Глава шестнадцатая

Бриджит заглушила двигатель и вздохнула. Она устала. Устала как собака. Дождь хлестал вокруг с такой силой, что, сталкиваясь с ветровым стеклом, производил громкие хлюпающие брызги. Типичная ирландская погода: когда наступила наконец летняя жара, то она, в сочетании с вековечным дождем, вызвала грозовой ливень.

День выдался долгим и практически бесплодным. После вчерашней встречи с Джонни Каннингом она вернулась домой и составила то, что на первый взгляд казалось всеобъемлющим планом действий по розыску Банни. Весь день она следовала ему шаг за шагом, но так ничего и не добилась.

Начала она с того, что отправилась в Хоут, чтобы встретиться с сержантом Шинейд Герати. Доблестная полицейская ей сразу показалась неприветливой и настороженной. У Бриджит сложилось впечатление, что откуда-то сверху гардам поступила команда дистанцироваться от Банни Макгэрри — неважно, исчез он или нет. Бриджит никак не могла взять в толк, почему именно злится Герати: из-за того, что ее опрашивают, что она ничем не может помочь или по какой-то иной, не связанной с этим делом причине. От женщины исходила такая энергетика, будто сержант обиделась на весь мир. Она кратко подтвердила основные факты о машине Банни, которые Пол изложил в записке, и не добавила к ним абсолютно ничего. Бриджит получила заверение, что Банни Макгэрри числится пропавшим без вести и они сделают все, что в их силах, чтобы помочь ему благополучно найтись. Но все это говорилось с подтекстом «не звоните нам, мы сами с вами свяжемся».

После разговора с сержантом Бриджит отправилась на ту стоянку возле Хоут-Хеда, где была найдена машина Банни. Потом она прошлась по тропинке к утесам. Солнечным пятничным утром здесь было пустовато, если не считать редких жизнерадостных пенсионеров, вышедших на прогулку, или бегущих трусцой сексапильных мамочек. Впрочем, скоро прибудут туристические автобусы, и это место заполнится слегка разочарованной континентальной молодежью.

Оказавшись в одиночестве на тропинке, вьющейся вдоль скального обрыва, Бриджит закрыла глаза. Она читала о такой технике в какой-то книге. Набрав полную грудь морского воздуха, ощутив на губах соленый привкус и расслышав далекий крик чаек, она сказала себе: «Я — Банни Макгэрри. Я — жопорукая отмороженная титаническая сила природы, в жизни которой нет ничего, кроме всегда отстающей команды по хёрлингу и работы. Той работы, которую я люблю. Той работы, которую у меня отняли, потому что я был готов на все ради справедливости. Я алкаш, но… — Бриджит вспомнила тот вечер, когда увидела его на обгоревших развалинах клуба Святого Иуды, — у меня меланхолическое ирландское сердце, склонное к болезненному самокопанию — особенно когда я пьян».

Бриджит вспомнила молодое счастливое лицо Банни, которое она видела на фотографии у кровати, его руку, обнимавшую красивую женщину, и то, как эта фотография была отвернута к стене. Она вспомнила выражение гордости в его глазах на каждой из тех командных фото, которые были развешаны во второй спальне. А также Джонни Каннинга, сказавшего, что в определенных обстоятельствах… каждый может стать таким, как Банни.

Затем она открыла глаза и попыталась представить Банни Макгэрри, почти наверняка пьяного, отступающего на несколько шагов назад, чтобы разбежаться и бросить свое огромное тело в пропасть с целью разбить его о скалы. Но такая картина у нее не складывалась. Бриджит понимала, что эмоции, скорее всего, мешают логике, но все же не могла вообразить себе Банни Макгэрри, бросающегося со скалы. Вот сбросить с обрыва кого-то другого — это совсем иное дело.

Покинув скалы, она посетила четыре паба и две закусочные на набережной Хоута, где показывала персоналу фотографию Банни. Во всех заведениях ей ответили, что никогда его раньше не видели. В нескольких пабах Бриджит оставила свой номер телефона — на случай, если что-нибудь вспомнит пятничная вечерняя смена, когда явится на работу. Конечно, надежды на это мало, но ведь никогда нельзя знать наверняка. Банни можно обвинить во многом, но только не в малоприметной внешности.

Оттуда Бриджит отправилась в город, где посетила родителей игроков команды Святого Иуды, чьи номера оказались в телефонной распечатке Банни. В этом случае фотография оказала большую услугу. Как только люди видели Банни, обнимающего ее за плечи, они становились откровеннее. Однако то, что они рассказывали, было познавательно, но не более того. Все говорили о нем со смесью почтения и страха. У каждого была история о ком-то, кому он помог, и о ком-то, кто перешел ему дорогу. В некоторых случаях это были одни и те же люди.

