Глава 13. Дым над заливом
Плавни в окрестностях Малета, утро того же дня – за два часа до рассвета
(11 июля 2020 года)
– Господин, господин… Пора!
Осторожные, но настойчивые толчки в плечо, буквально выдернули меня из какого-то сумбурного и незапоминающегося сна. «Внутренний радар» уже который день сбоил, и я не почувствовал приближения часового заранее. «Не как обычно…»
Это не могло не тревожить, но особое свойство «жреца» – мой внутренний радар, тепловизор и куча всего еще в одном флаконе, – сбоил не первый день. Он оказался просто не готов к «такой» походной жизни.
Даже какие-нибудь «строители из Средней Азии», привыкшие в Москве жить по 40-50 человек на тридцати квадратах, давно бы уже взбунтовались. Но именно от скученности – во всей флотилии по-настоящему страдал, наверное, только я сам. Большинство воинов, укладываясь спать, предпочитали в полголоса ругать сырость, еду и недостаток выпивки. Да и то… как-то без огонька.
Многие из них и правда, выросли в куда худших условиях, и уж ели-то большую часть жизни, точно куда реже, чем сейчас. Но сам-то я привык к совсем другим стандартам…
Например, на нашей 15-метровой «флагманской» галере, плыло два десятка воинов. Ночевать, естественно, приходится тем же самым числом. То есть при ее ширине меньше чем в два метра – практически вповалку.
А учитывая, как плотно приходилось ставить почти полторы сотни лодок во время ночевок, на стоянках до ближайших соседей каждый раз получался в лучшем случае метр, редко – два.
Четыре предыдущие ночи в этом плане ни чем не удивили, так что сопение, храп, вскрики, весь этот непрекращающийся гул от более чем полутора тысяч живых людей – мозг практически перестали воспринимать, как нечто важное.
Лодки и правда, стояли так плотно, что если бы вода в реке стала прибывать куда быстрее, и неожиданно затопила нашу часть берега, бродить по нему можно было, вообще не ступая на землю. И тут, конечно же, были определенные плюсы.
Но какой-нибудь житель Шанхая, глянув на все это, скорее всего, покрутил бы пальцем у виска и уточнил, а имеет ли здесь хоть кто-нибудь представление о «личном пространстве»?!
«Надо же, все-таки заснул…»
Часовой оставил после себя зажженную походную лампу, запах дыма и… ага – кружку с чем-то горячим. Судя по опыту – очередная вариация на тему «утренней бодрости». Скорее всего, как и вчера – отвар шиповника с кучей специй и меда. «На вкус дерьмо, но пить можно…» Особенно после нескольких дней всухомятку.
Кроме отдельного закутка – примерно метр на полтора на носу нашей галеры, – это была моя вторая привилегия в этом походе. На весла-то и младшие командиры садились только по желанию, но разжигать на рассвете небольшой костерок позволялось только «для ярла».
Было неловко, но очень уж приятно…
…Ночной дождь прекратился не меньше полутра-двух часов назад. Слишком уж лениво и нечасто сочились тягучие капли с куска парусины, растянутого над галерой вместо крыши. Но небо еще не просветлело. Оно вообще в последнюю неделю делало это нечасто. Хотя и появилась какая-то иррациональная уверенность, что ночная тьма уже дрогнула и готова отступить…
Осознав, что просто тяну время, я внутренне усмехнулся и так же мысленно – пнул себя под зад. Весь план строился на внезапности, и каждое упущенное мгновение до рассвета – было куда дороже золота. Платить за нерасторопности и малодушие полководца пришлось бы кровью.
«Блин, давай уже, нас ждут великие дела…»
Отбросив опустевшую кружку в угол, я накинул плащ, подхватил тяжелый, почти полутораметровый клинок, мешок с броней, и решительно откинул парусину.
Действительно, не показалось. Все предводители отрядов уже собрались, и сейчас что-то негромко обсуждали, столпившись вокруг грубоватого, но вполне узнаваемого макета крепости.
«…Ну что, дорогие мои малетцы и …гм – малетчанки, – вы сегодня не кипятите воду, не плавите свинец и не острите копья? Ах, спите себе спокойно… Тогда мы тем более идем к вам!!!»
