Пристрастие к убийству

Роджер пугал – просто откровенно пугал. Он спокойно делал самые хладнокровные заявления, что я слышал от пациента. Небрежно рассказывал, как продумывал «от нечего делать» серию убийств, словно это развлечение. Говорил: «Раньше мне так хотелось убивать, что подходил к людям и говорил: «Я убью для тебя кого угодно за пачку сигарет». Заявлял, что ему не интересны деньги, только опыт убийства. Когда я спросил, как он, по его мысли, почувствует себя после убийства, он ответил: «Мне кажется, я вообще ничего не почувствую». Потом задумался и сказал: «Скорее всего, мне настолько понравится, что захочется повторить. У меня наверняка появится пристрастие». На тот момент Роджеру было 17 лет.

Этот довольно низкий и толстый молодой человек попал в больницу по паре причин. Во-первых, он с такой яростью напал на мать, что оттаскивать его пришлось двоим людям. Она сказала, что если бы никого рядом не было, то Роджер наверняка бы ее убил. Еще Роджер подумывал купить автоматическое оружие, пойти с ним в школу, расстрелять одноклассников и застрелиться самому.

Роджер был родом из маленького городка в Западной Вирджинии. В детстве у него не было друзей – не из-за того, что его избегали, а потому что он не видел в друзьях смысла. Когда к ним домой приходили дети и звали его поиграть, он отказывался. Ему просто было неинтересно.

Роджер увлекался войной и обожал военные фильмы. В конце концов благодаря интересу к войне он нашел толк от других детей. Он предложил ребятам младше его военные игры и воссоздания битв. Роджер в роли сержанта учебки был довольно строг с «новобранцами».

В сержанта учебки Роджер играл и дома. Его мать была разведена, и Роджер старался контролировать, с кем она встречается. Он не одобрял, что она работает продавщицей в продуктовом магазине, потому что ему было за нее стыдно, и уговаривал сменить работу. Смеялся над попытками его воспитывать. Наконец, когда она попыталась утвердить авторитет, он на нее напал. Короче говоря, Роджер считал себя главным.

Справедливости ради следует сказать, что Роджер не всегда вел себя так холодно и деспотично. Когда мать болела, он ухаживал и заботился о ней. Еще он заявил, будто извинился перед ней за нападение. Сказал мне: «Мне правда жаль, что я ее поранил». Вот только мать утверждала, что перед ней Роджер не извинялся. Больше того, по ее словам, он вообще редко извинялся или раскаивался.

Каким Роджер был в школе? По его словам, задирой. Он говорил, что уже пять лет мучает детей. Он к ним приставал, запугивал, завязывал драки просто потому, что ему это нравилось. Он сказал, что получает удовольствие от причинения физической боли другим.

Впрочем, в одиннадцатом классе приставать начали к нему. Внезапно ситуация перевернулась, и ему это вовсе не понравилось. Он сказал, что если парня, который над ним издевался, застрелят, то так ему и надо. Еще Роджер сказал, что если жертвы в «Колумбайне» дразнили убийц, то они заслужили смерть. Впрочем, мысли Роджера об убийствах предшествовали столкновению с задирой. Роджер мечтал о кровавом беспределе и школьной стрельбе уже задолго до травли.

Во время психологического обследования Роджер согласился сотрудничать. Его характер поражал уровнем садизма и отсутствия эмпатии. Этот человек мог беспечно нарушать социальные нормы и чужие права. Он удовлетворял свои потребности за счет других. Мало того, получал от этого удовольствие. Эта часть профиля не удивляла, учитывая, как откровенно он рассказывал о своих кровожадных позывах.

Но и это еще не все. У Роджера выявился высокий уровень социальной неуверенности в себе. Ему было некомфортно со сверстниками; он чувствовал себя исключенным из общества. Его частичка хотела сблизиться с другими, но он не знал, как добиться тесных отношений, и слишком боялся отказа, чтобы рисковать. Похоже, единственным известным ему способом взаимодействовать с другими являлись сила и запугивание. Но хоть это и давало мимолетное удовольствие, все же не наполняло жизнь смыслом.

Более того, тестирование показало, что у Роджера значительные симптомы депрессии и самообесценивания. Он был невысокого мнения о себе. На самом деле даже считал, что хронически поддерживает саморазрушительное поведение. Он сам себе был худшим врагом и вместо того, чтобы удовлетворить истинные потребности, только зарывался глубже. Три года назад он приставил к запястью нож, но так и не решился покончить с собой. В последнее время он планировал закончить школьную стрельбу самоубийством.

За наглостью хулигана Роджер оказался неуверенным в себе мальчиком с тревогами и социальной неполноценностью. Как и Эрик Харрис, он справлялся со своей слабостью доминацией. Эрик стремился играть в бога и получить власть над жизнью и смертью. Роджер – тоже. К счастью, люди вмешались раньше, чем он дошел до своей цели.

Был ли Роджер жертвой жестокого обращения? Нет. Наблюдались ли у него психотические симптомы? Ни одного. Наблюдались ли отсутствие эмпатии и садистские черты? Еще как. В типологии Роджер относится к психопатам. И все же, как и Эрик Харрис, Роджер не совсем лишился способности чувствовать. Более того, как раз способность чувствовать свою уязвимость и толкала его к желанию власти.

