Глава 15. Отправка с уведомлением

(21 июля 2020 года)

Пять дней назад команда канаанской галеры попыталась высадиться, попала в засаду, и сдалась почти в полном составе. Ее экипаж мало походил на мирных торговцев. Но он настолько «не горел» желанием драться с моими хирдманами, что многие начали бросать оружие, едва успев рассмотреть закованных в броню фризов. И это при всей условности понятия, в котором слова «мирный» и «торговец» стоят рядом. В это время пиратством подрабатывали буквально все.

Поэтому убить пришлось только троих. Самых глупых или непонятливых. И последнего – когда, казалось бы, все уже закончилось. Болван вдруг рванул из толпы безоружных товарищей, явно обезумев от страха.

Гильмо, главный телохранитель и по-прежнему, лучший стрелок во всем войске, дождался кивка, и первой же стрелой перебил бегуну позвоночник. Тяжелый широкий «срезень» вошел между лопаток, и тот еще некоторое время умолял добить его, не в силах даже ползти.

Последним сдался предводитель – достопочтенный Ламед-корабельщик из Карта. Все время, пока вязали его команду, он молча простоял на пирсе за щитами своих лучших бойцов. Надо отдать должное: когда стало понятно, что их не станут убивать, и мне от него кое-что нужно, капитан невозмутимо попросил сначала избавить его матроса от мучений.

Сухощавый, жилистый мужик лет тридцати, явно вызывал уважение, и я решил поддержать его авторитет у команды. Ну и немного – свой. Действуя в духе местных героических представлений, я молча посмотрел на ближайшего хирдмана, и тот глазом не моргнув передал пленнику копье.

Ламед не подвел. Все также хладнокровно он отправился к подранку, ткнул его в висок, и невозмутимо вернул оружие…

…О нынешнем арвадском правителе много чего говорили. Люди вообще склонны судачить о власти. Но в одном мнения совпадали у всех рассказчиков: их царь имел репутацию человека легко впадающего в гнев и склонного к «порывистым решениям».

Поэтому если весть о «событиях» в Протекторате ему сообщат как-то «особенно» – неким лично неприятным способом, а сроки будут поджимать – был шанс, что Амурру, сын Азиру, может вспылить, и возжелать срочно покарать «наглецов».

По морю от Малета до Арвада не меньше шести-семи дней. Это если без штормов. С ними – как минимум вдвое дольше. Но когда сезон дождей набирает полную силу, и море начинает волноваться не только по вечерам, вот тогда морские путешествия, особенно в узких приливах вокруг архипелага Баал-Хаддат, становятся чем-то похожим на «русскую рулетку». Только шансов выиграть – еще меньше.

Так что с учетом ожидаемой продолжительности погодной аномалии, и времени потраченного на дорогу Ламедом, возжелай арвадский царь срочно «казнить и миловать» – у него просто не будет возможности собрать всю свою армию, или дождаться другие великие города.

А если есть даже маленький шанс, что с канаанеями получится воевать по частям, то это было достаточной причиной, чтобы попробовать спровоцировать врага…

Ламед оставался в плену меньше суток, и отплыл уже на следующее утро.

Едва я убедился, что шторма опять «не случилось», как канааней получил назад свой корабль, команду и часть груза. Еду, воду и минимум оружия. Все, что представляло хоть какую-то ценность, и без чего можно было обойтись прямо сейчас – осталось в Малете.

Кулек канаанских и не только монет, какие-то ценные вещи с непонятной историей, вроде посеребренных – явно храмовых – треножников, пара доспехов набранных из бронзовой чешуи (сильно напоминающих римскую «лорику сквамату»)…

Глянув на изъятое, десятник-казначей сказал: «1 300-1 400 гельдов, господин». И я тут же пообещал Ламеду, что если он успеет вернуться «с ответом» арвадского правителя до начала штормов, получит все назад, и столько же «сверху».

Но прежде чем отплыть, галера приняла на борт «еще кое-какой груз». Не очень тяжелый, но, пожалуй, самый важный. И чтобы «его отдать», мне пришлось сделать изрядное усилие над собой…

…Среди «хорошо одетых пленников» из цитадели Малета, оказался один из суффетов Золотого протектората. Молодой, рано располневший чиновник отвечал за здешнюю экономику. Попутно он от имени арвадского царя присматривал за его долей земельных налогов, торговых сборов и прочих доходов.