* * *
От самой крайней и узкой полоски плавней, до стен Малета было не больше километра. Расстояние это Игорь преодолел минут за пятнадцать особо не скрываясь. Воины, отобранные в штурмовой отряд, с закрытыми глазами мир вокруг не видели, поэтому брели в темноте куда медленнее. Но им пока и не надо было спешить. Черед большинства из них наступит чуть позже, поэтому к самому западному выступу городских стен, и тамошней – Закатной башне, – их ждали чуть позже…
Если взглянуть на главный порт Золотого протектората сверху, то по форме он напоминает что-то вроде «отпечатка великанской ноги». Только «след» этот был, естественно, не вдавлен. Совсем наоборот, он представлял собой возвышенность, вытянутую в сторону моря примерно на полкилометра с северо-запада на юго-восток, и шириной в самом узком месте – не больше 170-ти, может – 180 метров. Вполне приличный полуострова, как раз слева от русла Митаньи, что и делало место таким ценным.
Малет и правда «запечатывал» реку, полностью контролируя практически всю местную торговлю.
Да, еще – обращенная к морю «пятка» этого полуострова, была чуть ниже передней части «той ноги», но не уступала ей по ширине. «Большой палец» – именно здесь стояла западная – Закатная башня, – и именно тут было решено преодолевать стены. В самом, казалось бы, защищенном месте.
Первым должен был идти именинно Игорь, потому что расчет во многом строился на его талантах «жреца». Но влезать он, конечно же, собирался не прямо на башню, а чуть левее.
Хотя она и всего-то на полтора-два метра возвышалась над прилегающими стенами, не стоило забывать, что внутри обычно ночевало не меньше двух дюжин воинов, готовых в любой момент занять ближайшие стены, и биться до подхода подкреплений. Так что рисковать было глупо.
До следующей боевой башни со стороны перешейка было около 70 метров, и расстояние между ними охраняли один – редко двое часовых. Оставалась надежда, что соседний гарнизон не успеет ничему помешать…
Возможность не только «ориентироваться», но и «чувствовать» все живое в темноте, должна была дать Игорю решающее преимущество, но он все равно немного мандражировал. Представьте, что вам в темноте, и с риском получить камнем или копьем, предстоит карабкаться на крышу трехэтажного дома. Представили? А теперь гляньте вниз!
Ага, тоже осознали, что это была просто потрясающая глупость?! Вот-вот! Именно это и произошло с ним на полпути вверх. Он абсолютно ясно «видел» своих воинов, прижавшихся к подножию стены внизу, осознавал свое перемещение по стене, но когда открыл глаза, чтобы убедиться, что темнота ни куда не делась и он по-прежнему в безопасности, зачем-то посмотрел вниз, и испытал неожиданный приступ паники. Вцепившись в неровности стены, Игорь попытался переждать волну, но беда не приходит одна.
Как раз в этот момент, часовому неожиданно «надоело бродить» вдоль гребня, и он притормозил прямо над диверсантом.
«О, боги, что тебе надо-то… Или он что-то почувствовал?! Ведь бывало такое ни раз, когда я забывался, и начинал транслировать свои переживания…»
Немного успокаивало лишь то, что Игорь, в отличие от абсолютного большинства его людей, не сомневался – воин наверху бродит совершенно один. Но именно в этот момент, поганец чего-то там завозился. И все это прямо над похолодевшим от ужаса экс-журналистом.
Перед внутренним взглядом тело караульного, как на дорогом тепловизоре, высвечивалось ярким красным пятном. В нем было уж точно побольше жизни, чем в сложенных из песчаника 12-метровых стенах. Но внутренний радар не показывал, что именно делает этот воин. Свечение от рук накладывалось на яркий свет, идущий от тела, и поэтому сливалось с ним.
«Пусть только попробует… – максимально отстраненно подумал Игорь, – и я на все наплюю, но оторву ему башку…»
Когда через мгновение струя мочи пролетела мимо него, практически задев, и насмешливо зажурчало где-то внизу, Игорь чуть было не выругался вслух… от двойного «облегчения». Стоило «зассанцу» отправиться дальше, как диверсант тут же вогнал в очередную щель новый полуметровый деревянный штырь, и переместился немного выше. Потом, еще, и еще, и еще…
Часовой успел отойти шагов на сорок дальше по гребню. Потом, он сделал привычный поворот через левое плечо, и двинулся в обратную сторону.
Караульный почти миновал место недавнего «двойного облегчения», когда из тени между зубцами вынырнула стремительная темная фигура и коротким, но очень быстрым и точным ударом под край шлема, убила его.
Жизнь покинула караульного раньше, чем его ноги подломились, а тело «сумело» коснуться земли. Как и большинство нормальных мертвецов, теперь он был не властен даже в выборе места упокоения.
