В «Дюне» Фрэнк Герберт рассказывает историю об имперской нестабильности. На протяжении нескольких тысяч лет, описанных в хрониках, персонажи используют различные стратегии для завоевания и поддержания власти, и в конечном итоге терпят неудачу. Правление Коррино заканчивается восхождением Пола Атрейдеса на трон, но первый период их правления охвачен войной и крайне жесток. Как Бог-Император, Лето II правит железным кулаком в течение трех с половиной тысяч лет, создавая стремление к свободе, которое в конечном итоге приводит к его убийству. Наконец, ситуация в период после правления Бога-Императора дестабилизируется, и оригинальная серия заканчивается неопределенностью относительно того, что произойдет в будущем.

Фрэнк Герберт в своем эссе «Генезис Дюны» предполагает, что он написал «Дюну», чтобы показать, как зависимость от героев делает нас уязвимыми, а общество политически нестабильным. Мы должны доверять не героям, а собственным суждениям.

Мы не считаем это главным объяснением нестабильности и политических неудач обществ Дюны. Вместо этого, рассматривая, как стабильность связана с легитимностью, в частности, с демократической легитимностью, мы утверждаем: причина в том, что создатели правил во Вселенной Дюны не создают подходящих путей для народа в плане их политического участия в создании этих правил.

Политика состоит из социальных отношений, связанных с властью и авторитетом. Обычно она относится к процессу, с помощью которого группа людей принимает решения и регулирует политическую организацию или общество.

Группа людей в обществе, обладающая политической властью, контролирует и управляет всеми общественными ресурсами, к примеру, богатством, трудом и законом. Изучая политику, мы изучаем приобретение и применение такой власти. На самом деле, «Дюна» рассказывает историю о борьбе за политическую власть, что делает латинское слово Imperium, обозначающее политическую власть, вполне подходящим.

Как художественное произведение, его сложность и творческое воображение намного превосходят «простое» развлечение. Уже в «Дюне» мы сталкиваемся с захватывающим, великим обществом будущего, высокоразвитым, но неофеодальным, с Императором и собранием благородных Домов (Ландсраада) в качестве органа управления. Технологически общество развито намного выше нынешнего уровня, и изображенное в произведении сильно отличается даже от того, что мы представляем о будущем в данный момент.

Например, Вселенная Дюны была сформирована важными общественными договорами, которые запрещают компьютеры и любую форму искусственного интеллекта. Они серьезно ограничили технологические системы Вселенной и тем самым вызвали необходимость в других средствах развития человечества, значительная часть которых возникла благодаря специализированным группам.

Космическая Гильдия, например, разрабатывает средства навигации в космосе без помощи компьютеров и обладает монополией на межзвездные путешествия. Школа Бене Гессерит обучает своих адептов приобретению умственных и физических навыков, значительно превосходящих навыки обычного человека. Эти адепты играют важную роль в качестве советников благородных Домов (в дополнение к их собственной политической повестке дня, их секретной программе размножения). Ментаты, люди, обученные с младенчества превращаться в «компьютеры», также играют важную консультативную роль. Кроме того, секретные общества Тлейлаксу и Иксиан предоставляют жизненно важные продукты и, как следствие, играют центральную политическую роль: первые – как эксперты по биологическим и генетически спроектированным продуктам, вторые – как технологические новаторы, расширяющие границы запретов против мыслящих машин. Таким образом, все вышеназванные специализированные группы различными путями получают политическую власть.

В оригинальном романе «Дюна» мы следуем за правителями Дома Атрейдес, вступающими в новую вотчину, планету Арракис, с чрезвычайно важной задачей сбора самого ценного продукта во вселенной – меланжа, Пряности, повышающего внимательность и жизненную энергию, и, в конечном итоге, продлевающего жизнь. Дом Атрейдес – одно из действующих лиц этой истории. Его правление справедливо и доброжелательно. Более того, сам правитель, герцог Лето Атрейдес, остается популярным среди других Домов Ландсраада, даже выступая в качестве представителя некоторых из них. Благородный Дом Атрейдес контрастирует в основном с жестоким и падшим Домом Харконнен.

