За величайшей битвой в районе Дона, Волги и Сталинграда с затаенным дыханием следят народы всего мира. Успехи советских войск, их мужественная борьба с врагом вдохновляют все прогрессивное человечество и вселяют уверенность в окончательной победе над фашизмом. И вот долгожданная победа!

Адъютант Паулюса полковник Адам выразил готовность вести переговоры. Представители советского командования предъявили ультиматум о немедленном прекращении сопротивления и о полной капитуляции южной группы войск, который был принят немецким командованием. Южная группировка 6‑й немецкой армии полностью прекратила сопротивление.

 

В ходе Сталинградской битвы советские войска окружили и уничтожили главные силы немецкой армии. Город свободен! 31 января 1943 года.

 

Командующий 6‑й немецкой армией фельдмаршал Фридрих фон Паулюс (слева) и начальник штаба 6‑й армии Артур Шмидт, плененные советскими войсками на пути в штаб 64‑й армии. Сталинград. 31 января 1943 г.

 

Советские солдаты на фоне Центрального универмага Сталинграда, в подвале которого был взят в плен штаб 6‑й немецкой армии

 

Сдавшиеся в плен офицеры 6‑й немецкой армии

 

31 января 1943 года. Ставка Гитлера передает: «Немногие немецкие и союзные солдаты живыми сдались советским войскам». Этих «немногих» более 91 тысячи. О судьбе своих 2500 офицеров, 24 генералов и генерал-фельдмаршала Паулюса, которые в это время находились уже в плену, Гитлер умолчал.

На берегу Волги Красная Армия разгромила одну из наиболее сильных военных группировок фашизма группы армий «Б», затем «Дон», сформированную из отборных частей и предельно насыщенную техникой.

Только в городе Сталинграде и его окрестностях собрано и захоронено около 150 тысяч трупов гитлеровцев.

По скромным подсчетам, город у Волги обходится немецкому командованию не менее чем в полтора миллиона человек убитыми, ранеными, без вести пропавшими и пленными.

 

Сталинград. Трупы гитлеровцев

Военные действия на других театрах Второй мировой войны

Удары, нанесенные Красной Армией, потрясают фашистский блок, усилился в нем разброд. На грани военно-политической и экономической катастрофы оказывается Италия. Ослабление ее позиций в гитлеровском блоке, тяжелые поражения итальянской армии на советско-германском фронте, недовольство войной широких слоев населения – все это крайне обостряет внутриполитический кризис в стране. Неминуемы выход Италии из войны и развал итало-германской оси. Обостряется внутриполитическое положение в Венгрии, Румынии и Болгарии. Изменяется поведение правителей Финляндии. Теперь они готовы использовать первую же возможность для выхода из войны. Япония, которая с нетерпением ждет падения волжской твердыни, чтобы начать войну против СССР, вынуждена воздержаться от открытого выступления против нашей страны. Немецко-фашистские войска под Сталинградом отказываются от своих намерений. Охлаждаются отношения между Швецией и Германией (к. 2).

 

Вспомним как это было…

 

Военный корреспондент Великой Отечественной войны Николай Стор вспоминает:

«Кто сейчас здесь из корреспондентов? – спросил генерал Ласкин, – когда я прибыл к нему. – Важное событие предстоит сегодня.

И генерал рассказал, что в 6 часов 15 минут было получено из 38‑й мотострелковой бригады донесение о том, что в подвалах разрушенного здания универмага находится штаб 6‑й гитлеровской армии. Командующему этой уже разбитой наголову армией Паулюсу было предложено сдаться, но он отказался принять представителя бригады, заявив, что может разговаривать лишь «с высшим начальником».

И вот в качестве военного корреспондента радио я вместе с приехавшим в эти дни в Сталинград Вадимом Синявским сопровождаю генерала Ласкина. Из Бекетовки до центра города нам предстоит совершить путь в пятнадцать – двадцать километров по единственной трассе, с которой уже убрана и сложена по обочинам немецкая военная техника, разбитая, сожженная, приведенная в полную негодность.

Навстречу нам плетутся в широких колоннах немецкие солдаты, офицеры, генералы, вчера еще сражавшиеся против Красной Армии, вчера еще ждавшие спасительного чуда.

