5
Старинные часы за стеной смолкли так же внезапно, как и начали бой.
Денисов перетасовал фотографии, перед тем как вручить их Полине.
— А ну! Дайте, я еще раз посмотрю! — Лида-Зельда снова надела очки, предварительно окунув их в широкие складки мягкого, не первой свежести халата.
— Вылитая Влада Вайнтрауб!
— Ну вы даете, Лида! — племянница убитой Полина выдернула у Лиды-Зельды из рук фотографию и вдруг замолчала. Денисов понял, что и ей в голову пришла та же мысль.
— Жена Вайнтрауба? — спросил он.
— Очень похожа… Как две капли воды! — Она обернулась к Денисову: — Вы не видели Ёсину жену?
Он покачал головой.
Обе показывали на фотографию женщины, погибшей в комнате матери и ребенка.
— Случайность, — Денисов улыбнулся. — Когда жена Вайнтрауба последний раз была здесь?
Женщины переглянулись.
— Я думаю… — Лида-Зельда повела головой. — В это воскресенье она не приехала.
— Я тоже ее не видела…
— У вас есть ее телефон?
— Пишите! — Лида-Зельда продиктовала номер по памяти.
В стену глухо застучали.
— Ша! — крикнула Лида-Зельда.
Полина вздохнула:
— Это Нейбургер. Старик хочет что-то сообщить. Стучит за две стены, через угол. Сейчас будет кричать…
Приглушенный стариковский голос, пройдя сквозь толщу дерева, донес:
— Вам еще нужен дер бандит Менлин…
— Это он про Богораза, — перевела Лида-Зельда. — Он так его называет!
— А то он сейчас уедет! Уже вывел машину… Вы слышите?
— Да-а!… — проревела Лида-Зельда. — Слы-шим!
— Уедет и даже не обернется!
— Слы-шим!… Не кричите так!
— Не знаю, в чем ваш интерес… — Богораз — здоровый высокий малый, вырядившийся по случаю жары в финскую тройку, поначалу разговаривал с Денисовым жестко-неприязненно, хотя и сам предложил ехать вместе.
— Может, интересуетесь вы не Сусанной, а вовсе мной. Я ведь собирался «за пределы», и меня чуть не посадили… Не за это, конечно, — под другим соусом…
— Куда вы хотели ехать?
— В Израиль…
Разговор продолжили в машине. Говорил в основном Богораз. Он ни разу первым не упомянул об убитой.
— А как это получилось? Родился сын! Пошел регистрировать в ЗАГС. «Как хотите назвать?» Все культурно. «Цви бен Ами»… — Богораз переключил скорость. Перед Денисовым оказался типичный любитель быстрой езды. — «Что за имя такое? А как его будут называть в школе? А потом — когда у него пойдут дети? Какое у них будет отчество? Цвибенаминович?» Я говорю: «Это еврейское имя. Очень красивое -Олень, сын Народа». — «Нет такого имени!» Приносят инструкцию. «Вот список личных имен РСФСР…» Обстановка начинает накаляться… «Нет такого имени!» Отказываюсь регистрировать… Скандал. Дальше — больше. Шьют антисоветчину. — «Не нравится? Езжайте к себе!» — «Я хочу имя в честь моего отца!» Заведующий появился. «Имя на Ц? Пожалуйста: Цветан, Цветимир… Отличное имя — Циприанус… — «Нет». Снова: «Езжайте к себе!» Понимаете? «К себе!» Я-то с детства думаю, что я здесь родной… А родным меня никто тут не считает. Это открытие стоит Колумба!
— Чем же закончилось?
— Три недели не регистрировали. Я подал заявление в ОВИР.
— Но все-таки?
— Цви бен Ами.
— И не уехали.
— Уехал бы. Если бы не Горбачев… Как раз национальные центры появились. Еврейское кафе открылось. «У Мейше». Рядом с вокзалом… — Он поймал в зеркале над лобовым стеклом взгляд Денисова.
— Знаю.