Не дав упасть ни копью, ни его бывшему владельцу, нападающий поспешно оттащил их поближе к зубцам…
Когда первые лучи наконец-то сумели пробиться сквозь тучи, на гребне стены накопилось уже не меньше двух сотен воинов, а Игорь сумел получить все свое снаряжение и броню.
Все это время один из нападавших в плаще и с копьем мертвеца, бродил по гребню, время от времени постукивал древком по камням, создавая иллюзию безопасности, и маскируя случайные звуки, от стремительно растущего непрошенного отряда внутри стен.
То ли делал он это чересчур убедительно, то ли десятник в Закатной башне просто поленился, но вглядываться в тени между зубцами он не стал. Распахнув дверь в караулку, неудачник вышел наружу, и в тоже мгновение тихо и незаметно присоединился к своему подчиненному. Через пару минут, после стремительной и кровавой схватки внутри, башня перешла под контроль нападающих…
С этого момента почти 600 воинов штурмового отряда и вовсе потеряли хоть какую-то «стеснительность».
К стене приставили все два десятка принесенных с собой лестниц, уже не особо обращая внимание, видно ли их с соседних башен. Нападающие начали вливаться внутрь Мелета чуть ли не втрое быстрее, чем минут назад. И едва число бойцов внутри городских стен превысило четыре сотни, как вверх взмыла горящая стрела, по-прежнему хорошо различимая на фоне затянутого тучами неба.
Практически сразу от противоположного берега Митаньи, только выше по течению, начали отваливать десятки боевых лодок. Основная часть флотилии взяла курс на городскую гавань. Стены там были не больше пяти-шести метров, и не могли надолго задержать настойчивого врага. Хотя Игорь, конечно, надеялся, что излишних потерь удастся избежать.
Примерно в 120-130 метрах от уже захваченной башни, если идти вдоль стен, обращенных к реке, был один из двух выходов в гавань. Казалось бы, ни чем не примечательная калитка, но она была одним из ключей ко всей обороне.
К тому моменту как первые лодки с десантом стали разгружаться как раз напротив нее, проход был захвачен отрядом почти в две сотни бойцов и распахнут вовсю ширь. Но это был, к сожалению, еще не конец…
* * *
Спустя час, небо все еще оставалось затянуто тяжелыми низкими тучами, но утро полностью вступил в свои права. Оставшиеся четыре сотни штурмовиков постепенно переместились внутрь стен. Они заняли прилегающие дома, склады. Обложили, и начали осторожный штурм ближайших боевых башен. То есть с одной стороны – вроде бы взяли под плотный контроль западную, малозаселенную часть Малета – так называемый «Верхний город», – но с другой…
У стороннего наблюдателя сейчас, могло создаться впечатление, что произошла какая-то накладка, или их командира «посетил нежданный приступ неуверенности». Потому что основные силы «штурмовиков», прохлаждались практически все там же – в районе Закатной башни. Почти «без дела».
Чем-то важным занимались не более трети уже проникших в город. Да, тот самый отряд, что удерживал выход в порт. «Под огнем» из ближайшей, самой большой в городе – Речной башни, – десант еще только начал проникать внутрь, и накапливаться среди городских домов. Методично выдавливая не успевших сбежать хозяев, эти отряды демонстрировали намерение «перерезать» город пополам, в его самой узкой части.
Но ни «сторонних наблюдателей», ни покоя в Малете сейчас было не найти. К такому стремительному штурму местные не готовились, а потому большинство жителей пребывало в растерянности.
В гарнизоне Малете было не меньше 300 отличных наемников. По словам прихваченного накануне гонца, все они должны ночевать в огромной пятиэтажной казарме прямо у гавани, но многие из них вне боя не отличались дисциплиной, а значит им понадобится некоторое время, чтобы собраться вместе и начать представлять реальную опасность.
Не стоило сбрасывать со счетов и решивших переждать в Малете опасное время купцов со своей охраной, самих горожан, укрывшихся здесь беглецов, и почти две с половиной сотни гребцов, матросов и воинов, из команды новейшей боевой галеры приписанной к местному порту.
Это мощное и быстроходное морское судно позволяло контролировать всю прилегающую акваторию Залива Чиурон, но с началом сезона дождей стало на временный прикол у своей собственной – запретной для обычных кораблей военно-морской пристани на южной оконечности Малета.
