4

Полина

В подобном месте я была первый раз. Всюду мерцали огни, грохотала музыка, в воздухе стоял запах табака и дорогих духов. Виктор явно чувствовал себя здесь в своей тарелке. Охранники, официанты, менеджеры – все приветствовали его как постоянного гостя. А какая-то полураздетая девица даже попыталась броситься ему на шею, но он тут же остановил ее жестом руки.

– Не сейчас. – Виктор резко мотнул головой, обернулся, взял меня за руку и потянул за собой. – Идем, мы ненадолго.

Девица с недовольством воззрилась на нас, но мы уже двинулись дальше сквозь толпу.

Я с ошеломлением разглядывала извивающихся на шестах и практически раздетых женщин. И поражал меня даже не их внешний вид и их бесстыдные движения, а то, как реагировали на них находящиеся в зале мужчины: вроде прилично одетые, состоятельные, многие даже трезвые, все они улюлюкали, свистели, тянули руки с зажатыми в них купюрами к стриптизершам и даже пытались ухватить их за бедра или задницы.

«Дикость какая», – подумала я.

Но, похоже, девушкам на сцене это только льстило: они зазывно прогибались, демонстрируя свое тело, бросали на посетителей манящие взгляды и многозначительно им улыбались.

– Я понимаю, что тебе не по себе, – как-то немного виновато посмотрел на меня мой спутник. – Потерпи немного, Полин. Я поговорю с другом, и мы сразу уйдем.

Не знаю, зачем он сказал мне это. Наверное, у меня был слишком смятенный вид.

– И часто ты тут бываешь? – осторожно поинтересовалась я.

Вик рассмеялся – смущенно и нервно.

– Нет, – отмахнулся он и потянул меня за собой. – Редко. В основном из-за того, что тут всегда можно найти Марка.

«Врет», – поняла я.

– А вот и он. – Вик зачем-то крепче сжал мою руку.

Он будто волновался.

А я подняла взгляд и заметила столик в глубине зала. Самый дальний, он находился на небольшом возвышении, подиуме. От остальной части помещения он был огорожен железным каркасом с перилами. Посередине на фиолетовом диванчике, развалившись в небрежной позе, сидел мужчина.

Белая рубашка с закатанными до локтя рукавами, три верхние пуговицы расстегнуты – грудь с небольшой порослью темных волос поверх мягкого золотистого загара. Жилистые руки с тугими канатами вен, в одной из них зажат невысокий стакан с виски, в другой – толстая сигара.

Мужчина затянулся, задумчиво прикрыв веки, и резко, будто нервно выпустил дым из красивых, хищных губ. Он явно ощущал себя хозяином жизни или кем-то даже вроде бога. Или дьявола. Скользил презрительным взглядом по залу и продолжал недовольно хмуриться.

Мне почему-то совсем расхотелось подходить к нему. Разом стало так страшно, что этот человек сейчас повернется и заметит меня, что в лицо ударил холод, а по телу молниеносно распространился тягучий жар. Казалось, что от этого ощущения меня даже немного покачнуло и голова закружилась.

– Нам наверх, – кивнул на ступени Виктор.

У меня задрожали колени.

Я не сводила глаз с незнакомца. Идеальный профиль: густая, короткая бородка с безупречно ровным краем, крадущаяся от виска до подбородка, пухлые губы красивой формы, длинный нос с едва заметной горбинкой, густые темные брови и черные, как адова пропасть, глаза.

Весь его образ – продуманная до мельчайших деталей небрежность, созданная лишь для того, чтобы заявить: «Я – дьявол. Циничный, испорченный дьявол, для которого все остальные люди лишь букашки, которых можно давить ногами».

Мое дыхание оборвалось, а сердце замерло.

В этот самый момент мы и оказались перед ним.

– Привет! – Вик наклонился и приобнял его.

Я не дышала, ожидая момента, когда он отойдет, и дьявол полоснет по мне взглядом.

Но это было неизбежно.

– Знакомься, это моя Полина, – радостно представил Виктор, оборачиваясь ко мне. – Полина, это Марк. Мой лучший друг.

Дьявол отклонился на спинку дивана и лениво запрокинул голову, чтобы удостоить меня своим вниманием. Отложил сигару и выпустил дым, медленно оглядывая меня с ног до головы.

Мое сердце метнулось вверх и забилось где-то в горле. Захотелось попятиться назад. Убежать. Наверное, так и стоило поступить, но меня будто пригвоздили к полу.

Его энергетика гипнотизировала, завораживала. Она действовала подобно парализующему яду и совершенно лишала воли. А взгляд… тот бил словно хлыстом. Невыносимо тяжелый, пугающий и дикий. Мне показалось, что этот человек в одну секунду занял собой все пространство вокруг меня.

