Звук сирены, жесткий, пронзительный. Все ближе, ближе. Томми ослабил хватку. Он по-прежнему лежал на ней, но уже не держал, в его груди вибрировал мучительный, противный и хриплый свист. Ариадна выбралась – сначала осторожными движениями, потом рывком, так что он скатился с нее и ударился головой об пол, никак не отреагировав.

Каждая частичка ее измученного тела ныла и болела. С большим трудом она поднялась на ноги, ухватилась за стол, несколько секунд постояла, качаясь. Кровь отлила от головы, черные точки побежали кругами. Потом сирены – все громче и громче.

Криста все еще лежала на полу, обхватив телефон руками и закрыв глаза. Ресницы ранами темнели на мертвенно-бледных щеках. Лицо блестело от пота.

– Криста, – прошептала Ариадна. – Милая, милая моя девочка…

Визг тормозов. «Скорая» зарулила во двор, распахнула двери. Безудержный сигнал звонка.

Криста подняла лицо к матери, не открывая глаз.

– Все будет хорошо, Криста, – сказала мать. – Все будет хорошо.

Она осторожно переступила через девочку, подошла к двери и открыла:

– Он лежит в кухне, спешите!

Они спросили, не хочет ли Ариадна отправиться вместе с ними. Но тогда надо спешить. Они были так молоды. Один подошел совсем близко:

– Но что это с вами? Вы как будто тоже…

– Нет, – вздрогнула она. – Езжайте, быстро.

Они положили Томми на носилки и бросились к машине, чуть не споткнувшись о горы одежды в прихожей. Один из санитаров тихо выругался.

Она стояла на мокром гравии, широко расставив ноги.

– Нам надо ехать, вы с нами?

– Нет.

– Ладно.

– Я не могу оставить девочку, она инвалид.

Водитель занял свое место.

– Ладно. Мы позвоним.

Она стояла и смотрела, как синяя мигалка исчезает вдали за пустырем.

Вернувшись домой, она принялась подбирать одежду. Затем выбросила остатки еды. В голове было пусто и холодно. Она вымыла посуду, поставила на место стулья, протерла стол и постелила скатерть, которую когда-то подарила мама. Скатерть соткала и вышила соседка.

Криста пряталась в своей комнате. Ариадна собралась войти к ней, как вдруг зазвонил телефон. Она подняла трубку:

– Да? – неслышно прошептала она. Пришлось повторить. В желудке перекатывались волны, как перед приступом рвоты.

Далекий мужской голос. Ариадна хотела сесть, но стул, который обычно стоял в прихожей, куда-то исчез. Вот он: санитар переставил его в гостиную, чтобы пройти.

– Алло! – повторил голос. – Госпожа Ягландер, вы меня слышите?

– Да, да, слышу.

– Ариадна Ягландер, так?

– Да.

– Меня зовут Дик Скотт, я врач «скорой». Ваш муж недавно поступил в наше отделение.

– Да, – бесцветным голосом произнесла Ариадна.

Несколько секунд тишины. Затем снова – голос:

– Я сожалею, все не очень хорошо.

Она прерывисто вдохнула:

– Что?

– Ариадна, мне невыразимо трудно сообщать вам это. Но… нам не удалось спасти вашего мужа. Мы сделали все, что могли, но было слишком поздно.

Она сползла по стене, свернувшись клубком, сжимая в руке трубку.

– Алло! – позвал врач. Он говорил так же, как один из коллег Томми, родом из Сконе, – он был на их свадьбе.

– Я здесь, – вяло произнесла она.

– Анафилактический шок, – продолжал врач. – Так называется реакция на очень сильный аллерген. На что у вашего мужа была аллергия? Орехи? Томми съел что-то, чего он не переносил. Вы догадываетесь, что это могло быть?

– Не знаю, – еле ворочая языком, отозвалась она.

– Кажется, он недавно поел. Так? Вы ели, когда это произошло?

– Грибы. Он набрал лисичек. Он был в лесу с дочерью. Мы сделали бутерброды с грибами, он любит бутерброды с грибами. Мы ели на кухне. И вот вдруг…

– Грибы? Да, может быть. Подозреваю, что подобные реакции у него были и раньше. Хотя не такие сильные, конечно. Это так, вы знаете?

– Да.

– У него были капсулы с адреналином?

– Капсулы, шприцы и таблетки… но мы не знали, где они, мы обыскали весь дом, но их нигде не было.

– Мне очень, очень жаль. У вас есть кто-то, кто о вас позаботится, или мне попросить кого-то прислать?

– Не нужно. Моя дочь здесь.

– Сколько ей лет?

– Шестнадцать.

– Можете приехать в больницу, если хотите. Порой это помогает – увидеть мужа и папу в последний раз. Обычно я советую это родственникам. Если у вас будет возможность.

– Да, – повторила она. – Если будет возможность.

Она проковыляла к кладовке, достала коробку с рождественскими украшениями. Коробка была довольно большая. Давно, когда Криста была совсем малышкой, Ариадна оклеила коробку цветной бумагой с рождественскими гномами. «Зачем? – подумала она. – Так бессмысленно». Она сняла крышку и подняла старую рогожку, которую они обычно стелили под елку. Рогожка была потрепанной, некрасивой, с пятнами смолы. Ее использовали еще в семье Томми, во времена его детства.

Под рогожкой, на ворохе мишуры был насыпан слой карамелек-украшений, под мишурой чернел рюкзак Томми. Быстро положив назад мишуру, карамель и рогожку, она закрыла крышку и задвинула коробку на место.

Ключ от машины лежал во внешнем кармане рюкзака. Ариадна обулась и вышла к навесу. Открыла заднюю дверцу машины и бросила рюкзак на место за водительским сиденьем. Захлопнув дверцу, она вернулась в дом.