Едва попав на допрос, он принялся угрожать будущей карой, безбожно льстить, сулить награду за освобождение – и все это одновременно. В общем, держался в целом достойно. Пытаясь сохранить жизнь и доказать вражескому полководцу свою полезность, арвад был довольно откровенен, рассказывая о внутренних делах Лиги Спокойствия, но ловко избегал расспросов о своем родном городе. То есть, нет – на вопросы он отвечал, и очень подробно, но вряд ли я узнал от него хоть что-то, чего бы ни знали остальные их соседи. При всех нюансах – это было полезно, и я болтал с ним практически каждый день.

Но когда возникла необходимость как-то «простимулировать и взбодрить» гнев его господина, я вдруг осознал, что с радостью избавлюсь от этого неиссякаемого источника информации. Было в нем что-то такое… неприятное.

Нужно было только решить, как именно это сделать. Все-таки не лежала душа к отправке его головы в Арвад. Как-то это было …слишком уж в местных традициях.

Когда поутру пленника привели на берег, к галере с уже погрузившимся экипажем и сообщили, что он плывет домой, суффет вдруг запаниковал. Скорее всего, решил, что с ним поступят как раз «в духе места и времени».

Ползал на коленях и животе, визгливо умолял, извивался в руках у воинов. В общем, устроил безобразную сцену, и приказ всыпать ему бамбуковой палкой по пяткам и спине, я отдал с облегчением…

На такую должность не могли поставить кого-то безродного и лично неизвестного правителю. Так что «рабское наказание» – непременно должно было взбодрить царя!

Но гадать выгорит-не выгорит, было некогда.

В тот же день пришло сообщение, что на северо-западе, всего в сутках пути от Малета, был перехвачен отряд в полсотни воинов. Опытных и хорошо снаряженных. Вроде тех ветеранов, что местные набирали для охраны Протектората без оглядки на происхождение.

Среди этих «псов войны», канаанеев была вряд ли хотя бы половина, но бились они честно. В Малете, например, именно они доставили больше всего проблем, и сдавались очень неохотно. Из почти трехсот человек, что насчитали в гарнизоне, уцелели немногим более четверти.

Наемники «рошаим» (45) – «головастые» – прозванные так, не за какие-то особые интеллектуальные достижения, а за размер и форму своих шлемов.

На службе им выдавали неплохое оружие и защиту. Вроде той чешуйчатой брони, что нашли в багаже у Ламеда. Но не бесплатно. Поэтому многие предпочитали оставаться, к примеру, в привычных для них кольчугах.

А вот недорогие и надежные куполообразные шлемы, собранные из бронзовой основы и трех-пяти железных пластин – были почти всегда заметно лучше привезенных из дома. Так что «сверху» – их отряды выглядели довольно однообразно.

Все пленники сходились во мнении, что таких наемников перед нашим вторжением было набрано около тысячи человек *3*. И именно они считались здешними «регулярными войсками».

292 воина – побережье, город-порт Малет в устье Митаньи (разгромлены, 78 воинов – в плену)

около 200 – южная граница, гарнизон города-крепости Маханат (в осаде)

около 100 – юго-восток, речная крепость Сантай (в осаде)

около 200 – северное побережье Протектората, город-порт Гаулос

около 200 – запад, гарнизон Двубашенного замка и охрана местных приисков (53 воина – убиты, 4 – в плену)

Так что отряд в полсотни всадников просто не могла не заинтересовать. Куда они направлялись, зачем, и главное – откуда? Не отреагировать было нельзя.

Из расспросов выживших удалось выяснить, что воины двигались к последнему канаанскому порту. Но не потому, что планировали сбежать. Просто Гаулос считался резиденцией их непосредственного начальника – второго из суффетов, «главнокомандующего». И с их проблемой больше не к кому было обратиться.

Это отряд был частью гарнизона Двубашенного замка на западе Протектората. Малонаселенная гористая местность без особых запасов пищи. Но там, в верховьях Митаньи, практически в одном месте оказались сконцентрированы богатейшие золотоносные ручьи, а в последние годы – еще и нашли крупное месторождение природного сплава золота с серебром – «электрума».

Для этого пробили несколько разветвленных шахт, построили массивную громаду Двубашенного замка, собрали там несколько тысяч человек – рабов, надсмотрщиков, охрану и прочий персонал. Все вместе они изрядно «накачивали» местный ВВП, но и жрали «в три горла».

Когда Союзная армия разграбила главную здешнюю «житницу» – долину Митаньи – налаженный поток поставок прервался. Однако та часть войска, что двигалась на запад Протектората, в сторону верховий, застряла на половине пути – у замка Ахот.