— Скоро будет еврейский культурный центр… — Богораз снова взглянул на него в зеркале. — Если бы центр этот открылся раньше, может, кто-то бы и не уехал! Народ хочет посидеть, поговорить на своем языке. Не таясь. Понимаете?
Денисов помолчал.
— Вообразите: вы узбек. И приезжает ваша футбольная команда «Пахтакор». И вы говорите на работе: «Наши играют! Иду поболеть за своих!» Нормально? А теперь представьте меня… «Наши играют!» Сионист — это уж точно! А то и антисоветчик. А людям, оказывается, нужно просто послушать свои песни, язык…
— Да-а…
Разговор получился не ко времени.
«Женщина, убитая в комнате матери и ребенка, как две капли воды похожа на жену Иосифа Вайнтрауба…» — Он не мог об этом не думать.
— У вас на Павелецком, в милиции, есть евреи? — спросил Богораз.
— Один, по-моему.
— Их не берут!
Неожиданная мысль пришла вдруг к Денисову: если обе убитые женщины каким-то образом связаны друг с другом, убийцу следует искать вблизи от маленького этого чудом сохранившегося еврейского штэтла.
«И тогда настроения эти, понимание — необходимо и важно…»
— …Представляю, что этот старый болтун Нейбургер -казенный еврей, наплел на меня! А я, по существу, не могу даже считаться евреем, поскольку не рожден еврейской матерью… Понимаете? Кнессет, израильский парламент, принял закон…
— Мне показалось, Богораз — русская фамилия, что-то вроде «богомаз»…
— Ничего подобного! — Он посигналил идущей впереди машине, та приняла правее. — Это древняя аббревиатура. Богораз значит «сын священника — рабби Залмена».
Он гнал машину, разгоряченный своими мыслями.
— Не боитесь гаишников? — спросил Денисов.
— У меня тут один приборчик, — Богораз показал на крошечный кубик, прикрепленный под крышей. — Суперрадар. Он предупредит…
— Разрешено? — Денисов кивнул на прибор.
— А почему нет? Содействует безопасности движения.
Денисов не мог начать интересовавшую его тему — для этого оба они должны были хоть в самом незначительном прийти к согласию.
— Вас тоже назвали в честь деда… Менлин! — сказал Денисов.
— Он все перепутал! — Богораз дернулся. — Менлин — мой брат, муж Полины. Родители назвали меня Карми. По паспорту я — Михаил, Михаил Михайлович… Между прочим, у евреев вы редко это встретите — Михаил Михайлович, Аркадий Аркадьевич… — «Еврей», «евреи» — было его пунктом, разговор постоянно сводился к одной теме. — У нас это значит, что сын родился после смерти отца и назван в его честь…
— Вот как!
— Имя дается только в память умерших. Сироту у нас всегда легко отличить!
За длинный этот день Денисов услышал по меньшей мере полсотни незнакомых имен; он догадывался, что стоит лишь в самом начале еврейской антропонимики…
Богораз уже гнал «жигуль» по Симферопольскому шоссе к кольцевой автомобильной дороге.
— Я не уехал! Я хочу пожить здесь, как все. Как русские, как украинцы. В равноправии. В уважении к своей нации. Пусть будет по радио и «русская красавица», и «русское поле»… К этому привыкли. Но чтобы и «еврейская мама», «еврейская жена»…
— Ти-ти-ти… — Суперрадар, установленный под потолком кабины, напомнил о себе негромкими сигналами.
— Проверки на дорогах…
Сотрудников ГАИ еще не было видно, но Богораз погасил скорость.
Вскоре сбоку, у дороги, показалась скрытая от взглядов машина ГАИ. Стоявший поодаль инспектор нацелил электронный определитель скорости в их сторону.
— Привет, командир. Зря стараешься… — Словно для того, чтобы досадить гаишнику, а заодно и Денисову, Богораз приложил свободную руку к виску, отдавая честь. Инспектор зло взглянул на него. Через минуту-другую суперрадар снова раскудахтался.
