Книга: Опала на поводке
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16

Глава 15

- Ты похож на Злого Почтальона, которым пугают маленьких детей, - тихо хмыкнул Распутин, выступая из небольшого тенистого закутка, смердящего от расположенных там открытых мусорных контейнеров. Смердело, впрочем, везде – японские доки далеко не образец чистоты и порядка, как и любые другие подобные им места в мире.

 

- Ты заказывал огневое прикрытие или английского лорда в парадном облачении? – язвительно спросил я, присаживаясь на приволоченный с собой чемодан. Настроение было отвратным, что быстро уловил княжич.

 

- Действительно злой, - даже как-то осуждающе покачал головой детина, возвышающийся надо мной, как горный хребет, - Что случилось-то?

 

- Местная полиция у меня случилась, с раннего утра, - начал жаловаться я, доставая сигарету и прикуривая, - Сработала сигнализация особняка, и мы, как законопослушные гости страны, вызвали стражей порядка. Эти идиоты, вместо того, чтобы заниматься делом, мурыжили меня до полудня своими вопросами. Теперь я склонен считать выходные безнадежно упущенными.

 

- Не понял, - озадаченно почесал затылок Евгений, - С какого ляда они тебя-то мурыжили? Сторожа бы – то ладно. Тебя за что?!

 

- Выясняли, зачем мне понадобилось устанавливать противопехотную сигнализацию направленного взрыва, - хмыкнул я, - Все равно им делать было нечего, пока служители морга фрагменты собирали. Ко мне с десяток человек залез. Шли кучно, легли фаршем… Вот в итоге полдня они мне «зачем?», а я «потому что могу».

 

- Противопехотная… сигнализация… - кажется, рус немного сломался.

 

- Мины, обычные мины, - протянул я, - Маленькие. Противопехотные. Сигнализация.

 

- Ты точно больной, - в очередной раз поставил мне диагноз рус.

 

- Скажи это тем, кто вломился ко мне сегодня утром, - парировал я, аккуратно укладывая окурок в специально взятый для этих целей мешочек.

 

Мы подвергли друг друга изучающим взглядам. Сам княжич Распутин производил впечатление мирного и безоружного благородного, за каким-то демоном приблудившегося в доки. Один массивный револьвер, болтающийся под левой рукой, погоды не делал, а вот позвякивающее обо что-то торчащее из кобуры дуло говорило кое о чем интересном. Рус под рубашкой, а то и под штанами, имел броню. Совершенно английский котелок, что Евгений посадил себе на голову, тоже внушал мне определенный интерес, потому как смотрелся настолько нелепо по сравнению с легким просторным плащом и камзолом руса, что не мог оказаться всего лишь головным убором. Да и напялил одноклассник его как то уж совсем низко.

 

Мой внешний вид был куда примечательнее. Высокие сапоги из крепкой зеленоватой шкуры, крепкие штаны из грубой ткани синего цвета, любимого материала хабитатских жителей, рубашка из того же полотна, сверху – тяжелый застегивающийся плащ из той же шкуры одной интересной рептилии, что и сапоги, платок на лицо, широкополая почти плоская шляпа сверху. В общем – я был весь зеленоват, загадочен, с чемоданом… и объемной торбой через плечо. Тут зоркий глаз руса заметил вопиющий недостаток в моем облике.

 

- А где «директор»? – почему-то шепотом возмутился он от всей глубины души.

 

- Евгений, вы мне верите? – задушевно и максимально фальшиво спросил я зоркого княжича.

 

- Не очень, - честно признался тот, немного смущенно, как мне показалось.

 

- И это взаимно, - сделал я ему новость вечера, - Именно поэтому тут вас прикрывает обеспеченный простолюдин в охотничьем наряде болотного хабитатца, а сэр Алистер Эмберхарт в данный момент изволит направляться домой после просмотра полуфинала по гритболу. «Директор» простым людям не положен, поэтому я озаботился другим оружием, не могущим выдать мое благородное происхождение. Понимаете, уважаемый княжич?

 

Детина стоял, покачиваясь и легонько побрякивая скрытой броней где-то с минуту, но потом все-таки отмер, переварив поступившую информацию.

 

- Ты в меня хоть гранатой не запули, осторожный ты наш, - пробурчал он, скорее всего, просто чтобы что-нибудь сказать. И тем самым натолкнул меня на идею.

 

Я легонько подпрыгнул, тут же ощутил неладное, и, досадливо сморщившись, запустил руки в боковые карманы плаща. Ну да, так и есть… Анжелика… ну когда ты успела.

