Хотите ожесточенно, до хрипоты дискутировать на тему абортов? Иммиграции, смертного приговора, климатических изменений? Если готовы, поднимитесь на второй этаж кирпичного здания в кампусе Колумбийского университета в Нью-Йорке. Здесь находится Лаборатория трудных разговоров. Если наберетесь смелости, вам подыщут собеседника с противоположной точкой зрения по волнующей вас теме. На обсуждение дается двадцать минут, а потом вы решаете, достаточно ли у вас общих взглядов, чтобы написать совместный аргумент по закону об абортах. Если справитесь с этой непростой задачей, заявление опубликуют на открытом форуме.

Уже двадцать лет организатор лаборатории, психолог Питер Коулман, организует обсуждение наболевших проблем. Он поставил себе задачу раскрыть секрет успешных диалогов и составить их рецепт.

Чтобы настроить собеседников на нужный лад, например перед разговором об абортах, Питер предлагает им новостную статью по другой животрепещущей теме — о ношении оружия. Вариантов текста — несколько. Какой из них достанется паре оппонентов, определяет, смогут ли они прийти к единому мнению по поводу абортов.

Если в статье про закон о ношении оружия излагаются доводы и за, и против, то, скорее всего, спорщики достигнут консенсуса. В одном из экспериментов Питера после таких статей 46% пар нашли достаточно общих взглядов, чтобы сформулировать и подписать совместный аргумент. Это впечатляющий результат.

Но Питер пошел дальше и создал другую версию той же статьи, после прочтения которой 100% пар находили общий язык. В этой версии подавалась та же информация, но под другим соусом. Вместо доводов противодействующих сторон там говорилось, что это сложная проблема и спорящих нельзя делить на правых и неправых, ведь крайности — это два полюса, а между ними еще много разных точек зрения.

В начале века все надеялись, что интернет принесет возможность ознакомиться с множеством мнений. Но с приходом нескольких миллиардов свежих взглядов и позиций появилась опасность встретить много ошибочной и умышленно ложной информации. К выборам 2016 года, когда политическая поляризация обострилась и стала более явной, чем когда-либо ранее, решение казалось мне очевидным. Надо лопнуть информационные пузыри в новостных лентах и открыть нараспашку эхо-камеры в соцсетях. Если показать людям другую сторону проблемы, они примут ее к сведению и сделают выводы. Исследование Питера опровергает это предположение.

Теперь мы знаем, что в сложных вопросах недостаточно просто ознакомиться с мнением других сторон. Мы постоянно видим иные суждения в соцсетях, но позиций не сдаем. Знать, что кто-то где-то думает иначе, недостаточно, чтобы проповедники усомнились в своей морали, прокуроры — в своих обвинениях и политики — в своей деятельности. Выслушав противоположную точку зрения, не все захотят пересматривать собственную — держаться за свое всегда проще. Наличие двух крайностей — не решение, а признак поляризации.

В психологии есть термин «бинарное пристрастие» — это склонность разбираться в вопросах, сводя сложный континуум к двум категориям. Перефразируя юмориста Роберта Бенчли, есть два типа людей: одни делят всех на два типа, другие этого не делают. Противоядие к подобной предрасположенности — усложнение: поиск разных точек зрения на заданную тему. Мы можем верить, что делаем успехи, обсуждая наболевшие вопросы в категориях черного и белого, но на самом деле люди чаще пересматривают свое мнение, если могут рассмотреть проблему сквозь разные грани призмы. Цитируя Уолта Уитмена: нужно множество мнений, чтобы люди поняли, что в каждом человеке свое множество.

Доза сложности может разорвать цикл самонадеянности и запустить цикл переосмысления. Она заставит скромнее оценивать свои знания и чаще сомневаться в своем мнении и даст достаточно любознательности, чтобы найти недостающую информацию. Эксперимент Питера показал, что достаточно преподнести тему контроля над оружием не с двух полярных позиций, а как совокупность многих взаимосвязанных дилемм. Как писала журналистка Аманда Рипли, статья «читалась не как вступительное слово юриста, а больше напоминала антропологические заметки». Этого было достаточно, чтобы сторонники «защиты жизни» и «защиты выбора» всего за двадцать минут достигли соглашения.

