2
Кремер не зря съехидничал. Вульф терпеть не мог тратить свое драгоценное мозговое вещество на то, что именовал работой, и за все годы, что я состоял у него на жалованье, как правило, лишь щедрый задаток заставлял его впрячься в работу. Но Вульф отнюдь не бездельник. Да и может ли он бить баклуши, когда на свой доход частного детектива ему приходится содержать наш старый особняк с оранжереей под крышей, где под присмотром Теодора Хорстмана выращиваются орхидеи, и Фрица Бреннера, который готовит лучшие блюда во всем Нью-Йорке, и меня, Арчи Гудвина, что выпрашивает прибавку к жалованью всякий раз, когда приобретает новый костюм, и время от времени добивается своего. Как ни крути, но в месяц выходит тысяч десять, а то и больше.
Весь январь, да и первую половину февраля дела шли не так уж успешно, если не считать нескольких мелких случаев, когда наши с Вульфом роли сводились лишь к инструктированию Сола Пензера, Фреда Даркина и Орри Кэтера, да еще одной заварушки с участием банды похитителей мехов, когда в нас с Фредом стреляли. Потом, когда с того дня, как Кремер заскочил показать список гению и ушел ни с чем, прошло почти полтора месяца, утром в понедельник позвонил некий Джон Р. Уэлман с просьбой принять его, и я назначил ему на шесть вечера. Он явился на несколько минут раньше, я провел его в кабинет и усадил в красное кожаное кресло дожидаться, пока Вульф спустится из оранжереи, придвинул ему под правую руку маленький столик для удобства — а вдруг посетитель захочет черкануть пару строк, скажем, в чековой книжке. Джон Р. Уэлман был приземист, лысоват, с брюшком и носом-пуговкой, на котором с трудом удерживались очки без оправы. Простой серый костюм и скромная рубашка с галстуком придавали гостю не слишком респектабельный вид, но он сообщил по телефону, что занимается оптовой торговлей бакалейными товарами в Пеории, штат Иллинойс, и я успел выяснить состояние его дел в банке. Мы бы не отказались принять от него чек, если до этого дойдет, конечно.
При появлении Вульфа Уэлман встал и протянул руку. Порой Вульф заставляет себя скрыть свою неприязнь к обмену рукопожатиями с незнакомцами, а иногда и не скрывает ее. На сей раз он совершил над собой насилие, после чего обогнул угол стола и поместил свою тушу весом в одну седьмую тонны в единственное подходящее для нее кресло на всем белом свете. Он положил руки на подлокотники, откинулся на спинку кресла и посмотрел на посетителя.
— Слушаю, мистер Уэлман.
— Я хочу нанять вас, — сказал Уэлман.
— Для чего?
— Я хочу, чтобы вы нашли… — голос его прервался, а подбородок мелко-мелко задрожал. Уэлман потряс головой, словно отгонял мух, снял очки, вытер кончиками пальцев уголки глаз и снова нацепил очки, с трудом приладив их на место. — Боюсь, я не очень владею собой, — извинился он. — Я сильно недосыпаю в последнее время и устал. Я хочу, чтобы вы нашли убийцу моей дочери.
Вульф метнул на меня быстрый взгляд, и я извлек записную книжку и ручку. Уэлман не сводил с Вульфа глаз — я его не интересовал.
— Когда, где и как она умерла? — спросил Вульф.
— Она погибла под колесами машины в Ван Кортленд-парке семнадцать дней назад. В пятницу вечером, второго февраля. — Уэлман взял себя в руки. — Я хотел бы рассказать вам о ней.
— Я слушаю.
— Мы с женой живем в Пеории, штат Иллинойс. Я открыл там дело больше двадцати лет назад. У нас был единственный ребенок, наша дочь Джоан. Мы очень… — Он вновь умолк и какое-то время сидел неподвижно, глядя прямо перед собой. — Мы очень гордились ею, — продолжал он. — Четыре года назад она закончила с отличием Смитонский колледж и устроилась на работу в редакционный отдел издательства «Шолл энд Ханна». Ею были довольны, мне сказал сам Шолл. В ноябре ей исполнилось двадцать шесть. — Он бессильно всплеснул руками. — Глядя на меня, не подумаешь, что моя дочь может быть красавицей, но это так. Она была прелестна, моя дочурка, все так говорили, и голова у нее была светлая.