 

- Это зачем? – недоуменно спросил Евгений, разглядывая сунутые ему в лапищу две ребристые «АПГ-01» .

 

- Помнишь, что с гранатой всё лучше, чем без гранаты? – процитировал я ему собственную горничную и решил успокоить, - Зато теперь они у тебя. У меня больше нет. Все, соблаговолите пройти на место встречи, я винтовку собирать буду.

 

При виде выбранного Евгением для его таинственной встречи места, я приглушенно выматерился по-русски, едва удержавшись от того, чтобы сплюнуть. Хуже нельзя было придумать. Причал изгибался буквой П, предоставляя не только возможность мне комфортабельно устроиться за кучей гниющих деревянных ящиков, но и демонстрируя массу других скрытых мест, откуда могли пожаловать нежданные гости. Отвратительно. Многого я от пятнадцатилетнего богатыря не ждал, что сам бы прийти в такое место без отряда наемников бы не рискнул. Идеальные условия для похищения княжича – глуши детину, сбрасывай с причала, и тут же увози на какой-нибудь лодочке.

 

Собранный «Fuchsjäger-12» уже был у меня в руках. С ним немцы любят охотиться на лис или учить детей стрелять, а как для меня – лучшей винтовки для городского боя не придумаешь. Мало того, что она использует пистолетные девятимиллиметровые патроны, так еще и обойма аж на десять толстеньких здоровячков. Затворчик легонький, от прикосновения пальца летает, оптика хоть и компактная, но настоящая немецкая, качественная – на детях, лисах и вообще оружии немцы не экономят. Внешне винтовка - несуразный горбатый кусок металла, из которого торчит длинный ствол, зато легко умещается в чемодан, делясь на ствол, коробку и приклад.

 

Снарядив обойму и натянув платок на низ лица, я поймал в прицел лицо Распутина. Здоровяк изо всех сил делал беспечный вид, что получалось у него откровенно плохо. Парень расхаживал туда-сюда под наиболее ярко светящим газовым фонарем, заложив руки за спину, поправлял свой надвинутый едва ли не на уши котелок, поводил плечами так, что звяканье чешуек или колец брони доносилось аж до меня. Я мысленно приказал Арку затаиться на крыше ближайшего к Евгению склада и начал быстро расстегивать плащ. Предчувствия были самые нехорошие.

 

И тут зарядил ливень.

 

Как будто назло, прямо одновременно с ливнем, не дав мне и десятка секунд на протирку прицела, к Евгению подрулила низкая по сравнению с ним фигура и, перебросившись с русом парочкой фраз, тут же попыталась огреть его по голове дубинкой. Парень махнул рукой, отправляя агрессора в полет, кончившийся в мутной дряни, выдающей себя за воду залива.

 

Но это было лишь начало.

 

Рассматривая неуклюжие фигуры, подбегающие к Распутину, я на бесконечно долгую секунду встал перед выбором «бой или бежать?». Это было абсолютно оправданно – к русу неслись, размахивая руками и зажатыми в них длинными палками-шокерами, мужики, одетые в железнодорожную механо-броню. Ровно такую же, какая используется в играх гритбола. Поршневые механизмы, металлические пластины, толстые и грубые резиновые нашлепки, дубленая кожа – человек, одетый в такой костюм, практически не опасался выстрелов из легкого стрелкового оружия.

 

Три… четыре… пять. Трое с шокерами, двое мечут в лихорадочно отпрыгивающего подальше от воды княжича сети, поблескивающие металлом. От одной рус уклоняется, успевая выдернуть свой револьвер и пару раз спустить курок. От конского калибра этой пушки, притворяющейся ручным оружием, одного из нападающих разматывает, буквально вырывая клочья мяса сквозь броню. Остальные злобно орут, тыча в юного богатыря палками, потрескивающими от электричества. Эх, Евгений Данилович…

 

Я вступаю в бой бездумно, но - не двигаясь с места. Просто стою и делаю выстрел за выстрелом из немецкого «охотника на лис», высаживая обойму в бронированных типов. Евгений в это время, запутавшись руками в сетке и получив несколько раз живительную порцию электричества, поступает по-умному, используя свободную часть организма – ноги, но уйти или разорвать дистанцию ему не дают. Двери ближайшего склада распахиваются, выблевывая под свет фонаря и влагу ливня еще десяток человек, вооруженных каким-то дубьем. Толпа суматошно кидается на моего одноклассника, но я успеваю отстрелить три последних патрона по небронированным целям. Раздаются вопли раненных, пара мужиков в механо-броне вращают шлемами, разыскивая стрелка.

