11
Комиссариат Кале
Шаг у комиссара Дорсэ был короче, чем у Бастьена, так что лейтенант приноравливался к нему, чтобы не обогнать начальство в главном коридоре комиссариата Кале. Шеф регулярно смотрел прямо в глаза вновь прибывшего, как если бы хотел убедиться, что его не разыгрывают. Еще один офицер здесь — что-то неожиданное. Даже сомнительное.
— Если начистоту, я не знаю, чего от вас ожидать, лейтенант Миллер.
Он вдруг резко развернулся, вынудив Бастьена сменить направление, чтобы не отстать от него. Все в этом четырехэтажном здании из красного кирпича было тесным: и коридоры, и кабинеты, которые Миллер мог видеть через приоткрытые двери.
— Никто по своей воле не выбирает Кале, — продолжал комиссар. — Так что нам даже пришлось блокировать прошения о переводе. Однажды оказавшись в этом комиссариате, его уже невозможно покинуть. Вы знали об этом?
— Скорее, нет.
— Естественно, это ведь почти противозаконно. Если бы мы допустили переводы по службе, то в первый же месяц потеряли бы сорок процентов сотрудников. Поэтому ваше добровольное присутствие здесь вызывает у меня множество вопросов. А главное, я надеюсь, что вы не являетесь подсадной уткой.
Комиссар внезапно остановился перед запертой дверью и взялся за ручку.
— Отзывы о вашей службе в Бордо положительные, ваш бывший руководитель группы оценил вас выше среднего, и вам не навесили никакого ярлыка. Так скажите мне, где тут собака зарыта?
— Успокойтесь, ее нет. Просто-напросто семейные обстоятельства.
Комиссар внимательно оглядел нового члена своей команды. Тридцать пять лет, как сказано в его деле. Гладко выбрит, специально принарядился ради первого рабочего дня, каштановые волосы в аккуратном беспорядке. Дорсэ попытался представить, в каком состоянии Миллер будет через пару месяцев.
— Готовы познакомиться с группой?
В этом-то и заключалась вся проблема. Миллер, едва переступив порог комиссариата, вел себя не более приветливо, чем парижский таксист, ограничиваясь лаконичными фразами. Он отдавал себе в этом отчет. И был не в восторге от собственного поведения. Но все же предпочитал сойти за молчуна или дурно воспитанного типа, чем за того, кем он был на самом деле — растерянным лейтенантиком, отслужившим жалких три года, который готовился в качестве руководителя группы познакомиться со своей самой первой командой.
Дверь открылась, и они оказались в помещении размером едва ли пятнадцать квадратных метров, с тремя столами. Преимущество: одного постера хватило на то, чтобы украсить это место, а судя по его пожухлым краскам, он висит здесь с самого начала. На афише фильма «Побег из Шоушенка» Тим Роббинс был бледным, а Морган Фримен почти белым. Двое сидевших в кабинете сотрудников подняли головы, покинули свои столы и направились к Бастьену, чтобы познакомиться с ним.
— Рядовой Лорис, мое почтение, лейтенант.
— Капрал Корваль, мое почтение, лейтенант.
Бастьен пожал каждому руку. Искреннее рукопожатие Лорис. Вялое и влажное — Корваля. На лице комиссара появилось довольное выражение человека, с успехом выполнившего свою миссию, и под предлогом совещания с префектом он их покинул. Оставшись без высшего руководства, Бастьен начал все сначала и обратился к своим подопечным:
— Если вы не против, давайте заново, на этот раз с именами. Я Бастьен. Не лейтенант, не месье, не Миллер. Просто Бастьен.
Лорис опять подошла к нему. Тонкий черный свитер и обтягивающие джинсы, лет двадцати, янтарно-смуглая — видимо, какая-то смесь кровей, — на бедре оружие в кобуре из блестящей кожи.
— Эрика Лорис, рада вашему прибытию.
Затем настал черед Корваля. Растянутая футболка, широкие штаны, толстячок, пытающийся скрыть живот. Явно лет сорок, черные волосы зачесаны назад.
— Рубен Корваль, добро пожаловать.
— А остальные? — удивился Миллер.
— Не хватает Мартена, он в депрессии, и Шабера — у него уже девять месяцев отпуск по болезни в связи с ранением колена.
— На службе ранен?
— Нет, на футбике.
— А ваш бывший офицер? Я слышал, что покинуть комиссариат Кале невозможно, как же ему это удалось?
— Как я вам уже сказал, порвал связки на футболе девять месяцев назад. В это никто не верит, но каждые три месяца ему продлевают больничный.
Чтобы въехать, Миллеру понадобилось две секунды.
— Подождите… Так сколько же вас? Опербригада из двух человек — это не канает.
— С вами — из трех, — попыталась успокоить его Эрика. — Мы охраняем и поддерживаем порядок, с преступностью в Кале скорее спокойно. Работу нам поставляют только патрули, потому что бригаду по борьбе с преступностью монополизировали «Джунгли». Слыхали про них?
— Еще бы.