— Это он направил свою трубу нам вслед…
— Какие у вас были взаимоотношения с убитой? — Денисов воспользовался паузой.
— Никаких. Маленькие люди… У них свои дела, у меня -свои. Вы думаете, Нейбургеру, Лиде-Зельде нужен культурный центр, еврейская газета? Не-е-т! Только они об этом сами не знают! У них есть передача «Время». Оттуда они и черпают…
— Вы были дома, когда обнаружили убийство?
— Конечно! Меня сразу и позвали… Тот же Нейбургер! При том, что со мной вообще не разговаривает… В упор не замечает! Потому что мой дед поставил тамбур вместо крыльца и ему до обеда не стало хватать солнца.
— А что Маргулис?
— Сусанна? Она была на стороне Нейбургера… Я, честно говоря, ее недолюбливал. Бесполезно скрывать — вы все равно бы узнали. Она была портниха, мой дед — тоже. Вечно жаловались друг на друга. Лида-Зельда — та была за нас с матерью. Приглашала к себе, угощала… — Мысль его снова свернула. — Вообще-то мы народ радушный, гостеприимный. Мне все это жутко интересно, что происходит. Если удастся — поеду в Эрец. В гости. Посмотрю, вернусь. Я ведь не из-за денег туда собирался. И по еврейской визе в Америку не уеду… Понимаете?
— Отчасти. А что Иосиф Вайнтрауб? Вы встречаетесь?
— Аппаратчик, хотя и пострадал.
Некоторое время они ехали молча.
Суперрадар попискивал сбоку у лобового стекла. Богораз по-прежнему гнал машину, не думая о гаишниках.
— Писк — это переговоры ваших ментов, — пояснил он.
Денисов не ответил. Он задал вопрос, которому Богораз, похоже, даже обрадовался:
— Мог, по-вашему, убийцей Сусанны Маргулис быть еврей?
— Конечно! — Его реакция была Денисову непонятна. — Мы такая же нация, как все! И не надо бояться нас обидеть! -Он передразнил: — «Еврейчик»… «Евреечка»… Мы же говорим: русский, кореец, ингуш. Еврей — все! И не нужно темнить в литературе с отрицательными персонажами… Мирский, Горский… Мы же все понимаем! Когда израильскому премьеру Бен Гуриону доложили, что на улице Аяркон появились первые израильские проститутки, он только пожал плечами: «Видите, у нас все, как у всех народов!»
Впереди показалась телефонная будка.
— Мне надо позвонить, — сказал Денисов. — Подождете?
Стеклянный с металлическими переплетами бокс, нагретый на солнце, оказался изнутри душной изнуряющей камерой, словно из-за жары в ней полностью исчез воздух.
«Сейчас все решится…»
Денисов набрал номер, продиктованный Полиной.
Один за другим потекли длинные, ничем не прерываемые гудки.
«Никого нет!…»
Внезапно раздался легкий щелчок и резкий женский голос с едва заметной нерусской интонацией произнес негромко:
— Ал-леу? Я слушаю вас.
— Это квартира? — спросил Денисов.
— Кто вам нужен? — строго сказала женщина. — Это квартира Вайнтраубов…
— Мне плохо слышно! Простите, с кем я разговариваю?
— У телефона Влада Вайнтрауб! Кто это?
— Извините, я неправильно набрал номер. — Денисов повесил трубку.
Он едва не спросил ее:
«Вы живы?! Кого же приняли за вас Лида-Зельда и Полина, когда они смотрели фотографию погибшей? Может, у вас есть двойник?»
Когда он садился в машину, Богораз внимательно взглянул на него, но ничего не сказал: вероятно, пожалел о своей откровенности.
Доехали молча. Выходя, Денисов спросил:
— Работы много?
— В кафе? — Богораз тоже вышел. — Еще как! Перед приездом Рейгана всю ночь работали… — Догадался ли он о том, что Нейбургер обязательно расскажет Денисову про его ночное отсутствие дома в субботу? — Думали, кто-то из американцев обязательно захочет поесть кошерное…
Богораз поправил галстук. Лицо его было потным. Легко было представить, что он чувствует — выряженный в парадную финскую «тройку».