Судно, конечно, стоило безумных денег, но сохранить его, когда придут канаанские подкрепления, не стоило и надеяться. Из-за этого корабль решили не захватывать, а спалить прямо на стоянке. Длинное приземистое здание «Морских казарм» стояло практически рядом с ней. Поэтому нужно было постараться и сделать это раньше, чем команда проснется, покинет город и станет, как минимум – непредсказуемой. Для этого в основном десанте заранее сформировали специальный отряд из самых крупных и быстроходных лодок…
В общем, в городе все еще остались и силы и возможности для обороны. И все это непонятное «выжидание» штурмовиков, давало местным время перегруппироваться, собраться с силами и атаковать. Силы у захватчиков были не такими уж превосходящими, да и большая часть десанта – по-прежнему находилась снаружи.
Все это превращало штурм в некую опасную игру. Однако своим неожиданным броском через западную стену, Игорь получал в руки настоящий «козырный туз» или даже «джокер». Потому что самым уязвимым «местом» в обороне Малета был факт, что практически все силы горожан были сконцентрированы в Нижнем городе и районе порта, а основные запасы продовольствия, оружия, другое ценное военное снаряжение, казна и даже самые дорогие частные товары – хранились в здешней цитадели. В противоположной части города. Если посмотреть на Малет сверху – в районе «мизинца» и «безымянного».
По форме малетская цитадель напоминала громадную, поставленную «на попа» раскрытую книгу. В 30-35 метров высотой, и примерно в 80-85 метров в длину. Ну и, естественно, не бумажную, а из крепкого обожженного кирпича.
Прямо сейчас в ней, скорее всего, не было даже десятка мужчин. Достаточно, чтобы запереть двери, и день-два отбиваться, но и все. Засядь там хоть с полсотни воинов, и нападающим нечего было бы и мечтать о взятии меньше чем за месяц и большой кровью.
Так что у Игоря и трех сотен его штурмовиков, была своя особая задача. Куда более важная, чем просто очистить от хозяев «еще пару домов». Именно из-за нее предводитель нападающих скрючился и изображал мертвеца под стеной цитадели, ровно посередине между двумя входами в нее. Скрывалась и большая часть из трехсот «незадействованных» штурмовиков.
На виду топтался лишь отряд из пары дюжин воинов, который должен был не позволить одиночкам и мелким группам пополнить гарнизон цитадели. Следующий шаг был за обороняющимися…
* * *
Через весь Малет вели только две улицы. Самая широкая – шла вдоль стен, обращенных к реке, шла прямо вдоль порта и гавани. Вторую – куда более узкую и извилистую, проложили параллельно, но с противоположной стороны города.
К полудню две сотни штурмовиков, захватившие западную калитку в порт, превратили прилегающую местность в настоящую крепость, соединив открытые пространства сплошной цепью баррикад и небольших рвов.
Это полностью исключило возможность использовать главную дорогу. Тем более что постепенно практически весь десант – около 800 воинов, – успел втянуться внутрь, и отряд изрядно усилился.
Однако в импровизированной «крепости» остались далеко не все.
Большая часть десанта, разбившись на отряды в 50-100 человек, принялась неторопливо, но настойчиво, выдавливать защитников сначала из прилегающих кварталов, а потом и из всей остальной «припортовой» (средней) части города. «Отчего-то» совершенно не пытаясь перегодить баррикадами оставшуюся – северо-восточную дорогу. И вообще стараясь сильно «не отсвечивать».
Происходило это неторопливо, но методично. И из-за этого обороняющимся было трудно оценить, насколько же далеко захватчики продвинулись в этом.
К этому часу за стенами остался лишь небольшой «наблюдательный флот» из дюжины самых крупных и надежных речных галер. Их экипажи брали на буксир, и оттаскивали на противоположный берег все свои и захваченные в порту суда.
Заранее было решено подстраховаться и не дать даже шанса кому-то из горожан сбежать по воде. Оставив возможность скрыться разве что с пустыми руками – вплавь. И обороняющиеся не могли не почувствовать, к чему все идет. В ответ они сделали ровно то, что и ожидалось.
«Почувствовали», организовались, и не оставили себе ни каких шансов на победу…
Примерно к трем пополудни, сильный отряд горожан атаковал укрепления у «портовой калитки». Естественно, это был отвлекающий маневр. Потому что почти сотня наемников из местного гарнизона, спустя полчаса попыталась порваться по пока еще «свободному» пути к цитадели.
Конечно ж, они смогли легко оттеснить в стону две дюжины штурмовиков, стоявших на видном месте для отпугивания одиночек. Им дали подойти практически к самым стенам, и лишь затем три сотни сидевших в засаде воинов, показали себя, и стали сбивать строй для атаки.
