Раньше это не были просто развалины среди песков. Это были центры культуры и ремёсел. Жизнь там кипела вопреки названию! Эти города ведь строились вокруг культа того или иного Владыки, покровительствующего тому или иному… Месту Силы.

На этих словах Якоб невольно вздрогнул, почувствовав смутное узнавание. Но Ясмина как ни в чём не бывало продолжала рассказывать что-то из жизни ремесленников и жрецов. Когда она сделала паузу, Яша проговорил:

– Подождите. Давайте сделаем несколько кадров уже здесь? С вами и пирамидами на горизонте. Отсюда их уже отлично видно.

– Хорошо, – с улыбкой согласилась девушка и крикнула что-то своим спутникам.

Группа остановилась. «Ротвейлер», кажется, вздохнул с облегчением, как и сам Яша, когда они спешились. Ясмина по просьбе Войника осталась в седле, выехала к тому месту, которое он указал.

Яша достал из небольшого рюкзака фотоаппарат, настроил, сделал пару пробных кадров. Вид здесь и правда был шикарный – пирамиды величественно возвышались впереди, выступая из сизой дымки, и так легко было представить, что время не разрушило их. Что города, о которых рассказывала Ясмина, всё ещё существовали, полные жизни, а не призраков. Что вскоре, добравшись до Саккары, они шагнут на чистые улицы среди аккуратных выбеленных домов и мастерских, а не на заметённые песками тропы среди развалин.

Войник снял Ясмину на фоне маячившей впереди ступенчатой пирамиды, древнейшего памятника гения Джосера и Имхотепа. Ещё парочка Домов Вечности – то ли Дахшур, то ли Абусир, Яша не запомнил точно – попала в кадр. В какой-то момент свет – или воображение? – сыграли с ним странную шутку: показалось, что перед ним не женщина в современной одежде, а всадница родом из древности, облачённая в развевающуюся на лёгком ветру светлую тунику. Скудные лучи блеснули в литых золочёных украшениях сбруи. Яша сморгнул, и наваждение исчезло. Ясмина помахала ему рукой.

Немного отдохнув, хлебнув воды из предусмотрительно взятых с собой пластиковых бутылок, они продолжали путь.

Якоб не уловил момент, когда они пересекли некую невидимую границу. Его восприятие неуловимо изменилось. Он словно ощущал жизнь, пульсирующую глубоко под песками, все те слои, до которых ещё не докопались археологи. Ясмина, ехавшая рядом, рассказывала что-то о гробнице прославленного мудреца Птаххотепа, которую непременно нужно будет посетить после. Потом о Серапеуме, где хоронили огромных чёрных быков Аписов, в которых якобы перерождалась сила бога и фараона. Она говорила о том, что весь этот огромный некрополь был особым местом для египтян. Храмы и захоронения здесь охватывали сразу множество эпох – от додинастического Египта до эллинистического. Войнику очень хотелось спросить про гробницу Таа Нефертари, но он решил повременить с вопросом, тем более что Ясмина перешла к рассказу о пирамиде Джосера.

Борька когда-то уже рассказывал Якобу о мудреце Имхотепе и о Джосере, о первой пирамиде, которая стала культовым местом на много веков вперёд. Войник не помнил всех деталей, но сейчас то, о чём говорила Ясмина, казалось знакомым. Древние святилища, погребальная камера с бирюзовыми изразцами, символизировавшая воды Великой Реки. Ясмина рассказывала ещё о сухом рве, опоясывавшем пирамиду, – о его назначении египтологи до сих пор спорили. По глубине он вроде бы был настолько же глубоким, как и помещения под пирамидой Джосера. Яша невольно задумался – неужели правда под Саккарой была целая сеть потайных проходов, забытых святилищ и гробниц? Целые города, погребённые под песками?..

Голос Ясмины вплёлся в его мысли:

– Знаете, когда Мариет открыл это место в девятнадцатом веке, он раскопал Серапеум. И сначала все полагали, будто и ступенчатая пирамида каким-то образом связана с культом Аписа, а вовсе не с великим фараоном. Имя Джосера Нетчерихета мы узнали позже и позже увидели это место таким, как теперь. Добро пожаловать в Саккару, мистер Войник.

