Все шло, казалось, обычным порядком, ничего будто не изменилось, но это была ужасная жизнь!

Прежде Леночка просыпалась позже Марии Сергеевны, а теперь вставала раньше ее, крадучись, босиком выходила в переднюю, останавливалась у входной двери и прислушивалась… За дверью было тихо. Шла на кухню, готовила завтрак, ждала привычных звонков. Сперва звонила разносчица молока, немного погодя – продавщица из булочной. Обе женщины обслуживали их дом второй год, к ним привыкли, но теперь Леночка напряженно и подозрительно вглядывалась – может быть, с одной из них придет грозящая Марии Сергеевне опасность. Приходил молодой и веселый слесарь из Мосгаза. Леночка неотступно следовала за ним на кухню, недоверчиво следя за каждым его движением…

Как-то вечером, когда Марии Сергеевны не было дома, забежала ее сослуживица. Против обыкновения Леночка не предложила ей посидеть подождать, а, наоборот, зачем-то солгала, сказала, что мама придет поздно.

Каждый человек, который появлялся в доме Ковригиных, вызывал теперь у Леночки глухое раздражение, внутри у нее дрожал каждый нерв.

Ах какая это страшная вещь – подозрительность! Что может быть хуже недоверия? Трудно жить, когда ты не веришь окружающим тебя людям…

Леночка не винила Королева, он выполнял свой долг, и, если она могла, она обязана была ему помочь. Но Леночка лишилась не только покоя, а чего-то более значительного: жизнь утратила для нее свою красоту, свою радость…

Позавчера Мария Сергеевна вернулась домой с Григоровичем, одним из своих помощников по институту. Леночка знала его уже три года. Мария Сергеевна и Григорович продолжали какой-то деловой разговор. Нейтроны, мезоны, позитроны… Леночка плохо в этом разбиралась. Но она забеспокоилась – достаточно ли хорошо знает Мария Сергеевна Григоровича? Честный ли он человек? Ей даже показалось, что она уловила в его тоне скрытое недоброжелательство к Марии Сергеевне.

Через час он собрался уходить, прощался с Марией Сергеевной в передней.

Леночка прислушивалась к их голосам из своей комнаты.

– Подбираем на лето компанию, собираемся в Крым, пешком по Южному берегу, – похвастался Григорович. – Присоединяйтесь, Мария Сергеевна, не пожалеете!

Леночка стремительно вышла в переднюю.

– Мама не поедет ни в какой Крым, – чуть ли не выкрикнула она, не позволяя Марии Сергеевне раскрыть рот. – Я ее никуда не пущу. Мама поедет в санаторий…

В тот же день она встретилась с Королевым в кафе на Петровке. Это было уже их пятое свидание. Королев обычно звонил к вечеру, здоровался и назначал место встречи. Преимущественно это были какие-нибудь маленькие кафе. Впрочем, один раз он пригласил ее в кино.

Вернувшись домой, она даже поссорилась с Павликом.

– Где была? – поинтересовался Павлик.

Врать Леночка не любила.

– В кино.

Павлик удивился.

– Одна?

– Нет, не одна, – сказала Леночка таким тоном, что дальше лучше было не спрашивать.

Мария Сергеевна только покачала головой, а Павлик обиделся и собрался домой.

Леночка не стала его удерживать, она ведь ничего не могла ему объяснить.

В кафе на Петровке Леночка со всеми подробностями передала Королеву разговор Марии Сергеевны с Григоровичем, рассказала о предложении Григоровича участвовать в туристской поездке по Крыму. И тут же подумала: какие это все пустяки.

– Вы велели обо всем рассказывать, – проговорила она, оправдываясь. – Я, конечно, понимаю, это пустяки, ну а вдруг…

– Правильно-правильно, сообщать надо обо всем, – подбодрил ее Королев. – Но что касается Крыма, думаю, в этом предложении ничего опасного нет…

И все-таки Леночке показалось, что Королев даже осуждает ее за мнительность, ждет от нее чего-то другого.