Наемники, естественно, попытались избежать боя и рванули дальше. Но стоило засевшим внутри открыть ворота в цитадель, как Игорь перестал изображать труп, ускорился в режиме «стража», и играючи оторвался от толпы воинов в тяжелой броне.
Вторжение застало внутри всего шестерых бойцов постоянно гарнизона. Когда Игорь ворвался внутрь, у них не было ни единого шанса хоть как-то противостоять. Легко зарубив четверых, явно простых костоломов, и оглушив двух в одеждах побогаче, он захлопнул вход прямо перед носом у наемников.
Вопль гнева, разочарования и обреченности, легко прорвался сквозь бойницы над входом в цитадель, но с людскими телами так не получалось.
Удивительно, но «проиграв все» за минуту до спасения, воины все же нашли в себе силы и смогли встретить неторопливо подходящих фризов в строю. И не стали просить пощады.
Втрое превосходящему отряду тяжелой пехоты понадобилось не больше 35-40 минут, чтобы раздавить их. Еще немного спустя, фризы растащили трупы и смогли приветствовать своего ярла.
Вход был буквально залит кровью. Так что стоять там и выслушивать восхваления было непросто, но он, конечно, нашел в себе силы. А вот дальше, к сожалению, у нападающих все пошло не очень-то «по плану».
Вместо того чтобы запаниковать и начать сдаваться, когда победители сменили флаги над цитаделью, городское ополчение и отряды наемников вдруг уперлись, и с неожиданным упорством стали цепляться за каждую улочку, каждый дом. В некоторых случаях пытаясь даже перейти в наступление, вместо того, чтобы как прежде – мгновенно отступать, едва начинало пахнуть жаренным.
Только часам к шести, уже на закате, удалось сильно подвинуть горожан, и выйти к границам Нижнего города. На припортовой земле, за обороняющимися осталась только здоровенная пятиэтажная громада Казармы наемников. Без осадных орудий было вообще не понятно, как к ней подступиться, и Игорь запретил тратить силы в бесплодных попытках. Тем более что потери и без того пугающе росли.
Чем дальше продвигались его воины, тем сильнее росло взаимное ожесточение, и тем больше он терял людей. Пару сводных отрядов пришлось даже отвести в тыл, потому что в засадах и штурмах, они потеряли до трети состава убитыми и раненными, и пришли в полное расстройство.
Прикинув, к чему идет дело, Игорь отдал приказ «остановиться».
Перебросив все, какие возможно, подкрепления из Верхнего города и ослабив «наблюдательную флотилию», он решил для начала «выровнять» линию и создать единый фронт, чтобы у горожан осталась возможности нападать только с одной стороны. Сам при этом больше в бой не лез. Куда полезнее сейчас было отдавать хорошо обдуманные приказы, чем собственноручно убивать.
И решение нашлось…
Велел проверить запасы цитадели, пока сводные отряды фризов и союзников-чиуру перегруппировывались и подсчитывали потери, сам он взобрался на одно из высоких зданий, ближе к врагу, чтобы еще раз оценить все своими глазами.
Нижний город и впрямь был очень плотно застроен. При этом на возведение жилья, пошло куда меньше камням и кирпича, что делало позиции горожан уязвимыми.
«С определенной точки зрения…»
И с первым и со вторым заданиями его люди справились почти одновременно. И это очень облегчило принятие «правильного решения».
Во-первых, оказалось, что его воины уже потеряли не меньше семи дюжин убитыми, и почти втрое – тяжелораненными. О мелких «царапинах» ни кто и думать не стал бы, но по всему выходило, что внутри стен оказалось чересчур много народу, поэтому победа может стать «пирровой»…
Во-вторых, как Игорь и рассчитывал, в цитадели были солидные запасы растительного масла и животных жиров.
…На подготовку понадобилось еще почти полтора часа, и к закату Малет пал. Хотя в тот день так и не был захвачен.
Нижний город пылал еще почти сутки. В плен сдались более трех с половиной тысяч жителей и беглецов из других мест. На три четверти – женщины, дети и старики. По всему выходило, что еще не меньше тысячи человек были убиты в бою, не смогли (а может и не захотели), покинуть горящие улицы и дома, бросились со стен в море, предпочтя смерти в огне, маленький шанс преодолеть силу прибоя и достичь такого близкого и одновременно недоступного берега.