Жестокий барон Владимир Харконнен, глава Дома Харконнен, – деспотичный правитель мрачной и сильно индустриализированной планеты Гьеди Прайм. Как и собратья из знати Харконненов, он относится к жизни других людей как к товару. Герберт изображает его садистом, которому нравится убивать, что прослеживается на протяжении всего романа. Он редко упускает шанс помучить как противников, так и соратников и идет на многое, чтобы поймать герцога Лето живым просто для того, чтобы позлорадствовать в честь своей победы. Более того, он наказывает своего сексуально зависимого племянника Фейда, заставляя убивать всех своих любовниц.

Дома Харконнен и Атрейдес – давние заклятые враги. Их противостояние является главной темой романа. В то время как Герберт изображает враждебные действия Императора, направленные против Атрейдесов, не как преднамеренные действия против них, а как логические последствия его нынешнего правления. Борьба между семьями Атрейдесов и Харконненов отражает взаимное презрение. И борьбу между ними по праву можно было бы назвать битвой между добром и злом. Однако в то время, как справедливость Атрейдесов и жестокость и несправедливость Харконненов существенно различаются, если рассматривать их с точки зрения стабильности и нестабильности, то в отношении легитимности и законной власти эти различия становятся почти неуместными. Сосредоточившись на этом вопросе, Дом Атрейдес и Дом Харконнен, наряду с другими главными действующими лицами «Дюны» (такими как Бене Гессерит, Тлейлаксу, жители планеты Икс, а позже Досточтимые Матроны), действуют и организуют свои политические сообщества очень похожими способами.

Это сходство между противоборствующими фракциями объясняет политические неудачи обществ Дюны и привлекает внимание к всепроникающей теме человеческого развития в работах Фрэнка Герберта.

В мини-сериале «Дюна» один из первых уроков, который герцог Лето преподает Полу после переезда на Арракис, заключается в том, что «в мире, в котором мы живем, всеми правят личные интересы». Это утверждение многое раскрывает, поскольку стратегические действия доминируют в процессе принятия решений и создания правил во Вселенной. Стратегия – это действие, направленное на достижение желаемой цели.

Вместо того, чтобы позиционировать себя как абсолютно хорошего или абсолютно плохого, Император Шаддам IV Коррино действует как профессиональный стратег. Его действия продиктованы не моральными или феодальными соображениями, такими как лояльность, к примеру, а лишь от интригующих стратегических. В некоторых местах он действует неохотно, но с чувством долга по отношению к тому, чего требует стратегия.

В «Дюне» рассказывается, что Император восхищался Герцогом и ему не нравились политические обстоятельства, которые делали их врагами». При этом, хотя он и признался в том, что он не в восторге от подобных обстоятельств, это никак не повлияло на действия.

Более того, барон Харконнен представляет собой еще одного архетипичного стратега, планирующего заполучить власть с помощью безжалостности. Его одержимость родословной и стратегическими средствами ее обеспечения просматривается почти в каждом поступке. «Барон мог видеть дорогу перед собой. Однажды Харконнен станет Императором. Не он сам, и не отродье его чресл, но все же кто-то из этого Дома… В юном Фейд-Рауте была резкость, которая нравилась Барону… свирепость. "Милый мальчик, – подумал Барон. Еще год или два, к тому времени, когда ему исполнится семнадцать, я буду точно знать, станет ли он инструментом, который нужен Дому Харконнен для завоевания трона"».

Однако стратегическое действие в «Дюне» характеризует не только антагонистов, но затрагивает и протагонистов героев. Мнение герцога Лето о том, что всеми правят личные интересы, показывает анализ внешних ограничений, к которым пришлось приспосабливаться Дому Атрейдес. Но когда Атрейдесы приходят к власти, кажется, что все еще правят личные интересы.

В типичном примере, после захвата власти Полом, совет Атрейдесов обсуждает требование Ландсраада о конституции. Совет не затрагивает существенный вопрос о том, будет ли она законным требованием. Вместо этого они обсуждают только стратегические действия, такие как предложение супруги Ирулан принять меры, чтобы придать видимость конституции. Как утверждает принцесса Ирулан в «Детях Дюны», «Обман, в конце концов, является законным инструментом государственного ремесла». Позже, когда Пол уйдет и Алия займет его место, стратегическая схема продолжится. Дом Коррино предлагает брак между дочерью Пола Ганимой и Фарад'ном. Алия уступает, но обращает внимание: «Необходимо пояснить: интерес Атрейдесов будет преобладать».