Она улыбнулась, сделала приглашающий жест.

Впереди на фоне пасмурного неба возвышалась ступенчатая пирамида, окружённая полуразрушенной стеной из золотистого камня и руинами каких-то построек. Даже в современном виде зрелище впечатляло, и воображение Якоба с лёгкостью дорисовывало монументальную рельефную стену с ложными вратами, только одни из которых были настоящими.

Рядом расположилась парочка холмиков из битого камня, в которых уже с трудом можно было различить пирамиды потомков Джосера. Они сильно уступали в размерах ступенчатой, и всё же до сих пор притягивали взгляд. Хотелось заглянуть внутрь, соприкоснуться с их тайнами.

Саккарский некрополь был поистине огромен – простирался впереди насколько хватал глаз, маня величием храмов и гробниц, зияя развороченными могильными ямами и траншеями, скалясь обломками камней. Яша испытывал смесь благоговения и какого-то суеверного страха, едва ощутимого. К тому же погода портилась, и небо словно стало ещё темнее, чем когда они только выехали. Показалось, или ветер усилился? Впрочем, это было гораздо лучше дневного египетского зноя.

Туристов здесь было немного – сезон пока толком не начался. Да и гости Египта предпочитали распиаренную Гизу со сфинксом. У ступенчатой пирамиды трудились рабочие из местных, перекрикивая друг друга, как торговцы на базаре. Вдалеке работала какая-то археологическая экспедиция – раскопки в Саккаре не прерывались, кажется, никогда.

– Сама пирамида сейчас на реставрации, но я договорюсь с инспектором, и нас пропустят, – мягко пояснила Ясмина, направляя коня чуть в сторону от основного архитектурного ансамбля. – Давайте сделаем кружок, здесь есть на что посмотреть. А позже, как и обсуждали, мы посетим сразу несколько пирамид. Если хотите, можем заглянуть и в гробницы Нового Царства – там чудесно сохранились настенные росписи.

Яша готов был отправиться за ней куда угодно, но желательно пешком. Последний кружок в седле он готов был выдержать, хотя задница уже начинала вяло протестовать с непривычки. Рядом тихо вздохнул «ротвейлер», который явно тоже уже нацелился на пешую прогулку до пирамид по твёрдой земле. А вот гид являл собой образчик истинно дзэнского спокойствия, даром что был арабом.

Конь Ясмины двинулся вперёд неторопливой рысцой, и остальные последовали за ним. Яша успевал смотреть по сторонам. Они обогнули погребальный комплекс Джосера справа, объехали небольшой лабиринт раскопанных гробниц.

Войник вспоминал рассказы Борьки, желая как-то произвести впечатление, и наконец вспомнил нужное слово, которое крутилось на языке. Поравнявшись с Ясминой, он спросил:

– А правда, что именно здесь фараоны древности проводили празднества Хеб-Сед? Не только сам Джосер.

– О, вы и про это знаете? – Девушка улыбнулась – похоже, он попал в точку. – Да, Хеб-Сед, ритуальное возобновление силы властителя. Говорят, корнями этот праздник уходил ещё в ту эпоху, когда таким образом отмечалась победа над врагами. Некоторые исследователи даже считали, что первые вожди, а потом и цари, должны были доказать свою силу – физическую и мистическую – подданным. В противном случае их убивали.

Яша присвистнул.

– Что-то в этом есть.

– Так писал Фрэзер в «Золотой Ветви», и другие после него.

– То есть, допустим, царь переставал выполнять свои функции… ну, дождь там призывать или разливы. Или врагов отгонять. И все такое: «В жертву его! Нового найдём!»

Ясмина рассмеялась.

