Узнать о христианстве праславяне могли уже в начале нашей эры в Подунавье, на границах античного мира. А после того, как в IV веке новая религия была утверждена в Византии императором Константином, связи с христианами стали постоянными. Древнерусское единобожие испытывало влияния греческих и сирийских проповедников, бродячих кельтских монахов, готов-ариан, караимов, иудейских общин Таврии и Причерноморья, мусульманских купцов, византийских иконоборцев VIII–IX веков. Известия о разных народах и их верованиях вместе с чужеземными товарами приносили домой восточнославянские купцы, которых называли гостями «вестниками». За несколько столетий до Владимирова крещения на Руси началось сложное взаимодействие древнерусского язычества и христианства. Торговый путь «из варяг в греки», упоминаемый с IX века, несомненно, существовал раньше, он явился важнейшей, но не единственной дорогой новой веры.

Историк и этнограф начала XX столетия Евгений Аничков отмечал в недрах русского православия «какое-то соглашение старого с новым, какой-то перенос древних верований в новые формы, то есть, известного рода религиозное творчество». Он видел в этом явлении стихийное смешение религий, которое привело к народному «двоеверию». Между тем «соглашение старого с новым» длилось в течение столетий. Всенародному принятию христианства предшествовало многократное «испытание вер», хотя в «Повести временных лет» оно упоминалось лишь однажды. Праотеческое единобожие стремились соединить с откровениями Евангелия, вместе с которыми усваивались новые понятия, священные обряды и символы.

Путь к «воскресшему Богу» начался в русле древнерусского предхристианства. Православие поначалу воспринималось как истолкование религии предков. На Руси, как и повсюду, новообращённые христиане выбирали «те идеи, представления, образы новой веры, которые были так или иначе близки, соотносимы с их старой верой, верой их отцов, /…/ хотя бы отчасти напоминали её». У древних единобожников не могло не найти отклика церковное учение о Боге-Свете, Боге-Слове и воскресении из мёртвых.

Греки-византийцы. Этнографическая реконструкция

Летописное сказание об апостоле Андрее Первозванном, который «получил в жребий Скифию», носит легендарный характер. Исторически достоверными можно считать лишь сведения византийцев о распространении христианства в «Тавроскифии». Жителей полуострова и прилегающих побережий греки называли «скифами», добавляя, что сами себя они именуют «россами». В III веке византийцами была учреждена Скифская, или Томитанская архиепископия, находившаяся во фракийском городе Томи. На Первом Вселенском соборе в 325 году присутствовали святители Кадм Боспорский и Филипп Херсонесский. Впоследствии в «Тавроскифии» было основано пять епархий с двенадцатью епископами: Херсонская, Готская, Сроская, Фульская и Боспорская.

В VI веке произошло массовое крещение «тавроскифов». Вероятно, с этого времени русы стали узнавать о христианстве напрямую от единоплеменников из Таврии. Во второй половине VIII века там подвизался проповедник христианства св. Иоанн Готфский, «тавроскиф» по происхождению. В VII Вселенском соборе в 787 году принимал участие св. Стефан Сурожский, а в начале IX века у раки с его мощами в Суроже тамошний архиепископ Филарет крестил неких «знатных русов». В «Житии» св. Стефана сообщается о крещении князя русов Бравлина, который в 787 году напал с дружиной на Сурож, разграбил его, но был остановлен чудесной силой и обратился к православной вере. Арабский географ IX века Ибн Хордадбех в 846 году в «Книге путей и государств» упоминал русских купцов, которые «называют себя христианами». Д.И. Иловайский не без основания утверждал: «восточный обряд еще прежде Киева мог утвердиться между Азовско-Черноморскими Руссами, в особенности по соседству с Корсунем».

