Глава 16

Я честно попытался объяснить Чёрту новую ситуацию.

— Человек Саймон я считал информацию с твоего персонального устройства для декапитации в разговоре нет необходимости.

— Так а то, что наши родители планируют кого-то гопнуть на космический корабль, тебя не волнует?

— Начало данного мероприятия отстоит от завершения наших договорённостей примерно на сто дней не имеет смысла учитывать это в планах.

Я говорил с машиной в тренажёрной, как окрестили мою комнату бандиты. Эльза пришла на базу со мной и тут же навела суету. В итоге Звёздочка убежала час спустя, шумно топая экзом. На прощанье она вытрясла таблетку из пенала, который закончил делать анализы по капле крови, и положила её себе на язык. Проглотила, и впилась в меня поцелуем. Мы, уже не стесняясь, дали волю рукам. А потом я в кармане нашёл кликер, не забыть бы посмотреть вечером.

А вообще, кажется, весь мир был против того, чтобы я расстался с девственностью. Начинаю всерьёз подозревать, что меня прокляли. На станции только один человек способен на подобное: им была моя мама. И при мысли о том, что она меня могла проклясть, мозг впадал в ступор. Я не мог уяснить для себя двух вопросов: зачем и за что?

— Ну, а может, того? Раз кто-то прилетит, может мы просто сами абордаж проведём? Возьмём твоих дронов — и вперёд. В корабль наверняка влезут все! — идея казалась мне гораздо более внятной и безопасной, чем наша авантюра, в которой ещё и помереть можно десятком разных способов.

— Путешествие с космическим беженцем в статусе обучающей нейросети которая обеспечила улучшение ментальных и социальных условий своему владельцу отличается от путешествия в составе преступной группировки совершившей общественно-опасное деяние для этой ситуации предусмотрены специальные карантинные меры для выявления несанкционированных машинных разумов.

На это я только вздохнул и отправился покорять виртуальные трассы. А потом удрал, мне остро хотелось расправить крылья. Правда, я всё равно отпросился у ИскИна. На мою просьбу проветрить голову он молча зажёг мне таймер обратного отсчёта.

Ветер ударил в лицо, стоило мне нырнуть с причала. Моторы мерно гудели, а город с редкими огоньками мелькал под ногами. Ночью летать не так опасно, как это может показаться. Да, вдоль пустынных улиц уже не полетаешь, но нет и риска столкнуться со стаей птиц.

Так что я долго купался в прохладном ветре. Ночью включалась система рекуперации. Она выкачивала из станции тёплый воздух, охлаждала его, чистила. А обратно лился прохладный поток, со стороны оси.

Кстати, в городе были и «тёплые водопады» — места с тёплыми потоками, где очень любили зависать почти все бандиты со станции. Не знаю, кто и когда окрестил их «водопоем». На территории водопоя были запрещены любые стычки, так же и на подходе к локации. И да, там действительно можно было пить тёплые потоки ветра, в них были запахи со всего города. А ещё на водопой можно было только пешком, летуны рисковали поцеловать асфальт: нисходящие потоки ветра там гуляли мощные.

А сейчас я купался в холодном ветре. Голове отчаянно требовалось, чтобы её проветрили. Постепенно напряжение отпустило. Не так болезненно сжималось сердце за Эльзу. С ней Чёрт отправил робота, и я наделся, что навредить моей подруге никто не сможет. Ошейник на шее уже не так сильно давил. Я понял, что ситуация всё сложнее и сложнее, и глупо бояться сумасшедшую машину, которая не сумасшедшая, хотя, может быть, я просто не знаю, как сходят с ума машины? Короче, это слишком странно, чтобы этого бояться.

По итогу страх отступил. Надеюсь, однажды я окажусь в подобной истории, но уже своей волей. Потому как пока что выходило очень круто. К тому же я вынужден признать: Чёрт меня где-то даже уважает!

У земли, в районе парковок, замелькали огоньки. На лицо сама собой наползла улыбка.

Пришло время читать чужие письма!

Меня ждал лютый облом. Все огни, которые я поймал, занимались фигней. Полсотни человек играли в шахматы, и их сообщения состояли из перемещения фигур. Этим страдало старшее поколение. Во что только ни играли: морской бой в трёх вариациях, пару десятков настольных игр, шахматы, шашки.

