Книга: Поцелуй врага
Назад: 1
Дальше: 3

2

Суббота, 25.10
Когда я еду в университет из своего «Бед энд брекфаст» возле автозаправки, Уайтфилд все еще спит. Солнце висит так низко, что, несмотря на опущенный козырек, светит прямо в лицо. Я тут же вспомнила слова Ханны. Она дразнила меня, утверждая, что прищуренные глаза приведут к раннему появлению морщин. За всю последнюю неделю мне не удалось встретиться с лучшей подругой и уж тем более поработать вместе в редакции. Угрызения совести создадут больше морщин, чем солнце. Если бы движение на дороге всегда было таким, как сегодня, то я могла бы ежедневно заглядывать к ней хотя бы на минутку.
К сожалению, место на парковке найти так же сложно, как и по будням. Я кружу по парковке колледжа Святого Иосифа и соседних зданий, пока, наконец, не втискиваю свою старую «Хонду» в узкое пространство. Скорее всего, хозяева машин проклянут меня, когда захотят выехать.
На улице холодные восемь градусов. Я пересекаю деревянный мост над узкой речкой, все еще покрытой клочьями тумана и перед поворотом исчезающей в серой пустоте. Она отделяет колледж Святого Иосифа с факультетами экономики и политики от дома, где находится факультет археологии. До девяти утра по выходным парк пустует. Великолепное старое главное здание колледжа Святого Иосифа с его колоннами, фигурами из песчаника и стрельчатыми окнами виднеется прямо передо мной за большим лугом с маленькими тропинками и одинокими голыми деревьями. Слева и справа от меня находятся первые дополнительные корпуса, офисы преподавателей, парочка общежитий, в которых живут, скорее всего, очень удачливые, но все еще спящие студенты. Я им точно завидую.
Я иду дальше, к внушительному зданию эпохи Ренессанса. Каждый раз, если есть достаточно времени, наслаждаюсь видом. Не выразить гордость, что я учусь здесь, хоть путь сюда был нелегким и оплата дорого обходится мне и моей семье.
«Мы в тебя верим», – было написано с завитушками на прощальном плакате, который теперь ждет в коробке с вещами для переезда. Эти слова также есть на блокноте. Мне его дала сестра Фиби, когда я садилась в машину.
– Держи счастливый ежедневник. Ты каждый день должна записывать сюда положительные события, даже маленькие и незначительные, – сказала она, а потом позаботилась, чтобы после приезда я погуглила и узнала подробнее, как вести счастливый ежедневник.
Однако с тех пор я не часто в нем писала, хотя Фи все-таки была права. Он помогает лучше держаться, справляться с заданиями, одновременно надеясь, что мне повезет, и я получу комнату.
Я иду по длинной тропинке, покрытой гудроном и окаймленной густой растительностью. Плотнее кутаюсь в пальто, но в затылок все равно дует влажный холодный ветер.
– Снилось что-то хорошее, Ка? – доносится со стороны здания голос Тайлера. Он спускается по трем ступеням общежития и протягивает стаканчик с кофе. Потеряв дар речи, я с благодарностью беру его. Пар, поднимающийся от напитка, пахнет ванилью.
– Как я это заслужила? Почему ты не спишь? – Вижу в глазах Тайлера искорки. Даже в такое время он уже в хорошем настроении.
– Если ты наконец признаешься, что все время мечтаешь обо мне, будет еще лучше. – Он протягивает руку с пакетиком лучшей выпечки Уайтфилда.
– Хочешь, чтобы я соврала? Для чего?
Тайлер открывает пакетик. От соблазнительного запаха в животе начинает урчать. На полных губах друга играет уверенная победная улыбка.
– Разве ради эклеров Евы не стоит соврать? Или ради того, чтобы сделать меня самым счастливым мужчиной на свете? – Он прижимает эклеры к груди. К своему стыду, признаюсь, в этот момент я думала только о том, что он может раздавить маленькие пирожные. Ничего от него не скрываю. Тайлер издает смешок, а потом качает головой.