Прочитав статью, участники пересматривали свои точки зрения не только на аборты, но и на другие темы, такие как позитивная дискриминация и смертный приговор. Ознакомившись с «бинарной версией» текста, участники больше защищали свою позицию, чем интересовались мнением оппонента. А усложненная версия вызвала в два раза больше комментариев про общие взгляды, чем про свое мнение. Участники избегали категоричных высказываний и задавали больше вопросов. По итогам обсуждения они записали более сложные и продуманные утверждения и разошлись более удовлетворенными, чем прежде.

Я долго думал, как писать о политике. Готовых решений у меня нет, и я не привержен ни одной политической партии. Как организационный психолог я в первую очередь занимаюсь развитием у кандидатов управленческих навыков, а их политическая позиция волнует меня в последнюю очередь. Как гражданин я считаю себя обязанным иметь независимое мнение по всем вопросам. В итоге, чтобы не ступать на тонкий лед, я решил сосредоточиться на том, что касается каждого: эмоциональные дискуссии, очные и онлайн.

Сопротивление желанию упрощать — первый шаг к интеллектуальному спору. Он полностью меняет подход к обмену полярными мнениями. Благодаря ему журналисты могли бы раскрывать людям глаза на неприглядную правду. Пользователи соцсетей научились бы более продуктивно спорить. И пусть даже вы никогда не сойдетесь во мнениях с нелюбимым дядюшкой, по крайней мере невинная беседа между вами не перерастет в скандал. А по политическим вопросам, касающимся каждого, можно будет быстрее найти оптимальные решения.

Вот чему посвящается эта глава: применению переосмысления в разных сферах жизни, чтобы регулярно пополнять багаж знаний.

В 2006 году Эл Гор снялся в фильме о глобальном потеплении «Неудобная правда». Кинолента получила «Оскара» в номинации «Лучший документальный фильм» и всколыхнула волну активности, подтолкнув компании к переходу на экологические модели, а правительства — к изданию законов и подписанию соглашений о защите окружающей среды. История подтверждает, что иногда приходится читать морали, обвинять и льстить, чтобы спровоцировать перемены такого масштаба.

Но к 2018 году всего 59% американцев опасались климатических изменений, а 16% были уверены, что бояться нечего. Во многих странах Западной Европы и Юго-Восточной Азии все больше людей видят проблему в глобальном потеплении, тогда как в США за минувшие десять лет ничего не изменилось. Эта наболевшая тема прекрасно подходит, чтобы разобраться, как сделать разговор более разносторонним. Суть — в привлечении внимания к нюансам, о которых часто забывают. Нужно искать и выводить на свет оттенки серого.

Главный вывод из предубеждения желательности в том, что наши убеждения обусловлены мотивацией. Мы верим в то, во что хотим верить. Трудно представить себе, что знакомый нам мир в опасности, но у американцев есть и другая причина сомневаться в реальности климатических изменений. В США заботу об экологии относят к либеральной сфере и в некоторых консервативных кругах одно только признание этого факта чревато изгнанием. Есть данные, что чем лучше человек образован, тем больше обеспокоен глобальным потеплением, если он демократ, и тем меньше — если республиканец. Что касается экономики, все уверены, что Америка лучше остальных стран адаптируется к изменениям климата, и никто не готов отказаться от нынешних путей обогащения. Эти глубоко укоренившиеся убеждения сложно изменить.