Так время коротали вообще все, невзирая на возраст и принадлежность к банде. Мама шутила, что однажды появится игра в бисер, которая объединит всех, и вечный конфликт бандитов на станции закончится. На вопрос о том, что же это за игра, мама со смехом дала мне ужасно скучную книжку тысячелетней давности. С её слов, если пройти по пути этого знания достаточно далеко, мне откроется истина.

Я уточнил: эта та самая истина, которая привела маму на Барселону? Мама тогда крепко обиделась, первый раз на моей памяти. А книгу под названием «Игра в бисер» я прочесть не смог. То ли слишком тупой для такой книги, то ли просто написана она предельно нудно.

В итоге попалось что-то любопытное.

Кровь прилила к лицу, и уши мгновенно заалели. Кто-то занимался виртуальным сексом. Я вспомнил за кликер в своём кармане. И даже приземлился на ближайшую крышу, чтобы посмотреть.

На кликере были… мы. С Эльзой. На большой мягкой кровати, которая стояла, почему-то, на морском берегу, под навесом из пальмовых листьев. Смотрелось как натуральная запись, только за одной малостью. Мы ну никак не могли с Эльзой заниматься любовью под пальмами на морском берегу. До ближайшей такой локации пару световых минут лёту. Или полгода на солнечном парусе.

Я переключил ролик на следующий.

Мы с Эльзой на скейт-площадке. Мы на крыше высотки, мы в открытом космосе, мы в крутой ванной… Мы втроём с какой-то отвязной красоткой. Я и две Эльзы! Две Эльзы и три… моих копии! Двое надвое, трое натрое. Сорок часов роликов!

Короче, пока летел обратно, отдал управление автопилоту, и домчал обратно за пару минут.

Мне срочно требовалось уединиться. Настроение вернулось к отметке «превосходно».

А на следующий день всё пришло в движение. Вся неделя пролетела как один день, по единому расписанию. Я подрывался утром, и сразу бежал к тренажёрам. На них я сидел по восемь-десять часов с перерывом на еду, потом бежал смотреть ролики от Эльзы. Господи, если вдруг ты существуешь, спасибо тебе за то, что я живу в ту прекрасную эпоху, когда сделать совместную порнуху с понравившейся девчонкой можно даже до того момента, как она о тебе узнала!

Ещё иногда меня дёргал кто-то из парней помахать кулаками, да побороться. Но строго под присмотром Бом-Бома, который следил, чтобы мне не дай боже ничего нужного не открутили.

Чёрт на следующий день уполз вслед за Эльзой. Ему Давид примонстрячил шасси сервисного бота, точнее, его корпус. И теперь Чёрт мог спокойно бродить по тоннелям. Но только по периферийным, тут роботы друг друга не обслуживают.

Основной зал всё сильнее и сильнее заполняли принтеры и станки. Чёрт мог заставить работать даже убитую «в ноль» технику.

На самом деле задача стояла сложнейшая. В гонках могли участвовать транспортные средства с ограниченными параметрами. Никакой автоматики, только механические узлы. Потому всякие современные штуки, такие как компактные двигатели с автономными источниками питания, магнитные захваты, высокоточные датчики и прочие радости робототехника были недоступны. Да что там, нельзя было воткнуть обычную камеру для обзора! Спасибо что хоть к расположению водителя требований нет особых.

Нет, конечно, пепелац можно было сделать из материалов, которые сделают машину просто неуничтожимой, даже в теории. Но у нас такими только колёса были. И то хлеб.

Так что все высокотехничные узлы мы планировали заменить механикой. Оказывается, так тоже можно было. И внутри пепелац напомнил старинные часы. Столько в нём было шестерёнок, пружинок, трубок и цилиндров. Самые точные узлы мы изготавливали тут, на базе. Пауки предоставляли неограниченный доступ к своему промоборудованию. Неограниченный с поправкой на предельные габариты для машин. Больше, чем сможет толкать мегаваттный движок, тебе собрать не дадут.