– Ты постоянно уничтожаешь мою самооценку, – говорит он, якобы задетый. Но морщинки от смеха возле глаз свидетельствуют об обратном.
Я быстро вырываю пакетик и ласково провожу по нему рукой, в которой все еще сжимаю стаканчик с кофе. Уже ровно девять, сообщают часы на часовне.
– Мне нужно к Ханне. Обещала ей прийти ровно в девять. – Поворачиваюсь, чтобы уйти.
– Увидимся позже? Может, вместе пообедаем? – кричит вслед Тайлер, и я оборачиваюсь. Его глаза полны надежды. Хорошо понимаю почему: когда он проходит мимо компании женщин, раздается шушуканье.
– Может быть, – быстро отвечаю я.
– Ты меня убиваешь, Ка. Это была бы огромная потеря для человечества.
Покачав головой, иду дальше, но подавить смешок мне не удается.
В отличном настроении, окутанная ароматом эклеров и ванили, захожу в старую библиотеку. В кампусе есть также новая, современная библиотека, но здесь, среди древних книг с их особенным запахом, я чувствую себя лучше всего. Многочисленные темные лакированные полки скрывают сокровища, которые листали лауреаты Нобелевской премии. Университет Уайтфилда вместе с Кембриджем и Оксфордом подарили миру много великих умов. Я дрожу, когда иду по большому читальному залу и захожу через старую деревянную дверь в редакцию. Придумать лучшее место для офиса редакции «Шепчущего из Святого Иосифа» просто невозможно. После темного и слабо освещенного читального зала свет за дверью ослепляет меня. Из окна открывается идеальный вид на Западный двор колледжа. За зданием напротив виднеется капелла.
Ханна отрывает взгляд от своего ноутбука. Ее длинные темные волосы убраны в большой пучок. Она собирается поздороваться, но внезапно прищуривается. Ее голубые глаза едва видно. Мгновение она просто смотрит на меня. Это у нее хорошо получается, хотя на психолога она училась всего год. Учитывая, что мы знакомы почти вечность, я для нее словно открытая книга.
– Ты нашла себе комнату в общежитии?
Вот как быстро можно испортить настроение. Я морщусь, а Ханна продолжает смотреть на меня. Ее взгляд перескакивает со стаканчика с кофе на пакет из «Пекарни Евы».
– Мне ничего не принесла? Ну ты просто худшая лучшая подруга в мире! – Она возмущенно распахивает глаза.
– Я… не сама все это купила, – таинственно отвечаю ей.
– И-и-и? – Ханна растягивает «и» так, что та заслуживает отдельной песни. Ставлю все на стол, снимаю куртку и вешаю на спинку стула. При этом продолжаю чувствовать взгляд подруги. В итоге я обращаю свое внимание на заполненную доску объявлений на стене, над которой висят в рамках статьи из «Шепчущего» – сообщения о знаменитых выпускницах колледжа Святого Иосифа и о других известных героинях вроде Мишель Прентисс, первой женщины-президента США. Личный «зал славы» Ханны. Вторую ее страсть демонстрирует постер с изображением розы, состоящей из полного текста «Ромео и Джульетты».
– Это ж дал тебе не мистер Загадочный… – Ее сканирующий взгляд встречается с моим. – Или да? – Голос подруги становится громче, настойчивее. К сожалению, Ханна знает о моих отношениях с парнями, особенно о «главе Мейсон» с драматичным концом. Поэтому она далеко не радостно отреагировала на рассказ о первой встрече с Тайлером в администрации общежития. В то время я не знала, кто такой Тайлер на самом деле, не говоря уж о его имени, поэтому мы назвали его Мистером Загадочным. Предложение Тайлера переехать к нему насторожило Ханну. Так как между нами только дружба, не считая, естественно, шутливого флирта, я мало о нем рассказывала подруге с тех пор. Между мной и Тайлером существуют четкие границы, а у Ханны без того много забот. Незачем ей постоянно переживать за меня, причем беспричинно.
