Глава 26

Неужели это – то светлое будущее, к которому мы шли? Вчера и сегодня всё так хорошо и спокойно, что иногда я нервно, будто по привычке, оборачиваюсь назад. Ищу уже знакомые страх и боль, которые годами крались за нами по пятам. Однако, когда оглядываюсь теперь… я вижу её. Свою сестру в красивом сером с золотым платье и дорогом уличном халате, она едет на светло-коричневом коне по улицам Паргады в сторону главной площади. Я улыбаюсь, наблюдая, как ей не удаётся сдерживать лицо, и она вечно поглядывает на Рушана, едущего рядом на светлом жеребце.

Наш генерал лишь делает вид, что не замечает её внимания, хотя сам бросает взгляд на Ойро, стоит ей только отвернуться.

Я хмыкаю, наблюдая эту незатейливую игру, и вновь смотрю вперёд, дёргая поводья и заставляя кобылу двигаться чуть медленнее. Передо мной едет Даян. По крупу его коня складками лежит королевская мантия. При каждом шаге животного крупицы бриллиантов переливаются в лучах солнца, а вышитые фазы луны едва поблёскивают серебром. Самия рядом с ним. Сегодня вместо платья на ней штаны для верховой езды и шёлковая рубашка цвета розового заката, которая идеально сочетается с одним из оттенков мантии Даяна на плечах. Отливающие шоколадом волосы девушки собраны в высокий хвост, а за спиной висит короткий меч, как и у остальных Назари.

После помолвки Самия почти всегда носит платья, как того требует её новый статус и официальные встречи. Однако с утра, заявившись в таком виде, она сказала, что это только наш праздник, и она не желает выделяться. Сказала, что Калануа единой семьёй должны поприветствовать народ. В чём-то Самия права, но уверена, что юбки подруге поднадоели.

– Всё хорошо? – Анис подводит своего коня достаточно близко, чтобы шепнуть мне этот вопрос.

– Даже слишком, не находишь?

Мы двигаемся по одной из самых широких улиц. Главная площадь, где нам предстоит выступить, может вместить большое количество жителей. Однако её всё равно недостаточно для многочисленных желающих, поэтому по краям, вдоль каждой улицы нас встречают илосийцы. Кто-то нарядился, кто-то остался в обычной повседневной одежде. Здесь все, от стариков до маленьких детей, которых родители держат на руках или плечах. Они охают и задерживают дыхание, видя Даяна, меня, Ойро и отмечая, что нас и вправду трое. Мы улыбаемся собравшимся людям, машем столько, сколько можем. И стоит первому удивлению у подданных пройти, как за нашими спинами поднимается волна восхищённых голосов, зовущих нас по именам.

– Тебе некомфортно? – уточняет Анис.

– Я словно не знаю, что делать. Уже не думала, что здесь, – прикладываю руку к груди напротив размеренно бьющегося сердца, – может перестать болеть так сильно.

Как состояние мира может приносить такую зудящую нервозность? Анис понимающе кивает, запуская руку в свою вьющуюся чёлку.

– Дай себе время привыкнуть. Нельзя за какой-то месяц стереть пережитые годы. Но это обязательно пройдёт, любовь моя. Мне вот тоже нужно время, чтобы перестать закатывать глаза, каждый раз наблюдая за этими двумя, – парень усмехается, показывая большим пальцем назад.

Я оглядываюсь, наблюдая, как щёки сестры покрываются румянцем, когда Рушан наклоняется и что-то говорит ей.

– Мне кажется, нам всей жизни не хватит, чтобы поверить, что Рушан, оказывается, романтик, – соглашаюсь я.

– Я тоже романтик!

– Я в этом не сомневаюсь, Анис, – тихо смеюсь в ответ на улыбку своего Назари, радуюсь, что с ним всегда так легко.

Ойро Лейла Калануа! Принцесса Ойро!

Этот крик огромной толпы, доносящийся с площади, пока далеко, но сюда он докатывается вибрацией, передаваясь от дома к дому, от человека к человеку. Моя кобыла нервничает, и я глажу её по шее, успокаивая.

Анис придерживает своего коня, чтобы поменяться местами с Ойро, чья лошадь теперь шагает рядом с моей. За прошедшие недели я видела, как сестра, уже не морщась, резала себе руки, как вставала лицом к лицу с испорченными тенями, которые едва ли не в полтора-два раза больше неё. Но сейчас, когда она слышит своё имя из уст многочисленной толпы, её руки трясутся, нервно сжимая поводья. Я лишь отдалённо могу представить, как она чувствовала себя в детстве. Вроде и свободная, но скрытая от глаз и любви своего народа.

