Глава 2
«Ну что, червяк. Уж поверь, но я никогда еще в жизни не желал столько добра хоть кому-то. Для тебя, вероятно, станет шоком, но сейчас я хочу исцелить твое тело даже больше, чем многих моих пациентов. И если у меня получится, то обещаю, я найду самую вкусную и плодородную почву, чтобы тебя туда выпустить!»
Накачав себя этими мыслями, Стас попытался направить их внутрь, попутно смешивая их с неторопливо струящейся праной.
Откровенно говоря, он понятия не имел, как это надо правильно делать. Слишком многое здесь было завязано на ощущениях и догадках, которые у всех воителей являлись индивидуальными.
К примеру, если прана Ордынцева была виде моря змей, то вот Кизаши чувствовал свою энергию в виде обычного теплого песка.
Ордынцев сомневался, что его сенсей сумеет предоставить нечто большее, чем он уже сказал.
Какого же было его удивление, когда первая же попытка передать эмоции морю змеек увенчалась успехом!
Змеиные тела заколебались и начали стремительно наползать друг на друга, сломав свое прежнее упорядоченное движение.
Хаотические потоки инициировали свое движение откуда-то в районе сердца, постепенно расширяясь, словно круги на воде, в сторону живота и конечностей.
От подобной картины мужчина замер, опасаясь, что сделал нечто непоправимое, но время шло, а ничего страшного так и не произошло. Не было и никаких неприятных ощущений. Его тело словно бы и не заметило никаких странностей.
Возникший же хаос потоков через пару секунд окончательно исчез, рассосавшись.
«Видимо, это и есть тот способ, которым воители формируют и направляют свою прану в нужную сторону. Правда, я не дал своей энергии никакой цели поэтому она и не знала куда идти. Исправим это».
— Исцеляющая ладонь. — четко произнес землянин, ткнув пальцами в червяка. В этот раз он все сделал именно так, как сказал ему Кизаши. Концентрация, нужный настрой, выплеск эмоций в прану и направлении энергии к рукам.
Вот только, видя внутренним зрением, как часть змеек послушно двигается в нужную сторону, Стас так обрадовался, что потерял концентрацию, от чего рептилии вновь разбежались.
Однако мужчина не унывал. Наоборот, вся его сущность содрогалась от восторга и желания улучшить полученный результат.
Алхимик тихо ушел, не став больше ничего говорить и отвлекать напряженного Широ. Ему, как никому другому, было отлично известно состояние его ученика.
Вдохновение не так часто приходит к кому бы то ни было, чтобы рисковать его сбить неосторожными словами или действиями.
*****
Первый день тренировок Широ сменился вторым, а второй день плавно перетек в третий. И если поначалу Кизаши не мог нарадоваться на прилежность своего нового ученика, то постепенно эта радость сменилась настороженностью, а затем и чем-то похожим на легкое опасение.
Было во всем этом некая жуткость.
Широ был ненормален, но его ненормальность особо хорошо становилась видна тем лучше, чем больше с ним общаешься и контактируешь по серьезным поводам.
Бытие воителей волей-неволей отсеивает ленивых и продвигает дальше по жизни самых талантливых и упорных. Те, кто мало прикладывают усилий на тренировках, очень быстро погибают, не сумев продолжить свой род и передать гены.
Подобный отсев заставляет воителей медленно, но верно из поколения в поколение становиться все сильнее.
Тем не менее, даже так, Широ выделялся в том числе и на фоне самых рьяных любителей тренировок.
Холодная и устремленная воля, даже без намека на слабость или эмоции.
Пришедший в их клан целитель учился не просто прилежно. Он учился идеально.
Каждая свободная минута, не занятая сном, была четко распланирована и несла в себе что-то полезное для гостя.
Что бы лучше это осознать, стоит внимательно приглядеться к расписанию Ордынцева.
После того, как он просыпался, то немедленно приводил себя в порядок и шел принимать завтрак с Кизаши. Слуги приносили им еду прямиком в лабораторию внука Хидэо, поэтому в это же время Стас учился письму и старательно запоминал те или иные иероглифы, задавая вопросы касающиеся письменности.
Завтрак они заканчивали чаем, после которого Ордынцев садился за тренировку исцеляющей руки. Последняя могла продолжаться весь день вплоть до самого сна без единого отдыха и послаблений.