– Здравствуйте, – проблеяла я не своим голосом.

Его кадык дернулся, а уголок губы изогнулся в злой ухмылке.

Взгляд из-под густых черных ресниц резко вонзился в мое лицо. Этот непроницаемый равнодушный взор каким-то чудесным образом забирался сразу под кожу. Медленно, осторожно, коварно. Въедался глубоко и распространялся по телу миллионами мурашек.

Мне все это очень и очень не нравилось.

Я ждала, когда он поприветствует меня в ответ, но тут дьявол, будто потеряв ко мне всякий интерес, медленно перевел взгляд на друга и глубоким, низким голос произнес:

– Скажи своей соске, пусть пока погуляет, а мы обсудим с тобой наши дела.

Марк

Интерес. Вот что я испытал, впервые увидев ее в этой толпе одинаковых шлюх, вырядившихся так, чтобы продать себя подороже. Настоящий охотничий интерес, которого я не ощущал еще со времен студенчества.

Сейчас я мог купить любую: на час, на вечер, на ночь. Мог даже позволить себе приобрести карманную «собачонку» с надувными сиськами, которая будет следовать за мной по пятам и вежливо улыбаться всем моим гостям и деловым партнерам. Мог бы держать даже целый гарем из таких вот продажных, скучных и предсказуемых до оскомины на зубах дешевок.

Но были времена, когда я не мог себе позволить даже переспать с любой из них.

В десятом классе я влюбился по уши в свою одноклассницу Маринку и не знал, как к ней подкатить. Разумеется, Маринка даже не замечала меня. А когда я предложил ей встречаться, высмеяла на весь класс.

– Я? С тобой? Да ты посмотри на себя!

Я тогда страшно переживал, ощущал себя ничтожеством, но один случай изменил все. Летом после окончания школы я подрабатывал в автосервисе. Нужно было перегнать одну шикарную тачку после смены. Представительский класс, кожаный салон, свежая полировка – не машина, конфетка.

Отъехал от сервиса буквально метров на пятьдесят, а тут она – Маринка. Идет по улице, походка от бедра. Опустил стекло, чтобы удостовериться, что это действительно она, а девчонка возьми да обернись.

– Загорский? Ты?!

Видели бы вы ее лицо. Восхищение, изумление, алчный огонь в глазах.

– Привет, Марина. – Автомобиль остановился возле нее.

Девушка наклонилась к окну, представив моему взору упругую грудь в обтягивающей кофточке.

– Твоя, что ли? – спросила она, внимательно оглядывая салон.

Я видел, как горят ее глаза, поэтому спокойно ответил:

– Моя. – Ухмыльнулся и хлопнул ладонью по пассажирскому сиденью. – Садись, прокачу.

Уже через двадцать минут она исступленно брала у меня в рот. Отчаянно старалась и пыталась удивить меня своим мастерством, заглатывая до предела и почти давясь. А еще чуть позже низко охала, когда я, наклонив ее на капот «своей» шикарной тачки, яростно насаживал ее задницу на свой вздыбленный член. И жалобно скулила, когда впивался пальцами в ее длинные волосы на затылке и с силой оттягивал ее голову назад.

В тот день я понял, что все покупается и все продается. Главное – цена.

А еще обнаружил, что схожу с ума от длинных женских волос. Буквально зверею. Это мой маленький порочный пунктик. Волосы у Маринки, кстати, оказались нарощенными, поэтому я тут же потерял к ней всякий интерес. Ровно как и к любой бабе, которую трахал после нее.

Больше я не запоминал их лиц и имен. Не для того, чтобы не привязываться, нет. Мне просто не были интересны все эти куклы с конвейера с одинаковыми губами, носами, ресницами. Все эти длинноногие манекены, созданные лишь для того, чтобы удовлетворять основные мужские потребности. Я трахал их и тут же забывал. Некоторые не успевали даже одеться и уйти, а я уже не помнил, как они выглядели.

Но эта… Та, что привел с собой Вик… Откуда он ее вообще притащил?

Либо гениальная работа пластических хирургов и косметологов, либо на самом деле настоящая. Белоснежная кожа без капли косметики, россыпь светлых веснушек по щекам, пухлые губки такой интересной, по-детски наивной формы, что невольно сразу представляешь, как она обнимает ими твой член. Высокая грудь, обтянутая каким-то зачуханным свитером, гордые покатые плечи и осанка балерины.

