Глава 45
Джеймс
Брайтвелл хватает с длинного стола три радиостанции и передает их своим людям.
– Настраиваемся на семнадцатый канал. Коллинз и Матиас, охраняйте вход.
Она спрашивает одного из солдат лагеря № 4, который управлял радиостанцией:
– Сколько вооруженных людей внутри?
Пока солдат мешкает с ответом, Брайтвелл подбадривает его:
– Помни, рядовой, о том, что когда мы будем обыскивать это жилище, то ты пойдешь впереди нас как живой щит. Вранье сократит продолжительность твоей жизни.
– Шестеро, – бормочет мужчина, опустив глаза и, кажется, испытывая отвращение к самому себе.
– Где?
– Двое охраняют – или должны были охранять всех вас. Двое у входа. И двое здесь, в командном центре.
Расцениваю это как хорошие новости: мы уже убрали четырех солдат в жилом секторе, а двое оставшихся – в этой комнате. Мужчина, которого мы встретили в коридоре, вероятнее всего пришел от входа.
– Сколько снаружи? – спрашивает Брайтвелл.
Солдат стискивает зубы и выплевывает:
– Тридцать два.
Старший сержант подходит к двери и переглядывается с Брайтвелл, направив ствол в коридор.
– Десять против тридцати двух. У них численное преимущество, капитан.
– Но у нас есть то, чего нет у них.
Сержант смотрит на нее, не мигая.
– Мозги, – поясняет она, поворачиваясь ко мне и Григорию. – Джентльмены?
– Нам нужно оружие и рычаги давления, – немедленно отвечаю я. И, поворачиваясь к солдату, спрашиваю: – Где оружейная?
– С7.
Брайтвелл не нужно больше никаких пояснений. Она отдает приказ еще двум своим людям:
– Марш в отсек С7 и возьмите все, что нужно. Спрячьте остальное.
Я подхожу и просматриваю список гражданских лиц. Чендлер в Е9.
Брайтвелл готовится скомандовать своим солдатам, но я прерываю ее жестом.
– Я пойду. Хочу сам с этим разобраться. – И поворачиваюсь к радисту: – Кто здесь главный?
– Майор Данфорт.
– Кто главный над гражданскими?
– Технически – губернатор Ливингстон. Но он… у него почти нет права голоса.
– И последний вопрос: семья Данфорта здесь, в укрытии?
Солдат смотрит в сторону, его тело деревенеет. Это и есть ответ, который мне нужен. Смотрю на список. Фамилия «Данфорт» стоит напротив комнаты F14.
– Не волнуйтесь, мы не причиним им зла, – говорю я солдату.
В этот момент солдаты, ушедшие в арсенал, возвращаются с полуавтоматическими винтовками, бронежилетами и ручными гранатами. Они раздают оружие, мы с Григорием берем тоже.
– Знаете, как этим пользоваться? – спрашивает Брайтвелл.
Я изучаю тяжелую, черную, холодную штуковину.
– В детстве у меня была охотничья винтовка.
– Эта не сильно отличается. – Она показывает Григорию и мне, как загружать магазин и гнездо барабана. – Вы просто направляете и нажимаете на курок. Только думайте о том, куда направляете.
Один из солдат передает винтовку Идзуми, но она морщится и качает головой.
– Я не могу.
– Вы можете остаться здесь, мэм, – обращается к ней Брайтвелл.
– Я хочу осмотреть людей в здешнем убежище. Они могут нуждаться в помощи, – отвечает Идзуми.
– Очень хорошо, – реагирует Брайтвелл. – Но нужно подождать, пока мы не возьмем ситуацию под контроль.
Идзуми начинает было спорить, но я прерываю ее:
– Надо прислушаться к ней, Идзуми. Это ее профессия.
Идзуми кивает.
Звучат выстрелы, близко, прямо снаружи убежища. Я слышу, как пули проходят через стены из твердого пластика, пока Брайтвелл рявкает в рацию: «Доложить!»
Один из двух солдат, которых она послала к выходу, немедленно отвечает. На заднем плане слышится стрельба.
– Я насчитал семерых нападающих, капитан.
Эхо от взрыва разносится по убежищу, а рация даже усиливает этот звук.