– Теперь эта версия считается спорной. Но Владыка Обеих Земель – это ведь не просто титул. Защитник и хранитель народа, неразрывно связанный со своей землёй. Празднества Хеб-Седа как бы укрепляли эту связь, и ритуал таким образом подтверждал право царя властвовать над всем Египтом – подтверждал перед богами и перед народом. Некоторые учёные ещё выводят взаимосвязь ритуалов с объединением Верхнего и Нижнего Египта под властью одного фараона. Мы можем судить об этом по сохранившимся изображениям…

«Вот, по-твоему, тут Хор и Сет канат тянут, а они совершают ритуал объединения Египта, понимаешь?» Яша вспомнил слова Борьки, и грусть подпортила общее настроение. Другу бы эта поездка точно понравилась. Ладно, не вечно же Николай будет дуться – помирятся, и тогда Якоб всё расскажет.

В тенях среди камней дремали собаки – целая стая худощавых псов с чёрной и желтоватой шерстью. «Надо же, до сих пор есть стражи некрополя», – с улыбкой подумал Войник, глядя на добродушных животных, помахивающих хвостами при их приближении. Жаль, покормить было нечем – очень уж зверюги были худющие.

Ветер усиливался, поднимая взвесь пыли. Ясмина вдруг остановила коня, нахмурилась, вглядываясь куда-то в стремительно темнеющий горизонт. Она тихо пробормотала что-то – Яша не разобрал слов, потом обернулась через плечо:

– Лучше нам поискать укрытие.

– Что, погода портится? – удивился Войник. – В сводках ничего не говорили.

– Хамсин. – Девушка пожала плечами, вроде как говоря о чём-то само собой разумеющемся, но Яша успел увидеть тень тревоги в её взгляде. – Вернёмся к пирамиде.

Он хотел что-то ответить, но не успел. Собаки, до этого мирно дремавшие в камнях, вдруг сорвались с места с оглушительным лаем. Гид прикрикнул на них. Один из охранников некрополя выбежал из будки, ругаясь на псов, но тем не было никакого дела до людей. С лаем и воем они окружали конную группу, не приближались, вздыбливали шерсть и клацали челюстями. Ветер налетал свистящими порывами, и собачий вой казался потусторонним, жутким.

Яша понял вдруг, что когда-то уже видел подобное… в парке, с Жориком…

Ясмина направила коня вперёд, повысила голос, произнесла что-то жёстко, повелительно. Кто-то из псов заскулил, поджал хвост. Войник почувствовал вдруг, что кольцо – а он и забыл об артефакте на груди! – нагрелось, но осмыслить эту внезапную перемену уже не успел. Собаки с лаем бросились к нему. Лошадь с пронзительным ржанием взвилась на дыбы и понесла. Псы помчались следом, оглашая окрестности загробным подвыванием. За спиной его звала Ясмина, но ветер в ушах перекрывал её голос. Руины и пустыня проносились на бешеной скорости, слившись в единый золотистый вихрь.

Якоб вцепился в поводья, стиснул коленями бока обезумевшего от страха коня. Судорожно он пытался вспомнить, чему учил его отчим: если лошадь понесла, нужно либо крепче держаться коленями, либо резко высвобождать ноги из стремян, группироваться и падать вбок, чтоб тебя не протащило по земле. Падать не хотелось. Но пока Яша соображал, что делать – бросать стремена или стискивать коленями бока, – его буквально вынесло из седла на всей скорости. От удара об землю из лёгких вышибло воздух, и в глазах потемнело. Бок прошибло такой болью, словно что-то внутри надорвалось. С ужасом Войник понял, что не может встать, потом всё-таки приподнялся на руках, со стоном поднялся на одно колено. Распрямиться никак не получалось. Дышать было больно, мышцы не слушались. Перед глазами плыло, и запоздало он понял, что дело было не только в травме. Воздух в самом деле наполнился пылью и песком – он с трудом различал что-то вокруг.

Ни коня, ни собак не было видно. Якоб крикнул, позвал своих спутников, но получилось хрипло и глухо. Дышать было по-прежнему больно, тяжело, да и поднявшаяся взвесь пыли мешала. Войник надрывно закашлялся, морщась от режущей боли в боку.

Запоздало он вспомнил про фотоаппарат в рюкзаке. Хорошо, что приземлился не на спину! Он не решил, о чём бы сожалел больше – о позвоночнике или о дорогой технике.