Политические философы обычно отличают стратегическое действие от коммуникативного. Влиятельный немецкий философ Юрген Хабермас впервые привел это различие в работе «Теория коммуникативного действия». Вместо того, чтобы делать пессимистические выводы о потере смысла, свободы и солидарности в современном технократическом капиталистическом мире, где корысть стала руководящим принципом, Хабермас показывает, что модернизация оказывается двояким процессом, открывающим двери возможности социального и морального обучения, а также повышению уровня человеческого освобождения. В отличие от рассмотрения рациональности исключительно как стратегической, Хабермас оставляет место для дополнительной идеи относительности, то есть коммуникативного действия. Действовать коммуникабельно – значит быть ориентированным на взаимопонимание с другими. В то время как в стратегическом действии действующее лицо определяет свою желаемую цель до взаимодействия, в коммуникативном действии он определяет свои цели в процессе сотрудничества посредством взаимодействия с другими.

Хабермас развивает идею о том, что стратегическое действие управляет даже технологиями и капитализмом. Однако общество не может быть объединено лишь действиями подобного рода. В конце концов, мы, как социальные существа, изобретаем эти стратегические процессы при помощи сети общего понимания. Действительно, в тот момент, когда все согласятся, что деньги – это туалетная бумага, мы ничего не сможем на них купить. Благодаря совместным действиям мы договорились, что деньги – это кусочки бумаги, которые мы можем использовать в качестве валюты для покупки и продажи вещей. Однако это соглашение не является стратегическим, а достигается на основе общего понимания. Конечно, мы часто используем деньги стратегически, но это совсем другое. На самом деле мы бы даже не поняли стратегическое действие, если бы изначально не обладали способностью достигать понимания с помощью языка, действовать коммуникативно.

Возьмем вероломного барона Харконнена или стратегически мыслящего Императора Коррино, о которых у нас складывается впечатление, как о вечных лжецах. Это впечатление основано лишь на том, что они готовы обманывать других, когда им это выгодно. Но как бы они смогли заставить своих сторонников и слуг выполнять их приказы или даже обманывать других людей, если бы все, что они делали, было ложью? Власть Императора Коррино над другими Домами было бы невозможно поддерживать, если бы большая часть поступков Коррино не была честной. По этой причине Хабермас утверждает, что основным действием в нашей повседневной жизни остается общение, действие, которое объединяет общество. Без него не смог бы поддерживаться социальный порядок.

В нормотворчестве Дюны моральные нормы, законы и принципы разрабатываются и определяются стратегическим действием. Например, позволяя лидеру определять, что правильно или неправильно, справедливо или несправедливо, и заставлять людей, находящихся под его или ее властью, принимать эти нормы как действительные, как правило, с помощью угрозы санкций. Но определение морали исключительно через стратегическое действие означает, что у людей будут веские причины идти против моральных норм, как только они получат от этого какую-либо выгоду.

Стратегическое действие означает, что всякий раз, когда у меня есть цель и действие может помочь мне достичь этой цели, я действую соответствующим образом. В мини-сериале «Дюна» Пол и его воины-фримены захватывают представителя Космической Гильдии, который утверждает, что защищен имперскими договорами. Пол отказывается признавать законность таких договоров: «Имперский закон недействителен там, где стоит Муад'Диб».

В политическом контексте социальный порядок часто обсуждается с точки зрения стабильности, концепции, которая является центральной для каждого общества во Вселенной Дюны. После Батлерианского джихада опасность, угрожающая человечеству, кажется неминуемой, что отражено в запретах Великой Конвенции и последующих событиях в «Дюне».

Стремление к стабильности характеризует неофеодальную структуру Империи Коррино, а также правление Атрейдесов на Арракисе. С восхождением Бога-Императора ставки становятся еще выше: страх, что человеческая раса вымрет, побуждает Лето II вступить на суровый и деспотичный путь, который сам Пол побоялся выбрать, – Золотой Путь.

Независимо от того, изображает ли Герберт правителя добрым или злым, власть в Дюне заключается в способности обеспечивать соблюдение закона посредством принуждения, угроз и санкций, иными словами, посредством стратегического действия.

