Глава 15
Мы стояли на каком-то подобии террасы, сложенной из серых каменных плит, большинство из которых было расколото. Из щелей и трещин радостно пробивались сорняки. В углу сада находилась пустая собачья будка, а рядом — большое жестяное корыто с вмятинами, наполненное дождевой водой. Все выглядело очень запущенным, если не сказать брошенным. Можно было поручиться, что уже много лет в этом доме никто не жил.
— Так, — расстроено сказал Арманд. — Тут не все так просто. Мой мозг совсем размяк. Пока он восстановится и я снова смогу пустить в ход свои телекинетические способности, мы либо замерзнем, либо размокнем под дождем.
— Тогда давай просто выбьем стекло, — сказала я невесело.
Арманд посветил фонариком сквозь пелену дождя.
— Да, если мы найдем хоть одно, — сказал он, и я поняла, что он имел в виду: на всех окнах ставни были заперты. Без специальных инструментов в этот дом так просто не войти, каким бы ветхим он ни выглядел.
Я вспомнила все самые страшные ругательства, которые я только слышала, но приводить их сейчас здесь не стану.
Арманд стоял, согнувшись, перед входной дверью и изучал замок.
— Цилиндрический замок, — констатировал он. — Выглядит вполне солидно. Похоже, обитатели очень боялись взломщиков.
Тут уж я рассмеялась:
— И у них были на то основания.
Он выпрямился.
— Может быть, нам удастся где-нибудь найти ключ, — сказал он и начал поиски.
Он поднял коврик для ног и посветил под него, потом пошарил на верхней приступке входной двери, внимательно посмотрел на цветочные горшки, из которых торчали только голые стебельки уже неизвестно чего…
— С чего ты вообще взял, что где-то здесь должен быть ключ? — спросила я резко. — Ведь это слишком рискованно оставлять его здесь.
Арманд покачал головой, поднимая один за другим цветочные горшки в надежде найти ключ под одним из них.
— Многие люди вынуждены рисковать ради собственного же удобства. Представь себе: владелец едет сюда добрую сотню километров, чтобы в конце концов выяснить, что он забыл дома ключ и нужно отправляться обратно. Это должно случиться всего однажды, чтобы после он спрятал где-нибудь здесь запасной. А большинство таких тайников для ключа находятся, как правило, в радиусе не более четырех метров от двери.
Я обхватила себя руками, что, впрочем, совершенно не грело, но все-таки облегчало существование.
— Звучит впечатляюще. Ты случайно не проходил курса по подготовке полицейских?
— Это я как-то видел по телевизору, — ответил Арманд коротко.
Я смотрела, как он заканчивает свою проверку цветочных горшков, и тут меня осенило:
— А дверь вообще заперта?
Он оторопело посмотрел на меня:
— Это было бы забавно, — пробормотал он и дернул за ручку. — Но она в самом деле была заперта.
— Могла бы быть и не запертой, — заметила я.
— Лучше помоги мне найти ключ.
— Я замерзла. И у меня нет никакого желания бесконечно искать какой-то ключ, которого, может, и вовсе не существует.
Я могу быть совершенно невыносимой, если я в соответствующем настроении. А я была в соответствующем настроении.
— Тогда не мешай, — ответил Арманд невозмутимо и пошел к собачьей будке, чтобы посмотреть, нет ли ключа внутри.
— Почему мы не ищем чего-нибудь вроде лома, чтобы выломать окно?
— Чтобы залезть в дом через окно, нужно изрядно потрудиться, в этом ты мне можешь поверить.
Я поверила ему и продолжала стоять на месте, тихонько дрожа и очень себя жалея. Арманд, казалось, оставил затею с ключом; во всяком случае, он подошел к одному, потом к другому окошку и подергал ставни — не поддастся ли какая-нибудь из них.
— Моя тетя запасной ключ всегда приклеивает скотчем ко дну цветочного горшка, — пробормотала я себе под нос. — Она считает, что если вор и поднимет цветок, чтобы посмотреть, не лежит ли под ним ключ, то он не станет смотреть, не приклеен ли ключ ко дну горшка.
Арманд присвистнул сквозь зубы:
— А твоя тетя вполне права. — Он пошел назад к входной двери и стал заново поднимать один горшок за другим. — И она не единственная, кто так делает. Вот и ключ.
— Ну наконец-то, — вздохнула я с облегчением.
Ключ, как ни странно, подошел. Арманд осторожно отпер дверь, слегка приоткрыл ее и прислушался.