Вечером же перед сном он снова старательно повторял те иероглифы, которые он выучил с Кизаши ранее, выписывая непонятные моменты на отдельный свиток, чтобы спросить о них позднее.
И придерживаясь подобного темпа, Широ не делал пауз, не отвлекался и не медлил. Он работал с четкостью бездушного и беспощадного даже к самому себе механизма.
Казалось, что даже если весь мир рухнет, на его обломках останется неподвижная фигура Ордынцева, незыблемо пытающаяся узнать тайны вселенной.
Впрочем, если снаружи он был бесстрастен, то внутри него ни на секунду не ослабело клокочущее пламя жажды знаний, опаляющее своим огнем его внутренности.
Единственные паузы, которые Ордынцев себе позволял, это изучение письма и расспросы Кизаши о тех или иных фактах из жизни воителей. И делал он все это исключительно в обед или ужин, совмещая принятие и усвоение материальной еды и пищи для ума.
Стас знал, что принимать пищу и что-то учить или читать отнюдь не полезно для пищеварения, но повод пренебречь этим правилом был слишком важен, чтобы обращать внимание на такие тонкости.
Землянин отлично понимал, что без досконального знания культуры его новых «друзей» далеко он не уедет.
Без понимания культуры невозможно вовремя заметить слабости и прорехи в защите его противников.
А уж в противниках недостатка не будет, ведь на данный момент ими предположительно было население целого мира за исключением одного двух исключений.
Столь жутко рациональный и четкий подход наполнял душу алхимика одновременно восхищением и неуверенностью.
Было во всем этом нечто неправильное.
В культуре воителей тренировки и движение вперед ассоциировались с неким таинством и священным путем, по которому человек идет всю свою жизнь.
Ордынцев же извращал привычное священнодействие, превращая его в нечто иное.
Взять хотя бы то, как Широ тренировал исцеляющую руку. Он садился напротив червяка и замирал.
Проблема была в том, что, так или иначе, любой человек не может совсем не двигаться. Моргание, непреднамеренные вздохи или выдохи, почесывание — список можно продолжать и продолжать. Подобные моменты невозможно контролировать до конца.
Но к целителю все это не относилось. В такие моменты его тело было настолько неподвижным, что создавалось впечатление, что за стулом сидит самая настоящая статуя или труп.
Чего стоил хотя бы никогда не моргающий змеиный взгляд, которым он неотрывно следил за половинками червяка?
Кизаши готов был поклясться, что однажды, случайно скосив взгляд, он увидел, как муха села тому на зрачок, и он даже не моргнул!
В ту секунду Кизаши инстинктивно отвел взгляд, а когда все же вернул, мухи уже не было, но алхимик был уверен, что страшная картина ему не померещилась
А чего внуку Хидэо стоила ручная змея?!
Кизаши был уверен, что сами демоны стояли у истоков зачатия этой твари. Иначе он не мог логически объяснить откуда она взяла столь противоестественную мстительность и умение пробираться через демоновы стены?
Молодому алхимику очень скоро стало ясно, что питомица целителя совершенно не забыла ту попытку себя погладить, поэтому теперь любое движение парня сопровождал внимательный и предвкушающий взгляд.
Стоило же ему лечь спать и проснуться поутру, как он с возмущением увидел свои собственные тапки, которые обзавелись десятками характерных отверстий, до верху наполненных разъедающим все и вся ядом.
Когда же раздраженный Стас был отвлечен внуком Хидэо от тренировки и потыкал Левиафан носом в истерзанные тапки, то Кизаши во взгляде демона, лишь притворяющемся змеей, прочел окончательное решение по поводу своей собственной судьбы.
Теперь Кизаши приходилось спать в пол глаза и устанавливать ловушки в комнате и двери, будто он находился на вражеской территории, а не у себя дома. Левифан же была вынуждена внимательно осматривать любые поверхности, высматривая подозрительные подтеки и порошки.
Пару раз заползя в подобные составы, она потом целый день чесалась, будто собиралась сбросить шкуру.
Холодная война против алхимика имеет свои минусы, как и война против магической змеи, умеющей ползать сквозь камень.
В последнем случае тоже все было не так просто. Кизаши пару раз подловил змейку, когда она пробиралась через стены, укрепляя камень вокруг нее напиткой праны.