Как психолог, обращу ваше внимание на другой фактор: то, как мы говорим о климатических изменениях, полностью в нашей власти. Многие думают, что их слова звучат убедительнее, если они говорят страстно. Это хорошо видно на примере Эла Гора. Когда он с небольшим отрывом проиграл в президентских выборах 2000 года, дело было, вероятнее всего, в его сдержанности. Его называли сухарем, занудой и роботом. Через несколько лет его фильм привлек массу внимания, а ораторские навыки невероятно улучшились. В 2016 году на TED Talks Гор выступал живо, эмоционально. казалось, даже капли пота на его лбу свидетельствуют о страсти. Если раньше в нем жил робот, то он перегорел, и остался человек. «Некоторые еще сомневаются, что мы решимся действовать, — пророкотал он, — но решительность — возобновляемый источник». Зал аплодировал стоя, а Гора прозвали Элвисом TED. Если не стиль общения мешает ему достучаться до людей, то что?

На TED Гор нашел свою аудиторию: там собираются самые прогрессивные люди. В отличие от них, разношерстную публику его манера изложения не впечатляла. В «Неудобной правде» Гор противопоставлял «истину» и утверждения «так называемых скептиков», а в 2010 году — ученых и «отрицающих глобальное потепление».

Это бинарное пристрастие в действии. Его обладатель предполагает, что мир делится на сторонников и противников некоего явления и права может быть только одна сторона. Я не обвиняю Эла Гора в такой позиции, поскольку он предоставил достаточно данных и подтвердил их мнением научного сообщества. Как политик, он привык, что у всякой проблемы только две стороны. Но, если видеть только черное и белое, есть риск начать всех делить на своих и чужих, и тогда уже будет не до науки. Те, кто придерживается нейтралитета, но вынужден выбирать сторону под эмоциональным, политическим или экономическим давлением, иногда просто отворачиваются от проблемы.

Преодоление бинарного пристрастия начинается со знакомства с точками зрения, лежащими между крайностей. Согласно опросам, есть по крайней мере шесть лагерей мнений о климатических изменениях. Больше половины американцев в них не сомневаются, но одни только озабочены, а другие считают, что надо действовать немедленно. Те же, кто не верит в глобальное потепление, делятся на настороженных, равнодушных, сомневающихся и отрицающих.

Важно разделять скептиков и тех, кто отказывается признавать проблему. У скептиков — здравая научная позиция, они не склонны верить без разбора всему, что увидели, услышали или прочитали. Они задают вопросы и обновляют точку зрения по мере приобретения новой информации. Отрицатели же застряли в режиме проповедника, прокурора и политика: не верят ничему, что исходит от другой стороны. Они игнорируют или перевирают факты, расходящиеся с их мнением. Как сформулировал в своем заявлении в прессе Комитет скептических расследований, скептицизм есть «основа научного метода», тогда как отрицание — это «отказ от любых идей априори, без объективного рассмотрения».

В освещении климатических изменений опускают много нюансов. Не более 10% американцев отрицают глобальное потепление, но именно к ним приковано внимание прессы. В анализе нескольких сотен тысяч статей о климатических изменениях, опубликованных с 2000 по 2016 год, выяснилось, что отрицающие их упоминаются на 49% чаще, чем ученые-эксперты. В результате люди переоценивают количество отрицающих проблему и сдерживают свои выступления в защиту окружающей среды. Никто не видит середину спектра мнений, поэтому большинство ведут себя равнодушно. Если никто не собирается ничего делать, зачем мне гнать волну? Узнав, как много людей обеспокоены климатическими изменениями, остальные по большей части тоже захотят перейти к действию.

Как потребители информации, мы вольны выбрать себе позицию на прямой между двумя крайностями. Неоднозначность в тексте, по радио и телевизору можно считать признаком, что материалу можно доверять. Мы можем предпочесть контент и источники, где представлено много взглядов на проблему, а не один-два. Читая упрощенные заголовки, следует задаваться вопросом, какие могут быть мнения между упомянутыми крайностями.