Политические теоретики часто описывают принятие стратегических решений как иерархическое политическое управление. Это значит, что правящие лица для достижения желаемых целей посредством правил заставляют людей действовать так, как им хочется. Осуществляя власть подобным образом, правители различных обществ Вселенной Дюны создают стабильность. Однако эта стабильность зависит от безопасности и порядка, поддерживаемых физическими средствами, такими как угрозы и санкции.

Проблема, как нам уже хорошо известно, заключается в том, что ни одно современное государство или политическая организация, подобная государству, не может полностью полагаться на иерархическое политическое руководство для обеспечения соблюдения закона.

Политическая система состоит из двух частей: политической власти (создателей правил) и подчиняющихся этой власти (последователей правил). Сказать, что такая система обладает авторитетом, значит сказать, что создатели ее правил и их последователи имеют определенный тип отношений. В политической философии понятие «легитимности» используется для описания моральных аспектов этих отношений. Таким образом, легитимность относится к законной власти. Сегодня философы считают, что демократическая легитимность – это морально привлекательный вид законной власти. Демократическая система требует, чтобы те, кто подчиняется закону, одновременно становились его авторами. Для того чтобы политическая власть могла отстаивать свою демократическую легитимность или законность, народ должен, прямо или косвенно, дать свое одобрение. С демократической точки зрения, даже самая идеально структурированная иерархическая политическая система в конечном итоге станет нестабильной.

Не только во Вселенной Дюны, но и в современной международной политике стабильность обычно характеризуют физическими терминами. Однако, следуя по стопам Хабермаса, мы утверждаем, что стабильность и легитимность тесно связаны. Более того, стабильность должна быть понята с точки зрения легитимности. Без этой легитимности мы предполагаем, что политические порядки рано или поздно станут нестабильными. Неудачи Империй Дюны красноречиво свидетельствуют о том, что физическая стабильность оказывается хрупкой основой социального порядка. Физическая стабильность существенно отличается от нормативной стабильности, которая относится к социальному порядку, поддерживаемому общими нормами и правилами, что считаются справедливыми и законными. Демократия обеспечивает нормативную стабильность, поскольку она в первую очередь направлена на создание общих норм и правил, которые кажутся законными тем, кто должен их соблюдать.

Как можно было избежать повторяющихся политических фиаско обществ во Вселенной? Мы не согласны с тем, что они не смогли сохранить стабильность, потому что правители в конечном итоге стали слишком одержимы властью и совершали ошибки, как утверждал Фрэнк Герберт в «Генезисе Дюны», или даже потому, что они стали декадентскими и чрезмерными, как подчеркивает классическое объяснение упадка Империи.

Скорее, Империи «Дюны» потерпели неудачу потому, что стратегической власти было позволено доминировать, и она рассматривалась как общепринятая форма власти. Безусловно, независимо от того, правит ли обществом всемогущий правоприменитель, которому не нужно полагаться на других, которым не являлся даже Бог-Император Лето II, любая политическая власть зависит от ограничений и правил, которые общество поддерживает потому, что оно считает их законными. Иначе им бы не подчинялись. И нам не чужды такие условности во Вселенной Дюны.

Как отмечалось ранее, социальные конвенции запрещали компьютеры и другие мыслящие артефакты (после Батлерианского джихада), а атомное оружие было категорически запрещено (Великая Конвенция). Эти конвенции не только декларируются, но и фактически исполняются. Данный факт красноречиво свидетельствует о том, что во Вселенной возможны обязательные правила. В то время как они присутствуют в технологической области, нормативно-политическая база остается крайне неразвитой.

Демократия остается почти незаметной во Вселенной Дюны. Когда о ней говорят, то речь в основном идет о нестабильной, нежелательной системе правления. К примеру, в мини-сериале «Дети Дюны», столкнувшись с участью принижения своей политической власти до локального уровня, Алия кричит: «Власть Атрейдесов никогда не должна быть маргинализирована хаосом демократии».

Тем не менее мы считаем, что демократия является лекарством от беспокойства Герберта по поводу одержимых правителей и решением для Империй Дюны, главным образом потому, что демократия означает власть большинства, противоположную власти, находящейся в руках меньшинства. Это значит, что каждый гражданин имеет равную власть и посредством эгалитарного демократического принятия решений может отстранить коррумпированных лидеров от должности.

