Глава 11. Бег по кругу

– Ты чего такой смурной? – Борька нахмурился, так что на лбу образовались смешные складки – «пельменные», как называл их Якоб.

Но в этот раз Войник даже не взглянул на друга, не отпустил шуточки про бульдожий научный лоб, а, засунув руки в карманы, шагал молча рядом.

– Карманы прорвешь, – пошутил Борька и поудобнее перехватил коробку. – И давай уже сам неси свою лампу Аладдина, ну или хоть джинна вызови…

Якоб вздрогнул и посмотрел в глаза приятелю – прямо, мрачно.

– Стряслось чего? – встревоженно уточнил друг.

Войник огляделся. Они были в тихом переулке. Без туристов, без местных, без лишних ушей и глаз.

– Твоя выходка? – зло бросил Якоб и протянул кулак.

На разжатой ладони блеснуло кольцо. Борька округлил глаза и машинально поправил очки пальцем.

– Ты, спрашиваю, нанял того мальчишку?

– Какого мальчишку?

– Да хорош, хватит уже, – Якоб повысил голос. – Знаешь, это совсем не смешно.

Последние три слова он выделил особенно, а в интонациях звучал не свойственный ему обычно металл.

– Я никого не нанимал, – замотал головой Борька. – Я не понимаю, что стряслось. Я и не знал, что ты забрал кольцо из кабинета…

– Я не забирал! – заорал Якоб так, что его голос, казалось, раскатился громом по тихой улочке, отразился о камни и утонул в чёрном небе Кемет. – Я не забирал, – уже тише повторил он и устало потёр переносицу.

Войник обхватил руками голову, выдохнул и зашагал туда-сюда бесцельно, точно зверь в клетке.

– Это какое-то проклятие! Мало того что оно ко мне попало непонятно как, непонятно от кого. Так теперь я ещё и избавиться от него не могу! И из-за этого влипаю в какое-то… Вернее, я уже по уши в нём и чувствую – ещё немного, и потону.

– Дружище, ты, похоже, совсем устал или перегрелся, – Борька хотел взять Якоба за плечо, но тот резко отстранился. – Пошли домой? Там поговорим.

– Мне надоели разговоры, Борька! Просто забери его, – Войник вложил в руку друга кольцо. – Делай с ним что хочешь, а я утром домой. Буду писать про полтергейсты в сталинках и крокодилов в канализациях. Меня уже Сан Саныч заждался. В саркофаге я видел ваших мумий.

Не успел Борька и слова сказать, как Якоб развернулся и зашагал прочь.

Ему было всё равно куда идти, главное, подальше от этой дьявольской реликвии. С каждым шагом он чувствовал уже не только пустоту, но и лёгкость – будто огромный груз, давящий на хребет, кусками откалывался и развеивался в пыль. Чернильная ночь смешивалась с мёдом тусклых ламп, тени длинными лозами оплетали поверхности, а маленький человек всё шел. Он бежал прочь от неведомого, которое прежде всегда старался поймать. Прочь из чужой страны. Из чужого мира. С территории иных, более могущественных существ.

Змейки улиц, стены домов. Он уже не знал, где находится, но это его не волновало. Поворот, дорога, шаг за шагом. Вот новый виток. Тут прямо под ноги метнулась чёрная тень. Якоб еле удержал равновесие, взмахнул руками, выдернув из карманов, и увидел, как в воздух взлетела маленькая янтарная пчела. Поймав свет окна, она блеснула искрой и, описав дугу, понеслась вниз.

Якоб поймал её у самой земли. Брошь, раскрывшись, больно кольнула ладонь жалом-застежкой. Поднявшись, Войник посмотрел на набухший карбункул крови. Алая капля росла и манила глянцем. Яшка заворожённо смотрел на неё, и мир вокруг отступил. В ушах загудело, затылок запекло, а по шее опять пробежали мурашки. Может, и правда перегрелся? Или всё ещё сказывается отравление?

– Ты просто вот так возьмёшь и сбежишь? – услышал он чей-то голос. – Разве тебе не интересно, что будет дальше?