То же касается производителей и распространителей информации. Согласно новым исследованиям, неопределенности в отношении фактов, касающихся таких сложных тем, как климатические изменения и иммиграция, не подрывают доверие читателей к журналистам. А во многих экспериментах подтвердилось, что сомневающиеся эксперты выглядят убедительнее. Когда специалист признает неоднозначность вопроса, публика от удивления проявляет повышенное внимание к сути проблемы.

Естественно, сенсацию из нюансов не слепить. Интервал внимания мал, есть лишь несколько секунд, чтобы привлечь взгляды броским заголовком. Сложность не так эффектна, зато из нее прорастает семя продуктивного обсуждения. И некоторые журналисты нашли остроумные способы передавать ее несколькими словами.

Несколько лет назад в прессе появился отчет об исследовании влияния кофе на когнитивные навыки. Данные одни и те же, но в заголовках одни источники прославляли кофе, а другие предупреждали о его пагубном воздействии.

Исследователи обнаружили, что у пожилых людей, выпивающих в день одну-две чашки кофе, риск небольшого нарушения когнитивных функций ниже, чем у тех, кто не употребляет кофе, пьет его иногда или поглощает в больших объемах. Если увеличить количество чашек кофе на одну или более в день, риск повышается по сравнению с теми, кто пьет в среднем менее чашки в день. Заголовки состоят из семи-двенадцати слов и передают только половину информации. Для точного заголовка оказалось достаточно двенадцати слов с намеком на неоднозначность.

Представьте хотя бы такой минимум сложности в статьях о климатических изменениях. Почти все ученые согласны, что виной им человеческая деятельность, но расходятся в частностях о последствиях и методах борьбы. Обеспокоенность проблемой не мешает видеть разные способы ее решения^, .

Психологи обнаружили, что люди склонны игнорировать или отрицать проблему, не найдя решение. Либералы не думают о вооруженных ограблениях, читая дискуссию о том, что строгий контроль над владением оружием осложнит самозащиту владельцам домов. Консерваторы охотнее внимают климатическим данным, читая законопроект о политике экологичных технологий, чем об ограничении выбросов.

Оттенки серого в обсуждении решений переводят внимание с того, почему климатические изменения являются проблемой, на то, что делать^, . Вы уже знаете про иллюзию глубины объяснения, и что вопрос «как» задает почву для конструктивного обсуждения действий оппонентами с полярными мнениями. Примеры заголовков с намеком на неоднозначность ниже.

Если хотите понять, как демонстрировать неоднозначность, посмотрите, как общаются ученые. Включайте в речь оговорки. Редко можно сделать однозначный вывод из одного исследования или даже серии. Обычно исследователи целые абзацы посвящают ограничениям условий. Мы видим в них не прорехи, а иллюминаторы с видом на будущие открытия. Но, рассказывая об исследованиях людям несведущим, прорехи обычно маскируют.

Согласно недавнему исследованию, это неверный ход. В ряде экспериментов психологи продемонстрировали, что доклады о научных открытиях с оговорками привлекают больше внимания и помогают читателю воспринимать новую информацию. Возьмем для примера исследование влияния недостаточного питания на старение. О нем читали с таким же интересом, но с большей готовностью узнать что-нибудь новое, если упоминалось, что авторы затруднились сделать однозначные выводы, поскольку на старение влияет много других факторов. Достаточно было упомянуть, что, по мнению ученых, имеющихся данных недостаточно и проблему надо изучить тщательнее.

Некоторая неопределенность дает похожие преимущества. Любое открытие поднимает вопросы о том, когда и где результаты подтвердятся, будут опровергнуты или изменятся на противоположные. В другом месте и с другими участниками эффект может быть совершенно иным.

Мы часто сталкиваемся с утверждением, что разнообразие — это хорошо, но данные об этом противоречивы. В группах разница в происхождении и мышлении помогает мыслить шире и глубже анализировать, но не всегда. Согласно новым исследованиям, люди выступают за разнообразие и объединение в ответ на более подробный (и точный) посыл: «Разнообразие — это хорошо, но в нем свои сложности»^, . Признание неоднозначности не делает слова докладчиков и писателей менее убедительными, наоборот, они вызывают больше доверия и интереса, а также стимулируют любознательность зрителей и читателей.

