Глава 40
Луч солнца проник сквозь полуприкрытые веки. Потом картинка стала четче, и Сара поняла, что лежит на кровати, в комнате, единственным источником света в которой служит узкое окно, забранное решеткой.
Когда она попыталась встать, сильная боль пронзила ее тело на уровне груди.
Сара неуверенно поставила ногу на пол и, опираясь сначала на край кровати, потом на стену, медленно прошлась до маленькой ванной. Прерывисто дыша, она восстановила дыхание, вцепившись в края раковины умывальника, над которой висело зеркало. Потом она сняла майку и осталась в трусах и с голым торсом.
Шок оказался таким сильным, что у нее из глаз брызнули слезы. На месте левой груди была только покрасневшая вздувшаяся кожа, напоминающая зашитый рот. Правая грудь осталась нетронутой, и от их сравнения становилось еще невыносимее. Сара дрожащей рукой прикоснулась к зарубцевавшейся коже.
Она четко чувствовала складки кожи, которые пересажены, чтобы заполнить пустоту отрезанной груди. Должно быть, кожу брали с ее живота, если судить по пересекающему его шраму.
Она опустилась на выложенный плитками пол и разрыдалась, уткнув голову в колени, сотрясаясь всем телом от болезненных конвульсий. Дверь в комнату отперли, потом открыли. Стыдливость напомнила о себе. Она натянула майку и вышла из ванной.
Толкая перед собой металлическую тележку, вошла женщина лет тридцати, с высокими скулами, одетая в белый медицинский халат и шапочку, закрывающую волосы.
– Вам не следовало вставать. Вы еще слабы, – сказала женщина на английском, окрашенным русским акцентом. – Ложитесь, пожалуйста, – добавила она, закрывая дверь, которую машинально заперла на ключ.
– Кто вы? Где я нахожусь? – спросила Сара, вызывающе глядя на нее.
– Я ухаживаю за больными в период послеоперационной реабилитации. У вас что-нибудь болит? – спросила молодая женщина, протирая руки дезинфицирующим средством.
Сара не знала, что ответить.
– Я осмотрю ваши швы. Это в ваших интересах. Будет лучше, если вы избежите общего некроза.
Медсестра надела хирургическую маску, перчатки и подошла к Саре. Две женщины смерили друг друга взглядами, прежде чем Сара сняла свою майку. Она почувствовала прикосновение к коже обтянутого перчаткой пальца, который следовал за изгибами ее швов.
– Почему я здесь? Где Адриан?
Медсестра игнорировала ее вопросы. Она отошла от Сары, сняла перчатки и бросила их в корзинку внизу тележки.
– Заживление идет хорошо. Недели хватило, чтобы раны почти закрылись.
– Простите? Вы сказали «недели»?
– Да, вас на семь дней погрузили в искусственную кому, чтобы избавить от мучений.
Вдруг Сару охватило сомнение, вернее, наполнила надежда. А что, если ее нашли и спасли посторонние люди?
– Пожалуйста, ответьте мне. Где меня нашли? Что я там делала?
– Вас привез Исправитель.
Разочарованная ответом медсестры, Сара молча смотрела ей вслед, пока она уходила, потом услышала, как повернулся в замке ключ.
Она придвинула свою кровать к зарешеченному окну. Потом забралась на нее и встала на цыпочки.
Сара увидела широкую поляну, обсаженную по краям деревьями, за которыми угадывались холмы и горы. В центре открытого пространства возвышалось огромное здание, с фасадом из металла и стекла. Лужайка была перечеркнута бетонными дорожками, по которым ходили люди в белых халатах, при встрече иногда перебрасывавшиеся между собой несколькими словами. Чуть дальше она увидела группу маленьких шале, окруженных ухоженными садиками.
Куда ее привезли? И почему Адриан оставил ее в живых?