Из бокового кармана он вынул пухлый конверт.
— Сейчас я вам покажу, — он встал и передал конверт Вульфу. — Здесь с десяток самых лучших ее фотографий, Я приготовил их для полиции, но им они не потребовались, а вам, быть может, пригодятся. Взгляните сами.
Вульф протянул мне один из снимков, я встал и взял его. Красавицей, в истинном смысле слова, я бы ее не назвал, но если фото и впрямь походило на оригинал, то Джоан Уэлман была довольно интересной девицей. Подбородок, на мой вкус, великоват, но глаза и лоб были и впрямь что надо.
— Она была красавицей, — повторил Уэлман и снова умолк.
Вульф совершенно не выносил, когда люди преувеличивают.
— Я просил бы вас избегать таких слов, как «красавица» и «гордились», — проворчал он. — Нам нужны только бесстрастные факты. Вы хотите нанять меня, чтобы выяснить, кто сидел за рулем машины?
— Я просто глупец, — вдруг сказал Уэлман.
— Тогда не нанимайте меня.
— Я не то имел в виду. Просто я несу всякий вздор вместо того, чтобы изложить вам суть дела. Сейчас. — Губы у него снова дрогнули, но он овладел собой. — Вот как было дело. Две недели назад, в субботу, мы получили телеграмму с извещением о смерти Джоан. Доехали на машине до Чикаго и оттуда вылетели в Нью-Йорк. Мы видели ее тело. Автомобиль переехал прямо через нее, а на голове, над левым ухом, была большая ссадина. Я говорил и с полицейскими, и с врачом, который освидетельствовал тело.
Уэлман уже полностью взял себя в руки.
— Я не верю, что Джоан могла гулять в столь уединенном районе парка, в стороне от главной дороги, в такой холодный зимний вечер, и моя жена тоже не верит. И откуда у нее на голове эта ссадина? Не машина же ее ударила. Врач предполагает, что она ударилась при падении, но это очень сомнительно, и, по-моему, он сам настроен скептически. В полиции меня уверяют, что занимаются нашим делом, но я им не верю. Полагаю, что они считают происшедшее обычным случайным наездом и все усилия сосредоточили на поисках машины. Я же убежден, что мою дочь убили, и думаю, что могу назвать имя убийцы.
— Вот как? — Вульф слегка вскинул брови. — Вы сказали об этом в полиции?
— Конечно. Но они только кивали и заверяли, что занимаются этим. Они ни на шаг не продвинулись, да и не продвинутся. Вот я и решил прийти к вам…
— У вас есть доказательства?
— Я считаю, что да, а полицейские, видно, нет. — Он вынул из внутреннего кармана пиджака конверт. — Джоан писала домой практически каждую неделю. — Он достал из конверта листок бумаги и развернул его. — Это копия, которую я напечатал, оригинал остался в полиции. Письмо датировано первым февраля. Я зачитаю только выдержку:
«Еще хочу вам сказать, что завтра у меня необычное свидание. Поскольку теперь по решению мистера Ханны мы несем личную ответственность за отклонение рукописей (кроме разве что откровенной халтуры, а большинство рукописей таковой и являются), я возвращаю многие произведения авторам вместе с отпечатанной запиской, на которой стоит моя подпись, — так уж у нас заведено. Осенью я возвратила рукопись романа некоему Бэйрду Арчеру и позабыла и думать о ней, как вдруг вчера мне позвонили в издательство, человек назвался Бэйрдом Арчером и спросил, помню ли я свое сопроводительное послание, и я ответила, что нет, и тогда он сделал мне потрясающее предложение! Он сказал, что готов платить двадцать долларов в час, если я соглашусь обсудить с ним роман и внести в рукопись поправки! Как вы на это смотрите? Даже если работа займет лишь пять часов, я заработаю лишнюю сотню, хотя она у меня долго не залежится — вы ведь знаете свою дочь, мои обожаемые и любящие родители. Встреча назначена на завтрашний вечер, сразу после работы».