В социальных науках учат не выбирать информацию, соответствующую мнению, а пересматривать ее с учетом новых знаний.

От нас ожидают, что мы будем апеллировать в том числе к данным, не соответствующим нашей системе убеждений. С сожалением вспоминаю свои давние статьи, где я не отметил недостаточность или противоречивость данных. Иногда я избегал неоднозначности из боязни запутать читателей. Согласно исследованиям, я не единственный, кто так заблуждался в попытках «последовательно изложить информацию в ущерб точности».

Это замечательно иллюстрируют противоречия вокруг эмоционального интеллекта. Дэниел Гоулман, популяризатор идеи, считает его важнее когнитивных способностей (IQ) и приписывает ему «почти 90%» успеха руководителей. Его оппонент Джордан Питерсон пишет, что «не существует никакого эмоционального интеллекта», и называет его «фальсифицированным понятием, модой, удобной выдумкой и корпоративной маркетинговой схемой».

У обоих докторская степень по психологии, но ни один как будто не заинтересован в точном описании. Если бы Питерсон потрудился ознакомиться с объемным метаанализом исследований почти двухсот компаний, то обнаружил бы, что, в отличие от его утверждений, эмоциональный интеллект существует и имеет значение. По результатам тестирования на эмоциональный интеллект можно прогнозировать продуктивность даже после учета IQ и личностных качеств. А если бы Гоулман прочитал то же самое, то узнал бы, что в среднем IQ в два раза эффективнее для прогнозирования продуктивности, чем эмоциональный интеллект (который влияет всего на 3–8% эффективности работы).

Так что оба упускают из вида важную информацию. Вместо того чтобы спорить о существовании эмоционального интеллекта, следовало бы сосредоточиться на том, когда он имеет большее или меньшее значение.

Как оказалось, от эмоционального интеллекта больше пользы в деятельности, связанной с эмоциями, а в далекой от них сфере он бесполезен и даже вреден. Если вы риелтор, сотрудник клиентской поддержки или психолог, то, чувствуя, понимая и умея управлять эмоциями, вы поможете людям решить их задачи. В работе механика и бухгалтера эмоциональный интеллект вряд ли пригодится, даже скорее будет отвлекать от дел. Если вы чините мою машину или считаете мои налоги, я предпочел бы скрыть от вас свои чувства.

Движимый желанием прояснить ситуацию, я написал в LinkedIn короткий пост о том, что эмоциональный интеллект слегка переоценивают. И очень старался следовать собственным рекомендациям о неоднозначности.

Я получил более тысячи комментариев и был приятно удивлен преимущественно положительной реакцией на усложненный посыл. Некоторые написали, что ни о чем нельзя судить однозначно, а новые данные иногда подвигают к тому, чтобы пересмотреть даже самые глубокие убеждения. Но были и враждебные высказывания. Их авторы как будто вообще не в курсе никаких данных и называли эмоциональный интеллект непременным условием успеха. Они произвели впечатление служителей культа.

Время от времени мне попадаются культы идей, где порциями готовят до крайности упрощенный интеллектуальный коктейль и отправляют последователей его раздавать. Они расхваливают свою концепцию и набрасываются на всех желающих более подробной или сложной подачи. В сфере здоровья приверженцы культов проповедуют детокс-диеты и чистки, хотя эти методики давно признаны шарлатанством. В образовании есть культы стилей обучения, например, что материал надо преподносить в той форме, в какой его лучше усвоят учащиеся: визуальной, звуковой или кинестетической. Некоторые педагоги убеждены, что иначе нельзя, хотя не первый десяток лет известно, что предпочтения учеников слушать, смотреть или делать никак не связаны с эффективностью обучения^, . Я как-то непреднамеренно задел представителей психологического культа упоминанием данных о том, что медитация не единственный способ предотвратить стресс и повысить самоосознанность, что по надежности и обоснованности тест Майерс — Бриггс находится где-то между гороскопом и кардиомонитором и что непосредственность в порывах иногда мешает успеху. Если вы заметили, как говорите, что ___ всегда хорошо или ___ всегда плохо, возможно, вы служитель культа идеи^, . Зная о неоднозначности, вы будете помнить, что никакие поступки не могут быть эффективными везде и всегда и что у всех лекарств есть побочные эффекты.

