Глава 11

Мальчику, который корчится на земле, приблизительно столько же лет, сколько и ей. Он худой, одет в узкие джинсы, худи с черепом на спине и доки. Длинные, крашенные в черный цвет волосы упали ему на лицо.

– Я задала тебе вопрос.

– Слушай, прости, пожалуйста. Я просто иногда сюда прихожу и…

– И что?

– Я… люблю смотреть… и рисовать всякое.

– Всякое что?

– Ну всякое.

Он с трудом вытаскивает из заднего кармана джинсов потрепанный блокнот и дрожащей рукой протягивает ей. Фло берет блокнот и начинает листать. На рисунках, выполненных по большей части угольным карандашом, изображены могилы и церковь, но также встречаются черно-белые чудовища и странные призрачные фигуры.

– Рисуешь по-настоящему классно.

– Ты правда так думаешь?

– Да. – Она захлопывает блокнот и возвращает мальчику. – И все же не следовало использовать наш флигель в качестве туалета.

– Здесь теперь живешь ты?

– Моя мама новый викарий.

– Послушай, мне просто было очень нужно, ну ты понимаешь, а я не люблю… – он машет рукой в сторону могил. Его рука продолжает дрожать, она дергается все сильнее. – Мне кажется, нехорошо делать это там.

Фло разглядывает его еще несколько секунд. Похоже, он говорит искренне, и ей даже немного его жаль, особенно с учетом этих странных непроизвольных судорог. Она протягивает ему руку. Он принимает ее, и она рывком помогает ему подняться.

– Я Фло.

– Ригли.

Не успевает он это произнести, как все его тело сотрясает конвульсия.

– Это что, какая-то шутка?

– Н-нет, это моя фамилия. Лукас Ригли.

– А-а.

– Ну да. Злая ирония, верно? Как будто я помогаю своим собственным обидчикам. «Смотрите, вон идет корчащийся Ригли».

– Сочувствую.

– Хулиганы так предсказуемы. Вряд ли кто-то из них может похвастаться избытком воображения.

– Верно.

– Это, кстати, называется дистония. Подергивание и все такое. Врачи говорят, это носит неврологический характер. Что-то не так у меня в мозгу.

– Они ничем не могут тебе помочь?

– Практически нет.

– Фигово.

– Ага.

Он смотрит на фотоаппарат у нее на шее.

– Ты фотограф?

Фло пожимает плечами:

– Пытаюсь им быть. Я подумывала о том, чтобы оборудовать во флигеле проявочную комнату.

– Круто.

– Ага. Только тогда я еще не знала, что его используют как туалет.

– Прости.

Она отмахивается:

– Возможно, мне стоит подумать о подвале.

– Вы только что переехали?

– Вчера.

– Как тебе тут? Нравится?

– Честно?

– Ага.

– Это дыра.

– Добро пожаловать в жопу мира.

– Ты живешь в деревне?

– Да, на другом ее конце, с мамой. А ты?

– Тоже только я и мама.

– Так, значит, ты пойдешь в школу в Уорблерс-Грин?

– Думаю, да.

– Тогда, может, я найду тебя в школе.

– Может быть.

– Ладно. Договорились.

Несколько мгновений они стоят и молча смотрят друг на друга, не зная, что еще сказать. Она обращает внимание на его глаза – необычного серебристо-зеленого оттенка, почти кошачьи. Было бы круто их сфотографировать. Она могла бы классно подчеркнуть эти странные блики. Фло тут же задается вопросом, почему ее так интересуют его глаза.

– Ладно, я пошел, пока.

– Пока.

Ригли поворачивается, затем останавливается и оглядывается.

– Знаешь, если тебе нравится фотографировать, я мог бы показать тебе по-настоящему крутое местечко.

– Честно?

– Вон там, за полем, стоит старый заброшенный дом. – Он указывает дрожащей рукой вдаль. – Адски зловещий домик.

Фло колеблется. Ригли кажется ей странным, но странный необязательно означает плохой. И если бы не эти его подергивания, он был бы очень даже ничего.

– Ладно.

– Ты будешь здесь завтра?

– Видишь ли, мой ежедневник забит битком…

– А-а.

– Шучу. Я свободна. Во сколько?

– Не знаю. В два?

– Хорошо.

– В поле за кладбищем есть старые качели из шины. Я буду ждать тебя там.

– Отлично.

Он улыбается ей из-за волос и, подергиваясь, бредет прочь. Ригли. Фло качает головой в надежде, что только что договорилась встретиться не с местным психом.

Она делает несколько снимков, но это занятие ей уже наскучило. Она начинает спускаться обратно к часовне. Зацепившись за что-то носком кроссовки, Фло едва не летит кубарем, успев удержаться на ногах за мгновение до того, как ее фотоаппарат должен был врезаться в оказавшееся на ее пути надгробие.

– Проклятье.

Она оглядывается, чтобы понять, обо что споткнулась. Упавшее надгробие, заросшее травой, наполовину покрытое мхом, с почти полностью стершейся надписью. Она поднимает фотоаппарат, чтобы сделать снимок, и хмурится. Картинка немного мутновата. Фло пытается настроить фокус. Все равно не то, что надо. Она оборачивается, чтобы навести резкость на какой-нибудь отдаленный предмет, и вздрагивает от испуга.

В нескольких футах от нее стоит юная девушка.

Она обнажена. И она горит.

Оранжевые языки мерцают вокруг ее лодыжек и лижут быстро чернеющие ноги, поднимаясь к гладкому, лишенному волос лобку. Вот откуда Фло знает, что это девочка. В противном случае было бы трудно об этом судить.

Потому что у нее нет обеих рук и головы.