Глава 21
Ойро

Из лёгких вырывается морозное дыхание. Я не могу понять, что холоднее: я и моя злость или окружающий каиданский воздух, пахнущий мокрым снегом. Я делаю последний шаг вперёд, вставая в идеально ровную линию с остальными. На мне утеплённая броня и сапоги на меху. От мантий и плащей мы отказались, они будут лишь мешать. Ещё раз касаюсь своих мечей, закреплённых на пояснице, готовая вытащить их в любой момент. Кроме них у меня только отцовский кинжал, украшенный чёрным жемчугом. Я повесила его на бедре справа, надеясь, что не придётся осквернять его кровью.

Я понимаю, что Клетус бесповоротно откажет нам в обмене ещё при взгляде на его выражение лица и слушая хлёсткие ответы в сторону сына. Мне неясно, как в этом почти двухметровом мерзавце может быть хоть немного света. Люди всегда верили, что свет – это истина, добро и надежда.

Каидан – единственная страна, навязывающая свои законы. Единственная, кто имеет рабов и смеет решать, достойны ли кахари жизни.

Шиун выплёскивает своё раздражение на стене света, а я едва вслушиваюсь в разговор. Продолжаю внимательно смотреть на сестру и думать, как избавиться от препятствия на нашем пути. В книге Сайласа было про стену.

Вначале там было что-то про разделение пейзажа на два. Закат? Но до заката чуть меньше трёх часов. Разглядываю окружающую местность, пытаясь отыскать подсказки к словам Сайласа. Однако мы на равнине, только далеко позади и справа поднимаются хвойные леса. Я так сосредотачиваюсь на поиске, что почти пропускаю момент, когда всё начинается.

– Не хотите уходить, придётся вас прогнать! – уверенно заявляет Клетус.

Он принимает два керамических сосуда из рук одного из солдат позади, взвешивает их в руках и следом разбивает о землю первый. Глина раскалывается, и по снегу растекаются красные разводы. Клетус повторяет то же самое со вторым кувшином. Даян в замешательстве делает один шаг назад. Я сквозь поднявшийся гул в ушах слышу ругань Аниса неподалёку, а сама не могу оторвать взгляд от кровавых пятен на ещё недавно девственном снегу.

Рот наполняется вязкой слюной, горло будто сдавливает, не позволяя сглотнуть или сделать вдох. Я не могу моргнуть и даже двинуться, просто наблюдаю, как кровь впитывается в землю. Подняв глаза, насчитываю оставшиеся пять сосудов в руках других солдат. Семь. Со свистом втягиваю хоть немного воздуха.

Моя собственная кровь отливает от лица. Как Айла вообще стоит?

Вокруг каиданцев из-под земли скребётся легион. Под ногами дрожит почва. Демоны не без труда, но вылезают из-под мёрзлой земли, выворачивая чернозём на поверхность, пятная белоснежный покров. По ту сторону стены света всё превращается в чёрно-белую грязь с красными пятнами. Демоны лезут и лезут. Изголодавшиеся в этой холодной стране, они стекаются на кровь. Бок о бок с каиданцами вырастает небольшая армия, и чем дольше я смотрю, тем больше становится их количество.

Айла встречается со мной взглядом. Сестра прекрасно осознаёт, что делает, вытягивая свои руки и демонстрируя мне их. Она отлично знает, какую ярость это вызовет в нас. Я бездумно прохожу вперёд на несколько метров, чтобы лучше рассмотреть, во что превратились её некогда изящные, аккуратные ладони. Сейчас они похожи на изрезанные, кровоточащие раны и синяки. Зашитые длинные порезы местами пересекают друг друга, превращаясь в уродливые узоры.

С каждым нервным вдохом морозный воздух иглами впивается в нос и лёгкие. Каждый выдох приносит боль, а перед глазами пляшут белые пятна. Ярость вместе с поднявшейся по горлу кислотой наполняет мне рот. Я перевожу внимание на Эола, не веря, что он всё это позволил.

– Ойро, – неуверенно зовёт Анис, наблюдая, как пейзаж делится надвое.

Моя тьма волной накатывает со спины, захватывая линию за линией наших солдат. Она никого не трогает, но туманом закрывает весь свет и ударяется о сияющую стену, которая шипит, как вода, брызнутая на раскалённую сковороду. Рядовые каиданцы в ужасе отшатываются, наблюдая, как темнота раз за разом накатывает на стену света, сотрясая землю. Так мы и стоим в полутьме, пока наши враги остаются под защитой закатного солнца. Айла растягивает губы в злой улыбке, получив нужную реакцию, и, чтобы доказать свою непокорность, бьёт солдата слева локтем прямо в нос, тому не повезло быть невысокого роста. Клетус кричит на неё, отчего сестра моментально успокаивается и обмякает, становясь безвольной куклой с белыми глазами. Кожа Айлы светится, и все выбравшиеся на поверхность демоны смиренно ждут, глядя в нашу сторону.