В нравственно-философском труде Джона Ролза занавес неведения предлагает человеку судить о справедливости общества по тому, готов ли он вступить в него, не зная заранее своего статуса в нем. Думаю, ученого такой занавес неведения мог бы «спрашивать», примет ли он заведомо неизвестные ему результаты исследования, основанного на определенных методах.

В столкновениях мнений обычно рекомендуется посмотреть на вопрос с точки зрения оппонента. Теоретически, поставив себя на место другого человека, мы должны с ним согласиться, но на практике все не так просто.

В паре экспериментов после того, как участники размышляли о намерениях и интересах политических оппонентов, они с меньшей охотой переоценивали свое мнение о здравоохранении и универсальном базовом доходе. В двадцати пяти экспериментах попытки представить себе чужую точку зрения негативно отразились на правильности ответов, а участники были больше уверены в своих неверных выводах. Попытки посмотреть на ситуацию чужими глазами часто оказываются неудачными, потому что мы не умеем читать мысли и просто гадаем.

Не понимая другого, нельзя прозреть, представив себя на его месте. Согласно опросам, демократы недооценивают число республиканцев, осведомленных о масштабе расизма и сексизма. Республиканцы же считают, что количество патриотически настроенных демократов, не поддерживающих открытие границ, меньше, чем на самом деле. Чем дальше от нас оппоненты, тем больше мы упрощаем их мотивы и выдумываем далекие от действительности объяснения. Эффективнее не воображать себя на месте другого человека, а попытаться встать на его позицию: лично общаться с ним и подробнее расспросить про его точку зрения. Вот стратегия настоящих ученых: они не делают выводов из недостаточных данных, а тестируют гипотезы, заводя разговор.

Я долго верил, что для деполяризации в таких разговорах необходимо выключить эмоции. Если бы мы сдерживали чувства, это освободило бы ресурс для переосмысления. Но потом прочел кое-что заставившее меня усомниться в своей версии.

Оказывается, зная, что оппонент искренне печется о решении проблемы, мы больше ему доверяем даже при радикальном расхождении во мнениях. И отсутствие симпатии к нему не мешает признавать его честность и принципиальность. Мы отрицаем убеждения, но уважаем стоящую за ними личность.

В начале разговора нелишне выразить уважение. В одном эксперименте, когда собеседник начинал дискуссию со слов «я очень уважаю таких людей, как вы, которые отстаивают свои принципы», его не воспринимали как врага и относились к нему великодушнее.

Питер Коулман в Лаборатории трудных разговоров проигрывает оппонентам запись дискуссии. Его интересует, что они чувствуют в каждый момент, слушая себя. По итогам изучения более пятисот дискуссий оказалось, что в непродуктивных уже диапазон положительных и отрицательных эмоций (иллюстрация слева). Люди увязают в упрощенных эмоциях с одним-двумя доминирующими чувствами.

На рисунке видно, что у продуктивных дискуссий эмоциональный спектр гораздо шире. Они не менее эмоциональные, а более эмоционально сложные. В один момент собеседники могут злиться, а через минуту почувствовать интерес к мнению оппонента. Затем они могут разволноваться, а после — обрадоваться новым перспективам. Периодически их посещает удовольствие от осознания своей неправоты.