 

Колонна плененных немецко-фашистских солдат и офицеров в Сталинграде

 

Плененный генерал-лейтенант фон Даниэль с остатками своей дивизии

 

Колонны немецких военнопленных бредут по ул. Рабоче-Крестьянской

 

Пленные на улицах Сталинграда

 

Последние немцы покидают город

 

Наш солдат, регулировавший движение у моста, автоматически, через каждые три минуты отдает команду:

– Ахтунг!.. Солдаты идут прямо… Офицерам – направо… Которые генералы – налево, к автомашине…».

 

Советский солдат-регулировщик в Сталинграде

 

31 января 1943 г. Воскресенье. Основная масса немецких войск прекращает сопротивление в Сталинграде.

 

День 31 января . Воины 62‑й армии захватывают штаб 295‑й пехотной дивизии во главе с ее командиром генерал-майором Корфесом, а также находившихся там командира 4‑го армейского корпуса генерал-лейтенанта артиллерии Пфеффера, командира 51‑го корпуса генерал-лейтенанта фон Зейдлиц-Курцбаха, начальника штаба 295‑й дивизии полковника Дисселя и несколько старших штабных офицеров.

Пленение гитлеровских генералов проводится тремя бойцами 62‑й армии во главе с восемнадцатилетним комсоргом полка связи Михаилом Портером, который до волжского берега сражался под Одессой, Севастополем и Керчью.

 

Пленные немецкие офицеры 6‑й армии вермахта в Сталинграде. Первые четверо, слева направо: генерал-майор Отто Корфес, командир 295‑й пехотной дивизии; подполковник Герхард Диссель, начальник штаба 295‑й пехотной дивизии; генерал артиллерии Макс Пфеффер, командир 4‑го армейского корпуса; генерал артиллерии Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах, командир 51‑го армейского корпуса

 

18 часов 31 января . Командующий 62‑й армией В. И. Чуйков вспоминал: «Вечером 31 января я, Гуров и Крылов опрашивали в моей землянке, уже просторной и светлой, пленных немецких генералов.

Видя, что они голодные и нервничают, беспокоясь за свою судьбу, я распорядился принести чай и пригласил их закусить. Все они были одеты в парадную форму и при орденах. Генерал Отто Корфес, беря в руки стакан чаю и бутерброд, спросил:

– Что это, пропаганда?

Я ответил:

– Если генерал считает, что этот чай и закуска содержат пропаганду, то мы особенно не будем настаивать на принятии этой пропагандистской пищи…

Такая реплика несколько оживила пленных, и разговор наш продолжался около часа. Больше других говорил генерал Корфес. Генералы Пфеффер и Зейдлиц отмалчивались, заявив, что в политических вопросах они не разбираются».

 

19 часов 31 января. Опросив пленных генералов, командующий 62‑й армией отправляет их в штаб Донского фронта, пожелав им поскорее изучить и познать советскую действительность, чтобы избавиться от заблуждений, от гитлеровского угара (к. 36).

 

В этот вечер. Военный корреспондент Великой Отечественной войны Николай Стор вспоминает: «Мы едем по разрушенному Сталинграду очень медленно. То и дело приходится объезжать свежие воронки, упавших на заледеневшей дороге немецких солдат. Их едва успевают подбирать санитарные машины.

Но вот, распутав лабиринт улиц, переулков и тупиков, мы выехали на главную площадь города, который в течение нескольких месяцев был в центре внимания всего мира. Еще недавно на этой площади стояло здание Радиокомитета, в студии которого я трижды в сутки выступал у микрофона:

– Внимание! Говорит Сталинград! Наши доблестные войска продолжают отстаивать каждую улицу… каждый дом…

Я не увидел этого дома, не увидел и стоявшего поблизости здания театра. От универмага остался лишь остов.

К нам подошли командир бригады полковник И. Д. Бурмаков и его заместитель по политчасти подполковник Л. А. Винокур. Они доложили генералу Ласкину обстановку. И вот генерал в сопровождении нескольких офицеров, двух автоматчиков и корреспондентов «Последних известий по радио» направился к разрушенному зданию универмага. Шмидт не сразу понял предъявленное ему условие. Несколько немецких офицеров, очевидно, знавших русский язык, стали ему объяснять. Шмидт закивал головой.