– Всем оставаться на местах! – приказывает Даян.

Я успокаиваю и рассеиваю свою тьму, решая не тратить силы понапрасну. Вытаскиваю кинжал отца, внимательно его разглядываю, но лезвие обычное, стальное. Я бы помнила, будь оно чёрным.

Даян, видевший руки Айлы, злится не меньше меня. Подпитываемый тьмой, он направляет свой Дар, и стена света опасно прогибается с жутким металлическим скрежетом, но не рвётся, хотя он всё равно упорствует, растягивая прогиб, увеличивая давление. Он становится настолько большим, что солдаты Клетуса невольно переглядываются. Я подскакиваю к Даяну и вытаскиваю все его кинжалы, проверяю лезвия и неподходящие возвращаю на места.

– Ты что-то задумала, сестрёнка? – насмешливо спрашивает он, когда я ощупываю его бедро в поисках спрятанных лезвий, но не нахожу.

– Задумала, пугай их дальше и дай мне немного времени.

Несмотря на протесты, я проверяю все кинжалы Шиуна, а потом меня осеняет, и я направляюсь к Анису, едва не врезаясь в него с разбега.

– Где он?!

– Кто он? – не понимает Анис.

– Кинжал отца для достойного. Тот, с рукоятью из кости. Какое у него лезвие, какой цвет лезвия?

– Он наполовину чёрный, Ойро. Наполовину из обсидиана.

Я глупо улыбаюсь, чуя близость к решению нашей проблемы.

– Дай его мне, – нетерпеливо прошу я.

– Он у Рушана сейчас.

Ничего не объясняя, я бегу на левый фланг, все наши солдаты и каиданцы следят за моими странными передвижениями. Я чуть не поскальзываюсь на снегу прямо перед Рушаном, он хватает меня за руки, возвращая в вертикальное положение.

– В чём дело, принцесса? – спокойным тоном интересуется он.

– Дай… дай кинжал отца. Тот, что из кости.

Назари озадаченно поднимает брови, но отцепляет кинжал странной, слегка изогнутой формы. Я вытаскиваю, чтобы проверить. Одна сторона лезвия стальная, другая чёрная. Рушан помогает мне закрепить оружие на поясе.

– Что ты будешь делать?

– Приготовься, пришла пора им заплатить за всё, – избегаю я ответа на вопрос, но напоследок мимолётно сжимаю ладонь кахари, надеясь, что скоро всё закончится.

Возвращаюсь к Даяну, и брат перестаёт давить на стену, поэтому та, как резиновая, возвращается на место. В ответ на бессилие Даяна поза Клетуса вновь становится расслабленной, на его губах появляется довольная улыбка. Я встречаюсь взглядом с Эолом. Принц Каидана делает несколько шагов от отца, поближе к Айле. Как и тогда в тронном зале, он хорошо предугадывает приближающиеся перемены, когда мы все оказываемся на пороге столкновения. Даян и Шиун по моей просьбе отступают назад.

– Ты же не собираешься делать глупости? – спрашивает теялийский принц.

– Глупо кидать снежками в преграду, как ты, не собираюсь, – улыбаюсь в ответ через плечо. – Хотя надеюсь, что я не поджарюсь.

– Ты не что?! – почти кричит мне в спину Даян, пока я широкими шагами добегаю до стены.

По дороге собираю окружающие тени, руки чернеют, я замахиваюсь, обхватывая костяную рукоять двумя руками, и молюсь. Молюсь Илосу, чтобы чёртов Сайлас не был простым сумасшедшим, а его стихи под конец не стали выдуманной писаниной. Кажется, я удивляюсь больше всех, когда лезвие с лёгкостью во всю длину проходит сквозь стену, похожую на светящуюся полупрозрачную ткань. Преграда вздрагивает, как раненое животное. После секундного замешательства я веду лезвие вниз до самой земли под звук рвущейся ткани, который оглушает в образовавшейся тишине.

Щель. Я делаю шаг вперёд в образовавшийся разрез, принося с собой тени на территорию света. И стена сереет, гибнет, распадаясь пеплом.

Жертва?

