Глава 22

Петр

– Жень, мы ужинать, потом Ванюшка с нами будет. Потом я его у нас спать положу.

Последняя фраза предназначалась Илье. И он меня понял. Да и чего ж тут не понять то? В его распоряжении весь вечер. А я… я отошел в сторонку… опять…

Но в этот раз всё по-честному. У меня есть Саша. Саша – это мой выбор. Не Женин. А у неё теперь всё будет хорошо. С Ильей. Жаль, конечно, что скорей всего, они с Ванюшкой сюда переедут жить. Но ничего, значит, мы с Сашей будем сюда приезжать. Может, даже два раза в год. Здесь очень хороший санаторий для Саши.

Так, а вот как мне быть с просьбой Светланы?

В номере Саша с Ваней устроились на кровати Саши с книжками. Пообещал, что перед сном включу им мультики. А сам пошел штудировать брошюру, что дала мне Светлана, и сайт того репродуктивного центра.

Нет, меня не смущал сам процесс сдачи. Ну подумаешь, посижу один в комнате с порножурналами. В конце концов, ни кого там этим не удивишь, это их работа. Зато я, можно сказать на законных основаниях, могу представлять себе мою Женю, Женечку… Опять там, в душевой, как два года назад, стыдливо прикрывающую свою шикарную грудь, с волосами, разметавшимися по плечам, с моментально раскрасневшимися щеками… Да что ж такое, веду себя как прыщавый юнец! Стоило мне только вспомнить её там, в душевой и вот, пожалуйста! Всё. Дыши, Вержицкий, дыши. Можешь за себя порадоваться – с эрекцией в момент сдачи спермы у тебя проблем не будет!

А вот смогу ли я дальше жить, зная, что где-то будет расти мой ребенок? Расти в любви и ласке, но без меня. Светлану можно понять, она просто хочет ребёнка…

Мальчишки уснули без мультиков. И вот в тот момент, когда я забирал у них, уснувших одновременно, книги, увидев, как Саша улыбнулся во сне, я и принял решение. Светлана имеет право на счастье. Счастье иметь ребенка. Кто я такой, чтобы отказывать ей в таком счастье? Да и потом, ты точно уверен, что ни одна из твоих женщин не родила от тебя? Скажешь, ни разу ни с одной не спал без презерватива? Сам-то уверен в этом? Скольких из своих бывших женщин ты потом, после расставания, встречал в городе с коляской, с гордо вышагивающим рядом мужем? Вот так сразу, после расставания с тобой, выскакивающих замуж и сразу забеременевших? Сам-то веришь в это?

Что-то до сегодняшнего дня тебя не особо волновал вопрос установления отцовства. Так что прекращай тут из себя святого строить и дай женщине то, о чем она тебя просит!

Вот принял решение, и сразу стало легче.

Заварив чай из пакетика, что были здесь в номере, вышел на балкон. Вздохнул полной грудью воздух, пропитанный запахом моря. Чудесный вечер. Жара спала. Слабый ветерок, наконец, приносил прохладу. В море горел огнями круизный лайнер, где-то вдалеке чуть слышно играла музыка. Курорт… Кто-то крутит романы, кто-то отрывается в клубе. У каждого свое представление о счастье.

Глянул вниз и застыл: по дорожке шли Илья и Женя. Но странно шли, даже за руки не держались. Рядом, но не вместе. Так, стоп! А почему так рано? И прощаясь, этот чудак просто обнял её и даже не поцеловал. Поругались, что ли? Что-то не похоже, что они даже разговаривают.

А потом тихий стук в дверь и:

– Привет! Можно?

Стоит улыбается.

– Жень, он тебя обидел? – ну не скажу же я, что следил за ними с балкона, в самом деле.

– Нет. Почему ты так решил? – и смотрит своими глазищами в пол-лица.

– Ну, как-то вы рано…

Неопределенно пожав плечом, мотнула головой, давая понять, что не хочет об этом говорить.

– Мальчишки спят?

– Да, сегодня был насыщенный день.

– Петь, пойдем на балкон, там такой чудесный вечер.

– Жень, могу предложить чай, кофе, из пакетиков, правда, но другими я ещё не обзавелся, извини.

– Чай, спасибо! – и опять этот её взгляд.

Черт! Да что ж я так теряюсь то? Не в первый раз мы с ней наедине остаёмся.

Евгения.

Никогда раньше не чувствовала себя неловко, когда мы с Петром пили чай у нас на кухне. А ведь тогда ситуации были более двусмысленными, тогда ещё и пьяный муж в спальне прилагался.