В близкой восточным славянам Черняховской археологической культуре следы приобщения к христианству встречаются уже в VI–VII веках. При исследовании Боршевских курганов днепро-донского междуречья в деревянных погребальных камерах VIII века было обнаружено «полное отсутствие инвентаря, не считая сосудов», кремированные останки «помещались внутри камер или в глиняных сосудах, или на полу в виде небольших скоплений», вход в камеры «располагался с северо-востока, лепная керамика являлась на девять десятых славянской». Подчёркнутая аскетичность погребального обряда вполне соответствовала обычаям древнерусского предхристианства.

Княгиня Ольга в Константинополе.

Византийская миниатюра. Х в.

В конце 850-х годов при поддержке днепро-донских русов власть в Киеве захватил Аскольд (Оскольд), знатный скандинав не из рюриковичей. Летописные имена «Аскольд и Дир» являются неправильно понятым древнескандинавским именем Haskuldr, Höskuldr. В 860 году, в его правление был совершён первый поход русов на Константинополь. Вряд ли случайно сразу после этого Патриарх Фотий отправил в Киев священников, крестивших Аскольда под именем Николай, а также его «боляр», часть дружины и горожан. Это так называемое «первое крещение Руси» в общих чертах предвосхитило Владимирово крещение, когда Великий князь сначала захватил греческий Херсонес (Корсунь) и крестился сам, а год спустя в Киеве приняли крещение его придворные, дружинники и народ. Под 861 годом «Житие святого Кирилла (Константина Философа)» повествовало о его встрече в Корсуни с уже крещёным русом, который показал ему церковные книги, написанные «руськыми письмены», а также о крещении после его проповеди в 860 году небольшой части хазар, вероятнее всего, славяноязычных.

По мнению В.И. Ламанского и А.В. Карташева, в 862 году, под которым в летописях значилось основание древнерусского государства, в действительности была учреждена Русская епархия, которая заняла 60-е или 61-е место в списке православных кафедр Константинопольского патриархата. Вполне правдоподобно предположение Н.М. Карамзина о том, что при князе Аскольде на Русь дважды посылали церковных иерархов, во времена патриарха Фотия в 860 году и во времена патриарха Игнатия в 867 году.

В 882 году князь Олег во главе отряда варягов пришёл из Новгорода под Киев. Хитростью убив провизантийски настроенного Аскольда, он воссел на престол, провозгласил город «матерью городов» Руси (перевод греческого μητρóπολις «материнский город») и отверг православие вместе с властными притязаниями Константинополя. Однако для его преемников на великокняжеском престоле христианское учение постепенно превращалось в жизненную необходимость. В 945 году киевский престол заняла княгиня Ольга (от скандинавского Helga). Спустя десять лет она приняла в Константинополе от патриарха Фотия крещение под именем Елена. В договоре 945 года между русами и Византией, упоминалась церковь св. Илии Пророка в Киеве на Подоле. «Повесть временных лет» сообщала, что она была построена повелением Аскольда, а спустя несколько лет Дир (в крещении Илия) и Аскольд (в крещении Николай) приняли мученическую кончину от варягов из дружины князя Олега. Эти сведения, как и сообщение об умерщвлении скандинавами в Киеве, в 983 году за измену язычеству двух варягов-христиан, Фёдора и его сына Иоанна, трудно считать неоспоримыми. Вместе с тем о существовании христианских церквей в Киеве до Владимирова крещения говорят раскопки археологов. Они подтверждают слова летописи о постройке в 959 году княгиней Ольгой церкви св. Николая над могилой Аскольда, более того, показывают, что святилище на Киевском холме было вымощено плинфой со следами фресок храма, разрушенного до 980 года, вероятно, по повелению Святослава. В Ипатьевской летописи под 982 годом упоминаются две сгоревшие рубленые киевские церкви: «божница святого Николы» и «святая Орина».