Меня почти в упор бьёт шар света, посланный Клетусом. Тени не успевают закрыть моё тело, и меня ослепляет, подкидывает в воздух, отбрасывая на несколько метров назад. Я буквально мешком валюсь на твёрдую землю, и покрывало снега никак не смягчает падение. Грудь болит от удара, а шея и лицо от ожогов. В голове звенит, я часто моргаю, пытаясь избавиться от пятен перед глазами. Наши люди вырываются вперёд. Всё сливается в общий гул и мешанину из стремительно двигающихся размытых тел.

Даян набрасывается на каиданского короля, скрещивая с ним мечи, но брат не может даже ранить его, только отвлекает, забирая всё его внимание на себя. Однако вовсе не легко отвлекать врага, которого ты не можешь и пальцем тронуть. Земля вибрирует, пока мимо меня проносятся наши солдаты, несколько из них встают передо мной, чтобы защитить от врагов. С болезненным стоном я переворачиваюсь на живот, боль в рёбрах постепенно стихает. Анис отгоняет от меня двух демонов и стремительно убивает трёх каиданцев, намеревающихся меня добить. Дарен помогает мне подняться, и я оглядываюсь, чтобы оценить обстановку.

Каиданцы разбивают ещё три кувшина с кровью сестры, поэтому легион рвётся из земли как безумный, я никогда не видела столько демонов за раз. Даже в Астаре их было меньше. Две армии сошлись, отовсюду звучат крики и приказы, перемешиваясь с шёпотом легиона, слова которого я не могу разобрать из-за стоящего гама. Белый снег стремительно превращается в грязную кашу под ногами. И, несмотря на всю предусмотрительность и данную им кровь, я слышу предсмертные крики наших солдат.

Клетус управляет Даром Айлы, и демоны нападают исключительно на нас, ломают кости нашим людям, отрывают ноги, утаскивая под землю. Дарену приходится меня встряхнуть, чтобы я смогла прийти в себя от разворачивающегося кошмара и беспорядочного хаоса.

Я делаю то, что первым приходит в голову, – забираю тени, стараясь освободить как можно больше пространства для солнечных лучей вечернего солнца. И это немного помогает, демоны скулят, недовольно огрызаются в мою сторону, зная, что их боль – это моих рук дело. Некоторые разбегаются, прячутся, пытаясь скрыться под землей. Я вытаскиваю свои мечи.

Я никогда не участвовала в подобных столкновениях и только теперь с ужасом осознаю, какая это неразбериха. Слишком много людей, и мне лишь иногда удаётся заметить, как кружит Даян, избегая атак Клетуса, а Шиун ему помогает, замораживая то ноги, то руки короля Каидана. Они намереваются его обездвижить, причинив минимум вреда Айле. Рушан и Суа прикрывают их слева. Теялийская принцесса маленькая, но быстрая, как мелкий ручеёк. Теперь я рада, что Даян разделил нас с Рушаном, поставив на разные фланги, иначе мы бы слишком много внимания уделяли защите друг друга.

Дарен прикрывает меня, дожидаясь, пока моё зрение полностью вернётся. Сквозь толпу я вижу, что Анис обрушивается на Эола. Их мечи встречаются, а я содрогаюсь от звона стали о сталь. Один из наших солдат падает рядом со мной, демон разрывает ему горло. Я не успеваю закрыть лицо, и тёплые капли попадают мне на шею и щёку. Я в ярости хватаю тварь за теневой поводок и отбрасываю подальше в толпу каиданцев, однако илосийцу уже не помочь.

Разбежавшиеся ранее демоны скулят и морщатся от света, но возвращаются на поле боя и вновь нападают, ведомые приказами моей сестры. Клетус снова контролирует Айлу, и та через силу заставляет испорченные тени нападать. Легион нехотя, но подчиняется. Тела демонов шипят и дымятся, если солнце временно выходит из-за облаков.

– Нужно добраться до Айлы и не знаю… просто вырубить её… иначе… – Дарен пытается говорить, продолжая отбиваться от демонов своим новым обсидиановым мечом, а я уворачиваюсь от атаки каиданца, пригибаюсь, лезвием перерезая врагу связки под коленями, и бью рукоятью меча в лицо.

– Иначе легион нас просто сожрёт, – заканчивает фразу Дарен, вставая спиной к моей спине. Так мы можем общаться, не глядя друг на друга. – Сможешь врезать своей сестре?

Я хватаю ещё несколько теневых поводков и отбрасываю двоих демонов, приближающихся к теялийцу, сражающемуся неподалёку.

– Да, тогда мне нужно добраться до неё. Прикрой со спины.

– Хорошо.

Я двигаюсь вперёд, друг за мной. Айла вместе с Роем и вторым охранником стоит на некотором расстоянии за спиной Эола, тот преграждает дорогу Анису. Значит, и нам придётся сперва разобраться с принцем.

