Как ни глупо это звучит, но советские официальные лица использовали антисемитизм для мониторинга внутриполитической ситуации, а также в качестве защиты от либеральных взглядов, просачивавшихся в Восточную Европу. Когда в ходе Пражской весны 1968 года Александр Дубчек постарался вернуться к прогрессивным и гуманистическим корням коммунизма, советская пресса утверждала, что чехословацкое правительство стало марионеткой в «руках сионистов». Отголоски антисионистской кампании советского руководства ощущались и в Варшаве, где вина за студенческие волнения в ряде университетов страны была возложена на небольшую еврейскую общину страны. О сионизме снова вспомнили в начале 1970-х годов, когда у Москвы возникли сложности с режимом Яноша Кадара в Венгрии. После вооружённых столкновений на советско–китайской границе Кремль начал предупреждать о маоистско–сионистском заговоре (D. Low, Soviet]ewry and Soviet Policy, стр.141, 149–150, 177, 227n; Jews and Jewish Topics, лето 1987 года; William Korey, The Soviet Cage, стр.306.)