До тех пор, пока власть возникает из иерархических механизмов управления, создавая физическую стабильность, она представляет собой две стороны демократии, что превращается в настоящую диктатуру, когда обычные граждане узаконивают таких лидеров. Даже сочувствующий диктатор, который правит в интересах управляемых, «демонстрирует» лишь одну сторону этой медали. Демократия – это не только правительство для народа, существующее ради народа и правящее в интересах управляемых, но и, что более важно, власть народа.

Иногда демократию можно описать как «хаотичную» политическую систему, по словам Алии. Она, похоже, считает, что люди в демократической стране расходятся во мнениях и что при демократическом правлении неизбежно возникнут конфликты интересов. И чтобы заранее устранить такие конфликты, человек просто позволяет правителю решать, что правильно, а что неправильно, что истинно, а что ложно и так далее. Однако если мы определим «хаотичность» таким образом, то хаос был бы хорошей вещью с демократической точки зрения.

Даже если коллективное принятие решений в плюралистском демократическом обществе часто может быть нелегким процессом, такое общество остается здоровым именно потому, что оно способно не только приспособиться к разногласиям и конфликтам интересов в институциональных рамках закона, но и превратить их в политически созидательную силу.

Если посмотреть на многочисленные неудачи политических правителей и властителей в Дюне, можно прийти к выводу: преимущество демократии как политической системы заключается в том, что именно законная власть служит гарантом предотвращения нестабильности. Таким образом, с демократической точки зрения, физическая стабильность достигается за счет нормативной стабильности, а не наоборот.

Правление Дома Атрейдес, пожалуй, ближе всего подходит к примеру нормативной стабильности во Вселенной. Несмотря на то, что их правление не является демократическим, оно воспринимается народом как мудрое и справедливое, что делает его внутренне стабильным. Тем не менее в долгосрочной перспективе, став правящим Домом в Империи, Атрейдесы не в состоянии поддерживать эту стабильность, что, на наш взгляд, неудивительно в свете их отношения к демократическому процессу как к хаотичному и их нежелания «отдавать» или делить политическую власть.

Аналогичным образом в обществе фрименов, которое становится для Пола средством восстановления власти, зависимость от силы и физических навыков лидеров угрожает стабильности. Обычай бросать физический вызов нынешнему лидеру в бою один на один дестабилизирует народ. Однако это окончательное проявление физической силы как средства завоевания власти осуществляется далеко не только в культуре племени фрименов, но и по всей Империи. Например, в борьбе за власть через испытание канли, которая формирует финальную битву в Дюне, а также в ритуалах Досточтимых Матрон в более поздних романах.

При такой зависимости от физической стабильности и стратегических действий в качестве основных кирпичей в политической архитектуре нормативная стабильность остается недостижимой для правителей Дюны. Она – нестабильность – всегда поблизости.

Равное распределение власти и, следовательно, неотъемлемый механизм «защиты» от тирании – не единственный стабилизирующий эффект демократической легитимности. Осуществление гражданских и политических прав также играет жизненно важную роль для благополучия человека. Для людей участие в политической жизни своего сообщества является конечной ценностью, способом почувствовать себя наделенными полномочиями. С конечной ценностью связана инструментальная ценность того, чтобы быть услышанным и иметь возможность выражать свои ценности и предпочтения, без которых мы были бы лишены возможности быть признанными равными.

Если провести анализ политических структур Дюны в исторической перспективе и обратить более пристальное внимание на развитие современной государственности, можно увидеть, что отношения между государством и властью кардинально изменились со времен Средневековья. Разделения государства и власти не существовало вплоть до эпохи Возрождения, поскольку государства рассматривались как равнозначные своим правителям. Лишь в создании национального государства после французской революции мы видим отправную точку современной государственности. Институционализированное разделение государства и власти составляет одну из ее особенностей. Государство больше не отождествляется ни с суммой его членов (граждан), ни с личным правителем. Отныне оно рассматривается как центр осуществления власти с одной стороны, установленный гражданами, а с другой – поставленный над ними в качестве гаранта их индивидуальной и коллективной безопасности. Это означает, что между правителями (теми, кто находится у власти) и его последователями (членами политического сообщества) возник «провал», который в настоящее время объединяет два фундаментальных элемента в центре государства.

Ранее мы называли общества Дюны неофеодальными в том смысле, что основная группировка власти состоит из знати, благородных Домов, которые контролируют землю и средства производства через вотчины и присягают на верность правящему Императору.

