Глава 28
Вике совсем не хотелось вставать, хотя сон уже слетел. Солнце пробивалось сквозь щель в шторах — это Дебор, перед тем как уйти, полюбопытствовал, что за погода на улице, а плотно задёрнуть их не озаботился, дрянь такая.
Были в магическом всемогуществе и свои минусы — никто великую повелительницу никогда не пожалеет и не поухаживает в постели за приболевшей, как когда-то бабушка приносила горячий чай с малиновым или вишнёвым вареньем подхватившей простуду внучке, а потом с заботливой улыбкой кормила её с ложечки. Иногда попаданке хотелось почувствовать себя слабой и беспомощной — да куда там! Она монстр неубиваемый.
Выданный самой себе эпитет Вике сильно не понравился, и она поморщилась. Села на кровати, потянулась и зевнула.
— Ванну наполни, — приказала она горничной, — И это, стой, — притормозила рабыню, метнувшуюся было исполнять распоряжение хозяйки, — С кем ты там за дверью шушукалась? Знаешь ведь, какой у меня слух, и всё равно болтаешь с утра. Хочешь, чтобы я тебя наказала?
Госпожа Тень, хоть и приучила себя в собственной резиденции — под защитой рыцарей и магов — к полноценному отдыху без включенных Дальновидения и ассасинского обострённого восприятия, всё равно была довольно чуткой к происходившему вокруг неё.
— Прости, госпожа, — горничная изобразила испуг, хотя уже давно поняла, что у повелительницы по таким пустякам угрозы никогда не переходят к реальной порке, — Там твои адъютант и канцлер пришли. Я им объяснила, что ты только под утро уснула и что…
— Ах, какая ты молодчага! А сколько раз мы с виконтом не могли уснуть, ты им не поведала, случайно? Нет? — Вика вдела ноги в тапочки и зашаркала к двери, будто старушка, — Иди работай, болтушка, — она отвесила рабыне лёгкий подзатыльник.
Подруга Налья Оминская однажды такой вот служанке приказала вырвать язык, правда, доброе сердце графини долго не выдержало вида несчастной девушки, и где-то через полгода она привезла её во Вьеж и пользуясь случаем попросила Вику исцелить рабыню. Даже плату за восстановление речи предложила. Разумеется, от денег попаданка отказалась, а просьбу, само собой, выполнила.
Задумчивым взглядом проводив метнувшуюся горничную, повелительница решила, что на подобный Нальиному урок она не готова, и прошла к двери, за которой в малой гостиной её дожидались Бон и Крелан.
— Слушайте, у вас совесть есть? — спросила она высунув голову из спальни — представать перед ними в своём ночном полупрозрачном шёлковом платье госпожа не собиралась, — Я понимаю, что у вас что-то очень важное есть мне сообщить, раз оба тут торчите, но дайте мне хотя бы умыться и одеться! Валите отсюда оба. Встретимся, как обычно, в моём кабинете. Да, Петелии скажите, пусть сейчас ко мне зайдёт.
Конечно же, Вике было очень интересно, с чем к ней пожаловали ближние помощники, но она давно уже научилась получать некоторое удовольствие от придавливания собственного любопытства. Оттягивала момент, так сказать, получения хороших новостей.
О том, что полученные известия именно хорошие, ей было понятно — иначе к ней в спальню вбежал бы дежурный рыцарь. К тому же, между друзьями Креланом и Боном шла нешуточная борьба за влияние на повелительницу, и каждый стремился стать для Вики главным агрегатором приятных новостей. Дурачки, так и не поняли, что на неё, где сядешь, там и слезешь.
Впрочем, не столько из-за пользы дела, сколько из насмешки, повелительница эту мышиную возню вокруг неё, в которой участвовали весь её разросшийся двор и управленческий аппарат Ордена, не пресекала, за исключением случаев попыток организовать подставы или распускать злонамеренные очернительные слухи и сплетни. Вот тогда она, что называется, била по рукам, а иногда и по головам, порой очень жестоко.
Но — Вику радовало — её родные, друзья и близкие соратники до подлости никогда не опускались, а то, что иногда хитрили в желаниях получить какие-либо блага — пристроить родственника, помочь своим чадам, повысить свой статус, занять должность получше и престижней — так она относилась к этому с пониманием и часто делала вид, что поддалась уловкам или лести. Реально же, попаданка руководствовалась, в первую очередь, практическими соображениями.
