Как объяснил Ним группе репортеров, включая радио- и тележурналистов, вызвавшие отключение события в «Ла Мишен» очень напоминали уже некогда произошедшее. Неужели прошло всего десять месяцев с того времени, как погибли Уолтер Тэлбот и другие, а Большой Лил был покорежен взрывом бомбы? Ниму казалось, что от прошлого лета его отделяет целая вечность. Впрочем, одно отличие прошлого времени от настоящего бросалось в глаза — это перемены во взгляде журналистского сообщества на «ГСП энд Л». Они стали осознавать серьезность проблем, с которыми столкнулась компания, и даже выражали ей сочувствие, чего не было раньше.

— Мистер Голдман, — спросил репортер «Окленд трибюн», — если вы получите «зеленую улицу» для строительства необходимых вам объектов, сколько времени вам потребуется для их реализации?

— Лет десять, — ответил Ним. — Если бы у нас была настоящая чрезвычайная программа, то, может быть, восемь. Но нам ведь требуется масса всяких разрешений и лицензий, прежде чем мы сможем приступить к делу. Пока нет даже намека на то, что дело может сдвинуться с мертвой точки.

Ним пришел на эту пресс-конференцию в галерее для посетителей диспетчерского центра по просьбе Терезы ван Бэрен вскоре после отключения всех оставшихся генераторов «Ла Мишен», приведшего к прекращению подачи электроэнергии. Сам Ним впервые подумал: а ведь что-то не так — когда свет в его кабинете на мгновение погас и снова включился. Это объяснялось тем, что срабатывала специальная система защиты на случай отключений — таким образом обеспечивалась нормальная работа штаб-квартиры компании и таких ее жизненно важных механизмов, как диспетчерский центр. Полагая, что намечаются какие-то проблемы, Ним сразу направился в диспетчерский центр, где Рей Паулсен, прибывший несколькими минутами раньше, обсуждал детали происшедшего.

— Острэндер все правильно сделал, и я его в этом поддержу, — сказал Паулсен. — На его месте я поступил бы точно так же.

— Ладно, Рей, — согласился Ним. — На встрече с журналистами займу такую же позицию.

— Можешь сказать им кое-что еще. Мы дадим электричество через три часа или даже раньше. А к завтрашнему дню снова заработают четыре энергоблока «Ла Мишен». Кроме того, снова вернутся в строй действующие геотермальные агрегаты.

Ниму подумалось, что произошедшие события окончательно сгладили антагонизм между ним и Паулсеном. Впрочем, это было логично, ведь сейчас им было не до того. На пресс-конференции Нэнси Молино спросила Нима:

— Это что-нибудь меняет в графике запланированных отключений?

— Нет, они начнутся завтра, как и планировалось, и потом будут продолжаться ежедневно.

Репортер из «Сакраменто би» поинтересовался:

— Вы ограничите отключения тремя часами?

— Вряд ли. Поскольку наши нефтяные запасы тают, отключения могут стать более длительными, ну, скажем, до шести часов в сутки.

Кто-то в ответ присвистнул.

Телерепортер спросил:

— Вы слышали, что происходят демонстрации против ваших оппонентов?

— Да, слышал. И по моему мнению, это не принесет пользы никому, включая и нас.

Демонстрации прошли прошлой ночью. Ним прочитал о них сегодня утором. Забросали камнями окна клуба «Секвойя» и штаб-квартиры Антиядерной лиги. В обоих случаях демонстранты, называвшие себя «простыми гражданами», столкнулись с полицией, а несколько человек были арестованы. Позже их выпустили без предъявления каких-либо обвинений. Легко было предсказать, что подобные демонстрации прокатятся по всей стране, ибо из-за отключений электроэнергии уже начала расти безработица. Вместе с тем в прошлом активные критики «ГСП энд Л» как воды в рот набрали.

— Что бы вы посоветовали населению, мистер Голдман? — спросил кто-то в конце пресс-конференции.

Ним изобразил какое-то подобие улыбки на лице.

— Самый простой ответ: отключите все, без чего вы спокойно можете прожить.

Примерно через два часа, где-то в начале седьмого, Ним вернулся в свой кабинет. Секретарша Вики еще была на своем рабочем месте. Работать допоздна уже вошло у нее в привычку.

— Соедините меня с клиникой «Редвуд-гроув» и попросите мисс Слоун, — сказал он.

Через несколько минут Вики сообщила:

— В клинике ответили, что мисс Слоун у них не числится.

Ним был удивлен.

— Может, они что-нибудь перепутали?

— По моей просьбе они проверили дважды.

