Адам Николс не мог пересилить ощущение, что случилась какая-то неприятность. Он плохо спал и просыпался каждый раз с чувством, что только что видел неясный беспокойный сон и не мог вспомнить, о чем он был.

Когда в шесть часов рассвет забрезжил над Ист-Ривером, Адам отбросил простыню и встал. Приготовил кофе и вышел с ним на балкон, страстно желая, чтобы было уже семь тридцать и он смог бы позвонить Менли. Ему придется ждать, так как ребенок теперь просыпается после семи.

По лицу скользнула улыбка, когда он вспомнил о Менли с Ханной. Его семья. Чудо рождения Ханны три месяца назад. Скорбь о потерянном Бобби стала, наконец, слабеть для них обоих. Год назад в это время он был на Кейпе один и не дал бы цента, что их брак сохранится. Он разговаривал об этом с психиатром и тот подтвердил, что смерть ребенка часто приводит к распаду семьи. Врач сказал, что при такой большой боли родители иногда не могут существовать под одной крышей.

Адам уже начал уверять себя, что, может быть, для них обоих лучше все начать сначала по отдельности. Потом позвонила Менли и Адам понял, что отчаянно хочет сохранения их брака.

Беременность Менли была спокойной. Он был с ней в предродовой. Ей было очень больно, но держалась Менли молодцом. Потом из холла внизу донесся женский крик. В Менли сразу произошла страшная перемена. Лицо ее посерело. Ее огромные голубые глаза стали еще больше, потом она закрыла лицо руками.

— Нет, …нет …помогите мне, пожалуйста! — вскрикнула она, всхлипывая и дрожа. Напряженность тела усилила спазмы и затруднила роды.

А когда Ханна наконец родилась и доктор положил ее Менли на руки, она в ужасе оттолкнула девочку.

— Я хочу Бобби, — рыдала она. — Я хочу Бобби.

Адам взял малышку и прижал к себе, шепча:

— Все в порядке, Ханна. Мы любим тебя, Ханна, — как будто боялся, что она может понять слова матери.

Позже Менли скажет ему:

— Когда мне дали ее, я заново пережила тот ужас, когда держала на руках Бобби после катастрофы. Впервые я по-настоящему поняла свои тогдашние чувства.

Это было началом того, что доктора назвали посттравматическим стрессовым расстройством. Первый месяц был очень тяжелый. У Ханны начались младенческие колики и она плакала часами. У них жила няня. Однажды, когда она куда-то отлучилась, девочка начала кричать. Адам вернулся домой и застал бледную и дрожащую Менли на полу у детской кроватки с руками у ушей. Переход на искусственное вскармливание превратил Ханну в веселое спокойное дитя, а приступы беспокойства у Менли почти прошли.

И все-таки мне не следовало оставлять ее одну, подумал Адам. Мне следовало настоять, чтобы хотя бы приходящая няня осталась с ней.

В семь часов его терпение истощилось и он позвонил жене.

Звук голоса Менли принес ему необыкновенное облегчение.

— Ее милость встала рано, милая?

— Только что. Нам нравится утро.

В голосе Менли сквозило что-то. Адам едва сдержался, чтобы не задать вопрос, который уже был на кончике языка:

— С тобой все в порядке?

Менли сердилась, когда он слишком опекал ее.

— Я прилечу четырехчасовым рейсом. Хочешь, чтобы Эми присмотрела за Ханной, а мы бы пошли пообедать?

Колебание. Что произошло? Но потом Менли сказала:

— Звучит заманчиво. Адам…

— Что, милая?

— Ничего. Просто мы скучаем без тебя.

Сразу после этого Адам позвонил в аэропорт.

— На какой ближайший рейс я могу успеть? — спросил он. Он освободится из суда в полдень и, может быть, успеет на рейс в час тридцать.

Что-то случилось и что самое плохое, Менли не собирается рассказывать ему об этом.