Уэлман зашуршал письмом.
— Письмо датировано…
— Могу я взглянуть? — Глаза Вульфа странно блестели. Видно, что-то в письме Джоан Уэлман его вдохновило, но, получив листок из рук Уэлмана, он лишь мельком взглянул на него и передал мне. Я внимательно прочитал письмо, стараясь в то же время не упустить ничего важного из разговора.
— Письмо датировано, — продолжал Уэлман, — первым февраля в четверг. Свидание с этим мужчиной было назначено на следующий вечер, в пятницу, по окончании работы. А ранним утром в субботу ее тело нашли на безлюдной аллее в Ван Кортленд-парке. Разве есть сомнения в том, кто убийца?
Вульф откинулся на спинку кресла.
— Ничто не указывало на возможность изнасилования? Свидетельств насилия не обнаружили?
— Нет. — Уэлман закрыл глаза, и ладони его сжались в кулаки. Совладав с чувствами, он открыл глаза. — Ничего подобного не было. Никаких следов насилия.
— А что говорят в полиции?
— Они пытаются разыскать этого Арчера, но не могут. Он как в воду канул. Они говорят, что им не за что ухватиться. Я думаю, что…
— Что за чушь! Конечно, им есть за что ухватиться. В издательствах имеются архивы. Он прислал рукопись осенью и получил назад вместе с запиской от вашей дочери. А вот как получил и по какому адресу?
— Рукопись отправили по почте на тот адрес, что он оставил: Клинтон Стейшн, до востребования. Это на Западной Десятой улице. — Уэлман разжал кулаки. — Я не хочу сказать, что полицейские умыли руки, быть может, они делают все, что в их силах, но за семнадцать дней они не продвинулись ни на шаг, и мне не понравилось, как они разговаривали вчера и сегодня утром. Похоже, они не хотят заполучить еще одно нераскрытое убийство, то есть надеются свести все к случайному наезду. Я мало знаком с методами нью-йоркской полиции, но, как по-вашему, от них ведь можно такого ожидать?
— Вполне возможно, — проворчал Вульф. — Так вы хотите, чтобы я доказал, что вашу дочь убили, и нашел убийцу?
— Да. — Уэлман вдруг смешался, открыл было рот и закрыл его. Он взглянул на меня, потом перевел глаза на Вульфа — Мистер Вульф, я признаю, что мною движет желание свести счеты. Я понимаю, что это грешно и безнравственно. Моя жена и пастор нашего прихода так и говорят. На прошлой неделе я был дома, и они мне это сказали. Грешно замысливать мщение, но вот я здесь и ничего не могу с собой поделать. Пусть даже это случайный наезд, но полиция все равно не найдет убийцу, так что я твердо решил, что не вернусь в Пеорию и не возьмусь за дела до тех пор, пока убийца не будет разоблачен и не получит свое. У меня довольно прибыльное дело и собственность кое-какая имеется, но я согласен разориться и умереть нищим, лишь бы найти подлого негодяя, который убил мою дочь. Быть может, не стоит так говорить. Все же я вас не слишком знаю, разве что по репутации, так что вы можете и отказаться работать для человека с такими греховными помыслами, но я не хотел кривить душой.
Уэлман снял очки и принялся протирать их носовым платком. Это меня тронуло. Он не хотел смущать Вульфа и смотреть ему в глаза, пока Вульф принимает решение, браться ли за дело, которое предлагает такой закоренелый негодяй, как Джон Р. Уэлман из Пеории, штат Иллинойс.
— Я тоже буду откровенен, — сухо сказал Вульф. — Мотив мести, как таковой, не имеет значения, когда я решаю, браться за дело или отказать. Но своим признанием вы допустили ошибку, ибо если я намеревался просить у вас задаток в две тысячи долларов, то теперь я повышаю сумму до пяти тысяч. Но не просто для того, чтобы это послужило вам уроком. Поскольку полиция за целых семнадцать дней ничего не нашла, нам придется потратить немало средств и усилий. Еще несколько вопросов, и я готов буду приступить.