Она обо всем догадывается по моему смущенному взгляду и снова широко распахивает глаза.
– У него хоть имя есть?
Я таращусь на массивный деревянный стол между нами, на гору бумаг на нем и размышляю, как объяснить Ханне, что мы с Тайлером просто друзья. Тут мой взгляд падает на список подруг под названием «Что нужно сделать». Многие пункты вычеркнуты, а верхние цифры много раз обведены.
Комната в общежитии, Кара.
– Ты так и не нашла хорошие варианты? – Не отвожу взгляд от списка.
Раздраженная сменой темы, Ханна смотрит на листок.
– Жду ответа еще на пару писем.
– Я слышала о комнате в общежитии Воронов, – мои слова тут же привлекают внимание Ханны.
– От кого? – Неужели ее рука дрожит? Она быстро сцепляет пальцы. Я давно не видела этот хорошо знакомый жест. В последний раз Ханна так сделала, когда села напротив меня в моей комнате и рассказала, что ей нравятся девочки. Я узнала обо всем первой. Меня до сих пор трогает ее доверие. Никаких причин для беспокойства не было, но могу понять, из-за чего она тогда нервничала. А в чем причина сейчас?
– Почему ты никогда не рассказывала мне об этой организации?
Подруга сидит с поджатыми губами. На стене, напротив Зала славы, между старым планом города Уайтфилд и слишком современной для помещения белой доской, тикают старые вокзальные часы. Проходит двадцать секунд, прежде чем Ханна снова открывает рот.
– С начала триместра я работаю над статьей про это общество.
Жду, когда она объяснит или подробнее расскажет о статье. Жду напрасно.
– И?
Ханна откидывается на спину стула – дерево протестующе скрипит. Потом она делает глубокий вдох.
– О Воронах ходит очень много слухов. – Уже по выражению ее лица понимаю, речь идет не о чем-то положительном. Ханна выглядит так, словно пришла на похороны. – В прошлом году девушка из общежития не вернулась с вечеринки Воронов, состоявшейся в выходные. Вскоре после случившегося другие студенты покинули колледж. Вероятно, это было связано с Воронами. – Ханна громко сглотнула. – Ходят разные слухи о том, что произошло, но… По какому бы следу я ни шла, все бесполезно. Пожалуйста, держись от них подальше.
Я долго смотрю на подругу и кое-чего не нахожу. Огня, с которым она выполняет свою работу в «Шепчущем», ведет расследования. Азарт репортера. Он понадобился ей, чтобы бросить психологию и перевестись на журналистику.
– Ты работаешь над статьей с начала триместра, но ничего не рассказывала? И поэтому избегала меня все время? – Я пялюсь на нее, не веря своим ушам. Раньше она держала все в тайне. Теперь же я вспоминаю стопку бумаг, которую пару недель назад принесла ей из соседнего помещения редакции, где стоит принтер. Там было что-то про Воронов и Львов. Я подумала, речь идет о спортивных клубах.
– Я тебя избегаю? – Никто не умеет так хорошо управлять левой бровью как Ханна. Точно, словно по часам, я понимаю, насколько сильно ее сомнение. Можно было обойтись и без возмущенного тона. Ей необязательно было наклоняться вперед, опершись предплечьями на стол.
– Это было глупо, прости, – исправляюсь я. – Но…
Она быстро качает головой.
– Меня всегда поражает, насколько ты загружена. Потому я готова втискиваться в свободные места. – Улыбка превращает ее в другого человека. Неистовый репортер становится лучшей подругой в мире. Ханна заполучила горячо желаемую частичную стипендию Святого Иосифа и долго рассказывала мне об этом колледже, пока я сама не подала туда документы. Согласие лежало в почтовом ящике, а позже оказалось вместе с отказом в стипендии на моем письменном столе, где я его еще много недель не замечала. Тогда бабушка Лив и двоюродная бабушка Мэри взяли все в свои руки, собрали деньги семьи и отправили меня сюда.