Наш краткий исторический очерк предлагает еще один способ, с помощью которого общество Дюны можно было бы обоснованно изобразить как средневековое, несмотря на их развитые технологии. Это свидетельствует о том же отсутствии институционального разделения государства и власти. Люди в обществах Вселенной Дюны почти никогда не становятся чем-то большим, чем тенью на заднем плане, ни до, ни после того, как Пол Атрейдес восходит на трон.

Возможно, массовое собрание фрименов, призванное решить проблему лидерства между Полом и Стилгаром, является наиболее очевидным исключением. Но это скорее временная привилегия граждан, чем их постоянное вовлечение в процесс принятия решений. В случае благородных Домов власть устанавливает родословная, а не граждане. В этом смысле государства – это благородные Дома, а правящий дворянин – олицетворение Дома. Данное положение истинно и для антагонистов – Дома Харконнен, и для императорского Дома Коррино, а также для благородного Дома Атрейдес.

В мини-сериале «Дети Дюны» Лето II просит Герни Халлека отказаться от Алии и ее деспотического правления. Халлек неохотно отвечает: «Я верен Дому Атрейдес». Алия принадлежит к Дому Атрейдес, а Дом Атрейдес – это сила, какой бы угнетающей она ни была. Но Лето II отвечает ему: «Я – Дом Атрейдес», тем самым нейтрализуя конфликт. Будучи сыном Пола, Лето II является законным наследником престола. Следовательно, он – олицетворение Дома. Ни больше, ни меньше.

До сих пор мы основывали наш анализ в основном на том, что назвали первой эпохой «Хроник Дюны», периодом жизни Пола Атрейдеса. Но что произошло дальше? К сожалению, кажется, что последующие стратегии стабильности, а точнее, выживания человеческой расы не решают основных проблем Вселенной. Проблема по-прежнему заключается в чрезмерном акцентировании внимания на стратегических, а не коммуникативных действиях и соответствующем недостатке демократической легитимности.

В конце «Детей Дюны» Пол и Алия умирают, а трон занимает превратившийся в гибрид человека и песчаного червя Лето II. В своем новом состоянии Лето почти бессмертен и правит в течение 3500 лет, основательно меняя Империю через Золотой Путь. Он убежден, что старые методы, неофеодальная Империя, а также правление Пола с последовавшим за этим религиозным фанатизмом и бюрократией, приведут к вымиранию человеческой расы. Старая Империя застоялась, глядя только внутрь себя, и не развиваясь. Кроме того, это зависело от производства Пряности и сверхчеловеческих навыков, выполняемых конкретными группами, такими как Космическая Гильдия и Бене Гессерит. Лето II приходит к выводу, что решение заключается в побуждении человечества исследовать неизведанный космос и продолжать развиваться.

По мнению Лето II, Золотой Путь – единственное жизнеспособное средство для достижения человеческой эволюции и выживания. Будучи намеренно тягостным и деспотичным правителем, Лето II навязывает Золотой Путь, создавая мир в Известной Вселенной с помощью обширного контроля над гражданами. Его правление ограничивает старые властные структуры. Ландсраад перестает существовать, и от старых Домов остается лишь несколько. Пока Космическая Гильдия и Бене Гессерит выживают, он держит их под жестким контролем. Более того, Лето II создает собственную мощную силу фанатичных воинов – Рыбословш – и приступает к своей программе размножения, смешивая Атрейдесов и Бене Гессерит для создания человеческого существа с лучшими качествами обоих: благородной страстью Атрейдесов и физическими и умственными способностями Бене Гессерит.

Деспотичное правление Лето II и жесткий контроль над человечеством, Космической навигацией и меланжем вынуждают оставшиеся группы людей проявлять изобретательность способами, которые они никогда не считали возможными, в конечном итоге создавая навигационные устройства (иксианцы) и искусственную Пряность (Тлейлаксу). Но наиболее важно то, что это демонстрирует человечеству, что неавтономный, угнетающий мир не является жизнеспособным и что люди должны эволюционировать, чтобы выжить как отдельный вид. Таким образом, Лето II намеренно приводит людей к своему возможному убийству и последующему Рассеянию, отказу от безопасных ограничений известного пространства.

