МЫ ЖИВЕМ в переполненном мире. На сегодня Бюро переписи населения США определяет, что на нашей маленькой голубой планете живет около 7,3 миллиарда человек. Думаю, нет нужды объяснять вам, что это очень много людей.

В силу этого существует очень мало мест, где мы можем по-настоящему уединиться. Наши города перенаселены, магистрали и парковки переполнены. Уму непостижимо, как много людей окружает нас ежедневно. Вот почему наши дома дают нам капельку покоя и спасения. До́ма мы чувствуем себя хозяевами жизни. Это наше личное пространство, куда посторонний не войдет без приглашения, где мы можем ослабить бдительность и почувствовать себя в безопасности.

Наши жилища стали убежищем с тех пор, как люди оставили жизнь кочевников, охотников и собирателей и стали селиться в определенном месте. Вместе с тем многие религии на протяжении всей истории учат нас верить, что (хотя мы можем считать, что мы одни) существует другой мир, за тонкой завесой реальности.

Небеса, потусторонний мир, загробная жизнь… – мы можем называть это как угодно, но человечество – по меньшей мере бо́льшая его часть – всегда верило, что это есть и ждет нас. Хотя в середине девятнадцатого века некоторые люди в Соединенных Штатах и Европе стали думать об этом по-новому.

Они утверждали, что, вместо того чтобы быть пассивным, этот потусторонний мир активен и развивается. И мы сможем даже взаимодействовать с ним, если поймем, как. Мы могли бы даже общаться с ним. Некоторые очень надеялись на это. Другие были резко против. Несмотря на это, новое поверье распространялось.

Правда, очень немногие опасались темной стороны этого нового мировоззрения. Большинство превозносило надежду, пришедшую с открытием новой двери, и наслаждалось шансом открыть и пройти в нее. Но то, что мы можем, не значит, что нам нужно.

Некоторые двери, знаете ли, закрыты не просто так.

В 1848 году что-то странное происходило в доме Джона и Маргарет Фокс, живших в Гайдсвилле, штат Нью-Йорк. Они были бедны, но им улыбнулось счастье, когда их самые младшие дочери, Кейт и Маргарет, начали общаться дома с невидимой сущностью посредством щелчков и стука.

Когда пошли слухи об их способностях, девочек – в то время двенадцати и пятнадцати лет от роду – попросили продемонстрировать свои возможности на сцене в Рочестере, штат Нью-Йорк. Это было началом взлета их карьеры. Кейт и Маргарет гастролировали по стране, давая групповые сеансы при полном аншлаге. Они вдохновили уйму подражателей, а сами неплохо зарабатывали на этом почти сорок лет.

Сестры Фокс вышли на сцену в то время, когда возрастал интерес к силам, находящимся вне нашего мира. Хотя спиритуализм, говорят, расцвел в северной части штата Нью-Йорк, некоторые люди считают, что благодарить за это нужно Франца Месмера.

Месмер был немецким врачом; он начал исследование целебной силы магнитов и пришел к убеждению, что внутренние и внешние силы влияют на нашу действительность. В своей теории он сделал упор на целительные способности, но в медицинской области успеха так и не добился. Позже исследователи перевели его работу в область, названную ими «нейрогипноз» или «нервный сон», со временем ставшую известной как просто «гипноз».

Сегодня, думая о месмеризме или месмеризации, мы имеем в виду гипноз. И именно в этом понятии движение спиритуалистов нашло наибольшее вдохновение. Понятие о гипнозе убедило их в том, что звучало безумно – общение с умершими и получение от них знаний – и стало разделом науки. По крайней мере, они так думали.

В 1888 году, через сорок лет после начала своей карьеры, сестры Фокс признались в своем обмане. Они обе, как оказалось, могли вращать лодыжками и сгибать пальцы на ногах таким образом, что были слышны щелчки. Каждый проведенный ими сеанс был не более чем игрой. Но мир спиритуализма, который они выдвинули на передний план поп-культуры, не исчез. Он уже пустил корни и, несмотря на их признание, не думал останавливаться.

Спиритуализм получил неоднозначный прием. В какой-то мере эти учения противоречили общепринятой теологии большей части христианского мира, и некоторые заявляли об этом открыто. С другой стороны, спиритуализм вроде бы признавал то, чему учило большинство религий: что даже после смерти мы сохраняем личность и продолжаем жить в другом состоянии. Для тех, кто потерял любимого человека или испытывал большое любопытство к загробной жизни, сеансы давали возможность попрощаться, поприветствовать или просто поговорить.