— Подожди здесь, пока я быстро осмотрю дом? — сказал он и проскользнул в приоткрытую дверь.
Но мне совершенно не хотелось стоять под дождем дольше, чем этого требовала необходимость, поэтому я, вместо того чтобы ждать, последовала за ним. За дверью был крохотный коридорчик с настолько низким потолком, что казалось, нужно нагнуться. Чтобы не расшибить себе в темноте обо что-нибудь лоб, укрывшись от дождя, я осталась в прихожей. Я слышала, как Арманд обходит комнаты, открывает двери, заглядывает в ящики. Луч фонарика призрачно мерцал в темноте. Видимо, у Арманда было много опыта в незваном гостевании в чужих домах.
Было очевидно, что дом опустел уже очень давно. Воздух в нем был затхлый, гнилой, как в каком-нибудь склепе или подземелье в замке. Паутина, которая то там, то тут серебрилась по углам, казалась старой и пыльной — даже пауки давно исчезли.
Я закрыла дверь и пошла за Армандом, придерживаясь рукой за стены и шкафы.
— Никого нет, — отчитался он, неожиданно появившись откуда-то, и посветил фонариком в потолок, так что коридор погрузился в тусклый сумеречный свет. Между тем стало заметно, что батареек хватит ненадолго.
— Никого, — повторила я. — Это было ясно с самого начала.
— Да, но все так оставлено, как будто в любой момент кто-то может вернуться, — сказал Арманд. — Кто-то, кто здесь был последний раз лет тридцать назад.
Он повернул фонарик в другую сторону. Все было очень старомодным: неровный, выложенный черной и белой плиткой пол, пыльные ковры с растительным орнаментом, простая потертая мебель, которую как будто достали откуда-то с чердака.
— Здесь пахнет семейным склепом, — сказала я. — Нужно открыть окна.
— На кухне есть печка, а дрова и уголь лежат рядом, — рассказывал Арманд. — Значит, после проветривания мы сможем протопить. Если найдем сухие поленья.
Я взяла у него из рук фонарь и прошла сама по комнатам, чтобы открыть, где это было возможно, окна. Дом был действительно восхитительно мал. Там была спальня, гостиная, неуклюжий деревенский туалет и вышеупомянутая кухня. В комнатах едва можно было развернуться, и мебель в них казалась громоздкой.
Я ненадолго задержалась у одного окна, пытаясь разглядеть в темноте очертания сада. Теперь, когда мы наконец нашли пристанище, дождь начал стихать (как обычно и бывает), и даже небо казалось не таким черным и непроницаемым, как раньше. В некоторых местах что-то слабо поблескивало — видимо, месяц, который все еще скрывался за густой пеленой облаков. Я различила в темноте знакомый силуэт искореженного дерева, вдоль забора угадывались кусты. И над всем этим царила такая тишина, что, казалось, существование другого мира по ту сторону садовой ограды представлялось невероятным.
Заколдованный сад, подумала я. Здесь остановилось время.
Когда я пришла обратно на кухню, на маленьком столе горели три свечки, которые Арманд отыскал. В их неровном свете я увидела, что он пытается растопить печку. Я наблюдала за ним некоторое время. Казалось, он делает это уже не в первый раз. Когда огонь наконец разгорелся, я, подождав еще немного, снова прошла по дому и закрыла все окна.
— Водопровода здесь, к сожалению, нет, — принялся рассказывать Арманд, когда я вернулась на кухню, где быстро распространялось приятное тепло. Растопив печь, Арманд стал похож на трубочиста.
— На улице есть корыто с дождевой водой, — вспомнила я. — Его можно принести, чтобы у нас была хоть какая-нибудь вода.
С большим трудом мы втащили жестяное корыто в дом и поставили его на кухне возле теплой, потрескивающей печки. В посудном шкафу я нашла забытую кастрюльку, которой Арманд зачерпнул немного воды и стал смывать над раковиной налипшую грязь.
Я опустилась на одну из двух табуреток и наслаждалась тем, что можно наконец снова сидеть в тепле. Я машинально наблюдала за Армандом: он откопал древний обмылок и маленькую щеточку и теперь так старательно отмывал с помощью этих нехитрых средств сажу с рук, как будто хотел заодно с ней стесать и кожу.
— Да, как ты себя чувствуешь? — спросила я через некоторое время.