 

Меняю обойму, наблюдая, как Евгений пытается подняться по стенке, отмахиваясь одной свободной рукой – револьвер ему выбили. Арк наблюдает тоже, у него четкий приказ – атаковать только того, кто использует аурную силу. Холодная логика мне подсказывает, что если я сейчас брошу ружье и начну приближаться, стреляя из своих револьверов – это будет куда эффективнее, чем продолжение огня из немецкого чуда. Та же холодная логика диктует, что подобный вариант развития событий чреват пропорционально увеличивающимся риском для жизни. Меня в темноте под ливнем не видно, противника – да.

 

Вторая обойма в максимальном темпе улетает в бестолково дергающихся мужиков в гритбольной броне, они, в отличие от оборванцев реально опасны – один из них только что подскочил к поднявшемуся Евгению и ударил того в живот, разряжая пороховой накопитель на правой руке. Хлопнуло, и богатырь неплохо так отлетел назад, теряясь во времени и пространстве. Нападающим это стоило потери – одна из выпущенных мной пуль клюнула агрессивного гритбольщика в подмышку, заставляя того захрипеть и упасть.

 

А дальше все покатилось к чертовой матери.

 

Бандиты едва ли не хором взвыли. На эти приглушенные ливнем звуки с противоположного конца пирса вывалилась новая группа интересантов – куда лучше одетых, чем докерные бандиты, и размахивающих оружием. Кто бы ни ставил засаду на юного Распутина – он явно не мелочился, составляя этапы плана. Вооруженные личности оперативно сблизились с основной командой загонщиков княжича, но пока не стреляли – они определенно не догадывались, что некоторые из лежащих на земле тел носят пулевые отверстия.

 

В этот момент Евгений показал, что не просто работал грушей для битья, а осуществлял свой хитрый план – рус грузно упал в щель между складами, оставив вместо себя на оперативном просторе заместителя – «АПГ-01».

 

Я едва успел спрятаться за ящики, как оборонительная граната рванула со всей дури. Плечо и бок основательно дернуло, обжигая и наводя на мысль, что раздавать гранаты непроверенным людям есть верный путь в могилу, который я себе почти проторил сам. Додумать эту полезную мысль мне не дали адреналин, а так же вопли и стоны раненых. Полный решимости позже переговорить с русом исключительно на его родном матерном языке, я с лязгом вогнал в немца третью обойму и высунулся из-за ящиков… чтобы увидеть, как тот выкидывает из такой удобной для него щели вторую гранату.

 

Твою-то…

 

На этот раз меня чудом не задело, но вылезать я не поспешил. Пусть этого придурка сейчас расстреляет любой выживший, но у меня два осколочных от дружественного огня – черт бы с ним! Достав пару щепотей грязно-зеленого порошка, я приложил алхимическую дрянь сначала к плечу, потом к боку, зажимая края разрезов. Порошок зашипел, взаимодействуя с кровью и склеивая полученные дырки. Шрамы от ран, закрытых «смесью Авиценны» останутся уродливые и толстые, на всю жизнь, но вот на что плевать – на то плевать. Можно действовать дальше.

 

Можно. Но сложно. С чем не дружит граната – так это с толстыми колбами газовых фонарей. Усилием воли я перешел на аурное зрение, разглядывая мясорубку, устроенную Распутиным – жизнь истекала из валяющихся на мостовой тел. Стоящих или сидящих я в радиусе двадцати метров не обнаружил. Зато нашел княжича, почти уже содравшего с себя сеть, и, сделав голос погрубее, облаял его на русском – мне необходимо было себя обозначить перед Евгением, отвести душу и заодно ввести в заблуждение тех, кто возможно выживет.

 

Схватив руса за полу плаща, я потащил его за собой на свет, в город. Что бы тут не происходило, можно было не сомневаться – миссия Евгения потерпела полное фиаско.

 

Пробежав на максимально доступной скорости несколько кварталов, мы залезли в строящееся четырехэтажное здание, где и устроили себе небольшой привал под шум ливня. Пока княжич очумело качал головой и ругался, пытаясь прийти в себя после двух рванувших едва ли не вплотную к нему гранат, я втихаря подозвал Арка и сбагрил ему винтовку, с приказом «потерять» ее где подальше, а заодно – разобраться с оставленным мной в доках чемоданом. Выложенные тканью полости могут навести чересчур дотошного полицейского на мысль, что в доках орудовал благородный, чего нам не надо.

