Плохие новости имеют крылья, и еще до полудня о смерти Селины Спроттс знал весь Мельбурн. Конечно, на сцене появился вездесущий репортер, и вечерние газеты дали свою версию происшествия, намекнув на убийство. Для такого заявления не было оснований, поскольку доктор Чинстон велел Китти и Мадам Мидас ничего не говорить про яд и большинство поняли так, что покойная умерла от апоплексии. Однако слухи (никто не знал, где они зародились!) гуляли повсюду. Говорили, что женщину отравили, и эта версия, с добавлениями одних людей, приукрашенная в мельчайших деталях другими, вскоре превратилась в законченную историю.

В «Клубе холостяков» горячо обсуждали эту тему, когда около восьми часов вечера туда вошел Ванделуп. Стоило ему появиться, как его немедленно забросали вопросами. Как обычно, француз выглядел спокойным и хладнокровным и молча улыбался при виде взбудораженной группы мужчин.

– Вы знакомы с миссис Вилльерс, – напористо сказал Беллторп, – поэтому должны знать об этом деле все.

– С чего бы? – ответил Гастон, потянув себя за ус. – Знакомство с кем-то не включает в себя знание обо всем, что происходит в чужом доме. Уверяю вас, я так же несведущ, как и вы, и знаю только опубликованное в газетах!

– Говорят, что эта женщина… Спроттс или Поттс, или как там ее – умерла от яда, – сказал Барти Джарпер, который шнырял по всему клубу, собирая информацию.

– Доктор говорит – от апоплексии, – сказал Беллторп, зажигая сигарету. – Она была в той же комнате, что и миссис Вилльерс, и ее нашли утром мертвую.

– Мисс Марчёрст тоже была в комнате, – горячо вставил Барти.

– Да ну? – спокойно сказал Ванделуп, повернувшись к нему. – Вы думаете, она имеет к этому какое-то отношение?

– Конечно нет, – сказал Роллстоун, который только что вошел, – у нее не было причин убивать ту женщину.

Ванделуп улыбнулся.

– Вы так логичны, – пробормотал он. – Для всего-то вам нужна причина.

– Само собой, – ответил Феликс, вставив в глаз монокль. – Без причины нет и следствия!

– Это не могла сделать мисс Марчёрст, – сказал Беллторп. – Говорят, яд вылили из пузырька, который держала просунувшаяся в окно рука… Это чистая правда! – Он с вызовом посмотрел на недоверчивые лица вокруг. – Один из слуг миссис Вилльерс слышал об этом в доме и рассказал служанке миссис Риллер.

– Откуда, – вежливо улыбнулся француз, – все сведения были переданы вам – слово в слово.

Беллторп слегка покраснел и отвернулся, увидев улыбки остальных: его связь с миссис Риллер была хорошо известна.

– Все эти россказни про руку – вздор, – авторитетно заявил Феликс Роллстоун. – Это было в спектакле под названием «Спрятанная рука».

– Может, тот, кто отравил мисс Спроттс, и почерпнул задумку из спектакля? – предположил Джарпер.

– Фи, мой дорогой, – вяло отозвался Ванделуп. – Люди не черпают идеи из мелодрам. У всех есть своя версия этой истории; лучше будет подождать результатов дознания.

– А что, назначено дознание? – вскричали все.

– Так я слышал, – невозмутимо ответил француз. – Похоже, дело нечисто, а?

– Странный случай отравления, – заметил Беллторп.

– Ах, да ведь еще не доказано, что имело место отравление, – сказал Ванделуп, пристально глядя на него. – Вы делаете слишком поспешные выводы!

– Нет дыма без огня, – глубокомысленно заявил Роллстоун. – Вот увидите, все мы будем сильно удивлены результатами дознания!

На том дискуссия была закрыта.

Дознание было назначено на следующий день, и Мадам Мидас попросила Калтона присутствовать там в ее интересах. Присутствовал также офицер сыскной полиции Килсип – свернувшись в углу, как кот, он вслушивался в каждое слово свидетельских показаний.

Первой вызвали Мадам Мидас, которая под присягой показала, что покойная, Селина Джейн Спроттс, была ее служанкой. Мисс Спроттс отправилась в постель в полном здравии, а на следующее утро она, миссис Вилльерс, нашла служанку мертвой.

Коронер задал несколько вопросов, имеющих отношение к данному делу.