Знаменитые личности выстроились по обе стороны баррикад. В 1920-х годах иллюзионист и артист Гарри Гудини был ярым противником и активно стремился разоблачить всякого, кто объявлял себя способным общаться с загробным миром. Джон Невил Маскелайн, иллюзионист и изобретатель платного туалета, ходил на сеансы и, когда видел обман, разоблачал его.

Но не все видели в этом фарс. Сэр Артур Конан Дойл, создатель Шерлока Холмса и автор романов о нем, активно поддерживал спиритуализм. Он даже принадлежал к лондонской организации, известной как «Клуб призраков», основанной на глубокой вере в сверхъестественное и потустороннее. Другими членами были Чарльз Диккенс, Уильям Батлер Йейтс и Чарльз Бэббидж, один из отцов программируемого компьютера.

Хотя были и такие, кто зашел слишком далеко. Томас Брэдфорд был одним из них. В 1920 году он разместил в детройтской газете объявление о поиске тех, кто интересовался загробной жизнью так же, как он. Он искал собрата по увлечению, собеседника, чтобы поддерживать друг друга и узнавать больше о жизни после смерти.

Ответила Рут Доран, и они стали соратниками и друзьями. Пара утверждала, что их целью было стать одним целым, быть настроенными друг на друга так, что и смерть не разрушит. А затем, в феврале 1921 года, Брэдфорд и Доран подняли свое исследование на новый уровень.

Брэдфорд запер дверь своей квартиры, включил обогреватель, задул огонь и терпеливо ждал, когда газ заполнит комнату. Вскоре он умер от удушья, надеясь дотянуться до своей соратницы из могилы и подтвердить свои убеждения. И Рут ждала.

Но не дождалась.

Когда умерла его жена, священник пресвитерианской церкви Элиаким Фелпс в пятьдесят девять лет оказался один. Его дети выросли и разъехались, и он пытался устроить свою жизнь, чтобы получить хотя бы подобие счастья. Его жизнь изменила одна женщина, и вскоре они поженились.

Новой невесте было около сорока пяти лет, и она вступала в брак, имея троих детей в возрасте до шестнадцати. Вскоре в жизни мистера и миссис Фелпс появился еще один сын, и в ноябре 1847 года семья купила дом в Стратфорде, штат Коннектикут. Это был необычный просторный особняк, построенный за двадцать два года до этого отставным капитаном, но стоявший пустым до его смерти в 1845 году.

Это был очень большой дом. Те, кто там был, говорили, что планировка сильно напоминает корабль, чего и следовало ожидать от дома, построенного для моряка. Центральный коридор был невероятной длины, семьдесят футов, на втором этаже было пять спален, и еще две – на третьем. Здесь было достаточно места для семьи из шести и даже больше человек.

Они вселились в особняк в феврале 1848 года, и за первые два года ничего не случилось. Но 10 марта 1850 года все изменилось. Этим утром они ушли в церковь, как и следует священнику и его семье. Перед уходом Элиаким Фелпс запер двери, так как никого не осталось дома. Даже у служанки был выходной.

Когда позже они вернулись домой, передняя дверь была нараспашку. Фелпс осторожно вошел и увидел, что двери в доме тоже открыты. Мебель была опрокинута, разбитая посуда лежала на полу, а предметы обихода, вроде книг или украшений, – разбросаны. Их явно ограбили.

Детскую комнату нашли такой же разгромленной, с мебелью, сваленной на кровать. В панике Фелпс проверил потайной шкаф на первом этаже, где они хранили ценное фамильное серебро, и убедился, что оно на месте, не тронуто. Даже его золотые карманные часы были там, где он их оставил. Возник вопрос: если они были ограблены, какие ценности все же исчезли?

Обеспокоенный Фелпс предложил всем вместе подняться наверх и продолжить проверку. Они заглядывали в каждую комнату, одну за другой, выискивая признаки погрома, но все вещи оказались нетронутыми. Если кто-то действительно проник в дом, возможно, их спугнули до того, как им удалось подняться наверх.

Последней проверили комнату мистера и миссис Фелпс. Все было чисто и аккуратно, кровать все так же тщательно заправлена, но в ее центре лежала ночная рубашка миссис Фелпс. Она была разложена в позе человека, с рукавами, скрещенными спереди, как если бы руки были сложены на груди. Даже пара чулок была добавлена к этой композиции, словно ноги. И еще на стене были зловещие неразборчивые каракули.