Бездетная девочка с детьми

Многие думают, что все школьные стрелки – мужчины. Это так – в зависимости от определения школьного стрелка. В 1979 году 16-летняя Бренда Спенсер открыла огонь по начальной школе на другой стороне улицы от ее дома. Однако это можно и не считать школьной стрельбой. Бренда не ходила в эту школу; похоже, та просто подвернулась как удобная мишень. Живи она напротив ресторана или детской площадки, стреляла бы по ним. Я не нашел доказательств, что она знала кого-то из жертв или стреляла по кому-то специально. Она совершила нападение на школу, но оно отличалось от беспорядочной школьной стрельбы, которая обсуждается в этой книге.

В 2001 году девочка из Уильямспорта, штат Пенсильвания, пришла в школу с оружием. Она выстрелила и ранила одноклассницу. Это тоже не беспорядочная школьная стрельба, как я ее определяю. Нападение было не беспорядочным, а нацеленным на конкретную девочку, с которой у преступницы давно шла вражда.

Исследование, почему убийства и другие акты насилия в подавляющей массе совершают мужчины, не входит в задачи этой книги. Здесь надо учитывать многочисленные факторы, в том числе биологию, разницу воспитания разных полов, влияние сверстников и взаимоотношение маскулинности и силы. Наша культура переполнена изображениями насилия, укрепляющего статус мужчины. У женщин такого нет. И все же женщины не застрахованы от совершения актов насилия, и я обследовал потенциального школьного стрелка-девочку. Чему мы можем у нее научиться? Похожа ли она на мальчиков, которых мы изучили?

Шализе было 14, жила она в пригороде Вашингтона. Ее отправили в больницу из-за плана зарезать родителей, убить людей в школе и покончить с собой. Об этом плане она рассказала подруге, а та передала все школьному психологу. Во время обыска ее спальни родители нашли большой охотничий нож. Опасность была тем выше, что у Шализы имелась охотничья лицензия и она умела пользоваться оружием. Его дома у семьи хранилось много. От оружия избавились, когда поведение Шализы стало хуже, – от всего, кроме пистолета, который никак не могли найти. Когда отец осмотрел весь дом, он обнаружил пропавший пистолет под матрасом в спальне дочери. С ножом и пистолетом она была близка к исполнению своего плана.

Но зачем ей это? Шализа сказала, с ней плохо обращаются дома, но не поделилась подробностями. Единственное ее обвинение – однажды отец ударил ее по голове. Однако, по словам отца, он дал ей пощечину за то, что она на него материлась. Что бы на самом деле ни произошло, этот инцидент – еще не оправдание для убийства родителей.

Она сказала, что если ее семья умрет, то все проблемы пропадут сами собой. Доводом для убийства людей в школе было то, что над ней издевались, а один мальчик отпустил о ней саркастическое замечание. Ее кровожадные планы выглядели ошеломительной реакцией на минимальную провокацию.

Ситуация осложнялась тяжелой депрессией и суицидальным мышлением. С одной стороны, Шализа утверждала, что все проблемы уйдут, если умрет ее семья. С другой стороны, она верила, что «все будут счастливы», если умрет она. Шализа говорила, что у нее нет надежд на будущее и ей незачем жить. Так в семье ли была проблема – или в самой Шализе?

На основании того, в чем призналась Шализа, проблема была в ее разуме. Она сообщила, что с детства слышала в голове мужские и женские голоса – «явно не мои собственные мысли». Иногда голоса подбадривали, иногда оскорбляли, а иногда командовали. Они велели ей дать сдачи тем, кто ее обижал. Еще у нее бывали зрительные галлюцинации людей и демонов. Хотя подобный опыт может быть связан с наркотиками, об истории употребления не сообщалось, а анализ в больнице показал негативный результат.

Еще Шализе приходили необычные идеи. Например, она верила, что ее мысли парят вокруг головы и люди их видят. Да и сами мысли были странноватыми. Несмотря на сильные суицидальные наклонности, она все же говорила, что у нее есть три причины жить дальше: ее дети. По возрасту она уже могла рожать, но ничего не указывало на то, что это происходило. После множества сомнений и вопросов с моей стороны Шализа призналась, что на самом деле ее «дети» – плюшевые игрушки. Это не бред, ведь она знала, что в действительности игрушки – не дети. Она с ними играла и притворялась для себя, что это мальчики и девочки. Тем не менее сказать психологу в психиатрической больнице, что у нее есть три ребенка, которые на самом деле плюшевые звери, – это странное поведение.

Какой Шализа была в обществе? Профиль личности после психологического обследования указал, что она не сближалась с людьми и в общении со сверстниками испытывала неуверенность в себе в сильной форме. На отношения она смотрела двояко. Одну ее часть личные отношения вовсе не интересовали. Однако другая часть хотела человеческого тепла, но слишком боялась отказа, чтобы допустить эмоциональную близость.

Шализа явно подходит в категорию психотиков. Среди ее симптомов – социальная замкнутость, странные идеи, то, что она слышала голоса и видела демонов.