Яша сделал над собой ещё одно усилие, всё-таки поднялся на ноги. Бок тут же прошило болью, а разогнуться до конца Войник так и не мог.

Ветер и не думал успокаиваться, поднимая вокруг песчаные вихри. Якоб нащупал телефон в нагрудном кармане, достал. Экран треснул, но сам смартфон был ещё жив и бодр… вот только сигнал исчез.

– Да чтоб тебя, – выдохнул Яша – даже как следует выругаться не хватало сил.

Вслепую он побрёл куда-то вперёд, увязая в песке, заслоняя лицо рукой. Каждый шаг давался с трудом – стоило повернуть бедро под неверным углом, и в бок как будто кто-то с ноги давал. «Сколько, оказывается, мышц и костей мы задействуем при обычном шаге… – уныло подумал Войник, щурясь сквозь завесу песка. – Ну что, дружок, доприкалывался? Вот тебе и первоклассный египетский хамсин. Проклятия мумий, растудыть их всех в…»

Впереди он вдруг разглядел чей-то силуэт, окликнул, но ему никто не отозвался. И всё же хоть какой-то ориентир! Яша поспешил – насколько мог – следом за фигурой. Краем глаза он заметил сбоку какое-то движение, резко обернулся.

Рядом бежал пёс – силуэт не более чёткий, чем человек впереди. В какой-то миг сквозь ржавое марево почудилось, что мелькнул раздвоенный хвост. Да и пёс вроде был рыжий, как песок под ногами.

Яша тряхнул головой. Оказалось, что и по другую руку от него бежала собака, чёрная, но тоже не спешила приближаться. Преследовали они его, что ли?..

Он вдруг вспомнил свой сон. Два пса, чёрный и рыжий, сопровождали его по коридору, когда он бежал от мертвецов. Что ж, хотя бы мертвецов сейчас не было… Хотелось верить, что это были сопровождающие, а не загонщики, хотя Войник уже ни в чём не был уверен.

Остановившись, он нащупал кольцо. Металл нагрелся так, что почти обжигал, но, когда Яша коснулся артефакта, перстень прильнул к руке как живой, сам скользнул на палец. Войник стянул шнурок, смирившись.

Фигура вдалеке остановилась, вскинула руку. Якоб не мог разглядеть, но казалось, это была женщина. Ясмина? Эта мысль придала сил. Войник двинулся за ней… Но почему она не останавливается, не откликается, не видит его?

Песок жалил, как сотни взбесившихся пчел. Идти становилось всё тяжелее, но он должен был найти укрытие – хотя бы переждать бурю, которая явно усиливалась. В пляске песчаных вихрей кружили вокруг два пса, словно подгоняли его. Странно, но он больше не слышал ни лая, ни воя – если не считать воя ветра.

Чем дальше он шёл, тем больше усиливалось ощущение, что он следует по какому-то предопределённому пути, точно по коридору – по тому самому, из сновидений. Вот только сейчас он не спал.

По периферии зрения скользили чьи-то размытые силуэты, и в гуле бури чудились голоса. Якоб чувствовал, как силы покидают его – взбесившаяся стихия пила их жадно, как сухая земля скудную воду. Страха не было – ему просто нечем уже было бояться. Оставалась только исступлённая решимость, инстинкт – добраться до укрытия, выжить.

В какой-то момент он споткнулся, упал и уже не смог подняться. Накатило вдруг удивительное безразличие к собственной судьбе, приправленное смутными сожалениями последней пары дней. Да и тайну он ведь так и не разгадал… На краю сознания он увидел чёрное расплывчатое пятно – совсем рядом. Лидка? Призрачное присутствие фантомной кошки вернуло было надежду. Но в следующий миг он понял, что уже не видит ничего, кроме иссушённого ветром и временем мира, кружившего вокруг мириадами частиц.

Однажды все пирамиды и вся память обратятся в песок. Так стоит ли сопротивляться?..