– Что требуется от меня в первую очередь? – спросил он.

– Нужен Ваш приказ войскам о прекращении огня и о сложении оружия…

Шмидт при свете свечей и нескольких подставленных к нему коптилок сел писать приказ командующему Южной группой генералу Роске. Роске стоял за его спиной.

Генерал Ласкин назначил вокзальную площадь местом складывания фашистского оружия. Получив приказ, Роске сложил листок бумаги вчетверо, засунул его в боковой карман мундира и, щелкнув каблуками, удалился.

– А где же Паулюс? – требовательно спросил Ласкин.

– Паулюс сейчас одевается. Вы его увидите немедленно, как только он будет для этого готов, – ответил молодой щеголеватый блондин.

– А вы кто? – резко спросил его Ласкин.

– Полковник Адам, адъютант фельдмаршала.

– Я требую – сказал генерал Ласкин, – предъявить мне карту минирования. Начнем разминирование. Передайте фельдмаршалу, что через сорок минут он должен оставить этот подвал.

Шмидт и Адам скрылись в соседнем помещении. К Ласкину один за другим стали подходить немецкие офицеры. Они поочередно докладывали, сколько винтовок и пулеметов уже сложено на вокзальной площади, спрашивали, что делать дальше, куда идти.

Ласкин и сопровождавшие офицеры четко отдавали распоряжения. Сюда, в подвалы, уже врывался гул взрываемых мин.

Вернулся Шмидт и попросил повременить еще десять минут…

Затем появился Адам и театрально распахнул дверь.

– Фельдмаршал – сказал он, обращаясь к Ласкину, – готов вести с вами переговоры.

Вслед за Ласкиным все мы вошли в соседнее помещение. Здесь также горели свечи. Паулюс приподнялся, но тут же сел, опустив голову.

– Фон Паулюс – представился он.

– Знаете ли Вы наши условия? – спросил Ласкин. Паулюс утвердительно кивнул головой.

– Дайте немедленно приказ северной группировке о прекращении огня и о полной капитуляции – сказал Ласкин.

Паулюс поднял голову. Минуту он смотрел на нас. Потом ответил:

– Нет! Я не могу отдать такой приказ. Я у вас в плену! А приказы немецкого офицера или генерала, находящихся в плену, недействительны для немецких войск. Не настаивайте на этом.

Паулюс рассказывает о том, что он пережил в последний месяц, видя бессмысленно гибнущих солдат, орды голодных и больных, ползущих к тушам дохлых лошадей…

Я рассматривал последнее убежище фельдмаршала. Это было складское помещение, сплошь закопченное, находящееся ниже поверхности земли на десять-пятнадцать метров. По потолку тянулись трубы, – водопроводные, канализационные, электропровода и все, что относится к подземному хозяйству большого города. У стены против кровати стояло раскрытое фортепиано. На столе – толстый том в красном бархатном переплете, большая черная пепельница – осколок снаряда с напаянными на него простреленными винтовочными патронами. Вокруг стола – Паулюс, Шмидт, Адам, генерал Ласкин и сопровождающие его офицеры.

– Вы готовы? – спросил Ласкин.

– Куда мы поедем? – поинтересовался Паулюс.

– В штаб.

– А куда именно?

– Увидите.

Паулюс попросил разрешения, чтобы его сопровождали Шмидт и Адам, и чтобы он смог взять с собой некоторое из своих личных вещей.

На площади у здания универмага стояли наши машины. В первую сели Ласкин и Паулюс, во вторую – полковник Лукин и Шмидт, в третью – трое офицеров и Адам. Кортеж завершали военные корреспонденты «Последних известий».

Мы поехали обратно в Бекетовку мимо все еще плетущихся беспрерывной вереницей солдат гитлеровской армии. Фельдмаршал, прижав подбородок к груди, не смотрел по сторонам, но его все равно узнавали солдаты и офицеры той самой армии, которой он перестал командовать всего несколько минут назад.