Пытаясь не останавливаться на лишний бой, проскальзываю среди дерущихся, избегая мечей и демонов, но на пути несколько раз отражаю атаки и двоих каиданцев убиваю. Внезапно один из мужчин хватает меня за косу и опрокидывает на землю, отчего спину и голову простреливает боль, но я откатываюсь, избегая чужого лезвия. Вовремя спасает Дарен, перерезая горло моему противнику, а после помогает мне подняться и подталкивает в сторону Айлы. Я совсем близко к Анису, осталось не больше десяти шагов, но не могу удержаться, и мой взгляд сам стремится влево, силясь найти Рушана и узнать, что с ним всё хорошо. Вижу на нём кровь, ему досталось, но судя по уверенным движениям – не сильно.

Анис удачно ловит руку Эола с мечом, выкручивает его запястье, заставляя принца выронить оружие. Неожиданно всеобщее внимание привлекает Клетус, который взрывается слепящим светом, разбрасывая наших и своих людей в стороны. Даян и Шиун отлетают на несколько метров, падая в толпу. Эол пользуется секундным отвлечением Аниса на произошедшее с Даяном: принц сам слепит Назари в лицо и, пока тот дезориентирован, выбивает его меч. Бьёт моего друга ногой в живот, моментально хватает его за нагрудник и заносит кулак назад для одного мощного выпада.

Его кулак начинает светиться, принц хочет вложить всю силу, покончив с Назари одним ударом. Я убираю свой правый клинок в ножны, подскакиваю сзади к Анису, и когда кулак Эола уже должен был коснуться лица друга, тот с усмешкой перемещается, а я почерневшей рукой ловлю светящийся кулак принца.

Никогда не думала, что в состоянии противостоять физической силе Эола, но мой собственный Дар придаёт мне сил. От соприкосновения его света и моей тьмы по сторонам разносится ударная волна, раскидывающая солдат и демонов в округе. Моя ладонь болит и вибрирует, словно металлическим молотом ударили по наковальне. Многие поворачивают голову в нашу сторону, глядя, как мы замираем.

– Ойро?

Вся ярость с лица Эола исчезает, когда он понимает, что Аниса нет. Я сжимаю чёрные пальцы вокруг его кулака. Моя тьма ползёт по руке Эола, пожирая свет, заглатывая целиком, как змея проглатывает мышь.

– Предатель! – выплёвываю я.

Не дожидаясь ответа, отпускаю его руку и бью прямо в лицо, с наслаждением наблюдая, что в этот раз младший принц оступается и падает.

На меня сразу накидываются окружающие каиданцы, я успеваю отбить меч одного, когда передо мной появляются Анис и Дарен, они разбираются с остальными. Я поворачиваюсь к Эолу, который уже на ногах с подобранным мечом в руке.

– Ойро, я не хочу с тобой драться! – раздражённо бросает он, вытирая обильно идущую кровь из носа.

– О чём я тебя просила?! – вновь вытаскиваю второй меч и нападаю, используя свой вес, как учил Даян. Его недостаточно, чтобы пробить защиту Эола, но я не позволяю противнику расслабляться. – Я просила защитить Айлу! От демонов, значит, ты её спас, а от папаши не стал?!

Гнев внутри всё растёт, я нападаю и нападаю, бездумно растрачивая силы, но мне так хочется добраться до его глотки, что я не могу остановиться. Эол удачно парирует, заставляя меня ходить за ним по кругу. Мне удаётся задеть его бедро, оставив неглубокий порез, он же отвечает мне порезом глубже на плече, рассекая кожу до локтя. Я зло шиплю, а Эол хмыкает, наблюдая, как моя рана заживает. Однако моего секундного замешательства и боли ему хватает. Противник выбивает меч из моей на время ослабевшей правой руки. Я не обращаю внимания, ныряю Эолу под руку, оказываясь у него за спиной, и со всей силы бью под колени. Он хоть и успевает обернуться, но теряет равновесие и падает. Теперь он ниже, я пытаюсь еще раз врезать Эолу по лицу, но принц ловит мой кулак и выкручивает запястье, заставляя скривиться от боли и опуститься на колени рядом с ним.

– У меня есть долбаный план, Ойро! – рассерженно говорит он. – Но, если ты меня убьёшь, как я его выполню?!

– Видела я твои дерьмовые планы! – в тон отвечаю я.

Эол рычит от разочарования и бьёт меня локтем в лицо. Он отпускает мой кулак, поэтому я заваливаюсь назад, ощущая вкус меди во рту. Принц ответил мне таким же разбитым носом.