– Они любят тебя.

– Почему ты так уверена? – Сестра смотрит на меня с сомнением. – Я ничего ради них не сделала.

– Ты укрепила границу, наподдала Каидану, спасла меня, Даяна и всех будущих потомков Илоса, не дав нам потерять Дар. И, самое главное… ты выжила, Ойро, чтобы вернуться к ним и к нам, – уверенно отвечаю я.

Сестра явно подбирает в голове варианты, которые она может противопоставить моим словам, – комплименты ей всегда были чужды. Но, не найдя таких, Ойро склоняет передо мной голову с благодарностью, а потом выпрямляется и смотрит вперёд, туда, где нас ожидает площадь, полная наших людей. Я отмечаю, что сестра прикрепила к юбке теялийское украшение, подаренное Суа. Рада, что они подружились, однако удивительно, как им удалось сблизиться так быстро.

Мы выходим на главную площадь, а толпа, словно вода, расступается, пропуская нас шестерых. Остальная охрана остаётся позади, рассредоточиваясь по краям. Простые люди задерживают дыхание и замыкают проход за нами, вновь заполняя пустое пространство.

– Принцесса Айла! Король Даян! Принцесса Ойро!

Эти слова из шёпота перерастают в оглушительный гул и обратно, накатывая волнами и разбиваясь друг о друга. Я широко улыбаюсь, чувствуя этот гул даже своими костями, а Ойро рядом со мной в таком восхищённом потрясении, что её глаза блестят. Она часто моргает, оглядывая пространство и головы илосийцев, которым словно нет конца. Они машут нам цветами, золотыми или чёрными лентами или просто раскрытыми ладонями. Мы двигаемся к другому концу площади, где на высоком постаменте возвышается огромная мраморная статуя Илоса. Он выглядит как красивый молодой мужчина, с длинными волосами, которые аккуратными волнами ложатся ему на плечи и спину, и почти идеальными чертами лица. С загадочной улыбкой на губах невидящим взглядом он смотрит куда-то вдаль. Левая рука заведена за спину, а правая раскрытой ладонью лежит на груди, напротив сердца, как клятвенное обещание быть с нами всегда. С его плеч ниспадает королевская мантия, почти такая же, как и на нынешнем короле. Упоминают, что эту статую возвели правнуки Илоса, судя по слухам о характере правителя, он бы рассмеялся, узнав, что его запечатлели в мраморе.

Втроём мы спешиваемся с лошадей и поднимаемся по высокой лестнице на постамент, где стоит скульптура, в два раза превышающая размеры любого настоящего человека. Назари двигаются за нами. Это место достаточно высокое, чтобы оглядеть всю площадь, поэтому, когда нужно встретиться с народом, мы всегда делаем это здесь.

Поднявшись к ногам нашего предка, мы встаём все трое рядом, плечом к плечу. Ойро, как средний ребёнок, стоит посередине. Даян на мгновение поворачивается спиной к толпе и лицом к нам. Одной рукой он обхватывает мою ладонь, а другой берёт руку Ойро. Я непроизвольно улыбаюсь, понимая, что моя чувствительность к прикосновениям спадает и сейчас мне просто приятно ощущать немного загрубевшую от бесконечных упражнений с мечом кожу на ладони брата.

– Готовы, сёстры? – Даян одаривает нас заговорщической улыбкой, а после того, как мы киваем, он покровительственно целует нас по очереди в лоб. Наш удивительный король. Знает ли он, что самые преданные ему сердца – это наши?

Брат выходит вперёд, и стоит ему поднять руки, как толпа затихает в предвкушении. Становится так тихо, что я вновь могу расслышать щебет птиц из ближайшего сквера. Даян начинает говорить, делает это уверенно, а его голос разносится далеко, благодаря тишине и отсутствию ветра. А если кто не услышит, тому передадут другие, и мы все знаем, что наша сегодняшняя история разойдётся во все уголки Илоса. Потому что это не только наша история, но и их, ведь мы единый народ. Брат ведает историю Калануа по-новому, рассказывает о потерях и возвращении Ойро, о том, кто она и что значит для нашей семьи.