Но самое главное – нереальное сочетание темно-янтарных глаз и светлых, пшеничного оттенка волос, доходящих длиной до поясницы. А этот взгляд: в огромных глазах растерянность, невинность и смятение, перемешанные с достоинством. Либо это все было шикарной актерской игрой, либо девчонка реально была аленьким деревенским цветочком, что маловероятно.

Мне почему-то сразу захотелось ее осадить.

Что бы там шлюха о себе ни думала, она останется шлюхой, и не более.

– Скажи своей соске, пусть пока погуляет, а мы обсудим с тобой наши дела, – бросил я, с нетерпением ожидая ее реакции.

Девица моргнула, будто не расслышала. Затем ее глаза округлились и стали еще красивее, рот приоткрылся, а грудь поднялась высоко. И все за какую-то секунду.

Но первая реакция последовала не от нее, а от Воскресенского. Тот ухватил ее за запястье и повернулся ко мне:

– Она сейчас сядет, а ты встанешь, и мы отойдем.

Больше всего меня поразила его интонация. Вик никогда не разговаривал со мной таким тоном. Похоже, случилось именно то, чего я никак не мог предполагать: эта телка охмурила его так крепко, что у Воскресенского реально поехала крыша.

– О’кей, – улыбнулся я, понимая, что друг настроен решительно.

Поднялся и вышел из-за стола.

– Полин, прости, пожалуйста. – Вик за моей спиной пытался усадить взбрыкнувшую спутницу на диван. – Посиди, мы сейчас вернемся.

Я спустился вниз по ступеням и в тот же момент почувствовал толчок в спину.

– Какого хрена? – процедил сквозь зубы Воскресенский, разворачивая меня к себе.

– Эй, полегче, – предостерег я, отшвыривая от себя его руки.

– Ты соображаешь, Загорский? – снова налетел на меня Вик. – Это моя девушка, ты что мелешь?!

– Ты своих шлюх со мной за один стол сажаешь! – парировал я. – Я что, должен оказывать им какие-то королевские почести?

– Ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? – покраснел он от гнева. – Ты унизил ее! И унижаешь меня перед ней!

– Остынь, детка. – Я отступил на шаг назад и оглядел друга. – Так ты ее просто разводишь, что ли? – Рассмеялся. – Так бы сразу и сказал, я бы подыграл тебе.

– Какая разница? – Вик метнулся вперед и навис надо мной. – Ты не должен так вести себя!

– Как? – Я дернул плечами, поправил ворот рубашки. – Как, Витенька? Может, ты подскажешь, что я должен изменить в своем поведении, чтобы угодить твоим бабам? Или эта какая-то особенная? Как-то дает, не как все?

Воскресенский еле сдерживался. На его лице гуляли желваки, пальцы сжались в кулаки.

– Не баба, а девушка. Это моя девушка, Марк, запомни. На этот раз у меня все серьезно.

– Вау, – усмехнулся я. – Стало быть, поэтому ты всаживаешь в нее столько бабла?

В следующее мгновение он ухватил меня за грудки и подтянул к себе.

– Я трачу столько, сколько хочу. Ясно? – прорычал мне прямо в лицо. Затем медленно расцепил пальцы и опустил руки вниз. – Это мои деньги, я их заработал. Или, может, у тебя другое мнение?

Я сделал шаг и кивнул.

– Тебе пора включить голову, Воскресенский. Эта твоя…

– Полина, – подсказал он.

– Эта твоя Полина ничем не лучше остальных. Откуда ты притащил ее? Из какого-то Мухосранска? Значит, должен понимать, что она там всем колхозникам отсосала, а теперь тебя окучивает! Да у нее одно бабло в глазах, а ты для нее – лишь способ его получить. Они все одинаковые, каких бы овечек из себя ни строили, поверь моему слову.

– Она не такая, – тяжело дыша, сказал Вик. И ввинтил мне в грудь свой палец. – Не такая, понял?

– Ну да, – хмыкнул я, оглядывая его с жалостью.

– Со мной первый раз такое, Марк. Я не знаю, что это, но чувствую, что могу доверять ей. Чувствую, что это на всю жизнь.

– Ого! – Мне стало смешно. – Ты серьезно?

Вик положил свои ладони на мои плечи.

– Я прошу тебя, Марк. Посмотри на меня. – Он дождался, когда я подниму взгляд. – Прошу тебя вести себя с ней прилично, хорошо? Полина совсем другая, не обижай ее. Обещай.

И в этот момент я решил, что сделаю вид, будто прогнулся.

– Да. Как тебе угодно. – Шумно выдохнул. – Если придется быть паинькой, чтобы ты мог трахнуть свою колхозницу, значит, я побуду паинькой.