Мы в тебя верим.
Приходится сморгнуть слезы, которые постоянно наворачиваются на глаза, когда я вспоминаю о любви своей семьи. Сестра Фиби вместе с ее коллегой продали пирожные, чтобы достать мне маленький подержанный автомобиль, иначе я бы вряд ли смогла позволить себе недорогую квартиру. Ее нашла для меня двоюродная бабушка Мэри. К сожалению, квартира была закрыта из-за отравления асбестом, когда я приехала пораньше в Уайтфилд.
– Знакомый взгляд, – прерывает размышления Ханна. Подруга хватает меня за руку, которая так и лежит возле нетронутого стакана с кофе и бумажного пакета. – Ты снова убеждаешь себя, что твое обучение здесь идет наперекосяк.
Она словно вытаскивает все эти мысли из моей головы. Не будь она самым замечательным человеком в мире, ее способность насторожила бы меня.
– Но я права.
Чувствую, как глубокая темная яма, поглотившая меня после отказа в стипендии, снова открывается и затягивает.
Ханна это ощущает, быстро встает, обходит стол и садится на стул рядом со мной. Подруга берет меня за руку, сжимает ее.
– Ты со всем справишься, Кара. Фи написала обо всем черным по белому. Мы в тебя верим. Хоть мы и редко встречаемся, я тебя знаю. Уверена, ты все преодолеешь. Рада, что ты помогаешь мне в редакции.
– Это меньшее, что я могу предложить после того, как ты взяла меня к себе, – отвечаю сдавленным голосом.
– К сожалению, это продлилось недолго. – Подруга закрывает глаза. Я думаю о проклятии, которое, очевидно, на мне лежит. Моя семья смогла оплатить комнату рядом с кампусом. Она оказалась непригодной для жизни. Ханна тут же позвала меня к себе. Пока ее соседка не приехала на триместр раньше, чем планировалась. – Теперь я срочно ищу другой вариант.
– Спасибо, – искренне говорю я. – За все.
Она встает и широко улыбается.
– Мы уже потратили много твоего эксклюзивного времени, так что теперь я помогу с эклерами.
По пути Ханна хватает пакетик, игнорируя мое негодование. Я быстро забираю стаканчик, чтобы не пришлось делиться еще и ванильным макиато. Иногда Ханна хуже моей младшей сестры.
В течение дня наконец появляется Лука. Он учится на последнем курсе и, помимо Ханны, единственный постоянный сотрудник «Шепчущего». Он выглядит так, словно выпал прямо из кровати, если вообще спал.
Ханна поручает нам прошерстить социальные сети однокашников в поисках интересных историй, а сама снова берется за тайный проект. Лука отправляется за обедом. Я снова завожу разговор про Воронов:
– Почему ты так цепляешься за эту историю? Ей уже год. Так зачем…
Подруга поднимает голову.
– Просто хочу, чтобы ты держалась подальше от этих Воронов, пока… Просто держись от них подальше. – Ее голос звучит незнакомо, он изменился, а взгляд мечется, словно она не может смотреть мне в глаза. Ханна пытается подобрать слова. В уме сразу появляются нежеланные картинки. «Просто хочу, чтобы ты… держись от них подальше…» В голове снова всплывает голос Мейсона, хочется закрыть уши. Его постоянные замечания не замолкают, заглушают слова Ханны о защите информаторов. Нужно уйти прежде, чем меня догонит прошлое.
– Ты должна понять. Это горячая история. Я шеф-редактор и решаю, что будет напечатано.
– Ты должна… я… я… я… – голос Мейсона в моей голове становится лишь громче.
Ханна никогда раньше себя так не вела. Горький отрезвляющий привкус во рту становится сильнее.