— Я не хотел кривить душой, — повторил Уэлман.
Когда он ушел полчаса спустя, его чек остался на моем столе под пресс-папье вместе с копией последнего письма Джоан Уэлман, а моя записная книжка обогатилась новыми сведениями, которых вполне хватало, чтобы Вульф мог, как он выразился, приступить к делу. Провожая Уэлмана, я вышел с ним в прихожую и помог надеть пальто. Когда я приоткрыл дверь, чтобы его впустить, он протянул мне руку, и я охотно пожал ее.
— Ничего, если я буду время от времени вам позванивать? — робко спросил Уэлман. — Просто узнавать, нет ли чего нового? Я постараюсь не слишком надоедать, но вы уж извините, я очень настырный.
— В любое время, — заверил его я. — Я всегда готов сказать: «Ничего нового».
— Он ведь и в самом деле хороший сыщик, да? Я спрашиваю про мистера Вульфа.
— Лучше не бывает. — Я постарался вложить в голос максимум убежденности.
— Ну что ж… Тогда будем надеяться… — Уэлман вышел на крыльцо, продуваемое леденящим западным ветром, и я подождал, пока он спустится на тротуар. В подобном состоянии ему ничего не стоило загреметь вниз по всем семи ступенькам.
Вернувшись в прихожую, я задержался на миг перед дверью в кабинет и принюхался. Я знал, что Фриц готовит свиные ребрышки под соусом, который он придумал вдвоем с Вульфом, и хотя дверь на кухню была закрыта, мой нос все же учуял волшебный аромат. Войдя в кабинет, я увидел, что Вульф сидит с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Я взял чек Уэлмана, полюбовался на него и запер в сейф, потом подошел к столу Вульфа, чтобы еще разок взглянуть на фотографии Джоан Уэлман. Да, судя по снимкам, с ней было бы приятно познакомиться.
Я раскрыл рот:
— Если вы работаете, то пора завязывать. Через десять минут ужин.
Глаза Вульфа приоткрылись.
— Ну так что у нас: убийство или нет? — поинтересовался я.
— Конечно, убийство. — В голосе Вульфа прозвучала спесь.
— Ага. Нам везет. А почему? Из-за того, что она не могла разгуливать по этому парку в феврале?
— Нет, — он презрительно хмыкнул. — Уж тебе-то следовало бы знать почему.
— Мне? Благодарю. А почему мне?
— Эх, Арчи, Арчи! Столько лет я тебя учу быть наблюдательным. Ты распустился. Недавно мистер Кремер показывал нам список имен на листке бумаги. Седьмым по счету шел Бэйрд Арчер. В тот вечер, когда ее убили, мисс Уэлман должна была встретится с человеком по имени Бэйрд Арчер. Леонарда Дайкса, который составил этот список, тоже убили. Было бы очень глупо не предположить, что мисс Уэлман пала от рук убийцы.
Я круто повернулся, шагнул к своему вращающемуся креслу и уселся лицом к Вульфу.
— Ах вот вы о чем, — небрежно бросил я. — Я решил, что это просто совпадение.
— Брось! Ты просто прошляпил. Ты распустился.
— Хорошо, я распустился. Я не электроническая машина.
— Такого слова нет.
— Теперь есть. Я ввел его. — Я кипел от негодования. — Я же не робот. С тех пор прошло полтора месяца, а я и взглянул-то на этот список одним глазком. Вы, правда, тоже, но ведь вы — это вы. А будь наоборот? Вдруг бы я вспомнил это имя, а вы — нет? Тогда я владел бы этим особняком и банковским счетом, а вы были бы у меня на побегушках. Как бы вам это понравилось? Или предпочитаете все как есть? Выбирайте.
Он фыркнул.
— Соедини меня с мистером Кремером.
— Слушаюсь. — Я развернулся к телефону и набрал номер.