Вопрос:

– Насколько мне известно, вас разбудила мисс Марчёрст?

Ответ:

– Да.

Вопрос:

– Она вошла в вашу комнату, чтобы проследовать оттуда в свою?

Ответ:

– Так и есть. Иначе попасть в ее комнату невозможно.

Вопрос:

– Одно из окон вашей комнаты было открыто?

Ответ:

– Да… Всю ночь.

Потом вызвали мисс Китти Марчёрст, и, дав присягу, она рассказала историю про руку, протянувшуюся из окна. Это произвело в суде большую сенсацию, у Калтона сделался озадаченный вид, а Килсип, почуяв загадку, втихомолку потер худые руки.

Вопрос:

– Насколько я понимаю, мисс Марчёрст, вы живете в доме миссис Вилльерс?

Ответ:

– Да.

Вопрос:

– И вы были близко знакомы с покойной?

Ответ:

– Я знала ее всю свою жизнь.

Вопрос:

– Был ли кто-нибудь, кто желал бы ей зла?

Ответ:

– Нет, насколько я знаю. Она была всеобщей любимицей.

Вопрос:

– В какое время вы вернулись домой с бала?

Ответ:

– Думаю, примерно в половине третьего ночи. Я отправилась прямиком в комнату миссис Вилльерс.

Вопрос:

– Намереваясь пройти через нее, чтобы попасть в свою?

Ответ:

– Да.

Вопрос:

– Вы говорите, что уснули, глядя на портрет. Как долго вы спали?

Ответ:

– Не знаю. Меня разбудил шум у окна, и я увидела, как появилась рука.

Вопрос:

– Это была мужская рука или женская?

Ответ:

– Не знаю. Было слишком плохо видно, чтобы я могла четко ее разглядеть. И я была испугана… И упала в обморок.

Вопрос:

– Вы видели, как тот, кому принадлежала рука, вылил нечто из пузырька в стакан на столе?

Ответ:

– Да. Но я не видела, как рука исчезла. Я сразу упала в обморок.

Вопрос:

– Когда вы пришли в себя, покойная выпила содержимое стакана?

Ответ:

– Да. Она, наверное, почувствовала жажду и выпила, не зная, что там яд.

Вопрос:

– Откуда вы знаете, что там был яд?

Ответ:

– Я лишь предполагаю. Сомневаюсь, что кто-то мог просунуть руку в окно и вылить что-то в стакан без злого умысла.

Потом коронер спросил, почему стакан с остатками содержимого не представили как улику, и ему сообщили, что стакан разбился.

Когда Китти закончила давать показания и сошла со ступеней, она перехватила взгляд Ванделупа, который остро смотрел на нее. Она вызывающе вскинула голову, встретилась с ним глазами, и Гастон многозначительно улыбнулся. Однако тут Килсип подался вперед и прошептал что-то коронеру, после чего Китти позвали обратно.

Вопрос:

– Вы были актрисой, мисс Марчёрст?

Ответ:

– Да. Я некоторое время ездила в театральные турне вместе с мистером Теодором Вопплсом.

Вопрос:

– Вам известна драма под названием «Спрятанная рука»?

Ответ:

– Да… Я играла в ней один или два раза.

Вопрос:

– Нет ли сильного сходства между рассказанной вами историей этого преступления и упомянутой драмой?

Ответ:

– Да, они очень похожи.

Потом давал показания Килсип. Он показал под присягой, что исследовал землю между окном, в которое просунулась предполагаемая рука, и стеной сада. На клумбе под окном он не обнаружил отпечатков ног, а это единственное место, где они могли бы остаться, поскольку сам газон был твердым и сухим. Он также обследовал стену, но не смог найти признаков того, что кто-то через нее перебирался, к тому же верх стены защищало битое стекло. Кусты у ее подножья не были смяты, поломаны или как-то потревожены.

Вслед за тем вызвали доктора Чинстона, который показал, что проделал вскрытие тела умершей. То было тело женщины, по-видимому пятидесяти или пятидесяти пяти лет, среднего роста, хорошо упитанной. На нем не обнаружено ни язв, ни других следов заболевания, никаких свидетельств насильственной смерти. Мозг был гиперемированным и мягким, и в местах, известных как желудочки мозга, обнаружено ненормальное количество жидкости. В легких было полно темной жидкой крови; сердце, очевидно, здоровое; левая его часть сморщенная и пустая, но правая расширенная и полная темной жидкой крови. Желудок был гиперемированным и содержал некоторое количество частично переваренной пищи; кишечник в некоторых местах был гиперемированным, и во всем теле кровь была темной и жидкой.

