Неморгающие глаза

Я никогда не встречал человека, который совсем не моргает, но Кайл был к этому близок. Он специально тренировался, чтобы моргать как можно меньше, потому что, когда ты моргаешь, ты уязвим. Моргать – настолько автоматическое и необходимое поведение, что в способности Кайла подолгу таращиться было что-то пугающее. У этого низенького щуплого 14-летнего паренька из большой семьи, живущей в пригороде Нью-Джерси, были темные глаза, что все буравили и буравили одну точку. Сидеть с ним в больничной палате было жутко. Он странно и пристально вперялся в меня неморгающим глазами. Следил за моим взглядом и, если я нарушал зрительный контакт, тут же проверял, что такого происходит сзади него, что привлекло мое внимание. Он следил за переменами в освещении и тенями, потому что это означало, что поблизости ходят люди. Еще он натренировался чутко спать, потому что «я не хочу закончить с ножом в спине».

Такой уровень бдительности, известный как «сверхбдительность», ожидаем у ребенка, который стал жертвой физического или сексуального насилия. Однако в случае Кайла такой предыстории не было. Он жаловался, что над ним много издеваются в школе, но его рассказы казались расплывчатыми, а школа их вовсе опровергала. Кайл говорил, что его мучают уже семь лет и, хоть он учился в разных школах, к нему якобы приставали, куда бы он ни шел. Возможно, здесь действовало две динамики. Во-первых, Кайл действительно был странноватым. Даже мне, психологу, привычному к самому широкому спектру подростковых кризисов, находиться в присутствии Кайла было необычно. Его странность легко могла привести к тому, что сверстники начнут его избегать или дразнить. Во-вторых, из-за сверхбдительности и паранойи он превратно толковал социальные ситуации и преувеличивал негативную реакцию сверстников. Более того, он сказал, что других ребят в школе задирают так же, как его, но они с этим справляются. Значит, он понимал, что его реакция отличается от реакции большинства. Его настолько беспокоило кажущееся издевательство, что какое-то время он обучался на дому, чтобы избежать ровесников.

Даже если он говорил правду о трениях с детьми, еще он прибавил, что год назад собрал бомбу и собирался взорвать людей в школе. Он рассказывал мне, что планировал нападение в стиле «Колумбайна». Впрочем, бомбу не обнаружили, и так и не прояснилось, собирал он ее или нет.

Кайла три раза помещали в больницу по разным поводам, в том числе риск самоубийства, риск убийства и симптомы психоза. Хотя каждый раз мне представлялась возможность провести его оценку, психологические тесты не давали особых результатов. Либо он отказывался их проходить, либо проходил, но практически ничего не рассказывал о симптомах. Он не раскрывался во время бесед и не любил, когда я делаю заметки. Он был слишком большим параноиком, чтобы доверять мне личную информацию.

Как ни иронично, если о чем-то Кайлу и было комфортно рассказывать, так это о своей паранойе. Он говорил, что ищет смысл во всем, что происходит, запоминает обиды, часто верит, что им пользуются, и старается не выдавать о себе много, потому что боится, что это применят против него. Он сказал, что ему некомфортно в толпе, потому что не получается избавиться от мысли, что его ограбят или изобьют.

Мать отметила, что с недавнего времени Кайл решил, будто за ним наблюдают или следят. Когда он входил в комнату, где разговаривали пациенты, сразу подозревал, что говорили они о нем. Кайл обвинил мать своей девушки, что она следила за ними до ресторана, потому что видел, как на парковку ресторана въехала машина той же модели, что и у нее. В представлении Кайла это однозначно говорило, что мать девушки следит за ними.

Кайл сказал, что задается вопросом, не «сумасшедший» ли он – из-за того, как отличается от остальных. Еще рассказывал, как ему трудно думать о чем-то одном – говорил, что его мысли «разбегаются». Ко времени третьей госпитализации его состояние, казалось, ухудшилось еще больше. Он сообщал о зрительных галлюцинациях – он видел детей из школы, которые якобы над ним издевались. Еще слышал голоса, приказывавшие убивать этих школьников. Несмотря на фиксацию на виктимизации, он не давал никаких подробностей об издевательствах, а школьная администрация по-прежнему настаивала, что никакого значительного притеснения нет. Таким образом, казалось вероятным, что либо Кайл неправильно понимает социальные интеракции, либо преувеличивает поведение сверстников.

Куда в типологию можно поместить Кайла? Странное поведение и заметно нарушенное функционирование в обществе предполагают шизотипическую личность. Шизотипики не только крайне нервозны и неумелы в социальных ситуациях, но и часто их социальный дискомфорт проявляется в виде паранойи. Также Кайл сообщал о слабых зрительных и слуховых галлюцинациях – а у шизотипиков бывают психотические симптомы в умеренной форме. В его случае можно было поставить и диагноз «шизофрения», а его страх за свой разум и дезорганизация мыслей предполагают, что, возможно, в этом направлении он и двигался. Он четко дал понять, что скрывает бо́льшую часть информации. Дополнительные данные не помешали бы, но деталей уже хватает, чтобы поместить Кайла в категорию психотиков.

Все пятеро стрелков-психотиков, рассмотренных в этой книге, были параноиками. Ни один из них, насколько это можно установить, не проявлял такую сверхбдительность, как Кайл. Впрочем, они сильнее страдали от параноидного бреда. Например, сильно развился параноидный бред у Майкла Карнила, Кипа Кинкла, Эндрю Вурста и Чо Сын Хи. Конечно, возможно, что и у Кайла начался сложный параноидный бред, но он в этом просто не признавался. На основании же того, что он рассказал, баланс симптомов Кайла отличался от присущего стрелкам-психотикам, но он явно относится к категории психотиков.