– Ты всё равно исцеляешься, – он успевает равнодушно пожать плечами прежде, чем я бью его обеими ногами в грудь, и противник отлетает, роняя меч.

– Я, может, и исцеляюсь, но от этого не менее больно!

Эол болезненно стонет, грузно падая рёбрами на одного из мертвецов. Чужая броня впивается ему в бок. Он хмуро смотрит на меня, приподнимаясь на локте. Вокруг нас уже намного меньше солдат и намного больше умирающих или уже мёртвых тел. Ни наши люди, ни противники более не вмешиваются в мою разборку с Эолом, боясь оказаться между двух огней. На любую мою попытку ударить его плетью из теней принц отвечает светом. Наши Дары полностью противоположны и блокируют один другого, достать противника я могу разве что сталью.

В попытках встать я поскальзываюсь на растаявшем снегу и крови под ногами. Эол одновременно со мной силится вскочить на ноги, мы не сводим друг с друга злых глаз, словно два раненых зверя. Я оглядываюсь вокруг в поисках своих мечей, Эол делает то же самое, ища оружие.

По земле в тело передаётся волна вибрации. Мы с Эолом невольно оборачиваемся в направлении, откуда пришло это странное чувство. Даян предпринимает отчаянную попытку, берёт горло Клетуса в захват, оказываясь сзади. Давит противнику на горло, лишая его кислорода, чтобы тот потерял сознание. Айла падает на колени, задыхаясь. Клетус защищается светом и обжигает брату кожу на кисти, пытаясь заставить Даяна прекратить. Брат морщится от боли, но продолжает давить. Шиун помогает, охлаждая кожу Даяна. Слишком далеко, слишком быстро и слишком много всего происходит. Я не могу понять, сильно ли они вредят Айле. На мгновение мы с Эолом переглядываемся. Секунду решаем, броситься ли друг на друга.

Он, лавируя среди павших, несётся к отцу, я бегу к сестре. Я потеряла свои парные мечи, но, к счастью, многие бросились помогать Клетусу, поэтому на моём пути почти не осталось вооружённых солдат. Несколько демонов стремятся напасть, но Анис перехватывает их и отвлекает от меня. Мне остаётся семь широких шагов, когда Айла с трудом поднимается на ноги: её глаза нормальные, значит, контроль Клетуса спал хоть на время. Позади неё Рой со всей силы бьёт второго охранника в лицо, и молодой парень валится, теряя сознание. Я глупо улыбаюсь, из груди вырывается то ли всхлип, то ли смешок от радости. Продолжаю бежать к ним, а Рой кивает и подталкивает Айлу ко мне. Сам он обнажает меч, готовый прикрывать наш уход от солдат, столпившихся позади него. Я не успеваю подумать, какую глупость он совершает, вставая против такого числа в одиночку, как Айла делает пару шагов и падает в мои объятия.

По телу разливается небывалое тепло, и державшее меня напряжение немного отступает. Я крепко прижимаю её к себе и буквально тащу в сторону, подальше от этого кошмара, но сестра начинает упираться ногами.

– Айла, что ты делаешь? – ахаю я, когда она вырывается из моих рук.

– Нет… времени, Ойро. Даян может… сдержать его… ненадолго, – она говорит с одышкой, заглатывая воздух мелкими глотками.

Я бросаю взгляд в сторону Клетуса, временно он позабыл об Айле, но скинул с себя Даяна. Теперь всё внимание короля Каидана сосредоточено на Шиуне, который танцует вокруг и пытается обездвижить короля при помощи льда. Оставшись без контроля, демоны нападают на всех подряд, наслаждаясь пиром. Пользуясь тем, что я отвлеклась, Айла вытаскивает отцовский кинжал и уверенным движением лезвия поддевает завязки моего наруча правой руки. Срезает их и срывает защиту, оставляя мою кожу до локтя открытой и беззащитной.

– Айла, не время для…

Я не могу закончить фразу, рассматривая её искалеченные руки, которые вблизи выглядят в разы хуже. Сестра лишь шипит, оставляя новый порез на своей правой ладони, разрезая швы. Рука моментально начинает кровоточить, я в панике оглядываю себя в поисках ткани, которой можно это остановить. Айла обхватывает своей кровавой ладонью моё предплечье и с силой встряхивает меня, заставляя поднять на неё глаза. Хватка сестры жёсткая, её израненные пальцы до синяков впиваются мне в руку, не давая её выдернуть.

– Прости. Я… не знаю, как… это будет, но помни.

Её взгляд гипнотизирует, а каждое слово молотом стучит у меня в голове, отдаётся эхом в пустоте.