– Тогда мне можно уходить. В закусочной ценят мою работу. – Я сильно сжимаю зубы, аж челюсть болит. Несмотря на это, глаза горят. Встаю, поворачиваюсь, но застываю, когда слышу, как отодвигается другой стул. Однако ничего не происходит. Хватаю куртку и убегаю, словно маленький ребенок.
* * *
Я прихожу в закусочную слишком рано. Хорошо, что захватила с собой задания по экономике. Будто предчувствовала такой вариант развития событий. Сажусь за стойку рядом со Сьюки – она моя коллега в закусочной. Тоже учится на первом курсе в Университете Уайтфилда. Раскладываю задания по экономике перед собой. Подсознание работает против меня и все выталкивает на поверхность вопрос: что не так с Ханной?
Сьюки выполняет несколько заказов, а потом становится за стойкой, наклоняется и шепчет, заговорщицки улыбаясь:
– Ужасно горячий парень спрашивает о тебе.
Из-за всей этой чепухи с экономикой и грубых слов Ханны в моей голове я не сразу понимаю, о чем она. Сьюки постоянно смотрит мне за плечо. На ее губах сияет такая улыбка, что солнце могло бы позавидовать.
– Кто это? – спрашиваю я и поворачиваюсь, чтобы понять, о ком идет речь.
Тайлер сидит за одним из столов и подмигивает мне. Когда подмигиваю я, кажется, будто что-то попало в глаз. У него же получается все не так глупо. Собираю бумаги, прошу у Сьюки чай латте и иду к Тайлеру.
– Что ты тут делаешь? Преследуешь меня?
Он испуганно смотрит, словно не понимает смысл моих слов. Потом моргает и нагло улыбается.
– Знал, что у тебя дневная смена. Просто хотел подсластить твою работу своим появлением. Но ты испортила план, придя раньше меня.
Я смеюсь. Интересно, какой у него был план? Тайлер достает из сумки книгу – красивое издание «Гордости и предубеждения», – открывает ее, откидывается назад, и со стороны кажется, что он полностью поглощен историей. Ему бы стоило пойти в театральную школу.
– Джейн Остин?
Тайлер едва смотрит на меня и с отрешенным взглядом отвечает:
– На следующей неделе феминистские дебаты. Я хочу хорошо подготовиться.
Так и хочется напомнить ему о многочисленных антифеминистских высказываниях, которые он явно выучил на своих курсах по флирту, но в этот момент раздается звонок в дверь. Словно сейчас моя смена, натягиваю на лицо улыбку и поворачиваюсь к новым гостям. Однако она тут же гаснет. В закусочную входит Ханна. Я смотрю на Тайлера, потом на Ханну, которая тут же меня замечает, и откидываюсь на спину.
Сейчас не самый удачный момент, чтобы рассказывать о дружбе с Тайлером. Последний раз мы ссорились с Ханной в детском саду.
Подруга быстро пересекает закусочную:
– Мне так жаль, Кара, – произносит она, лишь только приблизившись. – Я не хотела ссориться с тобой или изображать босса… – Остальные слова замирают на ее губах. На лице появляется шок, когда она видит, кто сидит за столиком. Рот закрывается, губы сжимаются в тонкую полоску, а потом она снова смотрит на меня. – Нам нужно поговорить наедине. Пожалуйста.
Познакомить их не удается. Тайлер закрывает «Гордость и предубеждение», прячет в сумку и, коротко бросив: «Увидимся», идет к Сьюки, чтобы отменить или оплатить свой заказ. Я раздраженно смотрю ему вслед, а Ханна садится на его место.
Ожидаю, что она снова будет извиняться за ссору, и успеваю сказать первая:
– Мне жаль по поводу случившегося, но… ты никогда раньше себя так со мной не вела!
Она выглядит сокрушенной. Однако лишь на мгновение. Потом на ее лице появляется упрек.
– Тайлер Уолш? – подруга говорит так громко, что клиенты за соседними столиками оборачиваются.