— Десять тысяч беженцев, которые каждый вечер устраивают бардак, чтобы любыми способами добраться до Англии, — добавил Корваль.
Бастьен повесил куртку на стул перед свободным столом. За один день ему не понять ни своих напарников, ни своей реальной работы, поэтому он принялся за то, что умел делать лучше всего.
— Я полагаю, мы постепенно познакомимся лучше, а самое простое — узнать друг друга в работе. Так что, если вы дадите себе труд кратко ввести меня в курс относительно всей совокупности предварительных материалов наших дел и тех, что сейчас в разработке…
— Сейчас? Вообще ничего, — сообщил довольный Корваль.
Бастьен вспомнил грохот уничтоженной красной тачкой автобусной остановки.
— Даже ни одного приметного ранения в живот у какого-нибудь пронациста?
Корваль подхватил тонкую, как брошюра, папку и кончиками пальцев подтолкнул ее к Миллеру.
— Это вы про малютку Кевина? Если немного повезет, магистрат переквалифицирует дело в покушение на убийство. А преступления отправляются в судебную полицию. Надо только подождать.
— А вам не хочется немного продвинуть расследование?
— Пахать как волы, чтобы потом у нас его отобрали и все лавры достались судебной полиции? Пожалуй, не хочется.
Мысленно Бастьен надавал себе кучу пинков под зад. Но внешне сохранил вид слегка незрелого офицера, парализованного выбором из многих вариантов и задумавшегося, как поступить. Из этого ступора его вывела Эрика. Впрочем, худшее свершилось, и Корваль уже нащупал слабое место старшего по званию, чтобы ублажать свою леность.
— Его зовут Перш. Кевин Перш. Это один из основателей сообщества «Разгневанные жители Кале», — сказала Лорис.
— Разгневанные на кого?
— В основном — на беженцев.
— И нам известны его враги?
— На самом деле, я вот размышляю, знаем ли мы его друзей. У него был сложный год.
— То есть?
— Давайте я познакомлю вас с тем, кто лучше осведомлен об этом. С журналистом. Годится?
Эрика одним движением надела куртку, сунула в карман ключи от автомобиля и, прихватив материалы дела, открыла перед Миллером дверь, а Корваля оставила шарить по сайтам турфирм, хоть он никогда в жизни не покидал Па-де-Кале. В коридоре Бастьен по-прежнему испытывал смущение за свое провальное первое выступление в роли руководителя.
— Ваш бронежилет, оружие, наручники и нарукавная повязка доставлены еще вчера. Когда выдастся минутка, надо будет сходить за ними в кладовую оружия… — Она помедлила, а потом продолжила: — Или послать кого-нибудь, кому, например, больше нечего делать.
Миллер колебался всего долю секунды, прежде чем смекнул, что важно отбить удар, чтобы подчиненный не взял на себя роль альфа-самца. Он вернулся и с размаху распахнул дверь кабинета.
— Корваль, пока мы будем отсутствовать, будьте любезны сходить к оружейникам и забрать у них мое снаряжение. И положите все в служебный сейф.
— Мне сегодня надо уйти пораньше, — пробурчал толстый бездельник.
— Тогда не теряйте времени.
Широко улыбаясь и пребывая в полной уверенности, что пометил свою территорию, Миллер спустился по лестнице, перескакивая через две ступеньки, и вышел на парковку, где его поджидала Эрика с самокруткой в зубах. Она трепалась с тремя фликами, среди которых он даже со спины узнал солидную фигуру руководителя бригады по борьбе с преступностью.
— Мое почтение, лейтенант.
— Здравствуйте, Пассаро.
— Малышка сказала нам, что вы оставляете себе дело Кевина Перша?
— Пока оно не переквалифицировано в покушение на убийство, не вижу причин слишком сильно волноваться по этому поводу.
— Ого, опербригада, которая пашет, это меняет дело, — усмехнулся один из фликов, входивших в группу Пассаро. — Каждый раз, когда вашему предшественнику предлагали дело, он сматывался, семеня, словно маленькая девочка, которая хочет пи-пи.
Руководитель бригады по борьбе с преступностью досадливо глянул на напарника с гладко выбритым черепом и представил присутствующих:
— Простите, лейтенант. Представляю вам Кортекса, это наш умник, который никогда не знает, когда следует заткнуться. А позади него, на капоте нашего нового автомобиля, который, однако, очень скоро отрихтует свой вид, сидит Спринтер.
Тот, жилистый как канат, поднялся и приветствовал Бастьена болезненно ощутимым рукопожатием.
— Разумеется у них есть настоящие имена, но я их давно забыл, — завершил процедуру знакомства Пассаро.
— А вы? — с любопытством спросил Миллер.
— А он Анестезиолог, — развеселилась Эрика. — В команде по регби говорят, что его удар отшибает мозги. Короче, это зверь.
Пассаро расхохотался, даже не подумав возразить на такой комплимент. Эрика направилась к их машине без опознавательных знаков, уверенным движением согнала восседавшую на крыше чайку, и Бастьен сел в салон под укоризненные крики птицы.