В итоге на приисках, конечно же, еще оставались запасы, но враги все не приходили и не приходили, а главный тамошний чиновник – все волновался и волновался… Вот наемникам и пришлось все-таки вылазить из-за стен, рисковать людьми, и теперь на охране приисков осталось меньше полутора сотен воинов.

Этим нужно было как-то воспользоваться, но сил на прямой штурм, к сожалению, пока не хватало. Большая часть Союзной армии все еще была прикована к югу Протектората.

Почти половина – около 6 тыс. воинов – сидели под Маханатом и готовилась к штурму. Там же «застряли» и все требюше.

Желая избежать лишних потерь, я приказал остальные укрепленные пока поселения просто блокировать. Так что еще почти тысяча – «любовалась на стены» замка Ахот, окружив его, на всякий случай, сплошным кольцом частокола. Речную крепость Сантай похожим способом блокировали около 600 воинов Озерных кланов.

Остальная половина их ополчения грабила сейчас прежде не тронутое побережье к востоку от Малета. Как и еще несколько отрядов из Безродных, Тютонгов и от Подгорных кланов. Всего около 1 600-1 700 человек.

Отряды, участвовавшие в штурме Малета, в награду получила право ограбить земли на севере Протектората, куда до этого наши тоже не доходили (в направлении порта Гаулос). Там же действовала и почти вся конница Людей Равнин. Всех вместе их набиралось около 1 500-1 600 воинов.

За первые три недели Союзная армия «безвозвратно» потеряли не больше полутора сотен убитыми и около четырехсот – раненными. Еще какую-то часть каждого из ополчений, выделили сопровождающими для добычи и тяжелораненных товарищей. Кого – по домам, а кого и к ближайшему храму-пирамиде «в озерный» Кам.

Так что любую из групп ослаблять сейчас было бы неправильно. Вот и получалось, что под рукой у меня могли собраться не больше 400-450 человек. Совершенно недостаточно для прямого штурма мощных укреплений.

Плюс ко всему, Верховья Митаньи – это сильно пересеченная и труднопроходимая, но по большому счету – открытая местность. Дороги вдоль русла окружены обрывистыми, бедными лесом склонами, так что и засаду спрятать особо негде. Из-за этого и с военными хитростями поначалу не задалось.

Но потом – кое-какие идеи все же возникли…

От Малета до местной «Колымы» два дня верхом.

Правда, каждому из хирдманов «придворной сотни» полагалась сменная лошадь, так что можно было и быстрее. Но 150-160 км – это все-таки приличное расстояние. После такого марафона животным пришлось бы дать не меньше двух суток полноценного отдыха, иначе среди них мог начаться падеж. А это – ни кому не нужный риск, которого на войне и без того хватает.

Золотоносные верховья Митаньи – вот та причина, из-за которой армии трех канаанских городов-государств перебили десятки тысяч чиуру почти полвека назад. Я пошел сюда совсем «не за золотом», но идея разбогатеть – конечно же, не вызывала неприязни. Скорее – совсем наоборот.

Именно поэтому, едва сообразив, к чему идет дело, я оставил в Малете лишь минимальный гарнизон, а сам – рванул в сторону приисков со всеми своими наличными силами. Телохранителями, придворной «сотней», почти таким же числом юношей-гонцов, без которых можно было потерять связь с остальными войсками, да тремя десятками горцев, поклявшихся верности лично мне.

Но последний отрезок пути проделала лишь часть и так невеликих сил. В лагерь на левом – противоположному – берегу Митаньи, прямо в виду стен Двубашенного замка, я привел только 52 лучших хирдмана и полудюжину телохранителей.

И да – для лагеря мы выбрали особое место.

Множество шурфов и выработок, пробитых в твердой каменистой почве, создавали настоящее «минное поле» с трех сторон от стоянки. С четвертой – от потенциальной атаки в конном строю, нас прикрывало местность, заросшая густыми колючими кустами чего-то похожего на шиповник…

…Два дня в седле и на солнцепеке. Но самое главное – постоянные сомнения, что из этой невнятной затеи что-то получится, поэтому пребывал я в довольно мрачном расположении духа. Получив от оруженосца баклагу со свежей речной водой, принялся осторожно потягивать ледяную жидкость, и едва не захлебнулся, уставившись в сторону замка.

Ворота распахнулись, и его покинул отряд не меньше чем в полторы сотни наемников-рошаим. Если пленки не лгали, то это все их воины.