Встречи их продолжались вот уже около месяца. Уже кончалась весна, уже весь город оделся в зелень, москвичи переезжали на дачи, и в самом городе тут и там прямо на улицах возникали кафе под полотняными тентами…

Марию Сергеевну огорчало изменившееся за последнее время отношение Леночки к Павлику, да и вообще какая-то странная перемена в дочери. А сама Леночка ни о чем не хотела рассказывать. Наоборот, она стала замкнутее, молчаливее, но внимательные материнские глаза замечают подчас то, чего не видят ни мужья, ни женихи, ни поклонники.

Поздно вечером, перед сном, Мария Сергеевна зашла в комнату к дочери.

Та сидела за учебником.

– Ты знаешь, Леночка, я не вмешиваюсь в твои дела, это ни к чему не приводит, – заговорила Мария Сергеевна. – Но не очень-то порядочно не щадить близких людей.

– Это ты о Павлике? – мрачно спросила Леночка.

– Хотя бы.

– А что ему?

– Как «что»? – возмутилась Мария Сергеевна. – Жених он тебе или не жених?

– Слово-то какое… Фу! – попыталась отшутиться Леночка, уклоняясь от разговора. – Жених, невеста, приданое…

– Ладно-ладно, ты понимаешь, дело не в словах. Ты его еще любишь?

Леночка промолчала.

– Спрашиваю, любишь или нет?

– Люблю.

– Так надо о нем подумать, на нем лица нет.

Леночка опустила глаза.

– Ничего не случится. Крепче будет…

– Какая ты бесчувственная!

– Ах! У меня сейчас нет времени на чувства, у меня экзамены.

– Для Павлика нет времени или вообще?

– Вообще.

– Вижу, какие у тебя экзамены, то и дело пропадаешь по вечерам.

– У меня дела.

– О которых ты не можешь сказать ни матери, ни жениху?

– Опять это ужасное слово!

– Ты не отклоняйся…

– Придет время, скажу, а сейчас не могу, не имею права, слово дала…

Мария Сергеевна готова была вспылить, но сдержалась.

Уходя, уже на пороге она холодно сказала:

– Я тебя ни о чем не спрашиваю. Но на твоем месте я бы извинилась перед Павликом.

Леночка широко раскрыла глаза.

– Я буду извиняться?

– Но ведь не я же?

– Ни за что! – отрезала Леночка.

– Даже ради моего покоя? – холодно спросила Мария Сергеевна.

– Да я, может, беспокоюсь о твоем покое больше, чем ты думаешь! – вырвалось у Леночки. – Ничего-то ты, мамочка, не знаешь!

– И знать на этот раз не хочу, – сердито произнесла Мария Сергеевна и ушла к себе.

Она была уверена: пройдет несколько минут – и дочь прибежит к ней. Но Леночка не появлялась.

Ей хотелось пойти к матери, так она еще никогда с ней не разговаривала. Но нервы уже отказывали, Леночка боялась проговориться. Уткнувшись головой в подушку, она горько проплакала всю ночь.

А Мария Сергеевна тоже провела эту ночь в тревоге и смущении. Она невольно заразилась тем нервическим состоянием, в котором находилась ее дочь.

Ах как дорого бы она дала, чтобы получше узнать, что происходит с Леночкой, и увидеть этого неизвестно откуда взявшегося человека, который так настойчиво вытесняет из сердца дочери Павлика. Но расспрашивать и допытываться было не в правилах Марии Сергеевны – Леночка была уже вполне самостоятельный человек и сама имела право решать свою судьбу.

Павлик тоже, разумеется, заметил странные и неприятные для себя перемены в поведении Леночки. Он, как и прежде, появлялся у Ковригиных почти каждый вечер, но Леночка теперь уже не бывала такой веселой, такой «огорчительно беззаботной», как о ней с шутливым укором отзывалась Мария Сергеевна. Случалось даже, что едва успевал Павлик прийти, как к Леночке кто-то звонил и она немедленно исчезала из дому.

С Леночкой следовало бы объясниться, это он понимал, но именно на это у него не хватало мужества, потому что, если бы Леночка вдруг призналась в том, что она его больше не любит, Павлику представлялось, что в этот миг солнце перестало бы для него светить и весь мир погрузился бы в холодную тьму.