Якоб мотнул головой и оглянулся. На ящике у стены сидела чёрная кошка и деловито умывала мордочку лапкой. В стороне два бродячих пса вдумчиво ковырялись в куче мусора. В отблесках света их шерсть казалась красно-рыжей. Когда Войник посмотрел на них, собаки дружно подняли морды и – он готов был поспорить! – ощерили пасти в ухмылке. Но, когда журналист сморгнул, псы уже вернулись к своему главному делу – добыче сомнительного пропитания.

– Вы всего лишь галлюцинации, – сквозь зубы процедил Якоб, потёр виски, забыв о ранке и размазав кровь по волосам. – Строго говоря, это всё последствия травмы…

Кошка замерла, опустила лапку, подняла голову и посмотрела на Якоба алебастровыми глазами проклятой царевны. Войник скептически хмыкнул. Он слишком устал от игр своего разума.

– Я вижу то, что хочу видеть. Тебя не существует.

– А ты существуешь? – раздался всё тот же голос.

Яша напрягся. Он ведь даже не пил сегодня, однако ж ведёт экзистенциальный трёп с блохастым глюком. А тут ещё собаки эти снова щерятся… Вдруг бешеные? Вот это уже более реальная опасность.

– Верни её имя, – промурлыкала алебастровоглазая кошка в голове журналиста. – И будешь свободен. Она ведь тебя неспроста выбрала. Да и лорд Карнаган…

– А он тут при чём?

– Ну а кто тебе отдал кольцо?

Войник вдруг вспомнил тот кошмарный сон.

Мёртвый лорд сунул кольцо ему в карман. Но ведь Карнаган действительно мог сделать это при жизни… и именно поэтому тогда толком не выдвигал обвинений. Знал, что по его следу идут?..

– Кровью договор забыли подписать… – усмехнулся Яша и потёр ладонь.

– Вот ты где! – Из переулка вынырнул запыхавшийся Борька. – Ну ты и истерик, Яшка! Что ты тут делаешь?

– Заключаю сделку с кошкой, – Войник небрежно кивнул на Лидку.

Кошка мяукнула, спрыгнула на землю и, выгнув дугой спину, потёрлась о ногу Борьки. Псы уже успели куда-то ретироваться, словно и не было их. Может, и правда приглючились.

– Хорошая киса! Спасибо, что присмотрела за этим сумасшедшим.

Кошка зажмурилась, муркнула и растворилась в подворотне.

– Ты что, тоже её видишь? – удивился Яшка.

– Слушай, достаточно оскорблений, – надулся Борька. – Я хоть и очкарик, но не слепой. Даже мышь у ноги увижу, не то что кошку!

– Даже малютку?

– Что?

– Даже мышь-малютку или обычную серую?

– Не беси меня, Якоб! Пошли домой!

– Ты просто пойми, мышь-малютка и обычная мышь – это две большие разницы! – хохотал Якоб. – Или ты про компьютерную?

Борька закатил глаза:

– Я и говорю – перегрелся. А может, из-за отравления у тебя конкретно поехал крышак…

– Лучше?

– Лучше!

Якоб осушил третий стакан холодного лимонада и откинулся на диван. Рядом мирно посапывал сэр Говард Картер, он же Пластик, – оплот спокойствия и безмятежности в этом море хаоса.

– Прости, не знаю, что на меня нашло, – признался он.

За то, что накинулся на друга, было действительно очень стыдно. А уж мысль отправляться домой, не решив проблем, и вовсе уже казалась бредом контуженного очевидца.

– Египет умеет поражать, – засмеялся Борька. – Сегодня он поразил твой желудок и голову, осталось добраться до сердца.

– Теперь выражение «любовь до гроба» приобрело для меня новое значение.

– Ну так что там у тебя приключилось? Просто так с кошками не разговаривают.

– Там ещё и собаки были. Вообще, мне казалось, где-где, а на этой земле поговорить с любой тварью норма. От ибиса до павиана, от бегемота до льва. Я начал с малого.

– Ну хорошо, что не со змей, – крякнул Борька и плеснул лимонада себе в стакан.