Салли Чэмберс Бриджит поймала, когда та возвращалась домой на обед. Она трудилась в Управлении общественных работ и имела вечно замученный вид, поскольку была матерью четырех мальчиков, чей отец, как ей сказали, сидел в тюрьме в Англии или же гнил в аду. И то и другое ее полностью устраивало. Все это Салли поведала со смущенной улыбкой, пока бегала по гостиной, подбирая игрушки, одежду и дистанционные пульты. Бриджит чувствовала себя неловко, но Салли настояла на чашке чая, после чего принялась яростно убираться в доме, непрерывно извиняясь.

После нескольких секунд светской беседы Бриджит услышала пару глухих ударов, донесшихся со второго этажа. Салли заметно поникла и поморщилась, когда с вершины лестницы скатился пожилой и сердитый женский голос:

— Салли?

— Я поднимусь через минуту, бабушка.

— Кто у нас в доме?

— Просто гостья. Подожди меня наверху.

— Я сейчас спущусь.

— В этом нет нужды.

— Я спускаюсь.

Закатив глаза, Салли попыталась изобразить улыбку.

— Она немного не в себе.

«Четыре мальчика и пожилая родственница… — подумала Бриджит. — Наверное, Салли стоит в очереди на какую-нибудь награду».

— Банни неплохо помогал мне с Дарреном. Он играет в защите. Он хороший мальчик, просто слегка… страдает дефицитом внимания, как сказали в школе. Какое-то время нам давали лекарства, но потом перестали из-за оптимизации. Правда, они не сильно помогали, честно говоря…

В проеме двери появилась женщина лет восьмидесяти с грозным лицом и в лихо сдвинутом набок голубом парике. Она уставилась на Бриджит сквозь толстые стекла очков.

— О… А я подумала, это подонок Макгуайр опять пытается выжать из нас свои деньги.

— Бабушка! — воскликнула Салли, явно не желая поднимать эту тему.

— Ты кто? — спросила старуха, совершенно игнорируя внучку.

Бриджит встала и протянула руку.

— Меня зовут Бриджит Конрой. Я друг Банни Макгэрри.

— Та еще сволочь! — бросила старуха.

— Бабушка! — вновь воскликнула Салли в этот раз более возмущенным тоном.

— Он «закрыл» нашего Кормака в прошлом году — парня, который даже мухи не обидел! Чертовы фашистские пилеры!

Бриджит шагнула назад, опустив непожатую руку.

— Бабушка, — сказала Салли, двинувшись к двери, — мой обед уже заканчивается. Ты не могла бы пойти на кухню и разогреть для меня остатки вчерашнего карри? Пожалуйста.

Две женщины встретились взглядами, и Бриджит смущенно отвела глаза, пока они вели между собой молчаливый спор. Ее взгляд упал на семейный портрет Салли с четырьмя мальчиками, стоявший на каминной полке, — четыре ухмыляющихся сгустка энергии и материнские глаза, полные гордости, надежды и тревоги.

Наконец пожилая леди повернулась и пошла через короткий коридор на кухню, шаркая ногами и недовольно бормоча себе под нос.

— Прошу ее извинить, — тихо сказала Салли. — Она, ну… Для нее все наши мальчики — ангелы. В свое время они с Банни очень дружили.

Салли встала возле Бриджит и указала на самого высокого мальчика на фотографии.

— Это Кормак, мой старший. Связался с дурной компанией. Стараешься изо всех сил, стараешься, и тут такое… — ее голос дрогнул от эмоций. Бриджит из вежливости не отрывала взгляд от фотографии, пока Салли вытирала глаза рукавом. — Банни действительно его арестовал. Но потом пришел на суд и выступил в его защиту. Сейчас Кормак в тюрьме Маунтджой. Банни написал ему письмо. Сказал, что когда тот выйдет на свободу в будущем июне, то, если он не против, Банни сможет устроить его учеником электрика в Уотерфорде. Он хочет вывезти его отсюда на несколько лет, чтобы Кормак навсегда порвал с дружками… — Салли шмыгнула носом. — Я, конечно, буду скучать, но ведь мы можем ездить к нему на юг. Это будет только к лучшему.

Салли вдруг сжала руку Бриджит и придвинулась к ней ближе.

— Он хороший человек. Надеюсь, вы его найдете.

После вежливой, сочувственной, но совершенно бесполезной беседы с парой других родителей Бриджит отправилась в паб «О’Хэйган», что на Бэггот-стрит. В этом заведении, по словам Джонни Каннинга, часто бывал Банни. Она ожидала увидеть здесь какой-нибудь потрепанный шалман, но «О’Хэйган» оказался свежевыкрашенным, полным старомодного очарования пабом, явно нацеленным на любопытных туристов, а также местных, желающих выпить после работы. Первым делом Бриджит познакомилась с хозяйкой, приятной леди по имени Тара, которая стала исключительно приветливой после того, как Бриджит предъявила ей свое «удостоверение подруги Банни».

— О да, он заходил сюда в прошлую пятницу поздно вечером. Еще трезвый, в отличие от предыдущего раза.