Брат – великолепный рассказчик. Его голос то мягкий и нежный, то грубый, он может как передать радость, так и внушать страх, правильно расставляя ударения на нужных словах и делая эмоциональные паузы. И толпа внемлет, охая и задерживая дыхание, кто-то скорбно плачет, вспоминая гибель нашей матери, кто-то плачет от счастья, слушая о спасении. Даян намеренно избегает упоминания, что во всём виноваты потомки Каида. Нам не нужна ненависть к каиданцам. Разбираться с Квинтилиями мы будем сами.

Я поправляю юбку и, улыбаясь сестре, сжимаю её руку, когда она едва может оторвать взгляд от толпы. Даян заканчивает, он поворачивается к Ойро и приглашает её выйти вперёд.

– Что мне им сказать? – вдруг с испугом спрашивает сестра, цепляясь за моё предплечье. – Я не знаю…

– Скажи то, что подсказывает тебе сердце.

Это единственный совет, который я могу дать ей, потому что сама не знаю, что бы чувствовала, будь я на её месте.

Ойро меняется местами с Даяном, теперь она стоит одна перед огромной толпой, которая напряжённо замерла, следя за каждым движением принцессы. Я нервничаю, переживаю за сестру, потому что она продолжает молчать, а тишина всё более толстым покрывалом ложится на площадь.

Почти решаю сделать шаг к ней, однако руки Ойро с тихим треском чернеют почти до локтей, а потом она делает то, что делала раньше. Соединяет ладони в хлопок.

Сила, вырываясь наружу, разбрасывает её руки в стороны, а следом от Ойро распространяется волна темноты. Она с шелестом ветра разносится над головами жителей, на мгновение закрывая собой утренний свет и голубое небо, уходя дальше. Я заворожённо наблюдаю. Это не её обычная тьма, это сама Ночь, сверкающая далёким космосом. Ночь – высшее проявление нашего Дара, она имеет оттенки синего и фиолетового, мерцает мелкими звёздами и приносит спокойствие, словно прохладный вечер после трудного дня. Это темнота мирной ночи, и я с наслаждением вдыхаю её, обретая долгожданный покой.

Толпа ревёт, и я аплодирую сестре вместе с Даяном и Назари.

Неожиданно Ойро кланяется своему народу. Низко, ниже, чем принцессе нужно. Но она благодарит их за любовь. И толпа отвечает ей ещё большей преданностью, волной опускаясь на колени. Моя сестра утирает выступающие слёзы, которые норовят покатиться по щекам, и смеётся, когда я встаю рядом с ней и повторяю её поклон для своего народа, благодаря их за поддержку моей сестры.

Наш праздник растягивается на весь день, к вечеру у нас хватает сил лишь на то, чтобы поужинать и за приятным разговором выпить немного вина. Я уже решаю, что этот долгий день закончился, но понимаю, насколько ошиблась, когда Даян, едва постучав два раза, входит в мою спальню.

– Ты ещё не переоделась? – спрашивает он, беглым взглядом окидывая моё платье. – Переоденься во что-нибудь поудобнее, я вернусь через десять минут.

Брат исчезает, не утруждая себя объяснениями. Я с недоумением продолжаю смотреть на то место, где только что стоял Даян. Но если он сказал, что вернётся через десять минут, значит, так и будет.

К его возвращению я как раз успеваю сменить красивый наряд на плотные бежевые штаны, свободную рубашку в тон, а на ноги надеваю невысокие сапоги. Убираю волосы в высокий хвост, когда брат вновь появляется в моей комнате вместе с Ойро, практически таща моего близнеца за собой.

– Этот день ещё не закончился, так что устроите вечернее свидание с Рушаном в следующий раз, – снисходительно усмехается Даян, держа Ойро за запястье стальной хваткой. Та ещё пытается отцепить его пальцы, но это бесполезное занятие. Сестра, как и я, в штанах и рубашке.

– Он украл меня прямо из комнаты! – жалуется она мне.

– Даян, что ты задумал?

– Я задумал побег! – Он улыбается, как мальчишка, сверкая белыми зубами. – Накиньте.

Брат протягивает нам по тёплой, потрёпанной тёмно-серой накидке с капюшоном. Когда-то мы надевали такие, если хотели выйти в город незаметно, чтобы слиться с обычными жителями. Теперь я обращаю внимание, что брат и сам одет в простые илосийские одежды, но с его крепким телосложением и гордой осанкой всё равно тяжело сойти за простолюдина.