– Я. Отдаю. Его. Добровольно! – вкрадчиво произносит она, не приемля возражений, но мне кажется, что она своими руками бьёт в колокол, знаменующий мой конец.

После её слов приходит боль. Вначале она похожа на зуд, заставляющий меня просто замереть на месте. С недоумением смотрю на собственную руку, где размазанная кровь сестры впитывается в кожу, исчезая. Постепенно боль нарастает изнутри, под давлением выпуская крик из моего горла. Рука, за которую держится сестра, горит огнём, и это ощущение ползёт вверх, поднимается по плечу на шею и грудь, распространяясь по всему телу.

Мне не нужно знать, чтобы почувствовать, что Айла отдаёт мне свой Дар контроля над легионом. Соединяет силу, по воле случая разделённую между нами.

Слова Мальты сами всплывают в голове, а я падаю на колени перед сестрой. Айла же, в отличие от меня, твёрдо стоит на ногах и светится ярким серебряным светом. Все демоны замирают, загипнотизированно глядя на нас. Остальные солдаты и наши друзья смотрят с растерянностью, не понимая, что происходит. Никто не смеет подойти или даже сдвинуться с места. Свет от Айлы бьёт размеренно и ровно, как удары сердца. От меня же расходятся тёмные волны. Слабые, лихорадочные, будто умирающие. Я не знаю, насколько сильно кричу, потому что в ушах лишь гул от слов, сказанных сестрой.

Цвет глаз Айлы меняется. Медленно карий становится серым, под стать второму. Мамины глаза. Серые, сверкающие, как у брата. А в них только вина и горечь, когда она слушает мою мольбу прекратить пытку, но сестра не может. Её свет проникает под кожу, и тьма во мне шипит и корчится, не может покинуть моё тело и бьётся, желая спрятаться. Сквозь слёзы я вижу Клетуса, он в испуге и пытается взять Айлу под контроль, но более это невозможно. Сейчас ничто не может остановить этот процесс.

Этим сестра хочет нас спасти. Контроль над легионом – единственное, из-за чего она нужна Квинтилию. Именно легион под контролем Клетуса угрожает и нашим жизням, и всему Континенту. Поэтому сестра его отдаёт. Члену семьи, чтобы Дар не пропал. Отдаёт тому, над кем Каидан не властен. Тому, у кого этот Дар должен был быть изначально.

Айла и есть лишний ребёнок, о котором упоминал Сайлас.

Я с трудом поворачиваю голову и вижу, как бледнеет Даян от каждого моего болезненного вопля, но мы все знаем про передачу Дара. Это нельзя прервать, можно лишь завершить. Однако ни в одной из книг не было сказано про агонию, сопровождающую процесс. Сейчас все смотрят на происходящее, забывая, ради чего мы вообще здесь собрались.

Забыли все, кроме одного.

В эти секунды, пока все наблюдают за нами, я вижу, как приходит в движение Рушан. Он был скрыт от моих глаз за Даяном, но Назари единственный делает шаг, потом второй и третий. Его образ на мгновение приносит мне облегчение, будто к горящей ране приложили холодный компресс. Он не поворачивает головы, даже когда мой громкий стон боли доносится до него. Сокращая расстояние между ним и Клетусом, Рушан сосредоточенно хмурит брови и, резко выбрасывая руку вперёд, хватает короля Каидана за горло, пальцами обхватывая голую кожу Клетуса.

Моя боль растягивает мгновения, и я отчётливо вижу раздражение и ярость на лице Квинтилия, пока он поворачивается к моему Назари, сжимая меч в одной руке и кинжал в другой. И я перестаю слышать что-либо, включая биение своего сердца. Я перестаю кричать. Боль ещё есть, но она приглушённая, предсмертная, словно тени во мне сдались, ощутив приближающийся конец.

Теперь кричит Клетус. Я не слышу ни звука в своей пустоте. Отмечаю, как болезненно напрягается лицо Рушана, искривляя знакомые черты. Не понимаю, что происходит и что кахари делает, до момента, пока по его пальцам потоком не идёт золотистый свет. Он выходит из Клетуса и по коже перетекает в Рушана, исчезая в районе его предплечья. Кожа самого короля сереет, становясь пепельной. Серость расползается в стороны, покрывает всю шею и очень медленно течёт по подбородку. Все уже не знают, на кого смотреть. Даян кричит на Рушана, но тот и головы не поворачивает.

Он отбирает его Дар. Забирает свет. Без Дара Света пропадёт и Метка контроля, жизни Айлы ничто не будет угрожать.