— Это необычно? — спросила Бриджит.

— Ну, — задумалась Тара, — он хоть и завсегдатай здесь, но не всегдашний, если вы понимаете, о чем я. Он мог заскакивать сюда в любое время днем. Мог зайти три раза за день, а потом не появляться целую неделю. Вы же знаете Банни, у него всегда куча дел. А пару недель назад он приволок к нам какую-то адскую псину.

— А в каком он был настроении в прошлую пятницу? У него была депрессия?

— Депрессия? Господи, нет. Он праздновал!

Новость застала Бриджит врасплох.

— Серьезно?

— Ну да. Заказал хороший виски. Такое с ним бывает только в особых случаях.

— А он говорил, что именно празднует?

— Нет, не совсем. Он купил для меня виски — впрочем, я не стала брать с него денег, — и мы выпили с ним по-быстрому. Обычно я не пью на работе, но нельзя же заставлять мужчину веселиться в одиночестве. Погодите… теперь, когда я думаю об этом, я вспомнила, что он сказал: «Я нашел эту сволочь», потому что я ответила: «Как и всегда». Да, так оно и было.

— А он упоминал еще какие-нибудь подробности?

Несколько секунд Тара сосредоточенно смотрела на стойку бара.

— Нет, простите. Это был вечер пятницы, так что я, знаете ли, была очень занята.

— А он мог пообщаться с кем-то еще?

— Не думаю. На самом деле он пробыл здесь не так уж долго. Мне показалось, он просто хотел поскорее выпить за то, что подняло ему настроение.

— Значит, он ушел отсюда один?

Тара вдруг рассмеялась и подняла руки в знак извинения.

— Простите, но Банни приходит сюда не для того, чтобы цеплять телочек, — упаси господь! Да, он ушел где-то около полуночи. Трудно сказать наверняка. Обычно он парковал машину на площади Фицуильяма, и в тот день он мне сказал, чтобы я не волновалась: он поедет домой на такси. Обычно я всегда ему об этом напоминаю.

— И он не беспокоился о том, что машина останется здесь?

Тара скорчила гримасу.

— Какой дурак станет трогать машину Банни?

— А что вы скажете, если узнаете, что на следующее утро его машину обнаружили в Хоуте?

Тара не стала ничего отвечать, но впервые за время разговора тревожно нахмурилась. И в этом тоже не было ничего необычного. Беседуя в этот день с самыми разными людьми, Бриджит заметила одну повторяющуюся закономерность. Хотя никто не говорил об этом прямо, но у нее сложилось впечатление, что все считали Банни Макгэрри неуязвимым.

Поблагодарив Тару за помощь, Бриджит оставила ей свой номер телефона на случай, если она вспомнит что-нибудь еще.

И вот теперь Бриджит сидела в своей машине после трудной дороги домой сквозь хаос пятничного вечернего часа пик. Она узнала многое, но ничего такого, что могло ей помочь. Теперь она планировала заказать пиццу, открыть бутылку вина и заново пробежаться по фактам, чтобы понять, что ей делать дальше. С болью в сердце она вспомнила, что ровно неделю назад Банни пытался до нее дозвониться, и это был, похоже, его последний документально зафиксированный контакт.

Бриджит смотрела сквозь окно на дождь, который, судя по всему, не собирался прекращаться. Дверь ее дома находилась всего в пятидесяти метрах через улицу. В обычный вечер это было удачное место для парковки. Гораздо чаще ей приходилось оставлять машину за две улицы. Однако при таком ливне даже этого расстояния хватит, чтобы промокнуть до нитки.

Бриджит достала из сумочки ключи, чтобы держать их наготове, и взяла с пассажирского сиденья дождевой плащ. Затем выбралась из машины и, подняв над головой плащ, заспешила к дому. Но не успела она сделать несколько шагов, как левая нога угодила в выбоину, отчего она чуть не упала. Проклиная богов, она заковыляла по лужам осторожнее.

Подходя к дому, Бриджит заметила за пеленой дождя, что на той стороне улицы, которую она только что покинула, в противоположном направлении бежит человек.

Она отвлеклась на возню с ключами, когда ее плеча вдруг коснулась чья-то рука. Бриджит вскрикнула.

Возможно, сказалось потрясение, нервозность или чрезмерно развитый инстинкт самосохранения, но три года посещения уроков самообороны мгновенно дали о себе знать. Бриджит развернулась и основанием ладони ударила нападавшего в лицо.

Мужчина упал спиной назад, задел машину, которая, похоже, всегда занимала лучшее парковочное место, и рухнул на тротуар.

Бриджит посмотрела вниз — на лицо, полное удивленного негодования. Дождь уже стал размывать вытекавшую из носа кровь.

— Господи, — пробормотала Бриджит. — Прошу прощения.

Доктор Синха поднял на нее взгляд и заговорил неоправданно извиняющимся тоном:

— Все в порядке, сестра Конрой. Это полностью моя вина.