— А что? — Он снова держал себя заносчиво и в то же время растерянно.
— Я хочу еще раз встретиться.
Богораз качнул ватными плечами.
— Будете вызывать? Когда?
— Сегодня. Я позвоню.
В дежурке Антон Сабодаш сообщил Денисову последние новости:
— Семейка эта из Ворошиловграда… Кочетура Нина Максимовна, с ребенком, со стариком…
— Те, что уехали до обнаружения трупа?
— Да, уже засветились.
— Они в Москве?
— Они и не думали уезжать.
Говорили коротко: Антону должен был звонить дежурный по Управлению.
— Милиционер видел всю семью на Казанском… Пригласил пройти в отдел. Старик по дороге убежал. Пока бегал за ним — и жена, Кочетура, слиняла. Вместе с ребенком.
Расследуя, по существу, другое преступление — убийство Сусанны Маргулис, Денисов от многого отошел. Сабодаш это почувствовал:
— Областники впрягли тебя в свои дела…
— А что сама Кочетура? Конечно, она не жена…
— Сожительница. А его фамилия — Гринчук. Гринчук Андрей Николаевич. Четырежды судим. Был признан особо опасным рецидивистом.
«Розыск убийцы…» — написано было на ориентировке под стеклом.
— Прости… — Антон снял трубку.
Денисов глянул издалека на рабочие телевизоры, на их экранах непрерывно, все двадцать четыре часа в сутки шла прямая передача с мониторов, установленных на вокзале. Черно-белая толпа по-прежнему беззвучно текла вдоль залов, переливаясь на перрон. Один из младших инспекторов от нечего делать нажимал кнопки мониторов, искал сюжеты.
— Гринчук был когда-нибудь прописан в Московской области? — спросил Денисов, когда Сабодаш освободился. — В Видном, например?
— В Московской области? Нет.
— А сожительница его всегда жила в Ворошиловграде?
— Всю жизнь. Рабочая на комбинате. Характеризуется положительно…
Денисов пожал плечами.
— А та свидетельница из комнаты матери и ребенка… Мать-одиночка…
— Струева? В спецприемнике…
Антон чертыхнулся.
— А мамочки, которые видели, как он «тархун» принес?
— Оставили. Вдруг он начнет все отрицать? «Не был», «не знаю»…
Старший сержант в углу продолжал играть с мониторами. Внезапно он заинтересовался, подхватив изображение на экране, повел его дальше. Подумав, включил камеру под потолком.
Денисов подошел к телевизору.
Молодая девица на экране поправляла отстегнувшийся чулок, между черными ажурными чулками и трусиками виднелась белая незащищенная полоска.
— Что делает! — Старший сержант покачал головой. — В прошлый раз одна лифчик меняла. Обалдеешь! Девятый размер!
Денисов несильно за козырек надвинул ему фуражку на нос, пошел к выходу.
«Надо брать Богораза и ехать в морг. Если опознание повторится, узнать, есть ли у Влады Вайнтрауб двойники… Может, сестра?»
Он пошел к выходу.
— «К пребыванию в Москве президента Соединенных Штатов и его супруги…» — Милиционер, дежуривший у входа, вертел ручку транзисторного приемника. Увидев Денисова, он чуть приглушил звук.
— Все нормально? — Денисову захотелось его подбодрить.
— Порядок.
Он поднялся наверх к начальнику отдела. Кроме Бахметьева, в кабинете находился еще Королевский.
— Хорошо, что ты зашел! — Следователь прокуратуры распаковал сверток, который он перед этим завязывал. — Смотри! Участковому из первого отделения доставил дворник…
На столе перед Королевским, погруженный в целлофановый пакет, лежал новый туристический топорик. На лезвии были хорошо видны бурые пятна.