У Ельшанки – затор. Пленные остановились у моста, пропуская наши машины.

Мы подъехали к Бекетовке, и здесь я опять увидел рыжеусого солдата-регулировщика. Он уже охрип:

– Ахтунг! – сипел он. – Которые солдаты – давай прямо, офицеры – направо, по проулочку… Генералы – сюда, к автомашине.» (к. 32).

 

21 час 30 минут 31 января . После окончания всех формальностей по вопросам капитуляции генерал-фельдмаршал Паулюс, его начальник штаба генерал-лейтенант Шмидт и адъютант полковник Адам вместе с группой штабных офицеров доставляются в штаб 64‑й армии.

 

Ф. Паулюс перед допросом

 

Военный корреспондент Великой Отечественной войны Николай Стор вспоминает: «В штабе 64‑й армии нас уже ждали. Застрекотали аппараты кинооператоров, защелкали затворы фотокамер. Сняв в передней шинели, в кабинет к генерал-лейтенанту М. С. Шумилову вошли Паулюс, Шмидт и Адам.

Шумилов, как бы не догадываясь в чем дело, спросил:

– Кого имею честь видеть?

– Я фельдмаршал Фридрих Паулюс, со мной – начальник штаба Артур Шмидт и мой адъютант, полковник Адам.

– Предъявите мне Ваше удостоверение личности. Я впервые слышу, что Паулюс – фельдмаршал – сказал Шумилов.

Паулюс извлек из бокового кармана и положил на стол перед Шумиловым книжицу «Солдатенбух».

– У меня есть только солдатская книжка – сказал он.

Шмидт опять рассказал, что истекшей ночью был получен приказ фюрера о присвоении Паулюсу звания фельдмаршала и что фюрер лично на него, Шмидта, возложил ответственность за безопасность Паулюса.

Шмидт подтвердил правильность сообщений Совинформбюро о разгроме армии, но отказался назвать число разбитых дивизий.

– Ничего из того, что может повредить немецкой армии, вы от меня не узнаете – сказал он.

– Ну, словом, – Шумилов усмехнулся – сейчас уже первый час дня… Насколько я понимаю, вы еще не завтракали. Я предлагаю вам скромный стол.

Снова поднялся Шмидт.

– Мы можем принять ваше предложение о завтраке только при одном условии – что на столе будет сугубо солдатская еда и что об этом завтраке ни слова не будет в печати.

– Разумеется! – ответил Шумилов. – Все будет очень скромно. Вы получите сугубо солдатскую еду. Завтрак будет неофициальным и никого из русских не будет за столом.

– В таком случае мы согласны – сказал Шмидт. Аудиенция у командующего 64‑й армией закончилась.

Через час мы отправились в Заварыгино, в штаб к командующему Донским фронтом генерал-лейтенанту К. К. Рокоссовскому.

У моста перед Ельшанкой все тот же регулировщик отдавал приказания:

– Ахтунг! Которые солдаты – прямо…» (к. 32).

Командующий Донским фронтом К. К. Рокоссовский вспоминал:

«Фельдмаршал Паулюс в тот же вечер был доставлен к нам в штаб фронта. В помещении, куда был введен Паулюс, находились мы с Вороновым и переводчик. Комната освещалась электрическим светом, мы сидели за небольшим столом и, нужно сказать, с интересом ожидали этой встречи. Наконец открылась дверь, вошедший дежурный офицер доложил нам о прибытии военнопленного фельдмаршала и тут же, посторонившись, пропустил его в комнату.

 

Представитель Ставки Верховного Главнокомандования маршал артиллерии Н. Н. Воронов (в центре) и командующий Донским фронтом генерал-полковник К. К. Рокоссовский (слева) допрашивают фельдмаршала Ф. Паулюса

 

Мы увидели высокого, худощавого и довольно стройного, в полевой форме генерала, остановившегося навытяжку перед нами. Мы пригласили его присесть к столу. На столе у нас были сигары и папиросы. Я предложил их фельдмаршалу, закурил и сам (Николай Николаевич не курил). Пригласил выпить стакан горячего чая. Он охотно согласился.