Конечно, Леви могла оттуда выбраться, но лишь посредством значительных усилий. Это заставило питомицу Стаса начать еще активнее развивать свою новоявленную способность.
А последнее, в свою очередь, положительно сказалось на ее магической выносливости и силе.
И пока его учитель и питомец соревновались в том, как поизощреннее напакостить соседу, сам Стас буквально не замечал летящие дни. Впервые в жизни он был занят настолько увлекательным и интересным делом.
Мужчина лишь немного удивился удивительно скрытному поведению Каэды, ёкая, который последовал за ним аж из другого города. Стас считал, что она будет поактивнее, но от нее не было ни слуху, ни духу.
Потом же он окончательно забыл обо всем, отвлекшись на развитие магии.
Осознание, что он первый землянин, который сумел добраться до мистических энергий в этом мире, будоражило кровь и толкало на новые и новые свершения.
И столь обстоятельный подход не мог не обойтись без закономерных результатов.
В начале второй недели тренировок ладони мужчины впервые вспыхнули зеленоватым светом.
Безусловно, свечение было слабым и постоянно подрагивало, будто собирающаяся вот-вот сгореть лампочка. Что уж говорить, об эффективности этой техники, которой, кроме иллюминации, по факту, не было.
Но даже столь скромный результат мог считаться серьезным достижением.
Да, Кизаши сумел освоить лечащую длань всего лишь на четвертый день тренировок, став одним из первых в своем поколении целителей. Но юный внук героя клана на тот момент уже имел серьезный резерв для молодого воителя и умел создавать сразу несколько стихийных техник.
Здесь же фактически бесклановый умудрился активировать технику всего лишь за неделю занятий. Сам же Стас, зная, что он начал тренировки всего несколько месяцев назад был еще более горд собой.
В мире воителей сложные техники зачастую требовали недели и месяцы для полноценного их освоения. Для того же, чтобы считаться мастерами каких-то из приемов, необходимы были уже годы.
Воодушевившись полученным успехом, Стас еще сильнее налег на свои тренировки, даже немного пожертвовав сном.
Кизаши и Левиафан невольно немного приостановили свою войну, обеспокоенные состоянием землянина, который потихоньку начал обзаводиться темными кругами под лихорадочно блестящими глазами.
И вот, на третью неделю его тренировок у него впервые получилось полностью соединить половинки червяка и даже вернуть ему былую активность.
Обрадованный Стас под косым взглядом Кизаши заказал у слуг большую кадку земли с растущим поверх газоном, в которую он и посадил столь удачливого червяка. О чем говорить, если он даже дал ему имя "Джим", в честь одного не менее героического червяка.
Судя по активно копошащемуся в земле Джиму, он был рад своей удачливости по сравнению с несколькими сотнями не столь удачливыми сородичами.
К тому моменту поток змеек слушался Стаса намного лучше, сохраняя ровный строй и постоянную скорость и выходя сквозь точки праны на его руках.
Мягкое зеленоватое свечение, как и прежде вызывало у Ордынцева множество эмоций, но теперь он держал их под контролем.
Именно эта сцена и удивила Кизаши, заставив его по достоинству оценить скорость изучения Стасом искусства воителей.
Теперь, по большому счету, оставалось нарабатывать контроль, чтобы техника работала стабильнее и было меньше потерь энергии. Кроме же этого стоило развивать свой резерв праны. Имеющихся крох если и хватало для червей или насекомых, но уже для животных могло и не хватить.
Благо, те же тренировки исцеляющей ладони и постоянные перенаправления праны тоже оказывали некоторое положительное воздействие. Да и методику ускорения праны и укрепления тела праной Ордынцев тоже не забыл.
Вот только несмотря на все успехи, кое-какое открытие заставило Стаса Ордынцева очень сильно обеспокоиться.
Ведь от этого зависела вся его дальнейшая жизнь.
*****
«Что это, ёкаи ее побери, за хрень?! — Ордынцев с перекошенным злостью лицом вертелся перед зеркалом, рассматривая свою спину и обратную сторону рук: «Как это вообще могло произойти?!»
Само зеркало было откровенно небольшим и судя по резной раме являлось предметом роскоши. Было удивительным, что оно все же оказалось в комнате мужчины.