– Кстати, о змеях, – Якоб отставил стакан, вытащил из кармана смартфон, покопался в нём и протянул Борьке. – Что за змейка?

Борька посмотрел на фото.

– Котяра ты, Яшка, знал, что не пропустишь. Хотя такую, как госпожа Ясмина, только слепой не заметит.

– Я её видел в Москве, на выставке почившего вскоре лорда. И вот сейчас вновь вижу, уже на фотке с тобой. Совпадение? Не думаю…

– Ничего удивительного, – пожал плечами Борька. – Сообщество египтологов не такое уж и большое. Похоже на маленькую деревню, где все друг друга знают. Но она больше не в науку, а как бы это сказать, в меценатство, в политику. Выступает за сохранение национального наследия, за свободу женщин… Ну ты понял.

– Думаешь, она хотела все вещички Карнагана вернуть в пески?

– Так они и так вернутся. После смерти он их все завещал Египту. Лорд Карнаган, упокой пески его душу, тоже меценат. Был…

«Завещал после смерти… и, возможно, невольно приблизил её…» – пронеслась мысль, но озвучивать её Войник не стал.

– А госпожа Ясмина, – продолжал Борька, – она такая, такая…

– Как Жасмин из «Аладдина» – всё ради народа? – улыбнулся Яша. – Ой-ой, Борька, чую, у нашей Машки появилась конкурентка.

Уши Борьки стали как свеклой натёртые, и он залпом осушил стакан.

– Нет! Я просто восхищаюсь сильными женщинами!

– Да кто ж ими не восхищается? Даже если и не признаётся. Сильный человек достоин восхищения, независимо от пола, а согласно делам его.

– Госпожа Ясмина действительно очень много сделала для сохранения египетских древностей.

– Я даже не сомневаюсь. Комсомолка, спортсменка и просто красавица, – улыбнулся Якоб. – Просто так уж получилось, что эта выставка, на которой мы увиделись, имела чертовски дурные последствия. И мои рёбра всё ещё помнят ботинки восточных гостей.

– Ты, кстати, так и не рассказал толком, что с тобой произошло… – напомнил Борька.

Якоб помрачнел, вспомнил их короткий разговор в Скайпе и то, как побледнел его друг при упоминании об Оке Уаджет. Приступив к рассказу, он понизил голос. Хотя кто тут мог их услышать? Пластик – и тот храпел. Борька кивал и охал, но не перебивал.

– Итак, у лорда был выжжен один глаз, залит воском. Что характерно – левый. Какой там глаз Сет выбил Хору в ходе их древней потасовки?

– Левый, – глухо ответил Борька.

– Хм-м… ну хоть причинное место никто никому не отрезал – и на том спасибо. А вот это я тебе уже показывал… – Якоб встал, прошёл в угол, где бросил свою сумку и, порывшись, вернулся обратно. Он протянул Борьке визитку с золотым тиснением.

– Око Уаджет, – подтвердил египтолог, нехотя беря белый прямоугольник. – Этот символ едва ли не так же популярен, как Анх. Древние египтяне использовали его как мощный защитный амулет. Ну и современные эзотерики – вслед за ними. Да чего там, все кому не лень нынче талисманы носят, татухи бьют.

Войник прекрасно видел: Борька не хотел говорить о том, что его действительно беспокоило.

– Ты сказал – тогда в Скайпе, – что видел этот же символ в дневниках Карнагана.

– Завтра покажу, – кивнул египтолог, снимая очки и утирая глаза. – И с кольцом разберёмся. Не верится мне, что вещи исчезают из запертых ящиков. Уж по крайней мере точно не сами по себе.

Он выложил злосчастное кольцо на стол, перед Яшей. И так хотелось верить, что это была просто высокоточная копия, чей-то злой розыгрыш.

Всплеск адреналина уже сходил на нет. Усталость брала своё. За разговорами никто из друзей не обратил внимания, что смартфон Войника в углу стола подозрительно мигнул.

– Блин, на работу скоро, – хмуро отметил Борька, подавляя зевок, потянулся за очередной порцией лимонада, но уронил пустой стакан.