Попытки Ольги приобщить к «греческому» православию сына и придворных оказались неуспешны: «Живяше же Ольга съ сыномъ своимъ Святославомъ, и учашеть й мати креститися, и не брежаше того ни во уши приимати; но аще кто хотяше креститися, не браняху, но ругахуся тому /…/ глаголя: “Како азъ хочю инъ законъ прияти единъ? А дружина моа сему смѣятися начнуть”». Судя по разным свидетельствам, Святослав не был убеждённым противником христианства и не препятствовал креститься тем, кто пожелает. Он, как и его дружина, отвергал крещение из нежелания попасть в зависимость от властолюбивых греков. По сходным причинам упорно сопротивлялись влиянию Арабского халифата и Византии хазары, которые, отвергнув ислам и христианство, около 740 года приняли иудаизм.

Ольга разделяла опасения сына и своих дружинников. В 959 году она отказалась послать русов воевать по приказу Византии и попросила помощи в учреждении на Руси церкви у германского императора Оттона I. В ответ тот прислал епископа Адальберта и священников. Не без влияния Константинополя это крещение не состоялось, однако Ольга вынудила Византию уменьшить давление на Русь и согласиться на более скромное участие её воинов в военных походах империи. У болгарского царя Бориса таких сил не оказалось, и в 863 году Византия с помощью войск принудила Болгарию принять христианство и свою власть.

Существует предположение о крещении (вероятно, в середине 970-х годов) Ярополка Святославича, внука княгини Ольги, латинскими миссионерами. В то время от них исходила меньшая опасность, чем от византийцев. Ещё до принятия православия он взял в жёны монахиню-гречанку, которую князь Святослав привез в подарок сыну «красоты ради лица ея». По сведениям Иоакимовской летописи, приведённым В.Н. Татищевым, «Ярополк же был муж кроткий и милостивый ко всем, любящий христиан, и хотя сам не крестился народа ради, но никому не запрещал…».

Арабский путешественник Ибн Даста так писал в X веке о верованиях славян: «Все славяне – огнепоклонники. /…/ Хлеб, наиболее ими возделываемый, – просо. В пору жатвы кладут они просяные зерна в ковш, поднимают его к небу и говорят: «Господи, ты, который даешь нам пищу, снабди теперь нас ею в полной мере!»». Последние слова напоминают пересказ чужеземцем-мусульманином слов молитвы «Отче наш»: «Хлеб наш насущный дождь нам днесь».

Неизвестный византийский летописец, так называемый «Продолжатель Феофана» написал об испытании веры русами «в огне» около 950 года, при патриаршестве Игнатия: «На это росы тут же ответили: «Если сами не узрим подобного, а особенно того, что рассказываешь ты о трех отроках в печи, не поверим тебе и не откроем ушей речам твоим». /Он/ тут же метнул в пламя костра книгу святого Евангелия. Прошло немало времени, и когда погасло пламя, нашли святой том невредимым и нетронутым, никакого зла и ущерба от огня не потерпевшим, так что даже кисти запоров книги не попортились и не изменились. Увидели это варвары, поразились величию чуда и уже без сомнений приступили к крещению».

В Х веке на Руси проживало немало христиан, ещё больше русов были готовы принять крещение. Известно, что киевляне добровольно крестились, начиная со второй половины IX века. Нагрудные крестики середины Х века, выпиленные из монет, были обнаружены в Тимирёвских могильных курганах под Ярославлем. Находка в Новгороде крестика, датируемого 972–989 годами, доказывает правдивость Иоакимовской летописи, утверждавшей, что христианская община была известна в этом городе ещё до принятия Русью крещения.

Первые подвижники русского православия являлись жителями «Азово-Таврической Руси» или выходцами из этих земель. В 1037 году в Киеве подвизался прибывший из Тмутарханской епархии выдающийся церковный писатель и богослов Иларион, автор «Слова о законе и благодати» (ок. 1051 года) и первый русский митрополит. В 1054 году он принял схиму в Киево-Печерском монастыре под именем Никона, прозванного Великим, затем вернулся в Тмутархань и после окончательного переезда в киевский монастырь стал вероятным автором первого летописного свода, родоначальником русского летописания и богословия.