Вот как жила семья Ковригиных, когда события приняли более сложный и стремительный оборот.

Как-то в первых числах июня вся семья сидела вечером в комнате Марии Сергеевны. Леночка сдала последний экзамен и благополучно перешла на четвертый курс. Они пили шипучее шампанское, заедали его вкусным тортом, который принес Павлик, и строили планы на отпуск, как вдруг позвонил телефон.

Мария Сергеевна сняла трубку.

– Простите за беспокойство, – услышала она знакомый голос. – Не откажите в любезности подозвать к телефону Елену Викторовну.

Мария Сергеевна сердито посмотрела на Леночку.

– Елена Викторовна, вас!

Хороший вечер испорчен! Леночка ответит сейчас своему таинственному знакомому какими-нибудь малозначащими словами, неестественно оживится и унесется из дому.

– Алло, – отозвалась Леночка.

– Добрый день, – произнес Королев.

– Здравствуйте…

Леночке очень не хотелось сегодня уходить, но что она могла поделать? Назвавшись груздем, полезай в кузов!

– Я вас слушаю…

– Добрый день, Елена Викторовна, – повторил Королев. – Сегодня я вас никуда не приглашаю…

У Леночки отлегло от сердца.

– Я хочу только предупредить: положение несколько осложнилось. Возможно, завтра нам понадобится ваша помощь. Поэтому я попрошу вас прийти завтра домой пораньше. Я позвоню вам между пятью и шестью. Вы меня поняли?

– Хорошо, – сказала Леночка. – Я поняла вас…

– До свиданья!

– До свиданья!

Она положила трубку и вернулась к столу.

– Ты идешь? – спросила Мария Сергеевна.

– Куда? – весело ответила Леночка. – И не собираюсь!

– Слава богу, – облегченно сказала Мария Сергеевна, – взялась за ум!

– А я его и не теряла, – дерзко заметила Леночка и поцеловала мать.

Они хорошо провели этот вечер. Павлик оживился, стал рассказывать о своих изотопах, а Мария Сергеевна, что случалось не так уж часто, принялась читать своим приятным грудным голосом стихи, которые она любила и знала во множестве.

Утро следующего дня началось как обычно. Леночка проводила мать, потом пошла в институт, уточнила, когда и где ее группа будет проходить летнюю практику, уплатила комсомольские взносы, сдала книги в библиотеку, потом заехала на водную станцию; вода была еще холодная, почти никто не купался, но Леночка не удержалась, после купанья у нее разыгрался аппетит, она зашла в закусочную, съела порцию котлет, выпила бутылку кефира и ровно к пяти была дома. Королев позвонил около шести.

– Я прошу вас прийти туда же, где мы разговаривали в первый раз, – сказал он. – Приходите часам к восьми. Предупредите маму, что вы задержитесь. Оденьтесь понаряднее, может быть, нам придется зайти в одно место. Возможно, я запоздаю, но вы будьте аккуратны и обязательно дождитесь меня. Поняли?

– Быть к восьми и ждать вас, – по-военному повторила Леночка. – Чего ж тут не понять!

Королев, как всегда, говорил лаконично и точно, но голос его звучал как-то особенно многозначительно, и Леночке показалось, что на этот раз он собирается сообщить ей что-то очень важное.

Она тут же стала собираться. Поколебалась в выборе между двумя платьями – васильковым и серым, и выбрала серое: Мария Сергеевна уверяла, что оно особенно Леночке к лицу. Надела светлые модельные туфли.

Поправила волосы и даже слегка подкрасила губы.

Часов около семи пришла Мария Сергеевна.

– Ты куда? – удивилась она парадному виду дочери.

– Нужно, – сказала Леночка. – Ты меня сегодня скоро не жди.

– Опять? – упрекнула ее Мария Сергеевна. – А я-то вообразила, что ты образумилась.

– Опять, – подтвердила Леночка. – «Не образумлюсь… виноват, и слушаю, не понимаю…» – процитировала она нараспев Грибоедова, прикалывая перед зеркалом маленькую брошку.