— Петелия, — прервала повелительница свою первую статс-даму, явившуюся по приказу прямо в ванную комнату госпожи и докладывающую о дворцовых делах, — Мелочи меня не интересуют. Кто там с кем чего не поделил, и что с этим делать, решай с мужем. Твой Крелан уже на этих делах собаку съел. А того раба не наказывать…
— Но он осмелился спорить со старшим конюхом…
— Ты слышишь, что я говорю? — Вика повернулась спиной к горничной, чтобы той удобней было намыливать спину, — Раз уж тебе захотелось доложить мне об этом пустяке, то решение я приняла. Юноша мне нравится. Его наказание отмени. Может твоя повелительница позволить себе проявлять снисходительность? Лучше расскажи, готовы ли комнаты для герцогини и герцога-консорта. То, что они должны прибыть завтра, не факт. Знаю я Уранию — ей пересесть из кареты в седло и свалиться мне на голову уже сегодня, ничего не стоит. И как там мои мулаты? Убыли?
Своему жёсткому правилу, что добросовестных труд должен хорошо вознаграждаться, Вика не изменила, даже став — после прошлогодних событий в Цинаре — всеми признанной самой могущественной владетельницей Алернии. Как ни жаль ей было расставаться с рабами-валанийцами, но она решительно на это пошла. Молодые мужчины служили ей достойно и со рвением, а что могло стать лучшим вознаграждением за такую работу, как не свобода?
— Да, твои бывшие лакеи вчера с отливом отправились на родину, — сообщила Петелия, — Денег им выдали столько, сколько ты и сказала, хотя мой весь вечер потом бурчал о чьей-то расточительности, — хихикнула статс-дама, — Знаешь, мне показалось, что мулаты твои, оба, не сильно-то и рады, ни свободе, ни большим деньгам, ни возвращению на Валанию. Кстати, в замену я им подобрала пятерых на выбор. Посмотришь сегодня, кого оставить? Апартаменты для герцогини готовы были ещё вчера.
— Отлично, раз готовы. Собственно, это я для порядка спросила. Знаю, что за тобой, как за каменной стеной, — Вика похвалила статс-даму и отпустила её, — Иди. Мужу и Бону скажи, что через четверть гонга пусть приходят ко мне в кабинет. Надеюсь, что и новых лакеев ты подобрала хороших, — добавила она уже в спину выходящей Петелии.
Та задержалась и обернулась:
— Обижаешь, госпожа, — звать повелительницу по имени, как ей было дозволено, бывшая рабыня старого барона Тэллера так и не смогла себя заставить, хотя к своему высочайшему положению при дворе могучей магини уже привыкла, — Намного лучше твоих мулатов, в которых и ценного-то, кроме цвета кожи, и не было ничего. Да и то, какая это ценность?
— Что бы ты ещё в этом понимала, — Вика с превосходством посмотрела на свою помощницу по управлению дворцом, — Всё, иди, занимайся.
После купания долго обсыхать попаданке не требовалось — заклинание Воздушного Потока легко заменяло и фен, и полотенце.
— Шампунь был последний, — предупредила хозяйку рабыня, — И бальзама для волос меньше половины кувшинчика осталось.
— Плохо, — расстроилась повелительница, — И растинцы в последний год ничего из парфюма или гигиены не привозят, самим, поди, мало, жёны и дочери не позволяют продавать, или Олег им поставки перекрыл. А то, что пришло во Вьеж с кораблями из Хадонской империи — как мне доложили — Урания, гадина, скупила всё на корню, пока мои олухи соображали, дорого или не дорого платить названную цену. Ну, надеюсь, что герцогиня со мной поделится и сегодня-завтра привезёт. Иначе, я с ней больше не дружу. Бегемота, как заявится, покорми, но скажи, чтобы меня дождался. И готовься к бою — нам с тобой предстоит этого гуляку сегодня отмывать.
Многое из того, о чём хозяйка говорила, рабыня не понимала, но не переспрашивала — догадывалась, что это госпожа разговаривает с собой.
