Глава 4
Что кроется за отражением

Гляди внутрь; пусть в любом деле не ускользнет от тебя ни собственное его качество, ни ценность.

Марк Аврелий

Эмили:

Я работала с матерью-одиночкой, которая рассказывала, что ее сын-подросток Саймон стал совсем грубым и перестал ее слушаться. Это была невысокая женщина, всегда будто чем-то обеспокоенная и напоминающая испуганного кролика, который в любую минуту ожидал нападения хищника. Она всегда приходила нервная и взволнованная, и казалось, что каждая поездка до моего офиса требовала от нее невероятных усилий. Что касается Саймона, которому только исполнилось 14 лет, то он больше походил на маленькую выносливую птичку, которую в угол загнала кошка. Из-за непослушной длинной челки и вечно опущенной головы зрительный контакт с ним был практически невозможен. Едва поймаешь его взгляд, как голова снова опускается вниз. Мама поведала мне долгую историю о том, как в течение уже двух лет Саймон страдает приступами гнева. Семейный врач посоветовал им использовать «холдинг-терапию», то есть «крепко обнимать Саймона» во время этих вспышек, пока он не успокоится.

Много лет она использовала этот метод и продолжала это делать, хотя Саймон был уже подростком. Пока что это помогало — почти помогало — утихомирить ее крошечного мальчика-тростинку, хотя в последнее время для обоих это часто заканчивалось синяками, побоями и полной потерей сил.

Во время одного особенно тяжелого сеанса мама описала случай, когда она пыталась заставить Саймона подняться к себе и лечь спать. Она рассказывала, а голос в моей голове кричал, как разрушительны были ее действия. Мне ужасно хотелось рассказать ей, как следовало поступить на самом деле.

Но, как мы уже говорили, такой подход не позволит нам обнаружить первопричины проблемы и найти ее решение. Прочитайте ее историю, и поймаете себя на мысли, где бы вам хотелось перебить ее или сказать, как ей следовало поступить:

Саймон сидел в гостиной и писал кому-то сообщение. Я уже дважды его попросила — очень осторожно — начать готовиться ко сну. Потом я попросила его снова, очень вежливо. Он игнорировал меня. И тут я вышла из себя. Подошла к нему, выхватила из рук чертов телефон и засунула в свой задний карман. Он просто с ума сошел, начал кричать:

— Отдай его, отдай!

Я сказала:

— Нет, забудь про него до конца недели.

Это разозлило его еще больше — казалось, он вот-вот меня ударит. Саймон злобно смотрел на меня и кричал:

— Верни его, сейчас же!

Я видела, что он выходит из-под контроля, поэтому просто сказала:

— Нет, Саймон, иди наверх спать, как было велено!

Он встал и оттолкнул меня, прямо двумя руками. Я была в шоке!

Я сказала:

— Не толкай меня, Саймон! Кто давал тебе право меня толкать?! — а затем схватила его сзади медвежьей хваткой, как велел доктор. — Успокойся немедленно!

И тут он буквально взорвался, стал вопить и кричать:

— Отстань от меня! Слезь с меня!

Мне пришлось схватить его еще крепче.

Буквально на моих глазах разворачивалась картина, как эта бедная женщина делает все хуже и хуже. Она продолжала:

— Да иди ты нахер, мам! — кричал Саймон снова и снова. Он был в истерике.

Я попыталась прижать его к полу и сказала:

— Нет, Саймон! Не отпущу, пока не успокоишься!

Внезапно он оттолкнул меня, и мы оба упали с дивана на пол. Теперь он был как бы на мне — представляю, как нелепо это выглядело. Мы оба плакали. Знаю, он не хотел причинить мне вреда, но в полете я ударилась ногой, и пришлось его отпустить. Пока я лежала и плакала, он забрал свой телефон. Я хотела снова схватить его, но у меня уже не было сил.

Закончив свой рассказ, женщина сказала со слезами на глазах:

— Он просто вышел из-под контроля. Я не знаю, что с ним делать.

Слушая все это, я поражалась, как быстро обычная ситуация — попытка уговорить подростка лечь спать — переросла в жесткий и мучительный инцидент. Уверена, читая эту историю, вы думали не только про поведение Саймона, но и про реакцию его мамы. У вас наверняка нашлась для нее пара советов о том, где в этой ситуации она могла бы поступить намного лучше.

Возможно, вам захочется сказать: «В следующий раз не забирайте его телефон — просто выключите интернет, это точно поможет» или «Если он снова вас толкнет, скажите ему, что позвоните в полицию и заявите на него — это нападение» или же «Просто оставьте его ненадолго, все равно вы не решите вопрос, пока будете на взводе. Обсудите все, когда оба успокоитесь». А может, вы просто захотите проявить сочувствие и скажете: «Ужасно, сын не должен так вести себя с матерью». Или вас ужаснет, как жестоко мама обошлась со своим сыном-подростком, и вы подумаете: «Я бы отреагировал так же, если бы меня так схватили!»

Но дело в том, что ваши новые решения, советы, указания и даже выражение понимания или осуждения не помогут человеку решить проблему. Почему? На то есть две причины.