 

Позаботившись о главном, я привалился спиной к стене и закурил, сдвинув маску набок. Рус сидел, ковырял в ушах мизинцем и демонстрировал серьезный упадок духа. Или что-то иное. Разбираться мне не хотелось. Задача выполнена, осталось довести свою не внушающую доверия инвестицию до более-менее безопасного места. Меня же самого ожидал где-то неподалеку Баркер, за которым можно было послать Арка. Сейчас я кисло глядел на русского, размышляя, какую же собачью лепешку он собирается мне подкинуть?

 

Скажет, что ему нужна еще помощь? Сразу откажу. Распутин показал себя как… пятнадцатилетний парень. Обманет с «Григорием»? Вполне вероятно, но это на его совести. К боевым автоматонам ведет множество путей. Решит дальше продолжать сам и где-нибудь сдохнет/будет похищен? Вот наиболее вероятный сценарий, опять же лишающий меня желаемого. Что делать? Пристрелить самому, чтобы хоть как-то компенсировать моральный ущерб за две новые дырки в теле и расходы на три билета по гритболу?

 

Евгений Данилович продолжал ковыряться и бубнить себе под нос, проверяя собственный слух, а я провалился в апатию, вспоминая вечер четверга.

 

Ужин мне показался тогда подозрительно вкусным, но затуманенный мозг это осознал только при виде стоящего передо мной старика-халифатца. Азат ибн Масаваль Исхак Аль-Батруджи выражал свою искреннюю, но очень витиеватую благодарность за спасение от голодной смерти и изнеможения. Беседа у нас растянулась на весь вечер, до поздней ночи, и ее результатом стал найм почтенного деда на должность повара в особняке. Именно за этой вакансией престарелый араб и обращался в ресторан, откуда его и выкинули прямо на меня. Азат ибн Масаваль знал множество кухонь мира, прекрасно умел готовить, даже обладал определенным уровнем известности… но по какой-то не озвученной причине сразу же отказался от моего предложения оплатить ему дорогу до Халифата.

 

Кто-то теряет, кто-то находит. Дед был хитер, как касатка, мудр, как змей, и болтлив, как тридцать три попугая, но пользовался этими достоинствами только для того, чтобы расположить к себе недоверчивую Легран.. Уокер же, выдавший изначально старику очень большой кредит доверия, демонстрировал невозмутимость, лучась довольством на грани обострившихся чувств моей ауры. Я же – просто был рад тому, что еще одна жизненно важная вакансия особняка заполнена. Жить неполноценно, жить на чемоданах – позора не оберешься, если об этом узнают. Но и пускать в дом кого попало совершенно недопустимо. Иронично, конечно, что старый араб с совершенно мутным прошлым и настоящим, подобранный мной буквально на улице это не «кто попало», но в этом-то все и дело - его мне точно не подсунули.

 

Именно он, с кряхтением выпрямившийся в полный рост, и сыграл роль молодого Эмберхарта под капюшоном, решившего посмотреть гритбольный матч с прислугой в толпе тех, кто не успел приобрести билеты в ложу.

 

Пришедший сигнал-импульс от Арка был неприятной неожиданностью. Мы отдыхали под плотным надзором – с внешней стороны второго этажа здания ворон разглядел ауры четырех прилепившихся к стене фигур. Шпионы? Преследователи? Зрение ворона не могло определить наличие у висящих какого-либо обычного оружия, поэтому пришлось действовать наобум. Я схватил свисавшую с левого бедра торбу, которую княжич обозвал почтальонской, и резко ее развернул размашистым движением. Торба развернулась свитком, выпуская свое содержимое из гнезд, устроенных в плотной коже. Отбросив отслужившую свое сумку, я выхватил два револьвера из набедренных кобур, и рявкнул уставившемуся на меня Распутину на русском:

 

- Уходим в дождь! Нас выследили!

 

Арк выиграл мне приблизительно половину секунды, просигнализировав о том, что лазутчики решили атаковать. Четыре фигуры почти одновременно метнулись в пустые оконные проемы. Быстро, очень быстро. Но уже недостаточно.