В продуктивном общении собеседники не считают чувства окончательными, они, как произведения искусства, все время развиваются. Никто не вешает первый набросок на стену в раме. С поступлением новой информации чувства меняются и зарождаются заново. Переосмыслению мешает не выражение эмоций, а узость их диапазона. Как внести в сложные дискуссии эмоциональное разнообразие, а вместе с ним и возможности для взаимопонимания и переоценки?

Не забывайте, что бинарное предубеждение касается и чувств. Как диапазон убеждений сложнее двух крайностей, так и в эмоциях больше слоев, чем кажется. Если нечто указывает на то, что вы ошибаетесь в своих взглядах на закон о ношении оружия, то расстроитесь, но в то же время будете заинтригованы. Вы злитесь на оппонента с противоположной точкой зрения за прошлые обиды, но одновременно надеетесь договориться в будущем. Слушая упреки в том, что ваши поступки не дотягивают до вашей же антирасистской позиции, вы начнете обороняться (я хороший человек!) и ощутите сожаление (я делаю недостаточно).

Весной 2020 года чернокожий Кристиан Купер наблюдал за птицами в центральном парке, и мимо него прошла женщина с собакой. Он вежливо попросил хозяйку взять питомца на поводок в соответствии со знаком у дорожки. Та отказалась, и он без лишних слов начал снимать ее на камеру смартфона. Женщина сказала ему, что сейчас позвонит в полицию и скажет, «что афроамериканец угрожает ее убить». Так она и сделала.

Видео стало вирусным, и реакция в соцсетях варьировалась от праведного возмущения до неприкрытой злобы. Инцидент напомнил о том, что раньше чернокожих мужчин часто арестовывали по несправедливым обвинениям белых женщин, иногда с ужасными последствиями. Все возмущались нарушением правил выгула и предрассудками женщины.

«Я не расистка и не хотела его оскорбить, — оправдывалась женщина в публичном заявлении. — Наверное, я просто испугалась». В упрощенном объяснении не раскрыты сложные эмоции, двигавшие ее поступками. Она могла бы задуматься о том, чего боится и какие предрассудки о черных мужчинах заставили ее ощутить себя в опасности во время вежливой беседы. Ей не помешало бы поразмыслить о том, что заставило ее солгать полиции в полной уверенности, что такое допустимо.

За отрицаниями скрывается сложная правда о том, что расизм — это не столько намерения, сколько действие. Как писал историк Ибрам Кенди: «Расист и антирасист — не постоянные идентичности. В один момент можно быть расистом, а в другой — выступать против расовых предрассудков». Люди, как и полярные темы, не бинарны.

Кристиан Купер отказался отвечать на извинения однозначно и дал подробную оценку ситуации: «Думаю, она искренна в своих извинениях. Но так и не признала, что, хотя и не считает себя расисткой, поступила именно так… Да, возможно, она разволновалась, все произошло очень быстро, и пусть даже она непонятным образом неправильно меня поняла, но тем не менее сделала то, что сделала… Можно ли назвать ее расисткой? Я не могу сказать точно, это знает только она сама… Можно судить по тому, как она себя поведет в дальнейшем, с какой точки зрения посмотрит на происшедшее и какие сделает выводы».

Выражая смешанные чувства и избегая однозначных суждений, Кристиан продемонстрировал готовность пересмотреть ситуацию и дал всем пример переоценить свою реакцию. Читая об этом, вы, вероятно, тоже испытываете сложные эмоции.

Жертва не обязана раскрывать многогранность сложных тем. Переосмысление должно исходить от виновника. Если женщина окажется достаточно ответственной и переоценит свою точку зрения и поступки, то покажет пример всем, кто мог себя в ней узнать. Сделанного не вернуть, но, признав нюансы мироустройства, плодящие и поддерживающие системный расизм, можно было содействовать возникновению более глубоких обсуждений возможных мер установления равенства.

Эмоциональные обсуждения требуют нюансов. Проповедникам, прокурорам и политикам неоднозначность действительности видится неудобной правдой. А для ученых она — глоток свежего воздуха, предвещающий новые возможности взаимопонимания и развития.