— Ничего, — ответил Арманд и прервал свое занятие, как будто прислушиваясь к себе. — Думаю, я уже переболел. Может, наркотик уже попал в кровь. У меня еще немного мутная голова, но это пройдет только завтра днем.
— Ты, видимо, часто имел дело с этим препаратом.
— Ну да. Слишком часто, если ты так спрашиваешь. — Он снова принялся вычищать грязь из-под ногтей. — Однако в моем теперешнем состоянии есть и определенные преимущества.
— Не могу себе представить, какие именно, — пробормотала я сонно.
— Антипсихотропный препарат, — начал неторопливо объяснять Арманд, — блокирует не только мои телекинетические способности, но и вообще все, что излучает мой мозг. Насколько мне известно, ученые не знают, как это работает, но факт остается фактом.
Я наморщила лоб. У меня было ощущение, что мой мозг тоже заблокировали.
— Все, что излучает твой мозг? Что ты имеешь в виду?
Арманд, похоже, остался доволен результатами своего собственного оттирания, отложил в сторону щетку, ополоснулся водой и поискал глазами полотенце.
— В ходе экспериментов выяснилось, что Пьер не может читать мои мысли, когда я нахожусь под воздействием антипсихотропа. Однажды мне даже удалось незаметно подкрасться к нему сзади и напугать — обычно это было невозможно.
Я посмотрела на него с каким-то смешанным чувством, потом с удивлением поняла, что испытала облегчение.
— Значит, благодаря Жульену мы теперь неуловимы?
— Exactement.
Полотенца нигде не оказалось. Арманд вытер руки о древнюю кухонную занавеску, насколько это было возможно, и тоже сел за стол.
— Даже если Пьер прямо в вертолете пролетал над нами. Я на несколько часов стал пуст, как орех.
— Да, возможно, он сидел в одном из вертолетов, которые мы видели.
— Да. И, может быть, поэтому они пролетели дальше.
— Супер, — сказала я. — Здорово, да?
Наверное, это прозвучало не слишком восторженно, но к большим душевным сопереживаниям я была просто не способна.
— В любом случае у нас есть время передохнуть, и мы можем с толком провести его, — сказал Арманд. Он запнулся и посмотрел задумчиво перед собой, как будто то, что он сказал, навело его на какую-то мысль, которую он стал обдумывать.
— Неплохо было бы что-нибудь перекусить, — заметила я и взяла свою дорожную сумку, но из всего, что там оказалось съестного, была только палочка мюсли того сорта, который у нас в семье ест только мама.
Арманд достал уже почти пустую упаковку кексов и высохший мандарин, по которому сразу было видно, что время мандаринов уже давно прошло. Он отдал его мне.
— Можешь все съесть. Я не очень голоден.
Я вытащила палочку мюсли из упаковки и разломила пополам.
— И не думай отказываться. Это все можно здорово поделить на двоих. — Я до конца разорвала упаковку с кексами. — Вот смотри. Здесь еще два — каждому по одному.
Арманд больше не ломался, и мы разделили нашу скудную полуночную трапезу. Он молчал, и у меня не было желания разговаривать. Я рассеянно выжимала из оставшихся мандариновых корочек сок и смотрела, как крохотные капельки, шипя, сгорали в пламени свечей. По кухне распространился приятный цитрусовый аромат, который перебил своей свежестью все еще висевший в воздухе запах гнили.
Арманд молча смотрел на горящие свечи. Чугунная печка уютно потрескивала, и в щелки было видно, как внутри пышут жаром раскаленные угли. После сумасшедшего дня меня охватила усталость, которая с каждой минутой становилась все тяжелее, и я готова была уснуть прямо на этой древней, страшно неудобной, шатающейся табуретке.
— Здесь так уютно, — прошептал Арманд в нараставшую тишину.
Было действительно уютно. И так тихо, что в это едва можно было поверить.
— Мм, — пробормотала я.
— Может быть, мы все-таки от них оторвались.
— Мм, да, может быть.
Он медлил. Я чувствовала, что за этим что-то кроется, но была слишком уставшей, чтобы думать об этом.
— Ты знаешь, что здесь только одна спальня, — начал он в конце концов.
Я кивнула:
— Да.
Там стояла огромная двуспальная кровать с толстой периной, застеленная несколько десятилетий назад и с тех пор нетронутая. Сверху лежало серо-зеленое покрывало. Я вздрогнула от мысли, что покрывало было когда-то, вероятно, ярко-зеленым, а серое — только пыль.