Но аппарат должен быть не только мощным, но и быстрым. Велик, конечно, соблазн, сесть на лёгкий багги, но трасса такая, что особо не погоняешь. Сложные участки пройдёшь только на чём-то габаритном. Маршрут всегда новый, и надо пересечь все контрольные точки. А ещё некоторые банды на свои машинки ставят «носимый десант». Финишировать или контрольные точки пересекать такой десант не мог, но вот догнать и осчастливить умника на лёгкой тачке — вполне.

Необходимо было предусмотреть всё.

В мастерской царила непонятная мне суета. Вызывала непонимание не сама активность (я всё равно мало что в этих железках понимал), а тот факт, что периодически на приёмку приползал старший Кац, присутствие взрослого напрягало.

В мастерской царила непонятная мне суета. Вызывала непонимание не сама активность (я всё равно мало что в этих железках понимал), а тот факт, что периодически на приёмку приползал старший Кац. Присутствие взрослого напрягало.

А я гонял по трассе даже во сне. Иногда, правда, удавалось взлететь. В такие моменты очень хотелось как-то покинуть станцию, стенки начинали давить. А крылья всё цеплялись за улицы и дома, и было страшно лишний раз шевельнуться, чтобы не упасть…

Росла и напряжённость. Эльза передавала скупые новости о том, как и о чём она договорилась с бандами.

У неё всё тоже не было гладко. Бульдоги внезапно попытались нас нагрузить. За большую и важную услугу для нашей банды, мол, сервера взяли на себя. Но после справедливых возражений о том, что это вокруг нас все накосячили, в том числе и Бульдоги, ведь это их люди на нас напали, начались гнилые разговоры.

В итоге сервера у Звёздочки просто отжали! А на собрание банд даже не пустили. Ситуация накалилась. Старшие бандиты решили, что это всё хитрый план наших родных, которые, по общему мнению, решили войти в большую игру. Я этой логики понять не смог, то есть эти кретины на полном серьёзе думают, что если бы мама захотела поиграть в бандоса, у этих придурков был быть хоть шанс ей помешать?

Ночами же я шпионил за жителями станции. Давид, оказывается, влажно подкатывал шары к одной чиксе из Котов. Бульдоги рассуждали над тем, что надо Листопад поставить на место, чтобы мы не наглели. Новость вышла довольно громкая, и кое-кто справедливо рассуждал на тему «а не охренели ли Бульдоги вконец», ведь по понятиям станционным это нам были все должны…

Я такое попрание правил не понимал. Судя по всему, Бульдогов тоже купили. И какие могут быть договорённости в сравнении с возможностью свалить со станции? С другой стороны, что мешало Бульдогам нам просто заплатить? Мы ведь можем что-то ещё ценного найти, а они нас уже кинули…

Ах да, нам отдали во владение Гадюк. От них, кстати, все открестились. Заказчиком выступали, как оказалось, Кобольды. Так себя называла банда, что обитала на станции первичной сортировки. Они жили за осветительным диском у самого балансира. Там когда-то был проход на биосферный модуль. На предъяву они заявили, что Гадюки сами решили грабить Листопад. Всё чин чином: открытый заказ на вычислительный модуль.

Уроды врали. Но проблема в том, что мы не могли поймать их за язык. Герман, хоть и был у нас в руках, клялся и божился, что это была сугубо его идея. Угу, только вот шпионские сведения говорят ясно: был ещё один человек, который Германа на такие вещи наводил. Но заявить об этом мы никак не могли, доказательств не было.

В итоге Звёздочка немного… перегнула. Благодаря Чёрту она пролезла в зал собрания через техническую шахту. После чего она закидала почтенное собрание донов светошумовыми гранатами, подорвала контейнер с вычислительной техникой, а потом заявила, что если кому-то нужен ещё один вычислительный модуль, то они смогут его добыть… у Пауков. Вроде как второй модуль у нас был. Эльзу не поймали, кстати.

Я точно знал, что модуль был в одном экземпляре. Так что Бульдоги получили пустышку. Пауки же, недолго думая, выставили сервак в качестве приза!

Так что участие в больших гонках планировали принять все. Потому как у Кобольдов под конец истории сдали нервы, и они объявили цену в десять раз выше рыночной.

Я с этой истории долго ржал. И понять не мог, что мешало Бульдогам заплатить нам хотя бы две цены, с таким-то кушем?

