На последнем этапе реакции убийцы могут варьироваться в диапазоне от чувства облегчения до сознательного стремления избежать поимки. Преступление совершено, с избавлением от трупа покончено. И тем не менее постпреступное поведение часто показывает, что фантазии не покидают убийцу.

Покидая место преступления, убийца может испытывать огромное облегчение. Некоторые преступники рассказывали, что по возвращении домой засыпали глубоким сном. Другие осознавали реальность содеянного и реагировали более активно. Один мужчина зашел в пивную и заказал еду, но не смог притронуться к пище. Затем он пошел к проститутке, затеял скандал и порезал себе вены. Его отвезли в больницу, где врач опознал его по описанию в полицейской сводке и вызвал стражей порядка. В некоторых случаях первичной реакцией бывает бегство. Убийца может пуститься в бега, стремясь избежать поимки, из-за отсутствия конкретного плана действий или будучи в восторге от содеянного и пытаясь продлить это ощущение. Точно установить подоплеку его действий порой бывает сложно. Иногда для бегства используется автомобиль жертвы.

По пути к своему бойфренду 18-летняя жертва подсадила в свою машину незнакомца, голосовавшего на парковке у придорожного ресторана. Мужчина заставил ее заехать в парк, где изнасиловал, избил и задушил. Спрятав труп у близлежащего водоема, убийца поехал дальше на машине жертвы.

При этом остается неясным, что заставило его продолжить путь: было ли это реакцией на содеянное, попыткой скрыться или способом продлить свою фантазию. Мужчина оставил себе машину и вещи жертвы, которые распродавал по дороге. Если бы он пытался скрыться, то вряд ли оставлял бы за собой подобный след. Представляется более вероятным, что такая его реакция была обусловлена потребностью поддерживать возбуждение, вызванное совершенным преступлением.

В дальнейшем реакции убийц обычно продиктованы стремлением защититься от преследования. Преступники могут избавиться от улик, затаиться или сфабриковать себе алиби. Тем не менее поведение убийцы в этот период часто идет вразрез со стремлением не привлекать к себе внимания. Есть четыре вида такого поведения: (1) возвращение на место преступления; (2) наблюдение за поисками и обнаружением трупа жертвы; (3) хранение предметов, напоминающих о совершенном убийстве; (4) участие в расследовании. Подобные реакции показывают, что зачастую стремление продлить возбуждение от содеянного оказывается сильнее инстинкта самосохранения.

Возвращение на место преступления. В детективной литературе часто присутствуют сцены возвращения убийцы на место преступления под покровом ночи. В нашей выборке подобное поведение обнаружилось в 32 из 118 случаев (27 %).

Почему же они возвращаются? Испытуемые перечислили множество причин, среди которых желание вновь пережить свою фантазию (31 из 118 случаев); желание узнать, как продвигается расследование (22 из 118 случаев); убийство другой жертвы на том же месте (9 из 118 случаев); совершение полового акта с трупом (7 из 118 случаев).

Один из убийц вернулся на место преступления спустя четырнадцать часов и отрезал жертве груди; другой вернулся на место убийства через несколько недель, чтобы совершить с трупом сексуальные действия. В случае с двумя мужчинами, вернувшимися на место преступления для имитации изнасилования, исключительная степень зверства при нанесении увечий свидетельствует не только о стремлении замести следы, но и о желании позабавиться с трупом.

Наблюдение за поисками и обнаружением трупа жертвы. Участие в поисках и обнаружении трупа, возможно, также поддерживает возбуждение убийцы, продлевая его связь с жертвой и сам акт убийства. Он может звонить или писать в полицию или находиться в толпе зевак на месте обнаружения трупа. Убийца может даже признаться в совершении преступления, чтобы вместе с полицейскими отправиться к местонахождению тела жертвы. Случай с водителем «Скорой помощи», который организовывал собственное участие в освидетельствовании трупа, показывает, насколько сильное влияние на постпреступное поведение убийцы оказывает потребность продлить фантазию. Другой убийца звонил полицейским, сообщал об обнаружении трупа и сопровождал их на место. Хотя подобные действия были чреваты задержанием в качестве подозреваемого, потребность присутствовать при обнаружении тела пересиливала соответствующие риски.