Во-первых, люди лучше других разбираются в самих себе — у них больше шансов по-настоящему понять, в чем кроется проблема. У вас, как у «терапевтов», это вряд ли получится. Во-вторых, они успешнее решают проблемы, если сами находят решение и пропускают его через собственные представления. Как «терапевт», вы не можете просто навязывать набор решений и ожидать каких-то перемен.

Вспомните, как вы пытались изменить свое поведение, например, сесть на диету. Если кто-то даст вам книгу рецептов здорового питания, вы, допустим, начнете по ней готовить. Вы почувствуете себя здоровее и, возможно, даже немного похудеете. Но незаметно жизнь вернется в прежнее русло, и ваша старая система и привычки питания возьмут верх над новым здоровым режимом, а книга перекочует со стола на какую-нибудь далекую полку.

Если сперва мы не выясним, какие отношения у нас сложились с едой, нам не удастся что-то изменить. Пройдет неделя, а может и месяц, но наши старые привычки рано или поздно возьмут верх, потому что наши убеждения и ценности остались прежними («Я заслуживаю вкусненького, я же так много работаю. Не хочу готовить, начну в понедельник или даже в следующий понедельник»).

Даже если у вас есть отличный совет (и другой человек может даже согласиться, что это отличный совет!), вашему собеседнику будет очень сложно изменить свое поведение, потому что совет сам по себе не помогает выяснить, что изначально привело к этой проблеме. Представьте, что вы пытаетесь исправить тесто для пирога, просто добавляя все больше и больше ингредиентов, вместо того чтобы выяснять, что яйца были тухлыми, и начать снова.

Я бы хотела сказать этой женщине:

Эти «объятия», скорее всего, унижают Саймона. Ему четырнадцать, а не четыре. Он так и не научился управлять своими эмоциями, потому что каждый раз вы просто обнимаете его и подчиняете себе. Вам нужно научиться видеть в нем юношу, а не маленького ребенка. И относиться к нему нужно так, как вы хотели бы, чтобы он относился к вам — с уважением и заботой.

Мне было грустно, что этого парнишку ограничивали и унижали, и что сама мама была такой подавленной и несчастной. Но скажи я все это сразу, ей было бы очень трудно меня выслушать. Может, она и согласилась бы со мной, но это не научило бы ее поддерживать взрослые, уважительные отношения с ребенком. Сперва ей нужно было избавиться от вредных привычек, накопившихся за 14 лет. Если бы я просто начала резать правду-матку и спрашивать: «Разве эти объятия помогают?», я, возможно, почувствовала бы себя умнее, но разве в этом суть? Я не могла просто попросить ее так себя не вести и стать разумнее, скрестив пальцы и надеясь, что она исправится как только покинет мой офис.

Чтобы докопаться до сути происходящего и помочь ей улучшить отношения с сыном, мне нужно было понять основные ценности и убеждения, лежащие в основе ее подхода к воспитанию. Так мы обе смогли бы понять, как бороться с вполне стандартными для подростка бунтарскими выходками ее сына без драк, ругани и слез.

Конечно, может появиться искушение сразу дать какой-нибудь совет или попытаться решить проблему. Но пока мы не разобрались, что привело к этой ситуации, не стоит советовать или предлагать, — лучше прислушиваться и исследовать. Только так мы можем найти корень проблемы, из-за которого все повторяется снова и снова. И тут на помощь приходит отражение.

Вот что я тогда ей сказала:

Похоже, вы подавлены и расстроены, потому что конфликты с Саймоном выходят из-под контроля. С одной стороны, вы все еще чувствуете потребность в технике объятий, которой пользуетесь столько лет, с другой стороны, вы хотите, чтобы Саймон стал более взрослым и ответственным. Расскажите мне об этом поподробнее.

Когда мы вместе присмотрелись к ее родительским ценностям, выяснилось, что она ужасно боялась позволить Саймону повзрослеть. Она чувствовала себя некомфортно из-за его потребности в независимости, например, желания одному отправиться к друзьям или не спать допоздна. Она поняла, что запрещала ему все это, даже не задумываясь, и заставляла Саймона ложиться спать в 8 вечера, чтобы не терять над ним контроль.

Она чувствовала, что хорошей матерью ее сделает послушный и тихий ребенок, поэтому в этих отношениях у Саймона не было права голоса и независимости. Он должен был делать то, что ему велят, либо его крепко обнимали и заставляли подчиниться.

Ее ужаснула идея отказа от метода «объятий», ведь он помогал ей контролировать маленького Саймона и подавлять его истерики. Нам пришлось поработать над тем, чтобы понять, что сейчас этот метод не приносил никакой пользы и именно из-за него Саймон до сих пор не научился управлять своими эмоциями. Объятия приводили лишь к слезам, гневу и угрожали ее собственной безопасности, ведь Саймон становился старше и сильнее.

Через несколько сеансов она перестала использовать технику «объятий» и заменила ее на «тайм-аут» (когда человек, будучи на взводе, просит дать ему время успокоиться, и прекращает взаимодействие минимум на 20 минут). На это ушло несколько месяцев, но их отношения постепенно улучшились, и Саймон стал более свободен и независим. Всплески гнева на маму почти прекратились, а инцидент с «объятиями», в котором он сильно ударил ее ногой, больше не повторялся.

Отправить

BrentLox

Продвижение сайта Балашиха}