То, что друзья-соперники Крелан и Бон торопились обрадовать госпожу приятными известиями повелительница угадала абсолютно верно. Ночью голубь принёс известие о разгроме блокирующего Иль-Малан гронского флота орденскими эскадрами — северной, под командованием адмирала Эдорика, и южной, возглавляемой Ченком.
Понятно, никаких подробностей таким видом почты не сообщишь, но примерную картину произошедшего сражения Вика представляла — она лично присутствовала при разработке плана морской битвы. С советами не лезла, во всём полагаясь на опыт своих адмиралов и офицеров, однако, выслушала внимательно все пожелания и обеспечила свой флот всем необходимым, от снаряжения и продовольствия, до усиления корабельных экипажей боевыми магами, а абордажных команд рыцарями и ассасинами. Последних, правда, в очень ограниченном количестве — разведка и контрразведка "съедали" всех выпускников школ без остатка и постоянно требовали добавки.
Эскадра Эдорика, по проработанному замыслу, должна была выманить гронцев к мысу Верности, где скрывавшиеся корабли Ченка отрежут имперцев от возможности уйти к своим портам, а затем, в соответствии с планом, обе эскадры возьмут облапошенных моряков адмирала Бевиора в плотное кольцо и уничтожат. Так орденские флотоводцы придумали. И осуществили.
— Наши потери? — уточнила она.
Крелан невозмутимо посмотрел на поджавшего губы Бона, такой информацией не располагающего, и после небольшой паузы доложил:
— Три корабля полностью затонули, в том числе "Вьеж", флагман адмирала Ченка, но большинство моряков с них удалось спасти. По людям, потери около полутора сотен.
Уточнять, входят ли в счёт погибших гребцы отправившихся на дно кораблей, Вика не стала. И так понятно, что нет.
— Что с самим адмиралом?
— В сообщении ничего не сказано, значит, жив, — уверенно сказал канцлер.
— Логично, — вздохнула повелительница.
Какими бы мизерными с учётом выполненной задачи ни были потери, Вику они искренне расстроили. Семьи погибших получат всю необходимую помощь и поддержку с её стороны. Это вообще не вопрос. Но погибших, увы, не вернуть.
Зачем вообще она в прошлом году ответила согласием на льстивые посулы торгашей Иль-Малана и согласилась оказывать им поддержку? Потому что это целиком отвечало её планам начавшейся войны с храмом Единого. Войны невидимой, но не менее яростной.
Если кто-то рассчитывали, что повелительница после попытки казнить её любимого, братьев и сестёр Ордена испугается, утрётся или ограничится расправой с тварью Федистолом, то они жестоко ошиблись. Откуда был нанесён удар, она прекрасно поняла. Император был лишь инструментом.
Нет, Вика не бросилась сразу же в бой очертя голову — всё же пар она в Цинаре выпустила, да к тому же, её замечательные Донна и Малёк сработали на "отлично", проявив разумную инициативу, и не допустили того, за что попаданка, наверное, потом бы себя на всю долгую жизнь не простила — однако, едва выведя через портал своих людей из Цинара в Милонег, повелительница отправила голубями послания магистрам Ордена, адмиралам, Шторму, герцогине Жагетте Адайской и деканам университета, чтобы все немедленно прибыли в столицу Датора.
Уже через три недели в огромном особняке Юнты, бывшей Викиной рабыни, ставшей серой кардинальшей королевства при монархе, напрочь потерявшем от любви к ней голову, впервые собрались все главные соратники повелительницы.
Вика излагала там различные варианты действий, внимательно наблюдая за реакцией своих соратников и выслушивая их аргументы за и против.
Не только она сама, но и все её друзья были согласны с тем, что устраивать поджоги храмов, как это сделали не очень далёкие умом советники республики в Иль-Малане, и нападать на жрецов — это не только глупо, а и вредно. Позиции святош только укрепятся. К ним добавится ещё и ореол мученичества. А зачем? Вика всё же пришла из более продвинутого мира и знала массу пропагандистских приёмов, о которых здесь ещё даже и не догадывались.
Все люди, включая императоров и королей, чем-то недовольны. В любые времена в различных странах есть нерешённые проблемы. Так уж человек устроен, что ему всегда чего-то не хватает. Именно этим повелительница и предложила пользоваться.