Как по этому поводу в своё время выразился Умник: «Жадность порождает бедность».

Пауки, которых в движе не пригласили принять участие, крепко на всех обиделись и прислали на нашу базу вооружённый эскорт, который должен был препроводить нашу банду на гонку, и помочь с доставкой груза. Мы очень всех разозлили.

А ещё мы каким-то чудом умудрились скрыть тот факт, что именно мы будем участвовать в гонках. Все остальные участники подумали, что заказчик — кто-то из конкурентов…

В итоге на станции воцарилась очень нездоровая ситуация. По улицам не сновала запертая на базах мелкота. Обычные отвисания и прогулки сменились патрулями, подземку заполнили датчики, а местами и натуральные капканы.

Мне запретили летать! И виноватого не найдёшь. В отместку я отключил изображение на тренажёре, и стал ездить по приборам, в темноте. Точнее, за приборы у меня был Чёрт. Он диктовал куда и как рулить. Самое обидное, что даже похвастаться не выходило. Никто не осознавал насколько я крут!

Короче, когда в итоге меня растолкал Влад (я спал рядом с тренажёром уже третьи сутки подряд), я был в бешенстве и едва не скрипел зубами. Очень хотелось подраться. Так что я почти полез обниматься к Умнику. Меня ждала гонка. Осталось только дойти до осветительного диска.

— Это что? — я смотрел на поклажу, которую мне выделили.

— Коробка распределителя мощности левого переднего колеса, — Давид отчаянно зевал. Мех успел за эти дни похудеть, невзирая на все попытки тётушки Марты вызвать обратный процесс. Что тоже добавляло нервозности в атмосферу.

— А я тут причём? — на этой самой коробке торчали две пластиковые лямки, за которые вроде как надо было бандуру тащить.

— Неси, — коротко ответил Мех и вернулся к прибору на верстаке.

— Сам неси! Давид, я когда в шестёрки записался? Не напомнишь? — я вспылил.

— Давид, ты чего такой нечуткий? — Умник, в отличие от Меха, на усиленной пайке наоборот, отожрался. И стал издали напоминать Бом-Бома. — Ты только посмотри на Рыжего! Ему не дали, Стрекозу отобрали, света белого не видит, третьи сутки на тренажёре непрерывно. Он же тебе сейчас сломает…

— Челюсть? — я предложил с надеждой.

Давид оторвался от работы и посмотрел на нас с осуждением. Столько в этом взгляде было вежливого укора, что мне аж стыдно сделалось. Кац осунулся, изгрыз губы и вообще был не слишком здоров на вид.

— Я сейчас встану и уйду отсюда, может быть даже прямо в жопу. А вы оставайтесь. Если есть ещё одна идея как можно доставить это порождение больного машинного разума к Паукам, я выслушаю ваши идеи. У них нет точных станков, чтобы собрать такие штуки, — он пнул ногой коробку.

— А почему раньше не сделали? Чёрт же чертежи тебе выдал почти сразу! — всё шло к тому, что коробку всё же придётся тащить на горбу.

— Шесть тысяч мелких высокоточных деталей. Каждую надо распечатать, установить на место, залить маслом и откалибровать. Ещё вопросы?

— Мы хоть успеваем?

— Да. За пару дней доползём. Я только закончу это… — Кац взглянул на экран, где висела схема сборки неведомого механизма, — чем бы это ни было.

— Тебе бы закинуться, — авторитетно заявил Умник.

— Как же вы меня все бесите. Самые прошаренные, да? — Мех задрал футболку, и я увидел на его груди прилепленный картридж аптечки.

Такие картриджи стоили дохрена, и благодаря им можно было пережить отходосы после наркоты без визита в больничку.

Вообще с наркотиками на Барселоне было… сложно. Службы контроля психоактивные вещества одобряли, но сугубо для взрослых лицензированных пользователей. Понятно, что эти правила нарушали вообще все. Так что в случае передоза, отравления или типа того, можно было сдаться в больничку, но там делали пометки. И после третьего раза молодых наркоманов никто из клиники не выпускал. Вроде как есть прямая угроза жизни, а так как нельзя вызвать социальные службы и выяснить ситуацию в семье, то его отправляли в анабиоз до момента, когда такие службы снова на станции возникнут.