– А что же сказать Павлику? – осведомилась Мария Сергеевна.

– Ничего. Если хочет, может подождать, но я, по всей вероятности, вернусь не скоро.

Мария Сергеевна пожала плечами и, рассерженная, ушла к себе в комнату.

В дверях Леночка столкнулась с Павликом.

– Ты куда это? – спросил он.

– На кудыкину гору… На свиданье.

– Нет, серьезно?

– А я не шучу. Что это за манера допрашивать: куда, куда?

– Ты не слишком вежлива, – упрекнул ее Павлик.

– Привыкай, у меня скверный характер.

Она пропустила Павлика в переднюю и вышла, хлопнув за собой дверью.

Увидев, что Мария Сергеевна дома, Павлик кинулся к ней.

– Не знаете, куда пошла Леночка?

Мария Сергеевна пожала плечами.

– Сказала только, что вернется не скоро.

– Все-таки я подожду. Не возражаете?

– Пожалуйста, – сказала Мария Сергеевна.

И Павлик, захватив какую-то книжку, побрел на кухню.

Леночка пришла в сквер против «Метрополя» точно в восемь часов. Королев появился в половине девятого.

– Здравствуйте, товарищ Ковригина, – против обыкновения подчеркнуто официально поздоровался он и осмотрелся вокруг. – Сегодня у нас серьезный разговор. Пойдемте лучше в другое место.

В лифте они поднялись на пятнадцатый этаж гостиницы «Москва», там находилось кафе «Огни Москвы», в нем всегда можно найти уединенный столик.

Королев заказал кофе, пирожных.

– Может быть, вина? – предложил он.

– Если хотите, пожалуйста, только я пить не буду, – отказалась Леночка.

– Нет, мне нельзя, если бы даже хотел, я при исполнении служебных обязанностей.

Он подождал, пока им подали кофе.

– С вами, Елена Викторовна, сегодня хотел поговорить мой начальник. Но за последние два часа обстоятельства резко изменились, и необходимость в этом свидании отпала.

В тоне Королева звучало извинение, точно он чувствовал себя виноватым, он обращался к Леночке с какой-то вежливой вкрадчивостью.

– Значит, ничего важного и, главное, ничего утешительного, – разочарованно спросила Леночка, – вы мне сегодня не скажете?

– Нет, скажу. Наоборот, скажу очень важное…

Он оглянулся и затем подался слегка вперед, глядя своей собеседнице прямо в глаза.

– Положение значительно обострилось, мы нащупали зарубежную агентуру, – многозначительно произнес он. – Они кружат и вокруг Глазунова, и вокруг его ближайших сотрудников. В том числе очень интересуются вашей мамой.

– Но я ничего не замечала! – прервала его Леночка.

– Это неудивительно, вы же не специалист, – покровительственно заметил Королев и, перейдя на полушепот, продолжал: – Вашей маме грозит серьезная опасность.

– Но что же они хотят сделать? – воскликнула Леночка.

– Тише, – остановил ее Королев. – Нас могут услышать. Ваша мама знакома с открытием Глазунова. В какой-то степени это, вероятно, и ее открытие. Вражескую разведку интересуют формулы теоретического расчета. Вот они и намереваются захватить кого-нибудь из первооткрывателей, а дальше уже сами…

– Но ведь ни Глазунов, ни мама все равно ничего не скажут!

– А тогда их просто уничтожат. Это ведь тоже значительный ущерб для нашей страны…

– Так что же делать?

– Прежде всего не перебивать меня. Выслушайте, а потом будете спрашивать.

В кафе включили радиолу, зазвучало танго.

– Очень хорошо, – удовлетворенно заметил Королев.

Но в это время к Леночке подошел какой-то рыжеватый субъект.

– Разрешите? – пригласил он ее.

Леночка вопросительно взглянула на Королева.

– Нет, – резко сказал тот. – Моя девушка не танцует с незнакомыми…

Рыжий криво усмехнулся и, смерив Королева презрительным взглядом, пошел прочь.