Про то, что каждый человек кузнец своего счастья надо помалкивать, зато обращать внимание на то, что владетели часто беспощадны, торговцы мошенники, дороги и тракты не охраняются должным образом, а отправляющиеся в дорогу купцы не только не знают, получат ли они прибыль, но даже не ведают, останутся ли живы, что подданные нерадивы и норовят уклониться от налогов, чиновники и городские власти воруют, офицеры делают карьеры благодаря взяткам и блату, солдаты развратничают и пьянствуют, и на прочие недостатки жизни. Только одного обличения мало. Надо увязать это с храмом Единого. Как? На взгляд Вики, довольно просто.
Никто не помнит достоверно, какой была жизнь во времена Семибожия. Про колбасу по два двадцать в этом мире не поймут, но рассказам, что раньше текли молочные реки с кисельными берегами, будут верить легко.
Людям Ордена не нужно впрямую указывать на жиреющих жрецов. Достаточно только вздыхать о тяготах и недостатках современности и вопрошать об Едином. Куда он смотрит? Почему допускает столько несправедливости? Служат ли жрецы ему на самом деле или только жрут и пьют? А если святоши бесполезны, то как Единый на это смотрит? Или ему всё равно? А существует ли он вообще? Вот, наши славные предки молились Семи и жили долго в богатстве и здравии. Так может все проблемы оттого, что люди отреклись от истинных богов в пользу выдуманного святошами?
На Алернии не только Викины дикари во фридландских и шройтенских горах хранили верность Семи, а и в цивилизованных государствах континента были адепты старых богов, пусть и немногочисленные. Однако, попаданка рассчитывала, что, когда люди Шторма и агенты Алгиса начнут свою пропаганду, их количество начнёт быстро расти. Только для этого требовалась, помимо агитации ещё и история успеха.
Большинство людей — это обыватели, а обыватели, как когда-то утверждал Павел Васильевич, по своей сути, конформисты, готовые смириться с любыми идеологическими установками — светскими или религиозными — пока это приносит им лично и их близким пользу. Иными словами, чтобы Семибожие восторжествовало на Алернии и выбило святош Единого из храмов, требуются наглядные победы тех, кто поднял эту старую религию на свои знамёна.
Именно поэтому получили поддержку Ордена объявившие себя адептами Семи двое из претендентов на Гронский трон, король Чивира, трое из девяти правителей сатрапий погрузившейся в смуту, после убийства Федистола магиней Тень, Цинарской империи и восставший Иль-Малан.
Разумеется, появлению новых адептов старой религии поспособствовали ученики Дебора и деньги, которыми их снабдила повелительница. Виконт Карлайтский и сам рвался в политико-религиозные бои, но Вика ему твёрдо заявила, что дальше, чем на пару лиг, она его больше от себя не отпустит. Погорячилась, конечно, и сама это понимала. Впрочем, пока данное решение не нарушила.
— Как я понимаю, новость о победе нашего флота известна пока только нам троим? — спросила попаданка.
— В резиденции да, — ответил Бон, — Но Эдорик мог послать и второго голубя. Великому магистру.
— Уверена, Лагис без моего ведома никому не скажет, — Вика побарабанила пальцами по столу, — И вы не распространяйтесь. Завтра у меня бал по случаю прибытия герцогини и герцога-консорта Вьежских, вот там и объявите… — она посмотрела поочерёдно на одного и на другого соратников, выдерживая паузу и наблюдая, как оба напряглись, — Крелан, ты оповестишь об успехе моих адмиралов. Бон, — обратилась попаданка к раздосадованному адъютанту, — Я слышала, ты помог своему тестю отжать дело у конкурента? Не, друг мой, я не против. Честно говоря, мне всё равно. Но вот то, что ты даже не посоветовался с Рудием, тебя совсем не красит. А ведь мэр сильно расстроен. Поговори с ним, пожалуйста. Это мой друг, а я, как ты знаешь, не люблю очень, когда моих друзей обижают. Ещё есть какие-нибудь приятные новости? Нет? Ну, тогда не задерживаю. Все рабочие моменты обсудим, когда я вернусь из университета.
