Книга: Физиология вкуса
Назад: Размышление XXI. О тучности
Дальше: Неприятные стороны тучности

Причины тучности

100. Согласно предыдущим наблюдениям, точность которых каждый может проверить, главные причины тучности определить легко.

Первая – это природная предрасположенность индивида. Почти все люди рождаются с какими-нибудь предрасположенностями, которые накладывают свой отпечаток на его облик. Из сотни людей, умирающих от легочных болезней, девяносто имеют темные волосы, длинное лицо и острый нос. Из сотни толстяков у девяноста укороченное лицо, круглые глаза и притупленный нос.

Так что в самом деле бывают люди, некоторым образом приуготованные к тучности, у них при прочих равных условиях пищеварительная система вырабатывает гораздо большее количество жира.

Эта физическая истина, которая, я глубоко убежден, досадным образом влияет на мою манеру видеть вещи в некоторых случаях.

Когда встречаешь в обществе живую барышню с плутоватым носиком, что называется кровь с молоком – с округлыми формами, пухленькими ручками, с маленькими полненькими ножками, которой все восхищаются и находят ее очаровательной, я, искушенный опытом, заглядываю в ее будущее годиков эдак на десять и вижу горестные следы, которые тучность оставит на этих столь свежих прелестях, и заранее оплакиваю зло, которое еще не случилось. Это досрочное сожаление – тягостное чувство, но также и лишнее доказательство того, что человек стал бы еще несчастнее, если бы мог предвидеть будущее.

Вторая из главных причин тучности заключается в муке и крахмале, которые человек делает основой своего повседневного питания. Мы уже говорили, что все животные, которые питаются мучнистыми растениями, жиреют добровольно или насильно; в этом человек лишь следует общему правилу.

Крахмалистые продукты быстро производят свое действие, особенно когда соединяются с сахаром: сахар и жир содержат водород, общий для них элемент; оба эти продукта горючи.

В этом соединении крахмал становится тем более активным, что смесь приятна на вкус, а сласти едят, только когда естественный аппетит уже удовлетворен и остается лишь тот аппетит к роскошествам, который мы принуждены возбуждать самым изысканным из того, что может предложить искусство, и самым соблазнительным из того, что появляется на столе.

Крахмал ничуть не меньше сгущает кровь, когда попадает в организм с напитками, такими как пиво и другие того же рода. Обычно у народов, которые его пьют, встречаются самые роскошные животы, и некоторые парижские семьи, которые в 1817 году из экономии пили пиво, потому что вино стоило довольно дорого, вознаграждались за это объемистой пузатостью, с которой они не знали, что делать.



101. Двойной причиной тучности служит увеличение длительности сна и недостаток физических упражнений.

Человеческое тело многое восстанавливает во время сна и при этом мало теряет, поскольку мышечная активность у спящего приостановлена. Поэтому необходимо растрачивать приобретенный излишек с помощью активных упражнений; но если человек много спит, то тем самым он ограничивает время, когда мог бы ими заняться.

Через другое последствие большие любители поспать сторонятся всего, что грозит им хотя бы малейшей тенью усталости; излишек усвоенной пищи уносится циркулирующим потоком, который берет это на себя, правда посредством операции, коей природа остается тайной; несколько добавочных сотых водорода – и образовавшийся жир загоняется в ячейки клеточной ткани.



102. Последняя причина тучности коренится в избытке еды и питья.

В утверждении, что привилегией рода человеческого является способность есть, не испытывая голода, и пить, не испытывая жажды, имеется свой резон; и действительно, животные не могут иметь такой способности, ибо рождается она из представления о застольном удовольствии и желания увеличить его длительность.

Эта двойная наклонность встречается везде, где мы видим человека; известно ведь, что дикари обжираются и упиваются до скотского состояния всякий раз, когда подворачивается повод для этого.

Что касается нас, граждан Старого и Нового Света, которые считают, что достигли апогея цивилизации, то несомненно, что мы едим слишком много.

Я говорю это не для малого количества тех, кто, будучи задавлен скупостью или бедностью, живет в одиночестве или в стороне от других людей: первые – радуясь тому, что копят, вторые – стеная, что не в силах поступать иначе; я говорю это утвердительно для тех, кто, окружая нас и по очереди бывая то радушными хозяевами, то гостями, любезно предлагает или учтиво принимает; кто, не испытывая настоящей потребности, ест какое-нибудь кушанье только потому, что оно привлекательно, и пьет какое-нибудь вино только потому, что оно из чужих краев; я говорю это ради того, чтобы подчеркнуть: сидят ли они каждый день в гостиной, отмечают ли только воскресенье, а порой и понедельник, все они в подавляющем большинстве едят и пьют слишком много, каждодневно без всякой надобности потребляя непомерные объемы снеди.

Эта причина, присутствующая почти постоянно, действует по-разному в зависимости от комплекции разных людей; и тех, у кого плохой желудок, она приводит не к тучности, а к несварению.

Анекдот

103. У нас перед глазами пример, ставший известным половине Парижа.

Г-н Ланг владел одним из самых блестящих домов в этом городе; особенно великолепным считался его стол, но, увы, желудок у него был настолько же плох, насколько велико было его гурманство. Он охотно воздавал ему честь и ел с особенной отвагой, достойной лучшего применения.



Джордж Крукшенк. Обжора. Сатирическая гравюра. 1838





Все шло хорошо до кофе включительно; но вскоре желудок отказывался от напряженной работы, к которой его принуждали, начинались боли, и несчастный гастроном был вынужден броситься на диван, где и оставался до следующего дня, искупая долгой тоской полученное им краткое удовольствие.

Но что было особенно примечательно, так это его упрямая неисправимость; покуда он был жив, он неумолимо подвергал себя этому странному чередованию, и вчерашние страдания никогда не влияли на его завтрашнюю трапезу.

На индивидов с активным желудком избыточное питание действует так, как это описано в предыдущем разделе. Переваривается все, а то, что не было необходимо для восстановления сил, откладывается про запас, превращаясь в жир.

У других людей имеет место постоянное несварение: пищевые продукты проходят сквозь них не усваиваясь, без всякой пользы, и те, кто не знает причины этого, удивляются, что столько хороших вещей не дают лучшего результата.

Надобно все же заметить, что я вовсе не исчерпываю эту тему до дна, ибо найдется множество второстепенных причин, порожденных нашими привычками, затруднениями, маниями, удовольствиями, которые дополняют и усиливают уже указанные мною причины.

Я завещаю все это своему последователю, коего оставил в начале этой главы, и довольствуюсь лишь снятием первин, то бишь первым отведываю это блюдо, что является правом первопроходца в любой области.

Невоздержанность уже давно привлекает внимание наблюдателей.

Философы превозносили умеренность, властители вводили законы против роскоши и чрезмерных расходов, религия морализировала гурманство; увы! – никто не съел ни кусочком меньше, а искусство переедания с каждым днем все больше процветает.

Быть может, я был бы удачливее, свернув на новый путь и разъяснив физические неудобства тучности; быть может, забота о самом себе (self-preservation) окажется более влиятельной, чем мораль, более убедительной, чем проповеди, более сильной, чем законы, и я верю в прекрасный пол, всецело расположенный открыть глаза свету.

Назад: Размышление XXI. О тучности
Дальше: Неприятные стороны тучности