Джен Палей провела тихое воскресенье. Для нее это был самый тяжелый день в неделе. Слишком много воспоминаний о чудесных воскресных днях, когда они с Томом читали газеты, разгадывали кроссворды, гуляли по пляжу.

Она жила на Лоу-Роуд в Брустере, в том же доме, который они купили тридцать лет назад. Они собирались продать его после окончания реставрации в Ремембер-Хаус. Теперь она очень рада, что они не переехали до того, как она потеряла Тома.

Джен всегда оживала с наступлением понедельника и возобновлением ежедневной рутины. Недавно она стала дежурить по понедельникам в Женской библиотеке Брустера. Это было приятное и полезное времяпрепровождение, и ей нравилось бывать в обществе других женщин.

Сегодня по дороге в библиотеку она подумала о Менли Николс. Ей сразу понравилась эта молодая женщина, что было очень приятно, так как она восхищалась книгами Менли. Джен порадовало и то, что следующая книга о Дэвиде будет рассказывать о Кейпе. Вечером в субботу, когда они говорили с Менли о Ремембер-Хаус, Менли высказала желание использовать капитана Эндрью Фримена как прототип для рассказа о мальчике, выросшем и ушедшем в море.

Джен интересовало, попросила ли Менли по ее совету записи Фоби у Генри Спрэгью, но пока она ехала по обсаженному деревьями шоссе, ей пришла в голову другая мысль. В начале восемнадцатого века для морского капитана было обычным брать с собой жену и даже детей в длительные плавания. Некоторые жены вели дневники, которые теперь находились в собрании библиотеки. Она еще не добралась до них, но было бы интересно просмотреть их и выяснить, была ли жена капитана Фримена одной из таких жен.

Стояла чудесная погода и единственный автомобиль на парковке принадлежал другому добровольцу Элене Мартин, которая тоже дежурила по понедельникам. Сегодня у меня будет много времени для чтения.

— Эти девушки попутешествовали, — шепнула она Элене через час, сидя за одним из длинных столов с дюжиной рукописных журналов.

— Одна из них написала, что «была на борту два года». Ездила в Китай и Индию, родила ребенка во время шторма в Атлантическом океане и вернулась домой «посвежевшая и успокоенная духом, несмотря на постоянные испытания». Сейчас век самолетов, но я никогда не была в Китае.

Журналы были увлекательным чтением, но она не смогла найти упоминания о жене капитана Фримена. Наконец она сдалась.

— Кажется, жена капитана Фримена не держала в руке перо, или, если и держала, у нас здесь нет ее мемуаров.

Элена проверяла порядок книг на полках. Она остановилась и сняла очки, привычка, которая показывала, что она хочет что-то вспомнить.

— Капитан Фримен, — размышляла она. — Я помню, что когда-то нашла что-то о нем для Фоби Спрэгью. Мне кажется, у нас где-то есть даже его портрет. Он вырос в Брустере.

— Я не знала этого, — ответила Джен. — Я думала, что он из Чэтхэма.

Элена надела очки.

— Дай-ка я посмотрю.

Через несколько минут Джен читала летопись Брустера и короткие записи. Из книги она узнала, что матерью Эндрью была Элизабетт Никерсон, дочь Виллиама Никерсона из Ярмута, которая в 1653 году вышла замуж за Самуэля Фримена, фермера. В качестве свадебного подарка она получила от отца дарственную на сорок акров земли в горах и десять акров в Мономойте, как тогда называли Чэтхэм.

Интересно, на той ли земле в Чэтхэме потом построили Ремембер-Хаус, подумала Джен.

У Самуэля и Элизабетт было три сына — Калеб, Самуэль и Эндрью. Выжил только Эндрью и в десять лет ушел в море на «Мэри Лью», шлюпе под командованием капитана Нэтаниэля Бейкера.

В 1702 году тридцативосьмилетний Эндрью, теперь уже капитан собственного корабля «Удача», женился на шестнадцатилетней Мегитабель Винслоу, дочери преподобного Джонатана Винслоу из Бостона.

Не могу дождаться, когда расскажу Менли Николс, что нашла все это, ликовала Джен.

Конечно, у нее могут быть материалы Фоби и она уже это знает.

— Хотите взглянуть на капитана Фримена?

Джен подняла глаза. Около нее стояла Элена, победно улыбаясь.

— Я помнила, что видела его портрет. Это, должно быть, рисовал кто-то на корабле. Впечатляет?

Карандашно-чернильный рисунок изображал капитана Эндрью Фримена за штурвалом «Удачи». Крупный мужчина, высокий и широкоплечий, с короткой темной бородой, сильными чертами лица, твердым ртом и глазами, прищуренными будто от солнца. У него был уверенный и властный вид.

— У капитана была репутация бесстрашного человека, и он так и выглядит, правда? — прокомментировала Элена. — Могу сказать, что не хотела бы быть его женой, которая обманывала его и была уличена в этом.

— Как вы думаете, ничего, если я сделаю копию? — спросила Джен. — Я осторожно.

— Конечно.

Придя домой, Джен позвонила Менли и рассказала, что нашла кое-что для нее.

— Одна вещь особенно интересная, — пообещала она. — Я заскочу к вам завтра. Вы будете дома около четырех?

— Это было бы чудесно, — согласилась Менли. — Сегодня я делала рисунки для иллюстраций и, конечно, материалы миссис Спрэгью просто великолепны. Спасибо, что вы рассказали о них.

Она заколебалась, потом спросила:

— Как вы думаете, возможно ли найти портрет Мегитабель?

— Не знаю, — ответила Джен. — Но я, конечно, поищу.

Повесив трубку, Джен задумалась. Менли Николс искренне обрадовалась, услышав ее, но что-то в ее голосе вызывало тревогу у Джен. Что это было? И потом этот вопрос не раз мелькал у нее в голове.

У Тома был сердечный приступ в Ремембер-Хаус. Он вошел после работы на улице, держась за сердце. Она уложила его и побежала вызывать врача. Когда она вернулась, он схватил ее руку и показал на камин:

— Джен, я только что увидел…

Что увидел Том? Он не успел закончить фразу.