Стекло глухо ударилось об пол, но выдержало – не разбилось.

– Та-а-ак, – протянул Якоб, – хранителям истории больше не наливать.

Друзья рассмеялись. На смех им ответил злобный настойчивый стук в пол.

– Комендант Хоттабыч буянит? – удивился Яшка и, получив кивок от Борьки, спросил: – Ответить?

– Не стоит, а то он своей шваброй к нам люк пробьёт. – Теперь уже Борька зевал во весь рот.

Якоб взглянул на часы и хмыкнул.

– Сочувствую тебе, друг. Мы с Картером поспим за тебя. Сладенько-о-о-о.

– Всё бы тебе издеваться, – укоризненно ответил египтолог. – Ладно, я спать. А ты можешь с Пластиком продолжить посиделки хоть до утреннего намаза.

Яшка взглянуть на сопящего в обе дырочки пса, который залегал в фазе глубокого сна с момента их возвращения. Воистину пласт культуры!

– Видимо, для этого мне придется освоить осознанные сновидения и поймать псину на Той Стороне.

– Ох, Яшка-Яшка, поменьше бы ты лазил на Ту Сторону.

Войник развел руками:

– Это не я в ней, а она во мне. Иди уже упокаиваться в свой саркофаг, не мешай гостям отдыхать.

– Какой же ты гость?

– Дорогой!

– Хы, первые сутки гость, а потом уже свой, так что завтра с тебя ужин, – буркнул Борька и скрылся в коридоре.

Войник, конечно, не стал продолжать застолье и последовал примеру друга – погасил свет и завалился на диван, подвинув бульдога. Некоторое время он рассматривал тёмный потолок и думал о Москве – про редакцию и контрабандную шотландскую нечисть, немного про страшную тайну Сан Саныча, и даже чуть-чуть про шаурму и псов. Фрагменты кружили роем жужжащих пчел и всё никак не складывались в целое полотно. Он словно вертел калейдоскоп, где и узор менялся при каждом повороте, перетекал из одного в другой. Миллионы вариантов! И, чтобы увидеть повтор, нужно вращать цилиндр полвека, не останавливаясь.

Постепенно мысли и образы таяли, осыпались искрами в бархат ночи, и наконец тьма накрыла сознание Яшки, унеся в сон. Глубокий, спокойный, без сновидений.

Когда Якоб проснулся, на часах уже было одиннадцать. Он спал так глубоко, что даже азан не слышал. Солнце назойливо прорывалось в комнату через тонкий зазор в шторах и лимонным лучом падало на спину Пластика, потешно деля упитанное тельце на штанишки и майку. Шерсть у бульдога золотилась ярко-рыжим… рыжим, как у тех собак у помойки. Как у двухвостого пса из сна.

– Сон разума рождает бредятину, – пробормотал Войник и поплёлся в ванную.

Он бы с удовольствием поспал ещё, но мудрый белый павиан в голове стучал молоточком и требовал решения обрушившихся проблем. Немедленно. Всех.

– Что-то ты, дружок, вчера истернул, – обратился к отражению в зеркале Якоб. – Не вышло с первого раза, выйдет со второго. Отнесу кольцо повторно сегодня. Но в этот раз без шаурмы! – Войник погрозил пальцем зеркальному двойнику. – Смотри мне. Никакой шаурмы!

Сзади послышалось сопение и ворчание. Войник обернулся и увидел бульдога, который внимательно смотрел и, скорее всего, даже слушал. Пёс нахмурил и без того морщинистый лоб, склонил голову набок, высунул кончик языка, от чего нижние зубы стали казаться ещё более… выдающимися.

– Не пристало английским джентльменам подслушивать, сэр Картер.

Освежившийся после душа, полный новых идей Войник вернулся в комнату и взял смартфон.

– Вот же ж, боггарт дери, батарея почти сдохла. Ты, что ли, пёс, всю ночь кнопки жал? – доставая шнур и включая зарядку, ворчал Яшка. – Повезло тебе, складчатый, сходим прогуляться.

Картошка-хвост забилась в припадке радости, и Пластик брыкнулся на спину: раз прогулка уже обещана, может, и пузо почешут?