– Их осталось четверо, мэм.
– Могу я взять одного из ваших людей? – спрашиваю я у Брайтвелл.
Она кивает капралу в коридоре.
Григорий идет следом за мной. Когда я выхожу из комнаты, капрал идет впереди.
– Куда вы? – окликает меня Брайтвелл.
– Получить рычаг влияния.
Сверяясь с планом убежища, я спешу по коридорам, останавливаясь на каждой развилке, заглядывая за угол и пытаясь уловить признаки, что что-то не так. В одной из кладовок я нахожу то, что нужно: скотч. Все удачные планы, в конечном счете, сводятся к скотчу.
Несколько недель назад я бы не смог представить, что сделаю то, что собираюсь. Но я никогда и не думал, что окажусь в ситуации наподобие этой. Это вопрос выживания. То, что я должен сделать – для всеобщего блага. Но мне это все также не нравится.
Мы с Григорием останавливаемся по обе стороны от двери в F14. Капрал поворачивает ручку, направив дул оружия в камеру. Маленькая комната пуста, за исключением трех раскладушек, груды пайков в углу и двух обитателей: женщины моего возраста и мальчика лет двенадцати, оба уткнувшихся в свои планшеты; по лицу женщины текут слезы.
– Собирайтесь, нам нужно идти, – командую я.
– Кто вы?
– Это не имеет значения. Мы здесь, чтобы помочь. Это пока все, что я могу сейчас сказать. Мы собираемся закончить битву в этом лагере. Но нам нужна ваша помощь. Пожалуйста.
Она переводит взгляд с меня на стоящего рядом солдата, которого она, конечно, не узнает.
– Заберите только меня, не Ноя.
– Вы нужны оба, и прямо сейчас. Нужно идти.
Мы даем им несколько секунд на сборы и затем быстро ведем по коридорам в отсек Е. Я поворачиваю ручку и открываю дверь комнаты Е9. На раскладушке сидит Ричард Чендлер в одиночестве и внимательно слушает рацию. Его глаза расширяются, когда он видит меня, с винтовкой в руках.
Я быстро вхожу в комнату и вырываю рацию прежде, чем он успевает хоть что-то сказать.
– А я думал, ты на передовой, Ричард.
Он смотрит на меня, в глазах вспыхивает гнев.
– Джеймс, сдавайся прямо сейчас. Вы в меньшинстве. Враг снаружи гораздо хуже любого из нас здесь.
– Кто это?
– Лагерь № 5. Вернулся мстить. Кто, как вы думали, стрелял в тех солдат, которых вы лечили?
– Кому мстить?
Впервые он отводит взгляд.
– Вот почему ты здесь прячешься? Вы думаете, что они взломают склад? Что произошло? Ты устроил им ту же ловушку, в которую поймали нас? За исключением того, что они пробились.
Его молчание подтверждает мою теорию.
– Вы были очень самодовольны, когда держали нас под ногтем. Поэтому ты и прячешься здесь, слушаешь рацию? Готов бежать, если они прорвутся внутрь?
Он смотрит в пол.
– Все вы болтаете, пока дела не пойдут плохо. А потом первые сбегаете.
– Я спас этих людей, – выплевывает Чендлер, уставившись в пол.
– Сомневаюсь.
– Это правда.
– Почему ты вообще здесь, Ричард? В лагере № 4?
– Оказался здесь для восстания.
– Восстания эмигрантов?
– Да. Оно было назначено на день после падения астероида. Я был с начальником аппарата губернатора. Она заранее узнала о падении астероида. Я принял быстрое решение. Верное решение, должен добавить, которое спасло многие жизни. Я понял, что оружейная и крупнейший склад, находящиеся близко друг к другу, станут вероятной целью астероида. Собрал здесь самый близкий круг – в самом дальнем складе. – Он смотрит на меня. – Говори, что хочешь, Джеймс, но я спас этих людей. Вот почему они доверяют мне.
– А что с людьми снаружи? Включая женщину в ночной рубахе, с примерзшим к груди ребенком и раной от выстрела?
Он с отвращением отшатывается.