«…Не может быть! Ох вы, балбесы мои безголовые! Новости не смотрите, что ли…»

Я все еще не мог поверить своим глазам. Так все время и пялился, пока враги не сбились в плотную колонну и дисциплинированно, ряд за рядом окунувшись в прохладные воды, не принялись выбираться на наш берег.

Опытные хирдманы, среди которых ни кого не было моложе тридцати, вряд ли нуждались в дополнительных приказах. Наемники еще только начинали переправу, а последние из фризов заканчивали занимать свои места в «стене щитов».

Когда рошаим спешились, и принялись собираться к вымпелам своих командиров в трехстах шагах от нас, я окончательно согласился – нет, мои глаза не лгут. Будет дело.

«Пора!»

Решительно накинув шлем, тщательно затянув последние ремни, бросил последний взгляд на врагов. Когда втрое больший отряд наемников пришел в движение, я подхватил свой полутораметровый клинок, и занял место позади строя. Среди стрелков.

(22 июля)

Здешняя крепость была мало похожа на все виденное прежде. По крайней мере, в этом мире.

Представьте себе огромную шестиугольную призму из мощных каменных блоков высотой в 25-27 метров, к которой с двух сторон присоединили круглые каменные башни такой же высоты. Почти на треть «вдавили» их в основное строение. Замок выглядел как единое целое, и очень-очень большое «целое».

От нижнего края меньшей из башен, до нижнего края второй – заметно более крупной, – было около 75-80 метров. К вершине все три гигантские части сужались, создавая наклон стен в градусов 40-45.

С учетом протяженных подземных коридоров и камер, устроенных прямо под ним шахт с богатыми залежами «электрона» – замок не выглядел переполненным. Хотя прямо сейчас в нем оставались не меньше двух тысяч рабов и почти три сотни человек персонала. Больше частью надсмотрщиков, но так же и инженеров, плавильщиков, кузнецов, поваров…

В общем – монументальное сооружение, было населено, как курятник. Очень большой курятник! И они сдались, практически без условий. Нельзя же всерьез воспринимать все это нытье по поводу «Обещайте нам жизнь!»

…Вчера, когда к нам подступили наемники-рошаим, сами-то они поначалу не сомневались в победе. Их было все же почти втрое больше. Однако стоило им спешиться и ввязаться в бой, как я показал им, что такое воин-жрец в толпе пехоты, которой физически негде сбиться в надежный монолитный строй.

Хотя точнее было бы сказать «напомнил». Слишком уж быстро их охватила паника, особенно на фоне того, насколько достойно наемники себя показали в Малете.

На пределе своих сил, одаренный в режиме «Стража» ускоряется настолько, что его силуэт для обычных людей выглядит практически размытым. Вот он только что убивал твоих друзей здесь, а еще через несколько секунд – ноги, руки и головы – начинают разлетаться чуть ли не в полусотне метров. И в такие мгновения даже самые храбрые не стыдятся своего невольного облегчения. Как в прямом, так и в переносном смысле.

Все кто спешился и успел добраться до фризского строя, погибли или попали в плен.

Убивать с трудом различающих тебя врагов было несложно, но я еще не настолько зачерствел душой. В какой-то момент, вдруг испытал …брезгливую неловкость и всех, кого возможно, начал просто сбивать с ног, или сталкивать в ямы от старательских шурфов. Благо их вокруг оказалось несчитанно.

Из 142 наемников, парочка коноводов – сбежала, 82 – попали в плен, а остальные – погибли в бою сразу, или были добиты позже. Расходовать «заемную жизнь» на пленников, почти в неделе пути от ближайшего храма, ни кому даже в голов не пришло. В том числе и мне.

«Батареек» у меня за время гражданской войны, да и сейчас, поднакопилось, конечно, но в случае серьезной драки их бы и своим не всем хватило. Да и сами тяжелораненные воспринимали смерть, как милость. Я и правда не испытывал, в этом случае, моральных дилемм. «Здесь» – друзья, а «там» – враги, вот и вся философия.

К утру подошел остальной отряд, мы переправились на другой берег, и стоило приблизиться к воротам, как Двубашенный замок пал. Огромный, и казалось неприступный, но сдался без осады…

Хотя меня в тот момент куда больше занимал другой вопрос.

Вот какого чёрта, эти наемники вообще выходили из-за стен?! По нам же видно было, что просто так не дадимся, а значит, они должны были предполагать серьезные потери. В условиях военной неопределенности – несусветная же глупость. Но, как оказалось, все выглядело «так» лишь для меня. Гильмо разъяснил ситуацию, даже на секунду не задумавшись.

По его словам выходило, что в глазах тех, кто выбрал судьбу воина, все было совсем иначе.