Вернув Картера в прохладу квартиры после краткой прогулки – солнце палило нещадно даже в тени, – Войник, довольный и полный решимости, направился в музей. Кольцо надёжно лежало в кармане, готовясь вернуться куда положено – по крайней мере Яше хотелось в это верить.

В этот раз ноги сами несли его, дорога была знакомой, а путь пролетел незаметно. Увидев фасад музея, Войник привычно набрал номер друга и подождал три гудка. Несколько машин местной полиции на площади Тахрир привлекли его внимание, хотя суматохи больше обычного не наблюдалось.

– Привет, Борька! У вас что, какая-то важная персона на экскурсии? Целый кортеж мигалок. Я тут принёс…

– Ох, Яшка, неудачное время ты выбрал, – перебил его Борька. – Тут у нас такое случилось! Лучше тебе пока не заходить… – Египтолог зашептал, явно желая, чтобы другие его не слышали – вдруг кто по-русски понимает? – Иди домой или погуляй где. Я тебе потом всё расскажу.

– Да что произошло-то? – не выдержал Яшка. – Не нагнетай! Говори уже.

– Кто-то вломился в музей, перерыл наш кабинет, убил охранника…

– Что?! – Сердце Войника ухнуло вниз, а ладони похолодели, хотя на улице и была жара.

На заднем плане зазвучала арабская речь, Борька что-то ответил и быстро сказал в трубку:

– Мне пора. Всё потом.

Якоб услышал сигнал отбоя, а потом ещё долго слушал тишину и, лишь поняв, что напрасно прижимает трубку к уху, опустил смартфон в карман.

Мысль о том, чтоб вернуться домой и поспать, Войник сразу отбросил – не до сна было с такими новостями. Он коротал время в книжном при Американском университете – тот как раз находился недалеко от музея, – потом поел, выбрав старое доброе KFC и уже не экспериментируя с уличными торговцами. Правда, сандвичи подали острыми настолько, что аж глаза слезились – при том что на кассе вроде спросили, острое или нормальное. Ну а если это было нормальное – то какое ж тогда было острым? Но желудок не бунтовал, и на том спасибо.

Через пару часов Якоб вернулся к музею. Полиция к тому моменту уже разъехалась. Судя по всему, преступление произошло вне выставочных площадок, так как течение туристического потока не прерывали, разве что поставили больше охранников. Вполне в интересах египетских властей было бы вовсе умолчать об убийстве. Люди и так любили преувеличивать несчастья, а сокращение и без того оскудевшего количества приезжих могло сильно ударить по местной экономике.

В голову лезли разные мысли. Но хуже всего Яша чувствовал смутную вину за смерть неизвестного охранника. В две тысячи одиннадцатом, когда в ходе революций громилось и грабилось всё, взлом музея почти не удивлял общественность. Но сейчас-то всё успокоилось! Зачем?.. Ответ напрашивался сам собой – ведь не сокровища Тутанхамона пошли красть, а вломились в кабинет музейных работников. Очень хотелось думать, что целью были какие-нибудь документы… но вдруг кто-то искал кольцо? А вдруг этот кто-то выкрал его ночью, чтобы вернуть Войнику? Эта версия, конечно, звучала реалистичнее, чем джинны, но о мотиве можно было только догадываться. Яша мог понять кражу кольца – древний артефакт явно стоил денег среди обычных коллекционеров и был бесценен среди помешанных на древних эпохах и магии. Но выкрасть, чтобы вернуть неизвестному журналисту из России? Может быть, это новая форма извращённых игр для богатых психов? С живыми участниками. Отнеси кольцо в Ородруин. А в мохноногие хоббиты был избран он, Войник, пока некая другая сторона играет за тёмных.

– Красную или синюю? Red pill, blue pill… – бубнил Яша, вспоминая любимый фильм и мешая русский с английским.

– Я предпочитаю не принимать то, в чем не уверена.

Войник оглянулся. Голос с акцентом показался ему смутно знакомым, и он не ошибся. Справа от него стояла красавица Ясмина, загадочная змейка с фотографии.