– О, избавь меня от всех этих высокопарных слов. Мы приняли тяжелое решение – ради нашего выживания. Это полный продовольствия склад на мертвой планете. Не башня из слоновой кости.
– И ты превратил его в поле боя. И сейчас этот бой закончится.
В тот же момент мне приходит одна идея. Это идеально – справедливость, которая бывает редко.
Он щурится:
– Что?
Я не могу удержаться от смеха.
– Все будет хорошо, Ричард. Не могу дождаться. Но сначала сделаю то, чего очень-очень долго ждал.
Протягиваю руку и забираю у Григория скотч. Чендлер встает, готовый драться, но я отрываю кусочек скотча и быстро заклеиваю ему рот. Капрал удерживает его, пока я оборачиваю скотч вокруг его головы и связываю его запястья. Шепчу женщине и ребенку:
– Мне правда, правда жаль.
И это действительно так. Но дело нужно сделать.
К тому времени, когда мы доходим до входа в убежище, битва уже остановилась. Люди Брайтвелл оказываются в большинстве, и вся группа, кроме Идзуми, ждет нас. Вместе мы торопимся на склад, к восточному входу, на звук пальбы. Как только подходим ближе, Брайтвелл делит свои войска на три группы. Они взбираются на стеллажи, устраиваются и, лежа на краю, направляют винтовки на войска, собравшиеся у автоматических дверей.
Григорий, Брайтвелл и я останавливаемся в ряду по диагонали от войск лагеря № 4, спрятав за собой Чендлера и семью Данфорта, а заодно и убрав их с линии огня.
– И что сейчас? – шепчет Брайтвелл.
– А сейчас будет сделка, капитан. – Я включаю рацию и настраиваю ее на тот канал, на котором сидит майор Данфорт. – Майор. Пусть ваши люди прекратят огонь.
– Да вы сумасшедший, Синклер.
– Может быть. Но вы прекратите огонь прямо сейчас. Посланные вами люди мертвы, мы вас окружили.
– Выключаю рацию.
Брайтвелл поднимает свою рацию, которая настроена на наш собственный канал. «Предупредительные выстрелы».
Я достаточно долго смотрю на стеллажи, чтобы заметить выстрелы сверху, отскакивающие рикошетом от металлической двери и балок. Солдаты лагеря № 4 отстреливаются, но им негде укрыться. Они карабкаются и направляют свои винтовки на стеллажи, ища стрелков. Выстрелы войска французов продолжают долетать до склада, некоторые пули попадают в щели двери.
– Вы сумасшедший? – орет Данфорт. – Вы угробите всех нас.
– Нет, это вы. Сложите оружие.
– Вы покойник, Синклер.
Я аккуратно снимаю скотч со рта женщины.
– Вы – наша последняя надежда, – шепчу ей. – Вы должны убедить его прекратить огонь. Если не получится, умрет много людей.
Нажимаю кнопку на рации и подношу ее ко рту женщины.
– Макс.
– Анжела?
– Я здесь. Вместе с Ноем.
Молчание, а затем раздается голос Данфорта, настолько злой, что он с трудом сдерживается:
– Синклер, если ты причинишь им вред, то клянусь, я…
– Если с ними что-то случится, это будет ваша вина, майор. Сложите оружие прямо сейчас. Или будет хуже.
– А что ты предлагаешь сделать с армией снаружи, которая собирается ворваться и убить нас всех?
– Предоставьте это мне.
Я выглядываю из-за поддонов и вижу, как Данфорт качает головой, опуская рацию, и командует своим войскам: «Сложить оружие».
Тишина, затем раздается рык Данфорта:
– Это приказ!
Слышу мягкий стук винтовок и пистолетов, ложащихся на бетонный пол.
– Доложите, – командует Брайтвелл по нашему каналу.
– Четверо все еще вооружены, мэм.
– Все ваши люди, – говорю я в рацию. – Пусть сложат оружие и отойдут от него.
Через минуту старший сержант отчитывается по рации: «Они подчинились. Проверить?»
– Подтверждаю, – отвечает Брайтвелл.