— Вполне может оказаться нашим… — сказал Королевский.
— Как он попал к дворнику?
— В контейнере лежал. На Кожевниках, тут рядом. Я направляю на экспертизу… — Королевский принялся снова осторожно заворачивать зловещую находку в газету.
— Что у тебя? — спросил у Денисова Бахметьев.
— Морг. Хочу показать труп. Кроме того, образцы одежды потерпевшей, я их так и не взял.
— Не боишься, что твои старушки на опознании могут сами отдать концы? — спросил Королевский.
— Я везу мужика… Богораза!
«Богораз», — записал Бахметьев. В конце каждого дня он отчитывался о проделанной работе перед Виловым, а тот докладывал начальнику управления.
— Как его имя-отчество?
— Михаил Михайлович. — Денисов собрался идти. — Он родился после смерти отца — в этом случае наследуется родительское имя…
— Теперь у нас в розыске свой специалист по этой самой науке. Еврейской…
— Антропонимике… — Королевский пригладил смолистую, аккуратно подстриженную шапку волос. — Науке о личных именах.
— Я поехал. — Денисов взглянул на часы.
Больничный коридор был пуст. Денисов прошел в дальний конец, нажал на звонок у двери. Богораз, шедший позади, перевел дыхание.
— Морг? — В голосе послышалась плохо скрываемая растерянность.
— Не приходилось бывать?
— Нет пока.
За дверью раздались шаги. Недовольный голос:
— Кто там еще?
— Милиция.
Дверь приоткрылась. Денисов увидел санитара в длинном резиновом фартуке.
— Санитарный час… — Он начал объяснять еще за дверью. Узнав Денисова, кивнул: — Для вас-то всегда открыто…
Одной рукой он придерживал дверь, в растопыренных пальцах были аккуратно размещены неполный стакан водки, кусок колбасы, огурец и дымящаяся сигарета.
— Насчет неопознанной с вокзала? Сейчас…
Он уже не мог остановиться: движения его были заранее запрограммированы; задумчиво опрокинул в рот остатки содержимого стакана, кинул вслед огурец и откусил колбасы. Сигарета продолжала дымиться. Санитар кончил жевать, сделал глубокую затяжку.
— Работы навалом… — Он удовлетворенно выпустил дым, но, увидев позади Денисова Богораза, сразу заволновался. -Товарищ пусть подождет. Тут надо добавить один штришок…
В громадном непроветренном помещении пахло формалином. За замазанными до верха окнами солнца не чувствовалось, словно на улице стоял осенний пасмурный вечер.
В помещении был и второй санитар. Не прекращая жевать, он включил воду, принялся обмывать из шланга длинные, в рост человека, столы.
Выпивка и закуска моментально исчезли.
— Одежда ее здесь? — спросил Денисов.
— Тут… — Санитар подал целлофан с вещами. — Родственник? — Он показал на дверь, запертую им на ключ.
— Не знаю пока.
Санитары быстро переговорили между собой:
— В ванной?
— В холодильнике, — второй санитар отключил шланг.
— Ладно! Я принесу…
Шум воды возобновился.
Пока Денисов аккуратно, ножницами, быстро выстригал образцы одежды, первый санитар ловко сбросил с одного из столов на тележку анатомический материал, повез в коридор.
Обратным рейсом он доставил тело погибшей.
— Пусть входит.
Санитар не стал перекладывать труп, оставил на тележке.
Его коллега отключил шланг. Потемневшие от воды, скользкие поверхности столов напоминали прилавки. На маленьком столике рядом с одним из них стояла приготовленная к работе пишущая машинка.
Денисов открыл дверь.
Стараясь глядеть прямо перед собой, Богораз подошел к каталке.
— Посмотрите, вам не приходилось никогда ее видеть? -спросил Денисов.
Осторожно, боясь нечаянно коснуться чего-либо, Богораз обошел каталку. Женщина была причесана, после туалета трупа страшные следы на голове и лице не очень бросались в глаза.