Мы лишь переглядываемся с сестрой, слишком озадаченные, чтобы спорить, поэтому делаем, как он говорит.

– Ой, только не говорите, что вы забыли! – возмущается наш король.

Мы продолжаем непонимающе моргать, и тогда брат разочарованно вздыхает:

– Мы втроём часто сбегали в город или в пустыню ночью, но главная наша традиция – это побег после вашего дня рождения! – Он даже цокает языком от досады. – Чтобы провести время вместе без наших нянь и позлить Назари. Плюс это был редкий момент, когда Ойро выходила с нами в город.

Я совсем забыла об этом. Сестра выглядит растроганной от того, что Даян помнит эти моменты. Сейчас мы уже взрослые, тайна Ойро открыта миру, наш брат – король, и нам не нужно ничьё разрешение, чтобы пойти туда, куда мы хотим. Но я помню, как сладок на вкус этот азарт. Мы сбегали ото всех, чтобы побыть вместе и просто повеселиться, притворяясь, что мы не более чем обычная семья. Я первая протягиваю руку брату.

– Тогда нам стоит поторопиться, пока кто-нибудь не заметил.

Даян довольно кивает, берёт нас за руки и переносит в тёмный переулок недалеко от главной площади.

Пусть время ужина уже прошло, но Паргада всё ещё в ночных огнях и полна жизни. Илосийцы словно обладают особой тягой к темноте, поэтому на улицах многолюдно, хотя из-за прохладной зимней погоды многие предпочитают веселиться в тавернах, игорных барах или других местах, где наливают алкоголь. Особенно сегодня. Город успокоится в лучшем случае к утру, а пока они пересказывают и обсуждают услышанную историю.

Мы накидываем капюшоны, а Даян, закидывая руки на наши плечи, ведёт нас в центр города. Скорее всего, он распланировал наш обычный маршрут, где мы сперва заглядывали на базар, пытаясь ухватить что-то вкусное среди закрывающихся на ночь торговых лавок, а потом шли в ближайший парк со множеством арочных мостов над искусственными каналами с плавающими лотосами.

Ойро вначале жмётся ко мне, когда на базаре мы встречаем больше людей, чем рассчитывали, но стоит Даяну отойти, как она смелеет и таскает меня от одного прилавка к другому, с восхищением разглядывает ручные поделки или керамические кувшины, расписанные глазурью. Она не может ни на чём удержать внимание, в одно мгновение сестра трогает гобелен с символикой нашей страны – чёрное небо, покрытое звёздами с серпом пустынного полумесяца. А в другой момент перебегает к лавке напротив, касается пальцами шифона, искренне восхищаясь тканями красного оттенка, словно вовсе не её гардероб забит шёлком, украшенным драгоценными камнями. Я едва успеваю за ней, хотя эта картина меня даже веселит.

К нам возвращается Даян, неся каждой по сладкому десерту. Всего лишь засахаренные фрукты, нанизанные на палочку, но именно такие мы ели в детстве. Вдвоём мы умудряемся оттащить сестру от очередного прилавка с браслетами, пока она не перетрогала их все. Даян отдаёт мне палочку, где больше всего моей любимой вишни, не могу сдержать улыбки от того, что брат помнит такие мелочи. А другую отдаёт Ойро, хотя сестра не перестаёт вертеть головой, поэтому ей сейчас хоть кусок камня дай, она и не заметит.

Мы с братом смеёмся над Ойро, когда она всё-таки роняет кусочек ананаса себе прямо на рубашку. И за спокойными разговорами о детстве гуляем по парку, в тени пальм, которым нипочём даже этот прохладный ветер. Мы много вспоминаем о маме и папе, говорим об Азаре и Дарии. Хоть эти разговоры и несут печальное послевкусие, но мы стараемся вспоминать только смешные истории. Сестра делится воспоминанием, что Азар чаще всех с ней танцевал на уроках ритмики и постоянно уходил с больными ногами, но никогда не жаловался. Даян напоминает Ойро, как часто она засыпала на уроках по политике и однажды спала так крепко, что её слюни потекли на раскрытые страницы дорогущего фолианта. В качестве защиты сестры напоминаю брату, что он сам однажды захрапел на таком занятии.

– Я не храплю! – оскорблённо возражает он.

– В тот день ещё как храпел, спроси у Самии! Только я и она остались в сознании, когда ты, Ойро, Анис и Рушан портили книги, используя их как подушки!