Леночка с испугом посмотрела ему вслед.

– Он не из тех? – шепотом спросила она.

– Не волнуйтесь, – успокоил ее Королев. – Здесь вы в безопасности.

Он подвинул к Леночке вазу с пирожными.

– Все-таки пейте кофе, он совсем остыл. – И, отхлебнув несколько глотков, продолжал: – Так слушайте. Мы уже обнаружили двух агентов. Они особенно интересуются вашей мамой.

– Почему? Ведь она…

– Не перебивайте, – уже менее вежливо оборвал ее Королев. – Ваша мама – женщина, и они, очевидно, предполагают, что у нее характер послабее, чем, скажем, у Глазунова. Единственный выход – вывести ее из игры. Пусть они сосредоточат свое внимание на Глазунове, тогда нам легче будет схватить преступников. Но для этого на некоторое время ваша мама должна исчезнуть.

Леночка широко раскрыла глаза.

– То есть как «исчезнуть»?!

– Всего на два, на полтора месяца… – Королев улыбнулся. – Не волнуйтесь. Мы поместим ее в надежное место, где ей будет хорошо и спокойно. Но… необходимо сделать это так, чтобы все, абсолютно все думали, будто она… умерла.

– Неужели нельзя как-то по-другому уберечь мою маму? Это как-то очень неприятно… Даже страшно…

– Но все-таки это лучше, чем быть мертвой на самом деле. А ведь дело обстоит именно так. Нам надо, чтобы ваша мама выбыла из игры, но чтобы никто, ни одна живая душа не догадалась о том, что мы причастны к этому. Когда останется один Глазунов, мы их легко схватим.

– А мама на это согласится? – недоверчиво спросила Леночка.

– Она уже согласилась, – уверенно ответил Королев. – Когда ей сегодня все объяснили, она поняла, что это наилучший выход.

– Значит, она уже знает? – удивилась Леночка. – А мне даже не намекнула!

– Значит, она хороший конспиратор, – одобрительно сказал Королев. – Знает и уже готовится к своему исчезновению. Мы спрячем ее в укромном месте, где она проведет полтора месяца, как в санатории.

– Но я буду ее видеть? – волнуясь, спросила Леночка.

– Нет. Ни вы и никто другой. Вы по-прежнему будете встречаться со мной, и я буду сообщать о ее здоровье. – Королев нахмурился. – Я хочу, чтобы вы меня хорошо поняли, потому что многое в этой операции зависит от вас. Мы должны сделать так, чтобы все поверили, будто ваша мама мертва. Будет обнаружен ее труп, и его похоронят.

Леночка опять встревожилась.

– Ничего не понимаю!

– Сейчас поймете. Завтра обнаружат ее труп…

– Как «завтра»?!

– Именно завтра.

– Когда же мама должна исчезнуть?

– Сегодня.

– Господи!

– В таких делах медлить нельзя…

Королев подозвал официантку и попросил принести еще по чашке кофе.

– Но откуда же возьмется труп? – спросила Леночка шепотом. – Нет, я ничего не понимаю…

– Потому что не хотите выслушать до конца. Труп взят из морга. Жертва железнодорожной катастрофы. Он сильно изуродован, и его нелегко опознать. Но опознать его придется именно вам.

Леночка была совершенно растерянна.

– Мне?!

– Да. На трупе будет платье вашей мамы, при нем найдут ее документы, и, наконец, следователь железнодорожной прокуратуры вызовет вас, и вы должны будете подтвердить…

– Что эта женщина – моя мама?

– Вот именно, – твердо произнес Королев. – Должны сказать, что это труп вашей мамы, хотя на самом деле это будет посторонняя женщина.

– А где же маму найдут?

– Не маму, а постороннюю женщину, – поправил Королев. – У станции Рассадино. Там, где находится филиал института.

– Там акустическая лаборатория, – поправила его, в свою очередь, Леночка.

– Ну лаборатория, – поправился Королев. – Все подумают, что ваша мама возвращалась в Москву и случайно попала под поезд.

– Вы, кажется, все продумали, – хмуро заметила Леночка.