Другие убийцы, напротив, поддерживают свое чувство контроля над ситуацией (и следовательно, над фантазией) путем полного отказа от взаимодействия с трупом жертвы после избавления от него. Убийство остается тайной, а тело жертвы оказывается тщательно спрятано. Понимание того, что эта тайна известна только им, дает подобным людям ощущение власти и господства, которого требуют их фантазии.

Хранение предметов, напоминающих о совершенном убийстве. Частью постпреступного поведения многих убийц является хранение разнообразных предметов, связанных с жертвой, в качестве «сувениров» (имело место в 32 из 118 случаев). Для убийцы ценность таких предметов перевешивает риск быть пойманным на их хранении. «Сувениры» служат для убийцы осязаемыми свидетельствами его способности реализовать свою фантазию и катализаторами дальнейшего фантазирования.

Убийцы хранят разнообразные предметы — от самых обычных до по-настоящему диковинных. Это могут быть личные вещи жертвы, например предметы гардероба и украшения, такие как нижнее белье, часы и кольца. Выше был описан случай, когда убийца забрал машину и чемодан жертвы, что в конечном итоге и привело к его поимке. В качестве трофея убийца может хранить фотографии. Так, один из преступников сохранял фотокарточки с документов, которые имелись у жертв при себе, а другой — фото обнаженных жертв, собственноручно сделанные им перед убийством. В качестве трофеев могут выступать также и части тела: разные убийцы сохраняли у себя ноги, груди и кровь своих жертв.

Обычно убийцы оставляют себе фетишизируемые ими предметы. Такие «сувениры» имеют для них особое сексуальное значение. Часто убийцы сохраняют различные части нижнего белья, фетишизация иных предметов не всегда бывает очевидна. К примеру, мужчину, который хранил в морозильнике ноги своих жертв, сексуально возбуждал вид женских ног в туфлях на высоком каблуке.

Не все «сувениры» имеют отношение к жертвам. Бывает, что орудия убийства имеют такое значение для преступника, что он хранит их в качестве трофеев, невзирая на очевидную необходимость избавиться от улик. В одном из таких случаев убийца отказался сообщить, где спрятаны пистолет и нож, применявшиеся в качестве орудий убийства. Он заявил, что они ему «особенно дороги» и что он хочет покрыть их бронзой, если когда-нибудь выйдет из тюрьмы.

Что именно будет делать убийца с такими «сувенирами», обусловлено значением, которое он придает и этим предметам, и самому акту убийства. Ими дорожат и регулярно любуются, а также используют для сексуального возбуждения. В то же время иногда сувениры раздают. Вновь отметим, что в подобных случаях убийца подвергается серьезному риску навлечь на себя подозрения. Один преступник подарил ювелирные украшения жертвы своей сожительнице, потребовав от нее не задавать никаких вопросов об их происхождении. В другом случае убийца отдал жене пакет продуктов, которые его жертва загрузила в свою машину незадолго до убийства. Необычный набор товаров вызвал у жены подозрения, и впоследствии супруг признался ей в своем преступлении.

Стоит отметить, что на практике профайлеры ФБР разделяют понятия сувенира и трофея. Это различие заключается в значении предмета для преступника. Установлено, что дезорганизованный преступник хранит вещи своей жертвы в качестве напоминания о случившемся (т. е. убийстве) и, возможно, подпитки будущих фантазий. С другой стороны, организованный преступник обычно хранит личные вещи жертвы в качестве своего рода трофея или награды за успешно осуществленное предприятие. Для него такой предмет во многом схож с висящим на стене дома чучелом головы дикого зверя — свидетельством охотничьего мастерства хозяина.

Участие в расследовании. Постпреступное поведение убийцы может включать в себя определенную форму участия в полицейском расследовании совершенного убийства (наблюдалось в 24 из 118 случаев). Такое участие может выражаться как в жадном интересе к новостям о ходе расследования, так и в активном стремлении внедриться в ход следственных действий. В любой своей форме такая вовлеченность убийцы помогает ему поддерживать высокую степень возбуждения, вызванную актом убийства.