Он отбирает…

Он…

От этой мысли весь пейзаж кренится, и меня шатает даже при учёте, что я уже стою на коленях. Я ещё не знаю, что произойдёт дальше, но с новой силой начинаю биться в хватке сестры, хотя это сродни попытке разжать пальцы статуи. Мой взгляд мечется между Айлой и Рушаном, который стонет, а по вискам его стекает пот от напряжения.

Воспоминания вразнобой обрушиваются на меня, сознание лихорадочно ищет ответ, как и почему это происходит.

Я вспоминаю,

Привилегия родственной крови.

Я задыхаюсь, сбивчивые мысли топят меня в ярком серебряном свете сестры, но я всё равно не могу сложить пазл. Что бы память мне ни подкидывала, что-то не сходится. Если Айла зазвонила в колокол о моей кончине, то Рушан этой тайной вогнал в меня нож.

Однако Клетус всем нам напоминает о том, что Рушан – кахари, когда оказывается сильнее, напрягается и с криком вгоняет меч прямо в живот Назари. Мои глаза болезненно расширяются при виде лезвия, пронзающего тело насквозь. Этого недостаточно, Рушан продолжает крепко держать короля, и Клетус всаживает противнику кинжал в бок. Звук лезвия, входящего в плоть, отрезвляет нас всех. Даян бросается к ним, пытаясь расцепить, но отшатывается, будто прикосновение к чужой коже обжигает ему руки. Попытки предпринимают Самия и Эол, но с таким же успехом. Кровь обильно стекает у моего любимого изо рта по подбородку и вниз по шее. Только теперь он поворачивается ко мне, и в его взгляде столько же вины, сколько и у Айлы. И я почти ненавижу их обоих.

Тьма во мне сдаётся, подчиняясь контролю, заполняющему моё тело, и сестра отпускает. Она падает назад, где её подхватывают Рой и Анис, а я просто валюсь в подтаявший снег, перемешанный с грязью.

Все звуки возвращаются, прибивают меня к земле, как увеличивающееся давление. Это какофония криков, ругани и плача. Я на секунду проверяю, что Айла в сознании, а потом, руками загребая грязь, поднимаюсь и бегу к Рушану. Падаю несколько раз, толком даже не понимая, как это происходит. Где-то на середине моего пути сзади на Клетуса запрыгивает Суа. Принцесса кладёт свои ладони мужчине на лицо и с упоённой жестокостью качает его свет, отбирая то, что Рушану уже не под силу. Я спотыкаюсь о мёртвое тело, но меня подхватывает Самия и тащит на себе ближе к месту трагедии.

Когда мы добираемся до них, Даяну и Шиуну удаётся отцепить Назари. Они усадили его, не в силах положить из-за меча, проткнувшего его насквозь. Пока его нельзя вытаскивать. Даян вливает в рот кахари мою кровь, но большую часть Рушан бессознательно выплёвывает обратно вместе со своей, не в состоянии сдержать тошноту. Его взгляд рассеянный, он едва в сознании. Я сама с трудом вижу, что происходит перед глазами из-за пелены от слёз и ужаса. Вырываюсь из рук Самии, выдёргиваю кинжал из ножен у ближайшего трупа и режу себе запястье, зная, что это опасно, но мне нужно, чтобы кровь выходила быстрее.

Даян беспрерывно ругается, я запрокидываю голову Рушану и затыкаю рот порезанным запястьем, заставляя его глотать так много, сколько он сможет.

Часть он продолжает выплёвывать, но что-то с трудом проглатывает.

Я отпускаю его ненадолго, давая сделать вдох, и вновь заставляю пить.

Рушан мотает головой, показывая, что не нужно больше, и только тогда я отпускаю его. Шиун отрывает кусок своей накидки и помогает мне затянуть рану, чтобы остановить кровь. Даян с отвратительным звуком вынимает меч из тела Рушана, и кахари дёргается. На секунды он теряет сознание и получает хлёсткую пощёчину от Даяна, которая вновь приводит Рушана в сознание. Я даю ему ещё немного своей крови, и вся содрогаюсь, пока Самия вытаскивает кинжал из его бока. Я почти опускаю глаза, чтобы посмотреть, насколько всё плохо, но Рушан свободной рукой хватает моё лицо. Пальцами крепко сжимает подбородок и щёки, оставляя липкую кровь.

– Не смотри, – шепчет он мне. – Не смотри, а то не сможешь забыть.

И я не смотрю.

Я заливаюсь слезами, потому что Даян говорит, что всё заживает.

Рушан наконец ложится на снег.

Он устало закрывает глаза.

Дышит. Его тело то ли лихорадит от боли, то ли Рушана трясёт от холода, но он дышит.