— Посмотрите внимательно, — посоветовал санитар, привыкший к процедурам подобного рода. — Зайдите сбоку. Вот отсюда. В профиль.
Богораз честно последовал рекомендациям.
Денисов собрал в конверт образцы — кусочки платья, бюстгальтера, чулок… Богораз ждал его, не решаясь двинуться. В углу секционной вновь послышался шум воды, второй санитар принялся мыть пол.
— Как? — спросил Денисов, подходя.
Богораз пожал плечами — казалось, немного еще и привычная независимость на грани заносчивости вернется к нему.
— Знаете, на кого она похожа? — спросил он.
Денисов ждал.
— На Владу Вайнтрауб! Одно могу сказать точно: она еврейка. Я знаю этот тип.
На улице Богораз окончательно обрел себя. Вовсю жарило солнце. Затянутый в официальную тройку, он уже поглядывал на часы, словно визит президента Рейгана в еврейское кооперативное кафе «У Мейше» вблизи вокзала все еще мог состояться.
Они поговорили о Владе Вайнтрауб.
— Откуда она родом? — спросил Денисов.
— Рижанка. Правда, всю жизнь живет в России. Она эмигрировала девушкой. В тридцатых годах…
— У нее есть сестра?
— В Риге. — Богораз отступил к машине, достал ключи. -Между прочим, очень похожи друг на друга, хотя и не близнецы.
— Вы видели эту рижскую сестру?
— Сусанна как-то говорила…
— Сестра Влады и Сусанна Маргулис знали друг друга?
— Незадолго до гибели Сусанна ездила к брату, на взморье…
Денисов знал об этой поездке от Нейбургера, старик говорил о ней больше в юмористическом плане:
«Иосиф был в Риге, и вот Сусанна видит сон… Мухомор или пепельницу? Короче, плохой сон. И она должна срочно ехать к Есе в Дубулты или в Майори…»
— …Там они подружились. — Богораз открыл дверцу, но Денисов не спешил его отпускать.
— Они переписывались?
— Вряд ли! Сусанна через неделю погибла…
— Вам известно, с кем Сусанна переписывалась?
— Нет.
— А о письме на ее имя в начале прошлого года?
— Первый раз слышу.
Денисов словно не замечал, что Богораз спешит.
— Какие взаимоотношения у Влады Вайнтрауб со своей сестрой? Та приезжает в Москву?
Богораз покачал головой.
— Никогда. Им ведь ни до кого нет дела! Иосифу и его жене! Главное, чтоб им не мешали, не напоминали о себе… Давали возможность лечиться в своих поликлиниках, отдыхать в своих санаториях…
— Раньше времени я не хочу пугать стариков… — Денисов достал визитку. — Может, Лида-Зельда или Полина знают ближайших родственников Влады… Поинтересуйтесь. Вам удобнее. И позвоните дежурному, он запишет для меня…
— Вы, я вижу, тоже не рискуете их беспокоить, — усмехнулся Богораз, беря карточку и разглядывая. — Предпочитаете не связываться с сильными мира сего…
— Обещаю помогать с билетами на нашем вокзале.
— Спасибо. — Богораз спрятал визитку. — Честно говоря, я предпочитаю другие пути. Заплатил — и тебя отправят, и накормят, если надо. И дадут переночевать…
— На Павелецком нет комнат отдыха…
— Койка везде найдется. На вокзале тоже.
Имел ли он в виду изолятор на третьем этаже?
— Между прочим, — сказал еще Богораз, — я слышал, что сестра Влады приезжала с мужем на похороны Сусанны.
— Но вы были на кладбище — могли их видеть…
— Там было много евреев, меня же никому не представили… — Богораз уже откровенно спешил. — Я постараюсь прямо сейчас же узнать насчет родственников Влады и сразу позвоню.
— Отпевание на кладбище было? — спросил Денисов.
— Да. Это я помню… Вам на вокзал?
— Мне в другую сторону, спасибо.
Денисов уже знал, куда должен поехать.
Колесо закрутилось.