Наша беседа не носила характера допроса. Это был разговор на текущие темы, главным образом о положении военнопленных солдат и офицеров. В самом начале фельдмаршал высказал надежду, что мы не заставим его отвечать на вопросы, которые вели бы к нарушению им присяги. Мы обещали таких вопросов не касаться. К концу беседы предложили Паулюсу дать распоряжение подчиненным ему войскам, находившимся в северной группе, о прекращении бесцельного сопротивления. Он уклонился от этого, сославшись на то, что он, как военнопленный, не имеет права давать такое распоряжение. На этом закончилась наша первая встреча. Фельдмаршала увели в отведенное для него помещение, где были созданы приличные условия» (к. 18).

Корреспондент Великой Отечественной войны Николай Стор вспоминает: «В Заварыгино Паулюс со всем своим генералитетом находился три дня. На третий день сюда прибыли из Москвы два самолета с аккредитованными в СССР корреспондентами зарубежных газет и агентств. Вместе с ними прибыл и заведующий отделом печати Министерства иностранных дел СССР Николай Пальгунов.

Все иностранные журналисты жаждали лично встретиться с фельдмаршалом Паулюсом и передать в свои газеты и агентства интервью с ним.

 

Интервью с плененным генерал-фельдмаршалом Паулюсом

 

Встреча эта продолжалась всего три минуты. Дуайен корреспондентского корпуса А. Верт подошел к крыльцу и стал задавать вопросы. Паулюс назвал свое имя, возраст и звание. Затем повернулся спиной к журналистам и скрылся в доме. Это была самая короткая пресс-конференция за минувшие шестьдесят лет моей журналистской практики.

По иностранным журналистам было достаточно и этого. Они сразу же поспешили к самолетам.

6‑я немецкая армия перестала существовать. Фельдмаршал, начальник штаба и весь армейский генералитет армии были в плену.

Гитлер объявил Паулюса и всех генералов этой дошедшей до волжских берегов армии павшими в бою.

Гитлеровские органы пропаганды без устали опровергали сообщение московских корреспондентов о встрече с Паулюсом. Фашистское агентство «Трансоцеан» в те памятные дни неоднократно повторяло:

«Генерал-фельдмаршал Паулюс, находясь в Сталинграде, носил с собой два револьвера и яд. Попал ли он в советский плен, будучи в бессознательном состоянии, поскольку он несколько дней тому назад был тяжело ранен, или мертвым – еще не известно».

В фашистской Германии был объявлен трехдневный траур. В радиопередачах из Берлина сообщалось, что фюрер собственной персоной присутствовал на заупокойной мессе, посвященной памяти вновь испеченного фельдмаршала, которому он еще не успел вручить соответствующий жезл в своей имперской канцелярии».

 

Из архивных материалов и документов текущего дня

Обстановка в Ленинграде 31 января 1943 г.

Обстрел Ленинграда гитлеровцы начали в 14 часов 25 минут и продолжали до 17 часов. Но так как снаряды рвались за Нарвской заставой, то назначенные на сегодня спортивные соревнования в других районах не отменялись. На стадионе имени В. И. Ленина состоялось два хоккейных матча. Тот и другой выиграли команды «Динамо». Первенство по конькам на дистанции 3 и 5 километров среди мужчин завоевал динамовец Павел Терехов, среди женщин – динамовка Лидия Чернова.

Состоялись также большие лыжные соревнования 18 команд всевобуча. Лыжники шли в шинелях, с полной боевой выкладкой. Часть дистанции они прошли в противогазах. Кроме того, требовалось преодолеть забор и бросить в цель гранату. Первое место на соревнованиях заняла команда военно-учебного пункта Октябрьского района.

Газеты опубликовали телеграмму Ленинградского обкома ВЛКСМ, адресованную Центральному Комитету ВКП(б). В ней говорится, что комсомольцы и комсомолки Ленинграда и области собрали и внесли в банк 23 959 386 рублей на строительство танков и самолетов.

Театральная жизнь Ленинграда обогатилась еще одной премьерой. Сегодня Городской театр впервые показал пьесу Леонида Леонова «Нашествие».