Заглянула в спальню, мальчишки спали под одним одеялом, одинаково раскинув руки.

– Спят? – спросил, заглядывая поверх моей головы Петр.

– Да, Петь, спят. Умаялись.

Я вышла на балкон. На сушилке висели шорты Саши и Петра. Аккуратно так висели. Егор всегда, если я его просила повесить купальники, кидал их на сушилке как придется. Я на автомате подошла, потрогала, перевесила другой стороной, давая возможность хорошо просохнуть. Перевешивая шорты Петра, вдруг поймала себя на том, что хозяйничаю, как дома. Вдруг ему не понравится? И именно в этот момент, когда я перевешивала его шорты, он и вышел на балкон с двумя чашками чая. Вот же ж!

– Я тут у тебя хозяйничаю, извини…

– Ничего, – ответил спокойно, без тени иронии.

Вечер был теплым. Вот она, южная ночь, во всей красе. Хотелось дышать полной грудью.

– Хорошо здесь, правда?

– Да, хорошо. Ванюшке тоже здесь всё нравится. Жень, твой чай, зелёный и с сахаром, как ты любишь.

– Спасибо.

Надо же, помнит, какой я люблю чай. Не уверена, что Егор это не то что помнит, а знает вообще.

– Только Ванюшке нравится? А Саше? А тебе, Петь, нравится? – но Петр вместо ответа, протянул мне чашку с чаем.

Мы оба молчали. Но сегодня это было тягостное молчание.

– Петь, что происходит? К чему ты сейчас про Ванюшку?

Ответить он не успел, потому что раздался звук входящего сообщения у него на телефоне. Он удивлённо поднял брови и полез в задний карман за телефоном. В этот момент раздался точно такой же звук и с моего телефона. Странно. Обычно так поздно только Егор мог написать, сообщая, что будет поздно.

– Егор, – произнесли мы с Петром одновременно и посмотрели друг на друга.

– Давай, ты первая!

Открыв сообщение, я прочла: "Ну что? Тебя уже можно называть "Графиня"? Убедилась, что я лучший любовник?"

– Что? Егор, ты серьёзно? Так, Петь, спокойно! Судя по тому, что появился "Граф", Егор пьян, – подняв глаза от телефона, столкнулась взглядом с Петром. Я знала, что Петру не нравится, когда Егор его так называет.

– Твоя очередь.

– Жень, ты уверена, что хочешь это слышать?

– Что, тоже интересуется, получил ли ты доступ к телу, граф?

Он, услышав это, только усмехнулся и кивнул.

– Прости, Жень. Егор пьян, сама же знаешь, раз уж появилось моё детское прозвище.

– Петь, ну почему ТЫ за Егора извиняешься?

– Жень, ну ты же понимаешь, что он так самоутверждается.

– Петя, ты сейчас меня призываешь его понять и простить, что ли? Что происходит, Петь?

– Жень, ты ведь знакома с его семьей. Он же всю свою жизнь вынужден доказывать им, что достоин. Поверь, нам и одной клиники хватило бы! Но нет! "Петя, надо доказать отцу, что я не хуже!" – Петр изобразил манеру речи Егора, – и теперь у нас их четыре. Жень, ты же знаешь, что они так и не простили ему, что он не пошел по стопам отца, став "всего лишь ветеринаром".

Вот это "всего лишь ветеринар" – это были слова моей свекрови. В этом вопросе я согласна с Петром, мне тоже всегда было обидно за мужа, что его родители так уничижительно отзывались о его профессии.

– Петя, ты сейчас пытаешься мне сказать, что я не нравилась родителям Егора? Да? Так для меня это не секрет. Только вот я все эти годы считала, что Егор любит меня и поэтому мы с ним вместе, несмотря на неодобрение его родителей. А теперь понимаю, что наш брак с Егором так долго просуществовал как раз потому, что он родителям доказывал, что у него тоже может быть прочная семья. Спасибо, Петя, открыл мне глаза.

– Женя! Я не это хотел сказать!

– Да? Странно, а сказал именно это.

– Жень, да пойми же ты. У Егора комплекс, он поэтому и баб всю жизнь менял, как перчатки! Уж, извини, что приходится говорить тебе об этом, – Петр вдруг смутился, – ты взрослая женщина, и ты ведь знаешь, что у него не самый большой член.

Я, кивнула, соглашаясь и одновременно краснея от самой ситуации, а Петр продолжил:

– Вот Егор сам себе и доказывает, что размер не имеет значения. Когда он первый раз привез тебя в клинику, с Жучкой, он мне тогда в смотровой сразу сказал, что "ты уже сделала свой выбор".