Анализ Лето II и поиск необходимых решений проблем человеческого бытия сильно отличается от нашего собственного анализа того, что не так с обществами Вселенной Дюны. Он рассматривает историю, а также свое собственное правило, как доказательство абсолютной неправильности того, что человек «ограничен» известными физическими пределами пространства. Хотя в этих пределах было возможно правление одного интереса, он считает, что достаточное физическое расширение сделает это невозможным. Более того, как и Бене Гессерит до него, Лето II считает, что программы размножения, смешивающие генофонды с желаемыми характеристиками, обеспечивают часть решения проблемы развития человека.

Аналогичным образом его «превращение» Рыбословш в фанатичных воинов напоминает стратегии, используемые правлением Атрейдесов первой эры (с использованием фрименов), а также более ранним правлением Коррино (с использованием сардаукаров). Следовательно, несмотря на все свое предвидение и желание найти выход для человечества, Лето доверяет сдерживанию в социальной сфере и программам размножения в биологической. По его собственным словам, из мини-сериала «Дети Дюны» «сделать мир, в котором человечество сможет создавать свое будущее от мгновения к мгновению, свободное от видения одного человека, от извращения слов пророка и от предопределенности будущего».

Как теперь должно быть ясно, пугая человечество физической экспансией и пытаясь вывести в нем особые таланты, мы, кажется, сильно недооцениваем уже имеющийся в человечестве потенциал. На самом деле, как понял Лето II, в долгосрочной перспективе ни феодальная старая Империя, ни религиозный фанатизм под командованием Пола, ни его собственный деспотизм не могли править Вселенной. Они могли бы контролировать ее некоторое время (по нашим меркам, довольно долгое), но такой контроль был бы результатом стратегических действий с использованием физических, а не законных средств для поддержания стабильности. То, что Лето II вернулся к программам размножения Бене Гессерит, а не обратился к коммуникативному действию, направленному на достижение понимания, можно назвать лишь иронией.

Действительно, в годы, последовавшие за правлением Лето II, изображенные в «Еретиках Дюны» и «Капитуле Дюны» Бене Гессерит продолжают свои программы размножения и стратегическое планирование по установлению контроля над предполагаемыми могущественными субъектами (в частности, предсказанными «песчаным всадником»), а также возвращают контроль над религиозными силами. Их стратегия включает заключение в тюрьму тех, кого они считают ключевыми действующими лицами, чтобы использовать их в качестве инструментов для спасения человечества. Но Бене Гессерит по-прежнему не понимают, что эта стратегия фундаментально ошибочна. По сюжету, заключенные проявляют недовольство и становятся несговорчивыми. Однако даже если бы они сотрудничали, а большинство людей, несомненно, сотрудничали бы с деспотическим правлением Лето II, этот способ стратегического планирования не использует истинный человеческий потенциал коммуникативных действий, что объясняет, почему Империи Дюны остаются нестабильными.

При политико-философском взгляде на Вселенную вопрос о том, что мы подразумеваем и должны понимать под человеческим развитием, становится неизбежным. Он тем более актуален в нашу эпоху все более изощренных военных действий, информационных технологий и генной инженерии. В общем говоря, хотя развитие подразумевается как цель, и как изменения по отношению к этой цели, оно не включает оценку этого изменения. Биологи, например, часто рассматривают развитие как эволюцию, трансформацию наследственных характеристик с течением времени. Теоретики гуманитарных и социальных наук, напротив, предполагают, что развитие переходит из более однообразного состояния в более высокое и развитое (лучшее). И в такого рода рассуждениях оценки, по крайней мере, неявно включаются в анализ.

Таким образом, человеческое развитие, на наш взгляд, является позитивно заряженной концепцией, в первую очередь связанной с социальным и нравственным обучением. С этой точки зрения наш анализ «Дюны» предполагает, что необходимо проявлять осторожность при отождествлении технологического развития (даже биологического) с развитием человека без дальнейшего его изучения.

Если мы вернемся к анализу Хабермасом модернизации как процесса, открывающего двери возможности социального и нравственного обучения посредством коммуникативных действий, мы не можем не задаться вопросом, как технологически развитые общества Вселенной Дюны могли обладать характерными чертами иерархической и централизованной власти, присущими средневековым обществам.

Возможно, часть ответа заключается в том факте, что человеческое развитие остается в первую очередь социальным и нравственным, и технологии могут быть для него полезными… а может и нет.

Соавторы:

Ева Херман

Николас Мюллер