Завезя Адама в аэропорт, Менли вернулась домой около двух. Когда она открывала дверь, трезвонил телефон, и, все еще держа Ханну одной рукой, она бросилась снимать трубку.

Звонила ее мать из Ирландии. После радостных приветствий Менли поняла, что старается уверить мать, что все в порядке.

— Что ты подразумеваешь, когда говоришь, что у тебя плохие предчувствия, мама? Это безумие. Ребенок прекрасный… Мы чудесно проводим время… Дом, который мы снимаем, просто волшебный… Даже подумываем купить его… Погода чудесная… Расскажи мне об Ирландии. Как маршрут, который я придумала для вас?

Она бывала в Ирландии по делам не один раз и помогла матери спланировать ее путешествие. С облегчением Менли услышала, что все достаточно хорошо.

— А как Филлис и Джек? Им нравится?

— Они прекрасно проводят время, — ответила мать. Потом, понизив голос, добавила: — Нечего и говорить, что Фил одержимо выискивает своих предков. Мы провели два дня в Бойле, пока она просматривала старые записи графства. Но записи ведет она. И еще она нашла ферму своего прадеда в Баллимоте.

— Никогда и не сомневалась, что Фил найдет, — засмеялась Менли, потом попыталась уговорить Ханну погукать для бабушки.

Заканчивая разговор, Менли опять уверила мать, что чувствует себя прекрасно и что у нее едва ли остались следы стрессового расстройства.

— И это было бы чудесно, если бы было правдой, — горестно сказала она Ханне, вешая трубку.

Через несколько минут подъехала Эми. Менли холодно поздоровалась с ней и поняла, что Эми достаточно чутка, чтобы уловить перемену в их отношениях.

Пока Эми, положив Ханну в коляску, была с ней на воздухе, Менли уселась за папки Спрэгью. Заметка, которую написала Фоби Спрэгью о доме для собраний, построенном в 1700 году, заинтересовала ее. После размеров здания — «20 футов на 32 и на 13 футов в стенах» — имена людей, которые назначались «принести дерево и сделать остов здания», «принести доски и планки» и «купить еще отделки» — миссис Спрэгью писала: «Никквенум (Ремембер-Хаус) был намного больше дома для собраний, что, возможно, вызвало много разговоров в городе. Люди, безусловно, были готовы поверить самому плохому о Мегитабель Фримен».

Потом, видимо, позже, она вписала карандашом «Тобиас Найт» со знаком вопроса.

Строитель. Почему вопрос?

Незадолго до трех часов позвонил взволнованный Скотт Ковей, разыскивающий Адама. Прибыли полицейские с ордером на обыск. Он хотел узнать, может ли не пускать их.

— Адам пытался связаться с вами утром, — сказала Менли и дала ему номер телефона конторы Адама. — Я точно знаю, — объяснила она, — раз судья подписал ордер, ни один юрист не сможет его отменить, но его можно отменить позже, через суд, — потом тихо добавила, — мне так жаль, Скотт.

Джен Палей приехала ровно в четыре часа. Менли чувствовала себя уверенно, когда здоровалась с красивой пожилой женщиной.

— Так мило с вашей стороны проделать исследование для меня.

— Чепуха. Когда Том и я заинтересовались этим домом, мы бывало говорили о нем с Фоби Спрэгью. Она была зачарована историей бедной Мегитабель. Я рада, что Генри дал вам посмотреть записи Фоби, — Джен бросила взгляд на стол. — Вижу, что вас они уже захватили, — улыбнулась она, оценивая кучу папок.

Менли посмотрела на Эми с ребенком, поставила чайник и выставила чашки, сахар и молоко на конец стола.

— У меня в библиотеке установлен компьютер с принтером, но есть что-то такое притягательное в этой кухне, или общей комнате, как мне следует ее называть, что здесь удивительно хорошо работается.

Джен Палей кивнула с пониманием. Она провела рукой по выступающему кирпичному боку массивного камина.

— Я вижу, что вы очень прониклись духом этого дома. Когда-то общая комната была единственной комнатой, в которой действительно жили. Зимы были очень холодные. Семья спала в спальнях под грудой одеял, а потом сбегалась сюда. И подумайте вот о чем. Когда у вас дома вечеринка, не важно сколько у вас места, гости обычно ухитряются найти дорогу на кухню. Тот же принцип. Тепло, еда, жизнь.

Она указала на дверь в кладовку напротив камина.

— Там была родильная. Там рожала женщина и туда приносили больных, чтобы, если удастся, выходить. Очевидно, в этом есть смысл. От огня в той комнате тоже тепло.

Ее глаза заблестели и она смахнула слезы.

— Я надеюсь, что вы все-таки решите купить это место. Этот дом может стать чудесным и вы понимаете его.

— Кажется, да, — согласилась Менли. У нее было огромное желание поделиться с этой умной, сочувствующей женщиной непонятной историей с фигурой на вдовьей дорожке, о перемещении Ханны из кроватки в колыбель и звуке мчащегося через дом поезда, но не смогла. Не хотелось, чтобы кто-то смотрел на нее, размышляя о ее эмоциональной неустойчивости.

Вместо этого она занялась плитой, где уже посвистывал чайник, ополоснула кипятком заварочный чайник и потянулась за коробкой с чаем.

— Вы знаете, как приготовить чашку чая, — заметила Джен.

— Надеюсь. У моей бабушки начинался сердечный приступ, если кто-нибудь использовал чай в пакетике. Она говорила, что ирландцы и англичане всегда знали, как правильно приготовить чай.

— Многие капитаны возили чай как часть груза, — объяснила Джен.

Когда они пили чай с печеньем, Джен взяла свою большую сумку через плечо.

— Я говорила вам, что нашла интересный материал о капитане Фримене, — она вытащила конверт из плотной коричневой бумаги и протянула его Менли. — Мне кое-что пришло в голову: мать капитана Фримена была Никерсон. С самого начала разные ветви семьи произносили свое имя по-разному — Никерсон, Николсон, Николо. Может быть, ваш муж потомок первого Виллиама Никерсона?

— Не имею представления. Я знаю, что его предок возник в начале семнадцатого века, — ответила Менли. — Адам никогда особенно не интересовался своей родословной.

— Ну, если вы решите купить этот дом, он мог бы заинтересоваться. Капитан Фримен мог бы оказаться каким-нибудь тридцать пятым кузеном много поколений назад.

Джен наблюдала, как Менли быстро проглядывала материал из Брустерской библиотеки.

— Самое интересное на последней странице.

— Прекрасно, — Менли достала папку со стола. — Здесь некоторые данные, которые я отобрала. Мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на них.

Когда она переворачивала последний лист из Брустерской библиотеки, Менли услышала разочарованный голос Джен.

— О, посмотрите, у вас уже есть портрет капитана, а я думала, что делаю вам особый подарок, разыскивая его.

Менли почувствовала, как сразу пересохли губы.

Джен смотрела на рисунок, который сделала Менли, когда воображала себе, как нарисует портрет взрослого капитана Эндрью Фримена в новой книге.

Менли смотрела на копию, которую Джен сделала с рисунка, изображающего капитана Эндрью Фримена за штурвалом шхуны.

Лица на рисунках совпадали.