– Как будто все, – согласился Королев. – Это ведь и есть наша работа…

Он испытующе посмотрел Леночке в глаза.

– Мы надеемся, вы выдержите свою роль до конца.

Леночка промолчала.

– Помните, до тех пор, пока Мария Сергеевна не вернется домой, все, что с ней произошло, абсолютная тайна. Вы не скажете ничего ни Глазунову, ни следователю, ни милиции. Тем более что далеко не всем из них будет известна истина. Ваша задача – опознать маму и сыграть нелегкую роль убитой горем дочери.

– Хорошо, – сказала Леночка. – Это ужасно, но если надо, я сделаю так, как вы говорите.

– Запомните одну деталь, – сказал Королев. – Труп… той женщины… сильно изуродован, но на левой руке, выше локтя, имеется татуировка. Вы скажете это следователю. На левой руке у нее вытатуировано: «ЛЮСЯ + БОРЯ».

– Мама и татуировка! – Леночка усмехнулась. – Что это? При чем тут Люся и Боря.

Королев досадливо отмахнулся.

– Это не имеет значения. Вас об этом не спросят. Но на всякий случай… Можете сказать, что татуировка – детская шалость. Люся и Боря были ее лучшими школьными друзьями…

– Хорошо, скажу… – Она чувствовала себя страшно усталой и совершенно беспомощной. – Это все?

– Все, – подтвердил Королев.

– Тогда я пойду. Ведь вы говорите, что мама должна исчезнуть сегодня?

– Совершенно верно.

– Я хочу еще с ней проститься.

– Вряд ли вы успеете…

– Как? Неужели, когда я вернусь, мамы уже не будет?

– Да, вашей мамы уже не будет.

– Как же так? – возмутилась Леночка. – Это же безжалостно!

– Так надо, – мягко произнес Королев. – Не волнуйтесь, все будет хорошо. Я регулярно буду с вами встречаться, а через полтора месяца ваша мама вернется домой, и уж тогда она будет в полной безопасности.

Королев встал.

– Идите, не задерживайтесь, – сказал он. – Я побуду еще с минуту, расплачусь…

Леночка едва дождалась лифта, к метро она бежала, толкая прохожих…

Было около десяти часов, когда она вернулась домой. Навстречу ей вышел Павлик.

– Где мама?

– Ушла.

– Куда?

– Не сказала.

– А когда?

– Около часа назад.

– Одна?

– По-моему, одна.

Леночка рассердилась, закричала:

– Да расскажи толком! Что говорила, что взяла с собой?

Но что Павлик мог ей рассказать?

Он сидел на кухне, читал, ждал Леночку. Мария Сергеевна занималась у себя в комнате. Часов около девяти, а может и раньше, зазвонил телефон. Впрочем, телефон звонил, кажется, и до этого два или три раза. Павлик не очень прислушивался. Он только заметил, что Мария Сергеевна говорила по телефону необычно возбужденно. А потом сразу стала собираться. Павлик только спросил, скоро ли она вернется. Мария Сергеевна ответила, что точно не знает, но, вероятно, часа через три. И еще сказала, что, если Павлик соберется домой, пусть проверит, хорошо ли захлопнулась дверь. Больше она ничего не говорила.

Леночка устало опустилась на стул.

– Как ты думаешь, – несмело спросил Павлик, – куда бы это могла поехать Мария Сергеевна?

– Я думаю… Я думаю… – Леночка долго не могла сообразить, что следует ответить. – Я думаю, – сказала она наконец, – что мама поехала в Рассадино, в лабораторию.

– Да, но что же там делать ночью? – удивился Павлик.

– Откуда я знаю!

– Ты знаешь, я хотел ее проводить, – сказал Павлик, оправдываясь. – Но она категорически запретила.

– «Проводить», «проводить»! – прикрикнула на него Леночка. – Очень ты ей нужен!

Павлик помолчал.

– Леночка! – спросил он ее снова. – Можно, я дождусь Марию Сергеевну?

– Нет-нет! – решительно запретила она. – Иди домой, я хочу остаться одна.