Так что Давид сильно рисковал. С учётом того, что одно предупреждение у него уже было.

В дискуссию с таким Кацем я не стал лезть, потому молча закинул на плечи коробку и влился в группу. Мулов образовалось почти два десятка. Тут были не только члены Листопада, но и пленные Гадюки.

Их, к слову, осталась половина. Первая и единственная попытка упереть диски с ремонтной зоны, что служили колёсами пепелацу, закончилась провалом.

Потом кто-то догадался спросить Чёрта. Железка сходу предложил решение. Понадобилось пару ловких ребят с баллончиками и специальной страховкой. Она залезли на спицу изнутри и нанесли полимер на участках, помеченных ИскИном на модели. Полимер давал какое-то там хитрое эхо сканерам городской службы ремонта. Буквально через сутки колёса поменяли. А дальше всё ещё проще: несколько шариков с пеной в ходовую тяжёлых тягачей, что таскали все эти сложные конструкции по станции. И пока машины себя чинили — колёсам «приделали ноги». По меркам станции происшествие тянуло на «воровство строительных отходов». Так что нарушителей не стали ловить, а ценный хлам — искать.

А ещё соскочили с долга Волки. Эльза ярилась и обещала добыть ещё трофеев, ведь у Волков их много. Парочку даже отловили, и украсили бумбокс новой порцией зубов. Кстати, Эндер тащил на себе не только зубастый бумбокс, но и какой-то узел агрегата. Я зауважал его вечно довольную рожу. Поход начался под бодрые ритмы чего-то разухабистого. Нас ждала техническая зона станции, обитель Пауков, зона вечного праздника и кровавых гонок.

На самом деле там много чего происходило. Говорят, были времена, когда тут вполне себе официально шли гладиаторские бои. Но потом Пауков очень убедительно попросили с боями завязывать, после того как треть участников боёв отправились в центр утилизации. А почти все остальные — в больницу. Нужно ли упоминать, что своё веское слово сказала община центрального парка?

Но всё равно, в Паучьем царстве царила полная анархия. А ещё тут была зона нейтралитета, и Пауки жестоко били того, кто думал иначе. Хотя все желающие могли вполне себе официально выяснять отношения вплоть до выбитых мозгов, только деньги плати. И половина всего выигрыша на ставках — Паукам.

Такая вот свободная зона.

А ещё огромное впечатление производил осветительный диск. Состоял он из нескольких тысяч источников света и нескольких сотен световодов, что шли с поверхности станции. Автоматика балансировала световой поток так, что уже с километра диск смотрелся монолитным источником света.

А вот вблизи…

Десятки тысяч зеркал и стёкол. Красивая фрактальная структура, где в центре небольшие, с ладонь размером, шестигранные сегменты, обрамляли иглу оси, а дальше расходились по диску спиралью, и с каждым витком становились всё больше. А у самого края эти зеркала достигали шести метров в диаметре. Ночами по диску сновали роботы-уборщики, что счищали пыль и птичье дерьмо со стёкол.

Огромная чаша трассы по периметру уставлена сараями самых разных размеров и конфигураций. Строения выполняли всевозможные функции: мастерские, ангары, жильё самых странных форм и расцветок. Был и роскошный отель с бассейном. А ещё в этих местах проводились фестивали по граффити. Пауки делали деньги на всём.

Я стоял на краю трассы, что загибалась вверх, и внутри меня что-то дрожало от напряжения.

Только что закончился утомительный путь, который занял чуть меньше двух суток. С нами двигался отряд вооружённых Пауков, которым уж очень хотелось, чтобы мы добрались в целости и сохранности. За моей спиной высилась громада диска. Изнутри стало видно, что шестигранники смонтированы на такой же фрактальной обрешётке. Края пластин соединяются длинными кусками арматуры, потом их середины — ещё кусками арматуры, и так далее. Лично у меня при виде этой картины болела голова. А ещё болела спина и ноги. Эту чёртову коробку я проклял. Нам выделили ангар рядом с производственной базой, чтобы, значит, ни у кого не возникло странных мыслей по поводу диверсии.

До начала гонок оставалось меньше двух суток.