Пришло время для второй фазы. Я снимаю бронежилет и свитер, потом белую футболку в пятнах, которую ношу несколько дней. Рву ее на две части и отламываю от ближайшей паллеты длинный кусок дерева. Креплю к этой палке рваную футболку, сооружая грубое подобие флага перемирия. Засовываю палку между связанных запястий Чендлера и приматываю к ним. Он таращит глаза и качает головой.
– Какой странный поворот судьбы, да, Ричард? Ты выйдешь помочь нам примириться. – Я поднимаю брови. – Нам нужно отправить кого-нибудь, кого не жалко, и… ты же сам сказал, что мы с тобой лишние.
Он пытается отойти, но я хватаю его за предплечье и тащу вперед. Люди Брайтвелл спустились со своих насестов и направляют винтовки на наших пленников. Несколько отдельных выстрелов все еще достигают склада, но без ответного огня изнутри французы ослабили натиск.
Настраиваю рацию на частоту, которую используют французы, и начинаю медленно говорить, надеясь, что их командование знает иностранные языки получше меня.
– Командир лагеря № 5, мы прекращаем огонь. Здесь сменилось управление. Мы хотим мира. Сделку. Работать вместе.
Жду, но ответа нет.
Снова включаю рацию.
– Командир лагеря № 5, ответьте, пожалуйста, если понимаете меня.
Я спрашиваю Брайтвелл:
– Кто-нибудь из ваших людей говорит по-французски?
Она начинает опрашивать своих, но ее прерывает ответ по рации.
– С кем я говорю? – спрашивает женский голос с сильным французским акцентом.
– Я из лагеря № 7. Меня зовут Джеймс Синклер. Мы прибыли сюда помочь выжившим из лагеря № 4. Нас держали в качестве заложников, и мы только сейчас освободили себя сами.
– Вы лжете.
– Нет.
Киваю капралу и сержанту, стоящим позади Чендлера. Они берут его под руки и идут к боковой двери рядом с автоматическими воротами. Он трепыхается, как рыба на суше, но военные держат крепко. Капрал поворачивает ручку двери, и они выводят Чендлера на порог, держа его руки так, чтобы был виден самодельный белый флаг.
Капрал оглядывается на меня, я киваю. Они выталкивают его на ночной холод.
Я включаю рацию.
– Вы узнаете этого человека снаружи?
– Да. Мы его знаем.
Чендлер колотит палкой в дверь, его крики заглушены скотчем. Прекрасный звук.
– Я говорил правду, – отвечаю по рации. – Он больше здесь не главный. Главные – мы.
– Чего вы хотите?
– Работать вместе. У нас есть план, как спасти оставшихся в живых. Мы ищем тех, кто бы помог нам. Мы просим выделить кого-нибудь, кто сможет это сделать. В обмен на еду и кров.
Наступает долгое молчание, возможно, главный среди французов говорит со своими людьми. Могу поклясться, что слышу в отдалении какое-то жужжание.
Чендлер бьется в дверь. Его слова заглушаются скотчем, но я могу догадаться, что он говорит. Это самый сладкий звук, какой я когда-либо слышал. Я слишком долго ждал этого момента, когда смог заткнуть его.
Через узкие щели автоматических дверей пробиваются лучи света. Это автомобильные фары. Французы уходят? Или они все ближе?
Я приближаюсь к отверстию и выглядываю наружу. Бронетранспортер из лагеря № 7 все еще здесь, как и французские машины, все с выключенными фарами. Огни двигаются от горизонта, это высокоскоростные мотовездеходы, подскакивающие по заснеженной равнине.
Еще одни захватчики?
Я быстро переключаю каналы на рации, останавливаясь, как только слышу настойчивый мужской голос: «…можете слышать меня, пожалуйста, ответьте. Мы сейчас провоцируем нападавших снаружи склада». Я узнаю его голос – это один из солдат лагеря № 7.
На расстоянии звучат выстрелы.
Рация Брайтвелл все еще настроена на канал французского командира. Прежде чем я успеваю ответить на запрос представителей лагеря № 7, рация Брайтвелл воспроизводит голос французского командира, крики на ее родном языке. Результат мгновенный. Выстрелы попадают в склад и освещают пейзаж в направлении машин, прибывающих из лагеря № 7. Внезапно внутри все приходит в движение, и тишина ночи разбивается.