Трудно поверить, но семья отмахнулась от происшедшего как от злого розыгрыша, акта вандализма и ничего более. Еще труднее поверить, что все они охотно отправились в церковь, когда пришло время вечерней службы. То есть все, кроме мистера Фелпса.

Он остался, снова запер двери и окна, уселся в одной из комнат наверху с пистолетом наготове и стал ждать возвращения вандалов. Более часа ничего не происходило, и Фелпс тихонько выскользнул из комнаты, чтобы проверить дом.

Внизу он медленно раскрыл дверь в столовую и замер. В комнате находилось около дюжины фигур. Некоторые стояли во весь рост, держа в руках Библии. Другие отбивали земные поклоны. Однако все их внимание было обращено к маленькой фигурке сверхъестественного существа над их головами. Фелпс уставился на нее, прежде чем понял, что эта маленькая статуэтка свисает с потолка на веревочке.

Полагаю, такое с трудом укладывается в сознании. Этим можно объяснить, почему Фелпс так долго не замечал в комнате других странностей. Женщины, собравшиеся вокруг фигуры, не шевелились. Они даже не были реальны. Каждая, как оказалось, была ничем иным, как одеждой, взятой наверху.

Это были тряпичные куклы в рост человека. Кто-то – или что-то – собрал предметы одежды, подколол их, чтобы придать вид человека, и затем набил тряпками.

В воздухе висел какой-то звук, но Фелпс ничего не слышал.

Элиаким Фелпс обвинил за эти фигуры себя. Нет, он не создавал их. И никому об этом не говорил. Он полностью признавал, что они были странными, даже потусторонними. Он не знал, как объяснить их появление, но был уверен, что невольно играл в этом какую-то роль.

Он винил во всем события прошлой недели. 4 марта к Фелпсам в гости пришел друг. Это был обычный визит. После семейного обеда мужчины ушли в кабинет, выпить и побеседовать. При том, что это был 1850 год, движение спиритуалистов занимало все мысли гостя. Трудно сказать, о чем они беседовали. Может быть, о сестрах Фокс. Возможно, обсуждали сообщения о привидениях или необычных происшествиях, напечатанные в газетах. Но мы знаем точно, что беседа случайно коснулась сеансов.

Слово «сеанс» – французское и значит просто «встреча» или «заседание». Однако у спиритуалистов сеанс означал нечто большее: это была попытка пообщаться с миром духов, проникнуть за тонкую завесу между жизнью и смертью и нащупать во тьме нечто осязаемое, реальное. Сеанс был и есть акт надежды.

В общем, Фелпсу и его гостю стало интересно, и они решили попробовать прямо здесь и сейчас. Может быть, виной тому был скотч, который они пили, или поздний час. Трудно сказать наверняка, что заставляет людей делать нехарактерные для них вещи, но это все же случается.

Говорили, что эти двое устроили короткий любительский сеанс прямо там, в кабинете, и, согласно собственному признанию Фелпса, он оказался успешным, хотя и не слишком впечатляющим. После обращения к миру духов мужчины в ответ услышали отдаленное постукивание. Тогда они назвали это «рэп» (rapping) – пожалуйста, не путайте с творчеством рэпера Jay-Z.

Скорее всего, оба мужчины забыли о том вечере. Но после происшествия с куклами 10 марта в доме Фелпсов стали твориться еще более диковинные вещи. Ситуация обострялась, и все происходило в присутствии многочисленных свидетелей. Сам Фелпс был скептиком и часто приглашал не менее недоверчивых коллег документально зафиксировать происходящее.

Позже эти отчеты показали в деталях, как события в доме становились все более сверхъестественными. Предметы появлялись из воздуха и медленно двигались по помещению. Некоторые даже мягко опускались, словно кто-то их ставил. Во время обеда появлялась еда, иногда падая прямо на стол.

Говорили, что даже тяжелые вещи, вроде каминных принадлежностей, сами по себе передвигались по комнате. Один раз Фелпс позвал другого священника, почтенного Джона Митчелла, помочь ему получше разобраться. Мужчины заперлись в кабинете и ждали, зная, что ни у кого – они предполагали, что у одного из детей, – не будет возможности пробраться внутрь и подбрасывать предметы в воздух.