Ойро глупо хихикает, представляя эту картину, Даян вначале не видит ничего смешного, но смех часто бывает заразным, и через какое-то время брат тоже начинает хохотать, да так, что ему приходится остановиться, чтобы отдышаться.

Мы подходим к небольшому бассейну, наполненному поблёскивающей в лунном свете водой. На другом конце пара подростков смелеют, они снимают ботинки и болтают босыми ногами в прохладной воде.

– Тихо, – замирая, приказывает Даян.

Неожиданно он становится серьёзным, пристально вглядывается в тени домов напротив. Он отодвигает Ойро себе за спину и за руку притягивает меня, заставляя встать рядом с сестрой. Брат распрямляется во весь свой рост, его сила, растекаясь по воздуху, начинает пощипывать кожу.

– Выходите! – холодно и достаточно громко требует он у темноты.

Ойро рядом напрягается, готовясь к непредвиденным обстоятельствам. Я тоже ухватываю свою тьму внутри, готовая воспользоваться Даром, если будет нужно. Однако вместо каких-то угроз или атаки мы слышим, как незваные гости тихо переругиваются между собой. Они пихают друг друга, не в состоянии прийти к единому решению. Ситуация становится нелепой и комичной. Мы с Ойро выходим из-за спины Даяна, а из тени под лунный свет вылетает Рушан. Похоже, его силой вытолкнули из укрытия, и сейчас с небывалой растерянностью в серых глазах он не знает, что делать: идти к нам или бежать обратно в тень.

Ойро пытается скрыть кулаком очевидную усмешку, а потом хоть и зажимает рот рукой, но едва ли сдерживает рвущийся наружу смех. И вот в такой неловкой тишине она уже открыто хохочет, упираясь руками в колени.

– Остальные тоже на свет! – рявкает Даян, с трудом скрывая ироничную улыбку.

Немного помявшись, рядом с Рушаном встают Самия и Анис. У них настолько виноватый вид, что мне хочется их утешить. Но это не в нашем стиле. Напоминаю себе об этом, выпрямляюсь рядом с братом и серьёзно обвожу взглядом своих Назари.

– Объяснитесь, – низко тянет брат, складывая руки на груди.

– Мы решили прогуляться, выпить, может, а тут вы. Такая неожиданная встреча! – Анис умело прощупывает почву.

– Все королевские запасы алкоголя вы уже вылакали? – Даян и бровью не ведёт.

– Не то чтобы все… но знаешь… знаете, ваше величество. Бывает… – Анис продолжает пытаться думать быстро, но ему никто не помогает.

– Будто вы думаете, что никто не знает о ваших побегах, – фыркает Самия, прекращая притворяться.

Кажется, наши удивлённые лица говорят о многом, потому что все трое Назари растерянно переглядываются.

– Вы серьёзно не знали? – уточняет подруга.

– Почти каждый ваш побег мы ходили за вами. Следили, чтобы ничего не случилось, – рассказывает Рушан, глядя на Ойро.

– С каких пор? – Я удивлена, насколько Назари хороши, до сегодняшнего дня даже брат ни разу их не заметил.

– С вашего с Ойро восьмого дня рождения, – отвечает Самия, и все Назари подходят к нам ближе.

Ойро сама делает несколько шагов им навстречу, чтобы обнять Рушана. Смотря на то, как он обнимает её за плечи, пока она опирается на него, я не могу решить, какое чувство сильнее. Умиление, потому что никто бы не подумал, что эти двое полюбят друг друга, или желание выгнать их с глаз долой с их нежностями.

– Как вы узнали? – Даян поправляет уличный халат на плече своей невесты.

– Король Хисара. Он сам пришёл к нам и сказал, что теперь это наша ноша. – Девушка улыбается, говоря о нашем отце. Мудрый правитель, который сумел найти путь к сердцу каждого. – Оказывается, он узнал о ваших вылазках. До этого за вами приглядывал он, либо Азар или Дарий. Но потом решил, что нам пора узнать правду, насколько потомки Калануа изворотливы и непослушны.

Анис хмыкает, закидывая мне руку на плечи, отчего получает локтем по рёбрам. Наигранно морщится от боли, но приобнимает ещё крепче.

– И не поспоришь, – улыбается брат. – Это точно про нас.

– И кстати, – вдруг говорит подруга, – ты и вправду храпел в тот день прямо на занятии.

Анис с таким хохотом сгибается пополам, что распугивает птиц с соседних деревьев.