Глава восемнадцатая

Я сжал руку Бекки в своих и усадил ее в кожаное кресло для пациентов, сам примостившись на подлокотнике. Она, через силу улыбаясь, подняла на меня глаза.

Мы помолчали. Я вспоминал тот недавний и такой давний вечер, когда она пришла ко мне рассказать о Вилме. Сейчас на ней было то же самое платье, шелковое, красное с серым, с длинными рукавами. Помнил, как я обрадовался, потому что никогда не забывал ее даже после немногих школьных свиданий. Теперь я понял много того, чего не понимал раньше.

– Я люблю тебя, Бекки.

– И я люблю тебя, Майлс, – сказала она, прислонясь головой к моему плечу.

За дверью послышался шорох: так шуршат под ногами опавшие листья. Бекки, должно быть, тоже слышала это, но виду не подала.

– Жаль, что мы не поженились с тобой, Бекки. Жаль, что мы не муж и жена.

– Я тоже жалею.

Под новые шорохи и потрескивания я стал искать что-нибудь, что могло нам помочь. Стараясь не шуметь, я выдвинул ящик стола: там лежали рецептурные бланки, промокашки, целлулоидные календарики, скрепки, резиновые колечки, сломанные щипцы, карандаши, две авторучки, ножик под бронзу для вскрытия конвертов. Я взял его за рукоять, как кинжал, и бросил обратно в ящик.

Стеклянный шкафчик с нержавеющими скальпелями, иглами, ножницами я не стал даже и открывать. В маленьком холодильнике, помимо сывороток, вакцин и антибиотиков, стояла бутылка имбирного эля, оставленная сестрой. Что еще? Весы. Смотровой стол. Эмалированная тумбочка с перевязочными материалами, йодом, меркурохромом, языковыми шпателями. Ковер. Картины и дипломы на стенах. Ничего больше.

Я взглянул на Бекки, и сердце у меня екнуло. Я подскочил к ней, схватил за плечи, потряс.

– Майлс! – Она в ужасе раскрыла глаза. – Я что, заснула?

Я нашел в левом нижнем ящике бензедрин, набрал воды в умывальнике и дал Бекки одну таблетку. Сам принимать не стал и опустил пузырек в карман. Я еще держался; будем глотать таблетки поочередно, чтобы следить друг за другом.

Я сидел за столом, упершись в стекло локтями, подперев кулаками щеки, под пристальным взглядом Бекки. Если есть хоть какой-то выход, его надо искать в голове, а не метаться по кабинету.

Время шло. За дверью порой что-то щелкало, но мы в ту сторону не смотрели. Я сидел и припоминал всё, что знал об этих плодах.

Бекки наблюдала за мной блестящими от бензедрина глазами. Я тихо заговорил с ней, то ли размышляя вслух, то ли спрашивая совета:

– Сбежать не получится… но можно ведь заставить их отвести нас в другое место? Хотя бы в тюрьму?

– Что ты придумал, Майлс?

– В том-то и дело, что ничего. Думаю вот, как с этой космической дрянью разделаться. Можно бы, но они ведь другие шары приволокут, и мы ничего не добьемся.

– Зато время выиграем. Сомневаюсь, что у них есть другие плоды: они все раздали. – Бекки кивнула в сторону улицы. – Мне сдается, что под дверью лежат последние два, из грузовика Джо Гримальди.

– У них уже новые подрастают. Только себе хуже сделаем, – пробормотал я, постукивая по ладони костяшками пальцев. – Выигранное время нас не спасет: надо, чтобы они вывели нас из здания, это единственный шанс.

– Ты думаешь, что сможешь побороть их, как Ника Грайв…

– Нет-нет. Надо мыслить реально. Это не кино, и я не супергерой. С четырьмя я не слажу, да и с кем-то одним… Вряд ли я одолею Мэнни, а Чет Микер меня пополам сломает. Разве что профессора уложу или того недомерка. Может, у нас вообще ничего не получится.

– Но попытаться надо. Ты что-нибудь придумал уже?

– Они там сейчас готовятся, – кивнул я на дверь. – Готовятся скопировать любую жизненную субстанцию: ткани, кости и кровь. Как только мы заснем и наш организм перестанет сопротивляться, они начнут. Но что, если… – Я медлил, хотя больше никаких вариантов не приходило мне в голову. – Что, если подсунуть шарам вместо себя Фреда и его девушку? – Я открыл стенной шкаф. – Это скелеты. Человеческие кости в полном комплекте, бывшие прежде живыми. – Те, о ком я говорил, скалились, глядя на нас пустыми глазницами. Я говорил теперь быстро и горячо, как будто главным в моем плане было убедить Бекки. – Если Бадлонг прав, то атомы, из которых они состоят, так и остались на месте: их держат те самые силовые линии, что держали их при жизни и наши с тобой атомы держат. И они-то спят, эти двое! Копируй их сколько влезет!

– Попытка не пытка, Майлс.