Сообщалось, что, проведя всю ночь в комнате, мужчины ясно видели дюжины предметов, возникавших из воздуха и падавших на пол. Многие из них были одеждой из комнат наверху, словно они упали через дыру в потолке. Напоминаю, одеждой наподобие той, что использовали для создания манекенов в полный рост, которые видел Фелпс несколько недель назад.

Все эти случаи привлекли внимание других родственников Фелпса. Однажды к Элиакиму приехали его взрослый сын Остин, профессор теологии, и брат Фелпса Абнер, в то время один из самых видных врачей в Бостоне. И здесь они услышали стук в парадную дверь. Когда ее открыли, там никого не было. Конечно, они предположили розыгрыш. В доме, полном детей, это было разумное объяснение.

Потом они систематически проверяли все комнаты в доме, разыскивая того, кто был виноват в шуме. Проверили двери, детей разделили и следили за ними. В конце концов в тот вечер их поиск закончился обескураживающе, когда оба мужчины услышали стук в дверь еще раз, и в это время они стояли по другую сторону двери.

Конечно, проблему летающих юбок и невидимых постукиваний большинство семей могли бы как-нибудь решить. В этой активности не было никакого зла или опасности, поэтому Фелпс действовал без спешки. Во многом он был скорее любопытный наблюдатель, нежели обеспокоенный домовладелец.

Но вскоре все изменилось.

Физические нападения начались как щипки и шлепки в апреле 1850 года. Один журналист пришел к Фелпсам обсудить их переживания и стал свидетелем одного из таких нападений. Судя по его рассказу, обмана не было.

Опасность для жизни появилась, когда миссис Фелпс проснулась среди ночи, оттого что к ее лицу была прижата подушка и что-то стягивало ей горло. Она выжила, но в тот день стало ясно, что дух, если это действительно был он, далеко не безобиден. Затем он обратил свое внимание на младшего сына, Генри.

В то время Генри было всего одиннадцать лет, и хотя никто не знает, почему, но он стал первой мишенью для нападений невидимого духа. Много раз в него летели камни. Иногда его видели парящим под потолком, а репортер газеты однажды видел, как ребенка схватили и швырнули через всю комнату. Везде действовала невидимая сила.

А еще Генри иногда пропадал, к большому беспокойству родителей. Когда это случилось в первый раз, его нашли на дереве, связанного веревкой, и он не знал, как попал туда. В другой раз его нашли дома в одном из шкафов, лежащего на полке слишком высоко, чтобы забраться туда самому. И с петлей на шее.

В том году Генри досталось больше, чем кому-либо из семьи Фелпс. Его толкнули в резервуар с водой, разорвали одежду, однажды под его кроватью начался пожар, и он чуть было не сгорел заживо. К счастью, большинство нападений не принесло ему вреда, но опасность была весьма реальной.

Так как нападения на Генри продолжались, Фелпс все больше отчаивался. Он начал кричать на того, кто все это творил, говорил с пустой комнатой и требовал прекратить свою деятельность. Это не прекращалось, и не раз появлялись таинственные записки – неровным почерком на клочках бумаги – с посланиями хозяину дома. Сами записки сейчас утеряны, но Фелпс утверждал, что их содержание не вызывало беспокойства.

Делая последнюю попытку освободить свой дом от обитавшей в нем неведомой силы, Фелпс собрал очевидцев на второй сеанс. Он надеялся узнать что-нибудь о духе, то, что поможет избавиться от него или, по крайней мере, успокоить. Фелпс потерял надежду, и теперь в отчаянии его рациональный ум исследовал незнакомую территорию.

Сеанс дал очень мало новой информации, но, согласно сообщениям Фелпса и других свидетелей, дух определился и заявил, что он – умерший клерк, который когда-то работал с миссис Фелпс в финансовой сфере. Имя было установлено, и некоторые детали совпали с публичными отчетами, но по-прежнему было неясно, чего хочет дух и как наконец от него избавиться.

Послания продолжали появляться. Однажды листок спланировал на стол во время чаепития, устроенного миссис Фелпс. Сам Фелпс получал их дюжинами, и во многих упоминались имена, принятые для дьявола в ту эпоху. Вельзевул, Сэм Слик и Сэр Самбо – все прозвища упоминались в тех посланиях.

И наконец в сентябре того же года послание появилось на столе, за которым работал Фелпс. Расшифровав сообщение как смог, он понял, что это вопрос, предположительно, от духа, посещавшего дом.

«Когда ты уберешься вон?» – спрашивал он.