– Господин, мы здесь уже больше двадцати дней, и ни где не получили отпора. Вряд ли они не знали об этом. Поэтому да, они понимали, что победить нас будет непросто, но сама их воинская суть требовала отмщения. Хотя бы здесь и сейчас…

Неверное, в этот момент мое удивленное лицо выглядело настолько растерянно, что Гильмо «почувствовал» необходимость сменить тему.

– Мой ярл, ты прекрасно бился, и эта победа твоя заслуга! Только, прости мне эти слова, но, – воин смущенно потупился, – ты слишком добр к нашим врагам. Сомневаюсь, что канаанеи их выкупят, поэтому нам все равно придется их убить. Таких не поставишь работать в поле, а держать в плену – опасно…

– Ничего, должны же быть у меня хоть какие-нибудь недостатки…

Как ни странно, но некоторые заезженные земные шутки оказались в здешнем мире не только понятными, но и смешными. К моей смущенной улыбке прибавился искренний юношеский хохот. Однако право «подслушивать» разговоры, имело и свои недостатки.

– Так, кто это у нас тут опять ни чем не занят?! Ты уже созвал командиров? – переключился я на оруженосца.

– Господин, но ты же сказал «после полудня»? Пока еще рано…

– Ладно-ладно, раз ты такой предусмотрительный, то иди и найди нам чего-нибудь поесть. Всем нам, – на этот раз я улыбнулся вполне доброжелательно, правда, не упустил возможности выдать парню едва заметный подзатыльник. – Давай, ждем тебя!

Мы сидели в большой уютно обставленной комнате прямо над замковыми воротами. Толстые каменные стены давали прохладу, и при этом не нужно было куда-то бежать, если вдруг появятся гости. Достаточно было подойти к одной из бойниц и глянуть наружу.

Раньше здесь любил проводить время предводитель местного гарнизона. Погибший вчера команди наемников, явно был склонен к сибаритству: ковры на полу, низкий резной стол из какого-то пахучего дерева, множество украшенных вышивкой подушек, дорогая посуда… Уютное местечко.

Дождавшись, когда шаги парня скроются вдали, я не удержался, выглянул напоследок в одно из узких окон-бойниц, и ввернулся в центр зала. К Гильмо и семи сундукам, дерево которых, буквально скрывалось под переплетением множества бронзовых полос.

– Неловко признаваться, но мне «не хочется» отдавать треть всего этого в общую казну… – чтобы уж точно не осталось сомнений, о чем идет речь, я зацепил ногой, и с трудом откинул крышку одно из них.

Даже в полумраке этого зала, содержимое тускло и, одновременно, сочно отозвалось желтыми масляными отблесками.

Золото. Много золота, и еще серебро – в трех ящиках из семи.

– …оно бы чертовски пригодилось мне и здесь, и дома. И неизвестно, где больше. Думаю, вряд ли в марке удастся собрать нормальные налоги даже в следующем году. Слишком уж многое пострадало за время междоусобицы…

____________

Срезень – широкий и плоский тип наконечника для стрел, применялся не для пробивания брони, а для нанесения глубоких ранений, приводивших к серьезной кровопотере у воина или его лошади.

Русская рулетка – экстремальная азартная игра или пари с летальным исходом. По правилам, в пустой барабан револьвера заряжается один или несколько патронов с тем, чтобы остались свободные каморы, после чего барабан несколько раз проворачивается так, чтобы игроки не знали, где располагаются патроны, а где – пустые каморы. После этого игроки по очереди подносят ствол револьвера к собственной голове и нажимают на спусковой крючок.

Лорика сквамата (лат. lorica squamata) – чешуйчатый доспех, использовавшийся в Римской империи. Состояла из тканевой или кожаной основы, с нашитыми стальными или бронзовыми пластинами, скрепленными друг с другом проволокой или шнуром в горизонтальные ряды. Они налегали друг на друга по принципу кровельной черепицы. Достаточно хорошо противостояла ударам дубинок, и стрелам из лука. При качественном изготовлении дает неплохую защиту от рубящих и режущих ударов, а основной недостаток – довольно посредственно предохраняет от прямых колющих ударов копья, в силу толщины пластин. Технологически проще в изготовлении по сравнению с кольчугой, при примерно равных защитных возможностях, но рубящие удары – все равно держит лучше.

Валовой внутренний продукт (общепринятое сокращение – ВВП) – макроэкономический показатель, отражающий рыночную стоимость товаров и услуг, произведенных за год во всех отраслях экономики на территории государства.