Фрукты

В вагоне начинает играть мелодия, оповещающая о прибытии поезда в Омия; за ней раздается объявление по громкой связи. На соседнем сиденье ухмыляется Лимон.

— Ну как, волнуешься?

— Да, немного. А ты?

Человек Минэгиси будет ждать их на платформе.

— Не-а. Вообще нет.

— Завидую тебе, — вздыхает Мандарин. — Должно быть, хорошо быть таким примитивным… Знаешь, это ведь твоя вина, что мы вообще во все это вляпались.

— Так я и не отрицаю, — говорит Лимон, жуя какое-то печенье. — Но это не целиком моя вина. Ну, то есть потеря чемодана — это, несомненно, моя вина, но в смерти этого мальчишки не повинны ни ты, ни я, а только он сам.

— Он? — Мандарин указывает на труп возле окна. — Ты имеешь в виду, что он виноват в том, что мертв?

— Ну да. Он не должен был просто вот так взять и умереть. Это эгоистично. Ты так не считаешь? Он даже не оставил нам ни единой зацепки.

Синкансэн начинает сбрасывать скорость. Мандарин встает со своего места.

— Эй, ты куда это? — обеспокоенно спрашивает Лимон.

— Мы подъезжаем к Омия. Я должен пойти и сообщить человеку Минэгиси, что все идет хорошо. Я буду ждать его у двери вагона.

— Ты не собираешься сойти с поезда и сбежать, ведь так?

«Я даже об этом не думал», — вдруг понимает Мандарин.

— Если я сбегу, все, наверное, станет только хуже.

— Если ты сбежишь, я позвоню Минэгиси и скажу ему, что это ты во всем виноват, и пообещаю ему тебя притащить. Знаешь что я буду делать? Буду, скуля, вылизывать ему ботинки и поджимать хвост: «О, господин Минэгиси, я обязательно поймаю этого ублюдка Мандарина, только, пожалуйста, пожалуйста, простите меня, сохраните мне мою жалкую жизнь!» Примерно так.

— Не думаю, что ты способен до такого опуститься. — Мандарин протискивается мимо сидящего неподвижно Лимона и выходит в проход вагона.

Поезд начинает тормозить. Мандарин видит стадион, проплывающий за окнами слева; тот выглядит как какая-то подавляюще огромная крепость или странное видение из сна. Справа виден большой универмаг.

— Только не будь слишком самоуверенным, — говорит ему вслед Лимон. — Это тоже есть в песенке Томаса. «Твои лучшие планы перевернутся вверх дном, если нет сомнения в них…» — напевает он на мотив песенки из мультфильма. — Если не будешь внимательным, может случиться авария, вот о чем песенка!

— Все это не больше чем глупости для поднятия настроения, — снисходительно говорит Мандарин. — В любом случае именно тебе следовало бы прислушаться к сказанному в этой песенке.

— А я никогда не бываю слишком самоуверенным. Я самоуверен ровно настолько, насколько нужно, не больше и не меньше.

— Я про ту часть, где поется о том, что нужно быть внимательным, когда что-то делаешь. Ты все делаешь небрежно, любое дело слишком быстро тебя утомляет… Никакой тщательности, нулевая концентрация внимания.

— