Глава тридцать первая

Сидя в машине перед домом Шоу, Джо Эшворт попытался представить, каково им было жить здесь в последние годы. Дерек, сильный мужчина, который строил дома, зарабатывал деньги, обеспечивал семью, вдруг оказался неудачником. Все, что ему осталось, это фантазии о том, что могло бы быть. Женщина, вынужденная отказаться от легкой жизни и пойти на работу, которую презирала. Винила ли она Дерека? Втайне, ненавидя себя за это? Разрушало ли это их брак? Может, она нашла любовника, завела роман? Было бы неудивительно. И мальчик, умный, обаятельный, привыкший получать все, что захочет, сначала отвергнутый Ханной, а потом столкнувшийся с изменением положения родителей. Жаль, Веры не было рядом. Она бы смогла сделать выводы из этой ситуации. Лучше понять, что к чему.

Он завел машину и поехал по долине в сторону Барнард-Бридж. «Ниссана» Конни по-прежнему не было, но он все равно остановился перед домом, постучал и заглянул в окно. В почтовом ящике торчали письма. Он протолкнул их. Сидя в саду, он прошелся по именам подруг Конни, список которых дал ему Фрэнк, и позвонил каждой по очереди. Это не заняло много времени. Их было всего трое, три женщины, и ни одна не виделась с Конни в последнее время. «Мы как-то потерялись, когда она переехала на запад», – сказала одна, и остальные отвечали, по сути, то же самое. Им было неловко за то, что они оказались не очень хорошими подругами. Джо снова подумал о том, какой изолированной жизнью жила Конни – слишком гордая, чтобы продолжать общаться с людьми из прежней жизни, и игнорируемая новыми. Он попробовал снова позвонить на сотовый, но звонок сразу перевели на автоответчик.

Поддавшись импульсу, он пошел по дороге к большому дому, где жили Элиоты. Раньше он бы нервничал. Ему не хотелось приходить по работе в богатые дома. Ему больше нравились муниципальные районы, маленькие домики шахтеров. Но Вера над ним поработала: «Ты ничуть не хуже их. Не тушуйся из-за их денег. Это не значит, что они умнее тебя, и уж точно не делает их лучше тебя».

Дверь открыла Вероника Элиот. Она не пригласила его войти, и он почувствовал себя торговцем, которому никогда не рады. Шоу хотя бы обрадовались, увидев его.

– Вы не знаете, где может быть Конни Мастерс? – спросил он.

– Откуда мне знать?

– Вчера вечером вы были у нее в гостях, когда нашлась сумка Дженни Листер. Очень по-добрососедски. Конни сейчас нелегко. Я подумал, она могла вам рассказать, если соберется спрятаться от прессы.

– Не думаю, что журналисты уже до нее добрались, – сказала Вероника уже менее враждебно. Может, она подумала, что она под подозрением? – Она мне не говорила, что собирается уехать.

– Она могла остановиться где-нибудь в деревне?

Вероника как будто задумалась, но он видел, что она сразу отмела эту идею.

– Она ни с кем здесь особенно не сдружилась. Должна сказать, это маловероятно.

Возможно, из-за ее грубоватости Джо продолжал стоять на пороге. Вера учила его быть упертым, осаждать высокомерных выходцев из среднего класса.

– Наверное, было тяжело видеть еще одного ребенка там внизу, у коттеджа, – сказал он.

Она посмотрела на него с отвращением. Даже если бы он пукнул посреди ее пафосной вечеринки, едва ли она презирала бы его больше.

– Я не вполне понимаю, почему вы считаете, что у вас есть право копаться в трагедиях моей семьи.

Он это проигнорировал и продолжал так, как будто думает вслух и не требует ответа:

– Наверняка проводилось расследование. Внезапная смерть обязательно привлекла бы полицию. И социальные службы. Люди наверняка обсуждали. Конечно, было нелегко.

Вероника вышла из себя. Срыв произошел внезапно и совершенно неожиданно, и Джо почувствовал себя червем. Ее лицо залилось краской, она кричала, так хлестала словами, что он вздрогнул:

– Вы правда считаете, что мне было до этого дело? Я только что потеряла сына! Вы думаете, меня волновало, что обо мне будут говорить люди?

– Извините.

– И дело не только во мне! Кристофер потерял своего малыша. Я знала, что больше не смогу решиться на ребенка. Саймон потерял брата. Вы хоть представляете, что мы пережили?

– Извините, – снова сказал Эшворт, но Вероника не обратила внимания.

– Мы никогда не винили Саймона за то, что случилось в тот день. Никогда. Он был ребенком. Но все-таки достаточно взрослым, чтобы запомнить. Он знал, что не должен был убегать от меня. Он считает, что это его вина. Он живет с этим всю свою жизнь. Вы считаете, сплетни хуже, чем вся эта боль?

– Нет, – ответил Эшворт. Пора перестать защищаться и оправдываться. – Конечно, нет.

Вспышка закончилась так же быстро, как началась. Вероника снова стала отстраненной и ледяной.

– Отвечая на ваш вопрос, сержант, – конечно, было тяжело видеть, как ребенок играет там же, где погиб Патрик. У меня возникали смешанные чувства. Возможно, моя реакция на Конни обусловлена моим опытом. Я вела себя грубо. Но я не имею никакого отношения к ее исчезновению. Я не знаю, где она.

Она собралась развернуться и закрыть дверь, но Эшворт ее остановил:

– Возможно ли поговорить с Ханной?

– Ханны здесь нет. Они с Саймоном уехали вскоре после вас этим утром. Полагаю, они опять у нее, хотя они не говорили, куда собрались.

Он ушел, а она стояла на крыльце, одинокая и величественная, и смотрела ему вслед.

Он обнаружил девушку в саду за их небольшим домом. Когда он постучал в дверь, никто не ответил, и он уже хотел уйти, когда Хильда помахала ему из окна гостиной, указывая на арочный проем между двумя домами.

Ханна была одна. Рыжие волосы сплетены в растрепанную косу, одета в резиновые сапоги и большой вязаный свитер с обтрепанными краями и дырками на локтях. Она копала небольшую грядку с овощами. Увидев его, она остановилась и оперлась на вилы. Лицо раскраснелось, и она тяжело дышала.

– Мама всегда сажала немного молодого картофеля на пасхальные каникулы. И бобы. Я не хочу, чтобы эта традиция прекратилась.

– Вы на них набросились, как собака на похлебку. – Одна из поговорок деда. – Вы себя измотаете.

– Надеюсь, – улыбнулась она. – Было бы хорошо заснуть без таблетки. Я из-за них на следующее утро еле ползаю.

– Саймон не с вами?

– Он взял мамину машину, чтобы съездить в супермаркет в Хексеме. Я не могу это все видеть – ни супермаркет, ни машину, – так что я сказала, что останусь здесь. Нам все же нужно есть, а я не хочу ездить каждый день на обед в их белый дом.

Она рассеянно нагнулась, вытащила из земли сорняк и бросила его на тачку, а затем встала.

– Вы уже знаете, кто убил мою маму?

Он покачал головой.

– Вы готовы ответить на пару вопросов?

– Если вы не будете против задать их здесь. Я на улице чувствую себя лучше.

И ему действительно показалось, что ей намного лучше. Она почти повеселела под лучами весеннего солнца. Бледность и заторможенное безразличие исчезли.

– Ваша мама в последнее время не говорила ничего необычного про фитнес-клуб? Мы полагаем, что один из сотрудников воровал у гостей и коллег. Это могло быть мотивом.

Он хотел начать с чего-то менее личного, не такого животрепещущего.

– Нет. Ничего такого. Но это не значит, что она ничего не видела. Мы обе были заняты. Она часто приходила с работы поздно, я в это время или гуляла с Сайем, или сидела в своей комнате и занималась. Мы были близки, но времени на общение не хватало.

– Я бы хотел снова поговорить о Дэнни Шоу. – Джо помедлил. Это более болезненная тема, но он хотел разобраться с ней, пока мог поговорить с Ханной один на один. – У него на стене есть коллаж. Его мать сказала, это вы его подарили. Похоже, будто между вами было больше, чем просто пара свиданий. Карен говорит, вы – его первая любовь, что он так до конца и не оправился от чувств к вам.

Она снова нагнулась, чтобы выдернуть сорняки, избегая зрительного контакта.

– Какое-то время я считала, что влюблена в него. Я подарила ему коллаж, когда еще испытывала к нему чувства.

– Что же пошло не так?

– Ничего особенного. Я начала встречаться с Саймоном и увидела, что Дэнни – просто кретин.

– Значит, вы бросили Дэнни ради Саймона? Вчера у меня сложилось другое впечатление от вашего рассказа.

– Да? – Она улыбнулась. – Не знаю. Все это кажется таким важным, пока ты в процессе переживаний, но потом уже не имеет никакого значения. Это маленькая деревня. Здесь не так много людей нашего возраста. К тому времени, как исполнится семнадцать, уже успеваешь повстречаться со всеми возможными парнями. Как в этих шотландских деревенских танцах. «Смените партнера, когда музыка прекратится». В итоге мы все просто остались хорошими друзьями.

Видимо, это правда. У Джо было то же самое. До того как он сошелся со своей женой, он успел повстречаться с несколькими ее подругами, и одна из них приходила к ним со своим мужем на ужин на прошлой неделе. Подростковая страсть быстро исчезает.

Он хотел спросить Ханну, спала ли она с Дэнни, были ли они настолько близки, но не стал. Не из нежелания показаться любопытным, а скорее потому, что вопрос звучал бы нелепо.

– Дэнни расстроился? Вы вчера говорили, что, после того как вы его бросили, он вам писал и звонил. Он вам досаждал?

Она пожала плечами.

– Да нет. Он быстро отошел. Начал встречаться с этой новой девушкой на первой же неделе учебы. Вряд ли он сильно страдал.

Она отвезла тачку в угол сада и свалила сорняки на компостную кучу.

– Это все, что вы хотели спросить? Кажется, я не особенно помогла.

– Саймон когда-нибудь говорил с вами о Патрике?

Джо не хотел спрашивать ее о погибшем мальчике, но он подумал, что это может быть важным – утопление, то, как оно повлияло на взрослого Саймона.

– Конечно. – Она убрала с лица прядь волос, испачкавшись грязью. – Мы все друг другу рассказываем.

– Что он говорил?

– Что Патрик в их жизни словно призрак. Ничто о нем не напоминает. Вероника выбросила все его игрушки и одежду, о нем почти не упоминают. Саймон говорил, что иногда ему кажется, что Патрика и не было, что он все это себе придумал.

– Ваша мать тогда уже работала в соцслужбе?

Эшворту показалось, что он нащупал связь, объяснение.

– Полагаю, да. – Ханна быстро на него взглянула. – Вы думаете, она работала с семьей Элиотов после той трагедии? Думаю, на тот момент она уже была достаточно квалифицированна, и мы уже жили здесь.

– Просто пришло в голову, – сказал Джо. – Но это было бы слишком большим совпадением. Ваша мать, конечно, запомнила бы это дело, все случилось так близко к дому. Она наверняка бы упоминала об этом.

– О, не думаю, – с уверенностью сказала Ханна. – Она была помешана на конфиденциальности. Говорила, что работа должна оставаться в кабинете, где ей и место. – Она прислонила пустую тачку к стене. – Слушайте, думаю, я сейчас больше ничем не смогу помочь. Хотите чаю?

– Саймон считает себя ответственным за смерть брата?

Она уже двинулась к задней двери дома, и его вопрос заставил ее остановиться.

– Конечно. – Она стянула резинку с волос и растрепала их. – Из-за этого он стал тем, кто он есть.