— Там, конечно, ляжешь ты, — поспешил заверить меня Арманд. — Я посплю в гостиной на кушетке. Или сооружу себе на полу что-нибудь из подушек, без проблем.
Я внимательно посмотрела на него, наморщив лоб.
— О чем ты сейчас думаешь, можно поинтересоваться?
— Нет, так, ни о чем. Я просто подумал. Об этом ведь нужно договориться, да?
— Вообще, если честно, мне совершенно все равно. Я так устала, что могла бы уснуть на груде камней.
Арманд кивнул и заверил меня, что он чувствует себя точно так же.
Но что-то в его голосе, несмотря на всю мою смертельную усталость, заставило меня прислушаться. Я исподтишка посмотрела на него. С ним было что-то не то. Какое-то беспокойство, которое ему нужно было выговорить.
Я догадывалась, что это было. Беспокойство, к которому и я приложила руку.
— Ты думаешь сейчас о том, о чем мы разговаривали в поезде, не так ли? — сказала я наудачу.
Попала, «затоплен». Арманд прямо-таки вздрогнул и в ужасе посмотрел на меня такими выпученными глазами, что теперь мне кажется, он тогда решил, что я телепатка.
Но потом он кивнул и сознался:
— Да.
Я вздохнула. Значит, я угадала. Вообще-то я собиралась забыть этот неприятный эпизод как можно скорее, но такие вещи у меня никогда так просто не проходят.
— Мне очень жаль. Извини, — сказала я беспомощно. — Я имею в виду то, что я тогда сказала. Это было подло.
Арманд посмотрел на меня и заметно растерялся. Видимо, он думал о чем-то другом.
— Как? Что ты…? Ах, это. Нет, я теперь думал совсем не об этом. Забудь про то. — Он медлил. — Я думал о том, что я тебе сказал. Перед этим. Я тоже не должен был так говорить. Прости. Я имею в виду — я хотел найти слова, которые были бы не дешевым извинением. Только… Я хочу, чтобы ты знала…
Он смолк и беспомощно посмотрел на меня. Я уже не помню, какие сумасшедшие мысли крутились у меня в голове в этот момент. Я помню только, что сидела неподвижно и, должно быть, смотрела на Арманда широко раскрытыми глазами, как загипнотизированный кролик.
— Да? — выдавила я из себя наконец, но таким голосом, какого я у себя никогда не слышала.
Он снова заговорил, но так тихо, что его едва было слышно.
— Я плохо отреагировал на твои слова. Я… Для меня это было так неожиданно. Я мало общался с девушками. Знаешь, я еще ни с одной девушкой ни разу не был вместе так долго, как с тобой. Я не привык. Я не знаю, как нужно себя вести. Не знаю, правильно ли я что-то говорю или нет.
Я молчала. Я чувствовала, как волосики на моих руках зашевелились.
— Когда ты сказала, что ты… Ну, что я тебе в каком-то смысле нравлюсь, то я подумал, что это такая уловка. Правда. — Он неуверенно посмотрел на меня. — В институте я знал только два типа людей. Одни мной восхищались, другие меня боялись. Понимаешь? Мне казалось совершенно невозможным, что я могу кому-то нравиться. Что это может быть важным для меня. Я видел такое только по телевизору.
— Боже мой, — пробормотала я.
— Но теперь, — продолжил он тихо, — я хочу тебе сказать, что ты мне нравишься. Мне кажется, я об этом совсем не думал, когда заставил тебя пойти со мной. Я думал только о себе и о своем побеге… Я хотел скрыться любой ценой. Но теперь я понял, что мне хорошо с тобой. Не знаю почему. Просто… хорошо, что ты рядом. Понимаешь? — Он посмотрел на меня. — Я имею в виду, мы, возможно, скоро расстанемся, и я не знаю, при каких обстоятельствах это случится. Поэтому я хотел сказать тебе это, чтобы ты знала.
— Да, — кивнула я. Во рту у меня пересохло, как в пустыне.
Он замялся.
— Ты действительно ничего не разыгрывала?
— Нет. Это был не розыгрыш.
— Иными словами, ты сказала это всерьез?
— Да.
— И… сказанное все еще остается в силе или что-то изменилось?
Когда речь идет о таких вещах, мальчишки всегда слишком медлительны, но в каком-то смысле меня это даже успокаивало — то, что Арманд, несмотря на свои сверхъестественные способности, не был исключением. Однако в такой манере все это могло продолжаться до рассвета, поэтому я наклонилась и поцеловала его.