— Тогда наберите ее домашний номер. — Ним знал, что у Вики есть ее телефонный номер. — Карен собиралась поехать в клинику, она не могла не уехать.

На этот раз Вики не стала звонить шефу, а решила доложить ему лично. Она вошла в кабинет. На ее лице было написано напряжение.

— Мистер Голдман, — сказала она, — я думаю, вам лучше взять трубку самому.

Озадаченный, Ним поднял трубку.

— Это ты, Карен? — спросил он, услышав женский голос.

— Нимрод, — в трубке раздались рыдания, — это Синтия. Карен умерла.

— Нельзя ли ехать побыстрее, — попросил Ним водителя.

— Я и так еду, как могу, мистер Голдман, — словно оправдываясь, ответил водитель. — Вы посмотрите, какое движение. Да и людей на улицах больше, чем обычно.

Ним вызвал служебную машину с шофером прямо к подъезду. Он знал, что если поедет на собственном «фиате», то потеряет больше времени. Он быстро спустился вниз и сообщил шоферу адрес, где находился дом Карен. И вот они уже были на пути туда.

Мысли Нима беспорядочно скакали. Синтия не рассказала ему никаких подробностей. Сообщила только, что Карен умерла из-за отключения электроэнергии. Ним уже стал винить себя за то, что не довел дело до конца, сам не проверил, уехала ли Карен в «Редвуд-гроув». Хотя он понимал, что уже слишком поздно, ему хотелось поскорее добраться до цели.

Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, Ним принялся смотреть по сторонам. Уже сгущались сумерки. Он подумал, что шофер действительно прав — людей на улицах стало заметно больше, чем обычно.

Когда-то Ним читал о том, как Нью-Йорк остался без электричества. Не понимая зачем, граждане устремлялись на улицы. Причем мало кто из них мог объяснить, что их гнало из дома. Наверное, они подсознательно искали общения со своими соседями в столь тягостный для всех час. Разумеется, были и криминальные элементы, которые под покровом темноты принялись жечь и грабить. Не исключено, что со временем и то и другое повторится уже здесь, в Калифорнии.

Впрочем, произойдет это или нет, думал Ним, но к прежнему образу жизни возврата уже нет. Между тем огни города уже горели или зажигались. Скоро станет светло в самых удаленных от центра районах. Еще до завтрашнего дня. Или по крайней мере до послезавтрашнего. А впрочем, кому дано знать, сколь долгим будет перерыв в нормальном течении жизни.

— Приехали, мистер Голдман, — объявил водитель. Они были у дома Карен.

— Пожалуйста, подождите, — сказал Ним.

— В квартиру входить нельзя, — сказала Синтия. — Не сейчас. Это слишком ужасно.

Она вышла в коридор, закрыв за собой дверь. Но до Нима донеслись чьи-то рыдания, похоже было, что это плачет Генриетта Слоун. Потом он расслышал причитания Джози. У Синтии были заплаканы глаза. Она рассказала ему все, что знала о страшном стечении обстоятельств, вызвавших смерть Карен. Ним заикнулся было о собственной вине, но Синтия остановила его:

— Нет! За долгое время, пока мы всеми силами стремились помочь Карен, никто из нас не сделал для нее столько, сколько вы. Она не захотела бы, чтобы вы испытывали чувство вины перед ней. Она даже оставила кое-что для вас. Подождите!

Синтия вошла в гостиную и вернулась с листком голубой почтовой бумаги.

— Этот листок был вложен в ее пишущую машинку. Она всегда подолгу работала над своими стихами. И вот, наверное, над этим, вплоть до своей… — Ее голос задрожал, Синтия была не в силах закончить фразу.

— Благодарю. — Ним сложил листок и положил его во внутренний карман пиджака. — Могу я чем-нибудь вам помочь?

Синтия покачала головой:

— Не сейчас.

Когда он уже стоял в дверях, она спросила:

— Нимрод, я вас увижу снова?

Он остановился. Это был недвусмысленный намек. Такое приглашение он однажды уже слышал от нее.

— О Боже, Синтия, я, право, не знаю.

Вот ведь какая штука, подумал Ним. А ведь она душевная и привлекательная женщина и готова дарить любовь. И он хотел ее, несмотря на примирение с женой, которую горячо любил.

— Если я вам буду нужна, Нимрод, — сказала Синтия, — вы знаете, где меня найти.

Он кивнул и ушел.

В машине Ним развернул листок уже знакомой почтовой бумаги.

Интересно, что же они несут? Какую последнюю, полную любви мысль Карен ему уже никогда не суждено будет узнать?