Вопрос:

– Что в таком случае, по вашему мнению, послужило причиной смерти?

Ответ:

– По моему мнению, смерть наступила в результате серьезного кровоизлияния в мозг, общеизвестного как серозная апоплексия.

Вопрос:

– Значит, вы не нашли в желудке или где-либо еще признаков, которые привели бы вас к умозаключению, что был принят яд?

Ответ:

– Нет, никаких.

Вопрос:

– Судя по результатам вскрытия, вы могли бы сказать, что смерть покойной была вызвана каким-нибудь наркотическим ядом?

Ответ:

– Нет. Состояние вскрытого тела вполне совместимо с состоянием тех, кого отравили определенными ядами, но нет причин предполагать, что в данном случае был применен какой-либо яд, поскольку я, конечно же, делаю выводы лишь на основании того, что вижу. А присутствие ядов, особенно растительных, можно определить только с помощью химических анализов.

Вопрос:

– Вы проводили химические анализы содержимого желудка?

Ответ:

– Нет, это не входит в мои обязанности. Я передал желудок полиции, поскольку есть подозрение, что был применен яд, и теперь им будет заниматься правительственный химик-аналитик.

Вопрос:

– Имеются показания, что перед смертью у нее были конвульсии – разве это не симптом наркотического отравления?

Ответ:

– В некоторых случаях – да, но не как правило. Например, аконит всегда вызывает конвульсии у животных, но редко у людей.

Вопрос:

– Как вы объясните гиперемированное состояние легких?

Ответ:

– Полагаю, смерть из-за остановки дыхания вызвала серьезную эффузию.

Вопрос:

– Ощущался ли какой-то запах?

Ответ:

– Нет, абсолютно никакого.

После этого дознание было перенесено на следующий день.

Все это дело вызвало большую шумиху. Если показания Китти Марчёрст были верны, покойная должна была умереть от яда; но, с другой стороны, доктор Чинстон категорически заявил, что не обнаружил никаких следов яда и что покойная явно умерла от апоплексии. Мнение публики полярно разделилось: одни заявляли, что история, рассказанная Китти, – правда, в то время как другие говорили, что она почерпнула идею из «Спрятанной руки» и пересказала ее только для того, чтобы прославиться.

В газеты на эту тему пришло множество писем, в каждом из которых предлагалось разрешение загадки, но факт оставался фактом: Китти сказала, что покойную отравили, а доктор – что та умерла от апоплексии.

Все это крайне озадачило Калтона. Без сомнения, убийца намеревался отравить миссис Вилльерс, но, поскольку Селина осталась с нею на ночь, был отравлен не тот человек. Мадам Мидас рассказала Калтону историю своей жизни и категорически заявила: если яд предназначался ей, это сделал Вилльерс.

Очень хорошо, но тогда вставал вопрос: жив ли Вилльерс? Полиция снова взялась за работу – и снова поиски мистера Вилльерса не дали никаких результатов.

На всем этом деле лежал покров тайны. Похоже, нельзя было даже определить, произошло ли убийство, или покойная скончалась от естественных причин. Единственным шансом выяснить правду оставалось исследовать содержимое желудка и установить причину смерти: как только это будет сделано, расследование будет или продолжено, или остановлено, в зависимости от доклада специалиста. Если он скажет, что это апоплексия, история Китти обязательно будет дискредитирована как выдумка, но, если обнаружатся следы яда, предстоит искать убийцу.

Дело зашло в тупик, и все с нетерпением ждали доклада химика.

Как вдруг к этой истории пробудился новый интерес благодаря сообщению, что известный токсиколог, доктор из Балларата – Голлипек, прибыл в Мельбурн, чтобы помочь исследовать содержимое желудка и выявить факты, которые могли бы пролить свет на загадочную смерть.

Увидев заметку, где говорилось о приезде Голлипека, Ванделуп сильно встревожился.

– Будь проклята книга Превола, – сказал он себе, отбросив газету. – Она наведет его на верный след, и тогда… Что ж, – заключил он нравоучительным тоном, – говорят, опасность обостряет ум человека; мне повезло, если это действительно так.