Кто-то ткнул его в плечо, побуждая очнуться. Якоб вслепую протянул руку, нащупал жёсткий ворс шерсти, поджарое тёплое тело. Пёс упрямо ткнул его в лицо, нырнул под руку, словно помогая подняться. Войник распахнул глаза, уставился на зверя. Горящие угли глаз почти не пугали его. Перед ним явно был не какой-то облезлый некропольский пёс – здоровая холёная зверюга, песочно-рыжая, со странными, словно срезанными поверху ушами. Да и не бывало у обычных собак такого пронзительного всепроникающего взгляда – как будто всю душу наизнанку выворачивал.

Осторожно Якоб убрал руку с загривка пса, пока ему не отхватили пальцы. Второй пёс не приближался – маячил сбоку чёрным силуэтом. Первый, песочно-рыжий, мотнул мордой, чуть оскалился. Войник невольно отпрянул, попытался отползти в сторону. Зверь глухо зарычал, медленно надвигаясь на него. Якоб понял, что сбежать уже просто не успеет. Да и куда тут было бежать, когда марево поглотило весь мир?..

Он старался только не сводить взгляд с морды пса – казалось, стоило посмотреть в сторону, и тот уж точно бросится.

В следующий миг зверь и правда бросился. Якоб успел только вскинуть руки, заслониться… Песок под ним расступился, утягивая в воронку и его, и зверя, и Войник провалился куда-то во тьму.

Якоб пришёл в себя в кромешной темноте, не сразу осознав даже, где он. Где-то далеко – то ли над ним, то ли снаружи – ярилась так и не утихшая буря, но здесь было тихо. Он пошевелился – рёбра тут же напомнили о себе. Похоже, он всё-таки сломал пару костей – и когда упал с лошади, и сейчас вот ещё добавил. Думать про судьбу фотоаппарата не хотелось – тут бы себе помочь.

В темноте вдалеке он услышал чей-то шёпот и тихий звук шагов.

Полушёпот-полустон прокатился по коридору порывом сухого ветра. Всё как в его снах… вот только сейчас Яша не спал.

Он вскинулся, нащупал чудом уцелевший смартфон. Маленький квадратик света осветил тесный тоннель с осыпавшейся кладкой – больше Войник ничего не сумел разглядеть.

Словно чужое дыхание коснулось его. Вдалеке мелькнул чей-то светлый силуэт, и экран потух.

Яша со стоном поднялся, держась о каменную стену. Ноги предательски подгибались. Он зажёг фонарик в телефоне, посветил вперёд, но коридор был пуст. Кольцо на пальце стало тяжёлым. Оно словно жило своей жизнью, тянуло куда-то.

Впереди показался пёс. Он держался ровно на границе света, и никак не удавалось толком разглядеть его. Рыжий? Чёрный?

Тогда Войник вспомнил очередной рассказ друга:

Из темноты блеснули глаза зверя.

Всё, что произошло с ним, вдруг странным образом сложилось в единую картину из разрозненных, кажущихся случайными фрагментов.

Пёс, непонятно как оказавшийся в Пушкинском музее. Псы из его снов. Бомж в «Метрополе» и пёс, метавшийся между столами, – ведь похож был на того, музейного! Демон, вселившийся в ротвейлера в парке. Чёрные тени, пришедшие на помощь древнему архитектору. Обезумевшие псы саккарского некрополя. Собачьи силуэты, следовавшие за ним сквозь бурю.

– Упуат, Открывающий Пути… – выдохнул Якоб, пробуя древнее имя на вкус. Он совсем не был уверен, что произносит правильно, а когда повторил, слово видоизменилось, подстраивая его речь под древний язык: – Упуат…

Перед глазами плыли образы чужих воспоминаний. Приглушённое золотистое свечение озарило коридор впереди, обрисовало точёную фигуру зверя. Чёрный пёс, проводник душ, посмотрел на Якоба долгим взглядом, потом качнул головой, словно звал за собой, и двинулся вперёд.

Войник сделал шаг, другой… Он не знал, что ждало его там, за поворотом коридора, но одно понял вдруг совершенно ясно: он либо разгадает эту тайну, либо умрёт.