Но живыми таких подобрали не больше пары десятков. Сплошь молодых и сильных мужчин. А море еще неделю продолжало отдавать трупы неудачников…
____________
Пиррова победа (лат. Victoria pyrrhica) – победа, доставшаяся слишком высокой ценой, равносильная поражению. Происхождением это выражение обязано битве при Аускуле в 279 году до н. э. Эпирская армия царя Пирра в течение двух дней вела наступление на войска римлян и сломила их сопротивление, но потери были столь велики, что Пирр заметил: «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем» или, по другой версии, «Если я одержу еще одну такую победу над римлянами, у меня не останется ни одного воина из тех, что прибыли вместе со мной».
[Арвады]
«…В тот год, Великим Арвадом (37) правил царь Амурру, сын Азиру. «Царь» – такой титул носят канаанские конунги.
Был этот представитель древнего рода Ардашитов скор на гнев свой, однако же, не нашлось бы даже среди злопыхателей его таких, кто по праву сказал бы – Вот он царь Амурру, правитель бесчестный! Преследует меня лишь по злобе своей, по ревности к богатству моему, возжелав жены, либо табунов и виноградников моих!
Из поступков же Амуру, сына Азиру, что не прибавляют чести, известен нам лишь один. Отцу наследовал тот царь по своей, а вовсе не по его воле. Но у темноглазых выходцев с архипелага Баал-Хаддат, правители содержат гаремы в 200-300 и много более женщин. Потомство их обычно столь обильно, что проступок такой может и не встречает одобрения, при этом вовсе не считается большим грехом.
Верят канаанеи, что когда один из множества сынов свергает отца своего, то сам бог-покровитель города делает свой выбор. Обычай тот, покажется нам недостойным, однако же, следуют судить с мудростью.
По легенде, первыми на том месте, где стоит Арвад, поселились беглецы из другого великого города – Газора. Потомки их предводителя – воина из благородной газорской семьи по имени Ардат и стал родоначальником рода тамошних правителей.
Ко временам, о которых веду речь, вот уже 3222 года, как один и тот же владетельный род правил Арвадом. Потому вижу, что династия могучих арвадских правителей могла по праву годиться собой. Пусть в их обычаях и чудится нам тот или иной изъян.
Имея общие корни, Газор и Арвад сохранили и общего божественного покровителя. Но если в первом их них, его зовут Баал-Хаддат (38) – «Тот, что ставит царей», – то жители Арвада предпочитают упоминать в молитвах – второй по значимости титул божества – Риммон-Громовержец. И дело тут было вовсе не в желании подчеркнуть, что тамошние правители ведут дела своим умом – не спрашивая тех, кто остался на их давней родине…
Способность поражать тела врагов молниями, а дух – громами, – ценилась в Арваде превыше всего. Из-за непрекращающихся набегов кочевых народ с земель, что сейчас носят название Аварская равнина, Арвад единственный из канаанейских городов, содержит сильное сухопутное войско.
Другие предпочитают тратить серебро на корабли с многочисленными экипажами, а если доходит до великой опасности, то созывают ополчения. Но к тамошним стенам беда куда чаще приходила по земле, чем по воде. А потому – пехота их сильна, и мало уступает даже фризской в умении стоять плечом к плечу.
Однако в искусстве верховой езды канаанеи всегда были далеко не так хороши. Потому конницу арвадские цари предпочитают набирать среди своих соседей-ушодов. Со всеми вождями ближайших племен, они заключили договоры, и когда в очередной раз начинают получать грозные вести из степей, то всегда могут призвать их, и легко получить несколько тысяч быстрой и умелой конницы.
Все другие великие города ищут дружбы с Арвадом, и в частых ссорах между ними, достаточно разойтись вести, на чьей стороне будет арвадская армия, как соперников сразу же посещает желание завершить дело миром.
Оттого правителей арвадских, нередко зовут Царственными Стражами Лиги Спокойствия…»
(Из книги «Жизнеописание конунга Ингвара I Славного», 2123 год от Исхода)
____________
(37) Арвад (канаан. «убежище») – крупный торговый центр и столица одного из двенадцати городов-государств составляющих канаанскую Лигу Спокойствия. Расположен на перешейке, соединяющем полуостров Ушоред с материком Северный Ахкияр.
(38) Баал-Хаддат – канаанский бог грома и бури, а также владыка земли и плодородия, изображается в виде быка. Он один из главных образов-аватаров канаанского верховного бога-творца Эля (Илу), но среди арвадов чаще всего упоминается по своему другому титулу Риммон (Рамман) – «Громовержец».