Я начал действовать еще до того, как Бетти договорила. Сначала вынул из шкафа мужской скелет, стараясь, чтобы его болтающиеся конечности не задели за стенки, и уложил его у двери лицом вниз, чтобы не видеть его ухмылки. Уложил тем же манером женский, достал из стеклянного шкафчика шприц, смочил спиртом ватный тампон. Взял у Бекки из вены 20 кубиков крови и вылил на ключицы и ребра одного из скелетов. Проделал то же самое со своей кровью и другим костяком.

– Майлс, не надо! – Бекки побледнела и отчаянно трясла головой, но я не останавливался. – Я не выдержу. Не могу на это смотреть.

– Всё уже, всё. – Я встал. – Не знаю, будет ли от этого польза, но еще немного живой материи делу не помешает.

Я не ограничился одной кровью: отхватил ножницами прядь волос сначала у Бекки, не спрашивая ее, потом у себя и посыпал волосами скелеты. Теперь оставалось только ждать, что из этого выйдет.

Бекки сидела в кожаном кресле, я у себя за столом. Вскоре она, медленно, запинаясь и вопросительно на меня глядя, изложила мне свой собственный план. Я улыбался и кивал, не желая обескураживать ее сразу.

– Бекки, это, в общем, могло бы сработать, но мне все-таки пришлось бы драться с двумя-тремя мужиками.

– Майлс, любые наши задумки, скорей всего, не сработают, но теперь уже ты мыслишь киношными категориями. Все мы этим грешим: в обычной жизни ситуации вроде этой бывают так редко, что мы сразу переключаемся на кино. Больше нам неоткуда взять то, чего мы в реальности ни разу не делали. Ты вообразил себе сцену схватки с тремя противниками, а что в это время делаю я? В ужасе прижимаюсь к стенке, закрыв руками лицо?

Мне и правда представлялось нечто похожее.

– Точно так же подумают и они: это стереотип женского поведения в таких сценах. Сначала я проделаю именно это, чтобы их убедить, а потом буду действовать, как и ты. Думаешь, не смогу? Тебе придется потерпеть всего пару минут. Почему бы не попробовать, Майлс?

Я боялся. Для нас это был буквально вопрос жизни и смерти, и я понимал, что мы думаем импульсивно. Надо бы поразмыслить как следует, взвесив все за и против, а приходится наспех, будто мы солдаты, попавшие под обстрел. Любая ошибка может привести к гибели или к тому, что еще хуже смерти, а куда денешься? Я с усмешкой напомнил себе, что с этим делом не переспишь.

– Ну же, Майлс, – не унималась Бекки. – Мы не знаем, сколько у нас еще времени!

В дверь легонько постучали, и Мэнни позвал тихо:

– Майлс?

– Извини, Мэнни, – откликнулся я. – Не спим пока. Будем держаться сколько сможем, сам понимаешь, но надолго нас не хватит.

Он промолчал – кто знает, надолго ли у них самих терпения хватит. Я не хотел делать то, что придумала Бекки, не хотел возлагать все надежды на ее план, но сам больше ничего придумать не мог. Я взял большой рулон липкой ленты, достал всё необходимое. Мы с Бекки засучили рукава и принялись за работу.

Минуты через четыре я опустил рукава пиджака.

– Посмотри-ка на них, – сказала Бекки, застегивая свои.

Я посмотрел. Желтовато-белые кости на полу определенно выглядели иначе. Дело было не только в цвете, а в чем-то еще. Наш глаз видит больше, чем мы полагаем. «Я же вижу», – говорим мы, и это обычно правда, хотя мы не можем ничего объяснить. Не совсем понимая, что имею в виду, я мог лишь сказать, что скелеты утратили жесткость, расшатались, не меняя при этом формы. Представьте, что смотрите на древнюю кирпичную стену. Она стоит как стояла, но известь, скреплявшая кладку, выкрошилась, и видно, что стена вот-вот рухнет.

Я смотрел, стараясь не слишком надеяться и не очень-то веря своим глазам. На одном из локтей появилось серое пятнышко. Оно росло, удлиняясь в обе стороны, и вдруг, как в мультипликации с ускоренной съемкой, такие же линии прострелили оба скелета. Грудные клетки стали серыми за долю секунды, и Фред с его подружкой превратились сначала в пылевые конструкции, а потом и вовсе в две кучки праха.

Я постоял еще немного, преисполненный ликования, а после заорал:

– Мэнни!

Они вошли к нам из коридора, в другую дверь. Я показал на бывшие скелеты носком ботинка, Мэнни отпер ключом дверь приемной. С той стороны ее что-то заклинило, и мы все сгрудились возле нее.

На коричневом ковре лежали два желтовато-белых скелета, политые красным, усыпанные темными волосами. Они ухмылялись славно удавшейся шутке, и под ними виднелись хрупкие остатки шаров.

Мэнни задумался, а Бадлонг воскликнул:

– Как интересно! Я мог бы и сам догадаться, ведь это вполне возможно.

– Ладно, Майлс, – сказал Мэнни, – придется все-таки отправить вас в камеру на какое-то время.

Я кивнул. Мы прошли гуськом по коридору к пожарному выходу и стали спускаться по лестнице.