Это было ясное и убедительное послание. Фелпса и его семью не желали больше там видеть. Возможно, это была угроза. Может быть, нападения усилятся или последуют более трагичные события. Если смогли разжечь костер под кроватью Генри, легко было представить себе, как и весь дом сгорит дотла.

Фелпс на мгновение задумался над вопросом, потом потянулся к бумаге. Взяв карандаш, он под каракулями написал ответ: «1 октября».

В тот день не было ответа, но Фелпс сдержал слово. 1 октября 1850 года семья вернулась в Пенсильванию, а следом уехал и он. Однако через несколько дней они все вернулись. Честно говоря, я не совсем понимаю, почему. Может быть, они хотели попробовать еще раз. Все-таки это был их дом.

А происшествия продолжились. Было больше постукиваний, надписей на стенах и больше предметов двигалось по воздуху, словно они были подвешены на невидимых нитях.

Последняя записка появилась в мае 1851 года, и после этого семья навсегда переехала, от греха подальше.

Большинство из нас знает людей, у которых есть история о необычных вещах: предметах, движущихся без нашего участия, звуках, которые мы не можем объяснить, чувстве, что за нами наблюдают в пустой комнате или даже доме. Легко понять, почему некоторые страстно желают добраться до истины.

Но что, если поиск ответов приведет ко вполне реальным последствиям? Конечно же, события в особняке Фелпсов подтверждают что-то в этом роде. Они произошли с семьей с широким кругозором, изо всех сил пытавшейся как-то понять то необычное, что с ними происходило.

А может быть, за гробовой чертой действительно что-то есть и время от времени оно проникает к нам, чтобы воздействовать на живых. Трудно ответить на этот вопрос. Но, пожалуй, возможно. Вот почему мы задаем его снова и снова.

Остатки спиритуализма сохранились, укоренились в нашей поп-культуре. Классические романы ужаса, такие как «Призрак дома на холме» Ширли Джексон и «Адский дом» Ричарда Мэтисона, сильно привлекают, рассказывая о сеансах, появляющихся надписях и потусторонней активности.

Даже сегодня, после таких фильмов, как «Изгоняющий дьявола» и «Что скрывает ложь», идея общения с другим миром жива и здравствует. Возможно, для этого есть веская причина.

Когда Фелпсы вернулись в Пенсильванию, другая семья купила этот особняк, а через несколько лет дом снова поменял хозяина. К 1940 году он был переделан под Дом престарелых. И когда некие мистер и миссис Казерта – оба дипломированные медработники – переехали туда в 1947 году, стены дома обросли еще большим количеством историй: о незакрывающихся дверях, постукиваниях, шепоте и иногда необъяснимых шумах.

С наибольшими неприятностями столкнулся их несовершеннолетний сын Гэри. Однажды ночью супругов вырвал из сна зуммер одного из пациентов. Мистер Казерта быстро вышел из своей комнаты и спустился на второй этаж, посмотреть, что случилось. И там он почувствовал запах дыма.

Он метался из комнаты в комнату, проверяя каждого пациента, но все они спали. И наконец, в полном недоумении, он бросился назад на третий этаж, в комнату Гэри. Внутри он увидел струив– шийся от детской кроватки дым. Подбежав, он увидел, что одеяло в ногах Гэри горит и маленькие язычки пламени медленно расползаются по простыням.

Другой ночью сигнальная система вновь прервала сон, и в этот раз оба родителя Гэри успели вовремя покинуть комнату, чтобы найти своего мальчика, ползущего к лестнице. Как мальчик выбрался из колыбели в коридор, осталось тайной.

В каждом случае система оповещения спасала жизнь Гэри. Нет нужды говорить, что супруги Казерта были очень благодарны человеку или людям, сообщившим им о том, что Гэри нужна помощь. В этом была ирония судьбы, правда; сигнальная система была создана, чтобы они могли помочь пациентам, но уже дважды пациенты помогли им. Они расспрашивали каждого, одного за другим. Ни один из пациентов не взял на себя ответственность.

Совершенно ясно, что Казерта не знали Фелпсов. И хотя местные жители всегда нашептывали им о старых нападениях, им, скорее всего, не были известны эти истории полностью. Они точно не знали о содержании тех потусторонних посланий, время от времени появлявшихся у Фелпсов.

Если бы им дали прочитать их, они были бы удивлены тем, что столетием ранее, в мае 1851 года, гласила последняя записка: «Злой ушел, а пришел лучший».