 

«Линьеры» делают три выстрела. Один раз стреляет правый, обозначая темную точку на бледной лице японки, появившейся из ближайшего ко мне окна, дважды стреляет левый, заставляя судорожно дернуться вторую фигуру, ловящую две пули в корпус. Она, эта вторая, даже не успевает скользнуть в помещение, просто выпадая наружу, под дождь. Две другие, тоже оказавшиеся девушками молодого возраста, с глухими вскриками падают на пол в дальнем от нас конце помещения. Патронов я не жалею, сразу разряжая оба револьвера в упавшие фигуры – подняться на ноги с граненым «чесноком», торчащем из ступни, дело почти невозможное… но вот метнуть что-нибудь из положения лежа – это запросто у таких резвых барышень. У меня такой опыт на лице написан длинным рваным шрамом.

 

В этот раз обходится. Все три лежащие девушки абсолютно неподвижны, но, тем не менее, сунув пустую пару «линьеров» в набедренные кобуры, вынимаю один из плечевой, и, тщательно прицелившись, всаживаю по три пули в лежащие два тела. Самой первой контрольный выстрел не нужен – попавшая в лицо пуля проделала сквозную дыру в голове. Быстро перезаряжаю все три револьвера, поглядывая на Распутина. Хоть бы он не понял, что у меня четыре детских «Линьера», а паче того – набедренные кобуры. Это же какой компромат, какой стыд! А откуда у меня время на пристрелку новых стволов?

 

- Эва ты их… - пробормотал очухавшийся Распутин, стоя на одном месте и аккуратно рассматривая пол под своими ногами.

 

Я мельком оценил его состояние. Взгляд расфокусирован, белки налиты кровью, на руках глубокие порезы, явно от сеток, которыми его пытались обездвижить. На указательном пальце левой хваталки болтается кольцо с палочкой-запалом от гранаты. Красавец. Но мобилен.

 

Мы бежим по улицам Токио долго, почти полтора часа. Ныряем в проулки, меняем маршруты, делаем перекуры под навесами парадных. Все это – под зорким глазом Арка, отслеживающего ауры вокруг нас. Ворон работает вхолостую, в такой дождь все, кого выгнал из дому хозяин, либо мертвы, либо мы, но я не теряю бдительности. Наоборот, вернувшиеся после «смеси Авиценны» ощущения делают эту бдительность постоянной – у меня определенно осколок в боку, который придется выковыривать. Наконец, мы приходим к остановке трамвая, направляющегося в Гаккошиму, и остается только ждать, пока он придет.

 

- Даже не спросишь, что это вообще было? – хмуро интересуется немного отошедший княжич, у которого зверски раскалывается голова.

 

- Если тебе не должны были передать простолюдинку, в которую ты влюблен, то остальное меня не интересует, - отрезаю я.

 

- А что если б и так? – удивленно поднимает брови рус.

 

- Тогда я тебя пристрелю, - пожимаю я плечами и делаю вид, что лезу за револьвером. Всему есть предел. Нельзя просить благородного об одолжении, в ходе оказания которого он подвергает свою жизнь риску, по таким мелким поводам.

 

- Нет, все серьезно, - машет рукой ни грамма не испугавшийся княжич, - Понимание имеем. Дела рода.

 

Вопрос закрыт, почти двухметровое тело богатыря падает в первый утренний трамвай, а я стою под навесом и курю, ожидая своей черной кареты. Пусть и получилось все через задницу, но «Григорий» того определенно стоит.

 

Заглотнув пару таблеток носимого в нагрудном кармане обезболивающего, я ехал домой, выставляя себе новые приоритеты. Попросить старика-араба рассчитать мне новую диету, удвоить время тренировок бега и набора мышечной массы, не забыть про медитации и отработку рефлексов. Мысли о поиске и найме человека, который сможет быстро научить меня использовать разные мелочи вместо оружия, были успешно похоронены. Нужно сосредоточиться на оттачивании того, что я уже знаю и умею. Сглупи я сегодня, возьми с собой «на дело» настоящие револьверы и ружье, то, скорее всего, это был бы мой последний вечер. Скорострельность и отдача – чрезвычайно важные параметры.

 

Револьверы и ружья со скользящим затвором. Странный арсенал. Ограниченный. Требовательный. А может, он вовсе не привилегия, а наоборот – попытка лишить обычных граждан доступа к столь простым и надежным огнестрельным устройствам? Обычных… обычные такого и не могут купить, разве что богачи и нувориши… но где им его использовать?

 

Вопросы… везде сплошные вопросы. А времени, чтобы уделять внимание всему – совсем нет. Некоторые вещи нужно просто принять как данность.
Назад: Глава 14
Дальше: Глава 16