Mattar, Mufti of Jerusalem, стр.104–105; Robert S. Wistrich, Antisemitism, стр.245; Carlson, Cairo to Damascus, стр.420; Wallach, Arafat, стр.62. После войны отдельные сионистские пропагандисты в своём стремлении обвинить Великого муфтия в причастности к военным преступлениям преувеличивали его вклад в дело фашистов. В то же время МИД Великобритании пришёл к выводу, что муфтий «не был виновен в зверствах по отношению к евреям». Хотя отрицать его тесную связь с наиболее зловещим режимом современности невозможно, в основе его сотрудничества с нацистской Германией лежала не столько единая политическая идеология, сколько антипатия к общим врагам. В этом отношении мотивы муфтия не слишком отличались от мотивов, заставлявших действовать членов «Иргун цвай леуми» Менахема Бегина или «Банды Штерна» Ицхака Шамира — обе этих сионистские террористические группы действовали против англичан в Палестине. В годы войны они также запускали «пробные шары» в страны Оси. Через много лет представитель «Банды Штерна» заявил: «Нашим долгом была война с врагом. То, что мы прибегли к помощи нацистских угнетателей, было оправданно. В этом случае они были врагами наших врагов — англичан». Представители «Банды Штерна» одобряли идею нацистов о Европе, свободной от евреев, лоббируя интересы эмиссаров Гитлера, поддерживавших создание тоталитарного еврейского государства, которое было бы связано договором с Третьим рейхом. Не понимая категоричной природы нацистского антисемитизма, люди из «Банды Штерна» пытались убедить людей Гитлера в том, что их организация «тесно связана с тоталитарными движениями Европы идеологически и организационно». Позднее Менахем Бегин признал, что Всемирная сионистская организация послала Гитлеру телеграмму с соболезнованиями в связи с кончиной президента Германии Гинденбурга. Как Бегин, так и бывший член «Банды Штерна» Ицхак Рабин позднее стали премьер–министрами государства Израиль.