Следившие за ходом расследования по сообщениям в СМИ (54 из 118 случаев), судя по всему, получали удовольствие от того факта, что ускользнули от полиции, а их деяния привлекли к себе внимание общественности. Таким образом, они получали своего рода подтверждение своей власти над ходом событий. Подобные люди выискивают соответствующие новости в теле- и радиопередачах и газетах, могут хранить газетные вырезки и даже вести дневниковые записи о событиях, последовавших за преступлением.

Убийца, стремящийся внедриться в ход полицейского расследования, демонстрирует потребность показать свою власть и контроль наряду с желанием сохранять активную связь с актом убийства, которое является источником его возбуждения. Он верит в свою способность одурачить следователей и может писать или звонить полицейским и даже оставлять для них зацепки. Он провоцирует следствие и активно старается демонстрировать свое превосходство, например, облегчив обнаружение трупа. Как заметил один из убийц, «чтобы это не выглядело серьезной заслугой».

Как минимум в одном случае присутствовали указания на то, что период после совершения преступления был для убийцы не менее возбуждающим, чем непосредственно акт убийства. Хотя преступник и помнил, что испытывал сексуальное возбуждение, расстреливая своих жертв с далекого расстояния, именно расследование этих убийств наполняло его ощущением реализации своей фантазии. После каждого из шести убийств этот человек сохранял газетные заметки и фото и помещал их в специальный альбом, посвященный этим событиям. Он регулярно мастурбировал на фотографии своих жертв и на протяжении всего расследования писал письма в полицию и СМИ. Можно с уверенностью предположить, что для этого человека последствия совершенных им преступлений затмевали сами убийства по степени ощущения власти и восторга.

Существует ли какая-либо связь между постпреступным поведением и способом убийства? Нами были изучены виды оружия, примененные в 64 случаях убийства, и двенадцать видов постпреступного поведения. Для целей анализа оружие было разбито на две категории: (1) только огнестрельное (36 из 64 случаев); (2) только тупые или острые предметы (28 из 64 случаев). Результаты показывают, что убийцы, использовавшие только огнестрельное оружие, были больше склонны вести дневниковые записи (56 % против 26 %), хранить газетные вырезки (64 % против 26 %), следить за ходом расследования из газет и прочих СМИ (82 % против 50 %) и намекать на свою причастность к преступлению или признаваться в нем кому-либо (21 % против 6 %). Преступники, использовавшие только огнестрельное оружие, были также несколько более склонны фотографировать своих жертв (21 % против 11 %) и возвращаться на место преступления (44 % против 34 %).

Преступники, использовавшие только тупые или острые предметы, были несколько более склонны каким-либо образом вмешиваться в ход расследования. Связи между типом оружия и сохранением «сувениров», коммуникацией с полицией или СМИ, сменой места жительства или работы или отъездом из города были незначительными или отсутствовали.

В завершение этой фазы создается рекурсивный фильтр, через который убийца воспринимает свое преступление, оправдывает свои действия и извлекает полезный опыт для следующего преступления, в случае если ему удается избежать поимки.

Поведенческая вовлеченность убийцы в различные фазы совершенного им преступления завершается с его задержанием полицией. Задержание испытуемых происходило по-разному. Некоторых убийц опознавали выжившие жертвы (в 6 из 36 случаев) или выдавали сожительница или супруга (в 2 из 36 случаев). Некоторые сдавались полиции сами (в 4 из 36 случаев). Шестерых задержали за другие преступления. И в 18 случаях преступников идентифицировали в ходе разыскной работы. В двух из этих восемнадцати случаев применялся метод психологического портретирования, созданный силами отдела поведенческого анализа ФБР.

Навеянное фантазиями постпреступное поведение убийцы способно предоставить следствию важнейшую информацию о нем. Некоторых убийц связывали с их преступлениями сохраненные «сувениры», а в других случаях подозрения полиции относительно личности убийц подтверждались наличием у них личных вещей жертвы.

Фантазии об убийстве не прекращаются с задержанием. Степень возбуждения может упасть, физические стимулы могут прекратиться. Однако фантазирование продолжается: убийца вновь переживает одни преступления и замышляет другие. Один из испытуемых пришел в ярость, когда исследователи захотели осмотреть его камеру. Все ее стены были увешаны порнографией, в основном садистской направленности.