– Ты его знаешь?
– Я изучаю не только журналистику, но и политику, а еще веду газету. Как мне его не знать? Отец Уолша два года назад был послом в Греции. Теперь занимается внутренней политикой. В общем, не важно. – Она машет рукой так, что звенят шармы на браслете. – Это же не он Мистер Загадочный? – Во взгляде Ханны появляется раздражение, и я буквально вижу, как мысли бушуют в ее голове.
– Он, – отвечаю я. Мои слова звучат как извинение, хотя мне не нужно извиняться за то, с кем я дружу. Даже перед лучшей подругой.
– Слышала, Тайлер снова учится в Святом Иосифе. И конечно же из всех студентов он повстречался именно с тобой?
– Снова? – резко спрашиваю я.
Ханна медленно кивает, потом убирает прядь волос за ухо, чтобы больше ничто не стояло между ее пронизывающим взглядом и мной. Затем набирает в легкие воздуха:
– Именно это и я не хотела тебе рассказывать. То есть раньше. Я ищу материалы для статьи об исчезнувшей ученице из Воронов… – Она ждет, пока я кивну в подтверждение. – Тайлер Уолш – один из тех студентов, которые больше не пришли на лекции. Помнишь, я о них говорила?
– Что, извини? – из-за полного хаоса в голове ничто другое на ум не пришло.
– Беверли Грей и Тайлер Уолш одновременно исчезли в конце ноября. Ходят глупые слухи, будто они были парой, а его отец был против его отношений с американкой. – Судя по тому, как она закатывает глаза, Ханна не верит в такие причины. – Существуют и другие объяснения произошедшему, но ни одно из них не поможет понять, почему Тайлер вернулся, а Беверли нет. – Ханна покусывает щеку. Ее брови практически превратились в одну бесшовную линию.
– Могу у него спросить, – предлагаю я. Идея хорошая, тем более, если это поможет оторвать Ханну от статьи, в которую она так вцепилась.
Подруга в шоке смотрит на меня.
– Нет! Держись лучше подальше от Уолша. О Тайлере ходит не очень хорошая молва. А после Мейсона…
Я сглатываю. Это имя – табу. Ханна всегда называет его только лордом Волдемортом. Не рассказывала ей о Тайлере, потому что знала, она станет их сравнивать. Но я-то уже другая.
– Это не шутка, дорогая. – Ханна тянется через стол, хватает меня за руку и сжимает ее. – По сравнению с Тайлером Мейсон – сущий ангел.
– Между нами ничего нет, – наконец поясняю я, даже если мои слова звучат как оправдание. – Мне нравится проводить с ним время. – Отдергиваю руку и бешено жестикулирую. – Мы смотрим вместе фильмы, едим, смеемся. Нам весело. – Не упоминаю игривый флирт. Он не опасен. Ведь мы оба знаем – ничего серьезного за ним не скрывается. Так мне намного лучше.
Ханна натягивает на лицо суровое выражение, которое чудесным образом копирует со своей мамы.
– Это никуда не годится. Вороны, исчезновение Беверли и Тайлера… другие выбывшие студенты. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Кара.
– Я могу о себе позаботиться. Ты всего на год старше, не на двадцать.
– Только я мудра, словно сорокалетняя женщина. По крайней мере. – Она одаривает широкой улыбкой и морщит носик – это ее тайное оружие, чтобы рассмешить меня. Внезапно кто-то подходит к нашему столу.
– Начинается твоя смена, – извиняется Сьюки. – Я бы подменила тебя, но мне нужно на встречу с учебной группой.
Мой взгляд перескакивает на большие часы на стене. Просто поразительно, как быстро пролетело время.
– Прости, не смотрела на часы. Уже иду.
Сьюки кивает и уходит, а я прощаюсь с Ханной, собираю свои вещи, отношу их в заднюю комнату. Там же надеваю фартук и принимаюсь за работу.
Назад: 1
Дальше: 3