Я смотрю, как мучительно медленно затягиваются его раны. Даян даёт кахари пару новых пощечин, приказывая оставаться в сознании. И тот подчиняется. Брат собирает пузырьки с кровью у Самии и Шиуна, поит Рушана кровью до тех пор, пока на месте ран не появляется розовая кожа.

Я не уверена, действительно ли стоит такая мёртвая тишина или звон в моих ушах достиг апогея, перекрывая всё вокруг.

Рушан открывает глаза.

Он жив.

Я оборачиваюсь на Айлу, она тоже жива и в сознании.

Оба живы.

Слёзы останавливаются, звуки постепенно возвращаются во всей полноте, и я слышу шипение возвращающегося легиона. Демоны окружают нас всех, наслаждаясь запахом крови Первых. Никто ни с кем не сражается. Мы все теперь лишь горстка выживших людей в центре сжимающегося чёрного круга, которому не видно конца, в какую сторону ни посмотри. Пошатываясь, я поднимаюсь и отхожу на десять шагов. Падаю на колени, заношу сцепленные руки над головой и ударяю в землю, отпуская всю ярость и причинённую мне боль.

– Пошли вон!!!

Мой приказ сотрясает воздух ничуть не хуже, чем обычно это делает Даян. Я вбиваю контроль, отданный Айлой, не зная, сколько его надо. Земля идёт волной от моих рук во все стороны, несколько ближайших ко мне солдат падают от того, что почва уходит у них из-под ног. Демоны скуля разбегаются, словно косяк испуганных рыб. Я вколачиваю свою злость в землю ещё несколько раз, пока не остаюсь уверена, что легион исчез.

Наступает тишина.

В которой я слушаю своё тяжёлое дыхание, свесив голову, так и оставаясь на коленях в луже чьей-то крови.

– Какого чёрта вы сотворили?

Я едва узнаю голос. Вяло поворачиваю голову на звук, удивляясь, что Клетус ещё жив. Его кожа почти вся посерела, особенно жутко выглядят тёмные следы на шее, глаза все красные из-за лопнувших капилляров. Сам король немного съёжился, усох, но жив и всё равно выглядит внушительным мужчиной. Хотя его рассудок явно так же далеко, как и мой. Клетус пошатываясь осматривает присутствующих рассеянным взглядом.

– Это не мы… это ты, отец.

Лицо Эола бледное из-за недавно увиденной картины. Его волосы спутаны от пота и крови, липнут к лицу и шее, бок слабо кровоточит, а на лице расцветают синяки, оставленные мной. Отливающий золотом плащ теперь изодран и весь в грязи. Замечаю ожоги у него на руках, когда он поднимает тяжёлый меч, забирая из рук одного из своих мёртвых солдат.

Принц медленно идёт к отцу, который с неизменным презрением смотрит на своего младшего сына.

– Ты всё так же слаб! – выплёвывает король, а Эол останавливается напротив отца с опущенным оружием.

Никто из нас не вмешивается, давая принцу шанс решить свою судьбу и участь своего народа. Клетус больше не владеет Даром, но он по-прежнему король, а пока жив прошлый, новому короны не видать.

– Как мог потомок света принести такой мрак? – в отчаянии задаётся вопросом Эол, а Клетус лишь усмехается, будто эти слова не имеют никакого смысла.

Принц поднимает меч. Я невольно открываю рот, почему-то хочу сказать ему остановиться. Ловлю себя на нежелании, чтобы Эол пятнал собственную душу этим, может, и необходимым, но грязным убийством. Эол замахивается, однако не успевает нанести удар, потому что плечом его отталкивает в сторону Демьян. Всё это время его держали в стороне наши солдаты, чьим приказом было сохранить его в живых. Вероятно, Демьяну удалось сбежать, хотя это не имеет значения. Старший принц всё ещё скован жгутами, он отбирает меч у младшего брата и сам заносит клинок.

– Я был дерьмовым старшим братом, так же как и ты – хреновым отцом. Но я хоть попробую исправиться.

Демьян не даёт Клетусу ответить, не даёт себе времени передумать, а Эолу возможности возразить. Он вкладывает всю силу, вонзая меч в сердце старшему Квинтилию. Сталь проламывает нагрудник, проходит сквозь тело и окровавленным концом выходит сзади. Я отворачиваюсь, слушая, как через несколько мгновений тело грузно падает на землю, знаменуя конец этой бойни. Я не чувствую ничего, кроме подкатывающей к горлу тошноты и пустоты в сердце, когда знакомая преграда вырастает у меня в сознании. Она отрезает весь пережитый панический ужас, а вместе с тем лишает какой-то важной части меня самой.