Разлегшаяся на освящаемой солнцем стороне футона Левиафан решительно не понимала причины ярости мужчины.
Подумаешь, запах хозяина стал куда меньше напоминать человеческий и куда больше змеиный.
Так ведь это же лишь плюс!
Да и еще сильнее побелевшую кожу разве можно рассматривать, как минус? Еще немного, и любимый хозяин станет таким же белым, как и прекрасная чешуя ее самой.
А что уж говорить про парочку стильных беловатых чешуек, которые выросли на спине и руках мужчины?
Левиафан и так считала хозяина идеальным, но здесь ее восхищение взяло новую планку.
«Господину намного лучше подойдет длинный хвост, а не эти уродливые конечности, на которых он ходит сейчас». — Леви даже решительно кивнула мордочкой, повторив жест, который она так часто видела у двуногих.
К сожалению, хозяин упорно отказывался осознать свое счастье и теперь метался перед зеркалом словно раненный и до крайности обозленный зверь.
«Чертова прана и все, что с ней связано! Какого демонского отродья я обзавожусь змеиными чертами?!»
Ордынцев наклонился и присмотрелся к радужке. Так и есть, она приобрела подозрительный зеленоватый оттенок, сменив его привычные карие глаза какой-то темной мутью.
Станислав покачал головой и мрачно сел на футон, скрестив ноги. К его спине доверчиво прижались змеиные кольца, словно пытаясь подбодрить и поддержать.
Он так и продолжал смотреть в небольшое зеркальце, стоящее на полу, словно надеясь, что все увиденное исчезнет, будто страшный сон.
Мутации и прочие изменения не были редкостью в этом мире. Тот же клан Киатто мог бы рассказать об этом, как никто другой. Да и не одни они имели подобные особенности.
Другое дело, что любое столь радикальное изменение внешности могло сказать знающим людям слишком многое, а именно, что у его обладателя имеется какая-то родословная.
Обладание же родословной в этом мире стоило очень и очень дорого.
И Станислав еще не обладал достаточной силой, чтобы суметь себя защитить от многочисленных жадных глаз.
Так как от воителей куда чаще рождались люди с повышенным уровнем праны, то кланы не стеснялись воровать детей или женщин своих врагов, чтобы усилить свою собственную кровь. Родословную таким образом тоже мождно было попытаться украсть.
Иногда подобное могло произойти и с кем-то из мужчин, если приз был слишком ценен.
Конечно, пока что он мог держать эти изменения в тайне, но в конце концов о них придется рассказать.
Главное, к тому моменту начать из себя представлять хоть что-то.
А это значило, что стоит еще сильнее налечь на тренировки.
К тому же, не стоило забывать, что хоть ему и нравились змеи, но становиться долбанной змеей ему как-то не хотелось. Невольно перед глазами вставали фильмы вроде «человека-мухи», где один ученый исследовав телепортацию, соединил свою ДНК с ДНК мухи.
Ордынцев криво усмехнулся. Он уже понял, что ускорение изменений наступило из-за увеличения его резерва праны, а соответственно и общего числа этой энергии внутри организма. И чем дальше этот процесс зайдет, то тем серьезнее будут последствия.
Однако делать было нечего.
Станислав смутно подозревал, что стало причиной подобных мутаций. Хоть момент переноса в этот мир был размытым, и он почти ничего не видел, Ордынцев все же успел заметить некую светящуюся линию, соединившую его и уходящую куда-то в сторону.
Теперь он догадывался, куда именно шел второй конец этой «веревки». В таком случае внезапное увеличением интеллекта Левиафан уже не выглядело столь удивительным.
Зеленые глаза прищурились. Требовалось ускорить освоение нового мира. И у землянина уже была на примете парочка искусств для дальнейшего исследования.
И главным среди них было то, что с рядом условий позволяло убить даже сильнейших представителей этого мира.
Искусство, что своей смертоносностью завоевало пугающую славу еще на Земле. Да и здесь его слава гремела не меньше.
От него прерывались династии, без сил падали армии и умирали великие политики и полководцы.
Искусство яда, хоть и не очень одобрялось воителями, но все же не было запрещено, как у тех же самураев.
И будь он проклят, если яды его изготовления не будут греметь по всему этому проклятому миру.