Я смотрела, не понимая:

– Сделала свой выбор?

– Ну, у нас с ним это ещё с общаги! – Пётр сказал это смутившись, извиняющимся тоном, – мы так с Егором девушек делили. Девушки ведь всегда сначала меня выбирали, не обращая внимания на Егора. Потом, когда Егор включал своё обаяние и начинал свое обольщение, многие переключались на него. Жень, мы никогда не были с ним "белыми и пушистыми лапочками"! Заключить пари на то, кого из нас выберет девушка – это было обычное дело! Вот так и появилась эта фраза "девушка сделала свой выбор". И только тебя он оставил без этого выбора, а я остался без права бороться за тебя. А я, как тогда в нашу первую встречу в клинике увидел твои глаза, так и пропал.

Петр отвернулся к морю и, шумно выдохнув, замолчал.

И тут я, вспомнила, что так Егора ни разу и не спросила про цвет моих глаз. А вот зря, как оказалось! Глупо было спрашивать уже на свидании в ресторане. Он тогда, за ужином весь вечер в них смотрел, ни разу не позволив себе опустить глаза ниже.

– Петя, а какого цвета мои глаза?

– Ярко-зеленые, когда ты смеешься. Серо-зеленые, когда сердишься.

Ответил сразу, не задумываясь и не пытаясь вспомнить, ответил, глядя на лайнер в море, переливающийся всеми огнями. Ого! Такого разнообразия за своими глазами даже я не замечала. А вот то, что я услышала дальше, мне совсем не понравилось:

– Женя, мы не можем быть вместе, извини. Я могу быть тебе только другом. Самым преданным, и ты знаешь, что можешь во всём на меня положиться.

– Ясно. Спасибо за чай, друг.

Так, дыши, Солдатова, дыши. Не смей тут слезы лить! Напридумывала себе черт знает что! Они друзья с твоим мужем, у них общий бизнес. Не будут они из-за тебя разбегаться и бизнес делить.

– Друг, помоги, пожалуйста, Ванюшку в наш номер отнести.

– Жень, не надо так. Прости, но я не могу… не имею права… Особенно теперь, когда Саша…

– Я всё поняла с первого раза, не повторяй.

Чёрт! Почему же я даже не могу на него посмотреть? Ведь ничего обидного он же не сказал.

– Жень, пусть Ванюшка здесь спит. Я утром разбужу их. Во сколько у Ванюшки первая процедура?

– Не помню. Сейчас посмотрю.

Вернулась в номер к сумочке, что поставила на столик. Потянулась за сумочкой и вдруг увидела на столике буклет. На первой странице было фото идеальной семейной пары. Они смотрят друг на друга и улыбаются. Он одной рукой обнимает её, а вторая его рука лежит на ее беременном животе. Женщина смотрит на своего красивого мужчину, её рука лежит на животе поверх руки мужчины. Они оба излучают счастье. Красивая пара. А я, увидев этот рекламный буклет клиники, занимающейся репродуктивной медициной, поняла, что плачу.

Не важно, что эти мужчина и женщина, скорей всего, даже не муж и жена. Не важно, что это всего лишь фотомодели. Но сколько любви было в его взгляде! Егор никогда ТАК на меня не смотрел на последних месяцах беременности. Ничего удивительного, впрочем. Я за беременность набрала двадцать пять килограмм и была похожа на бегемота. Какому же мужчине это понравится!

Так, Солдатова, соберись! Стоишь и ревёшь, здесь, как дура. Да что со мной такое? Нет, ну точно, критические дни, должно быть. И только я кое-как успокоилась и нагнулась, чтобы положить буклет, в комнату вернулся Петр. Да вот этого мне ещё и не хватало! Стою, тут и реву над буклетом. Увидев Петра и его смущение, задумалась: "Странно. Зачем Петру буклет?" Впрочем, какое мне до этого дело. Друзья не задают неудобных вопросов.

– Жень, Женечка, ну что ты?

Петр так стремительно подошел, что я просто не успела среагировать, а он уже вытирал мои слезы.

– Жень, я всё объясню! Это дико звучит, но меня об этом попросили. Вот уж не думал, что решусь на это. Но сегодня вдруг понял, что дети – это счастье. Для тебя – Ванюшка, для меня – Саша, а для… Каждый имеет право на своё счастье и каждый выбирает его сам. Жень, ну не плачь, пожалуйста, не рви мне сердце!

– Что? Петь, кто попросил? Решишься на что?

У меня даже слёзы высохли от неожиданности.

– Жень, извини, но не надо тебе знать, для кого это. Тем более, что это не моя тайна.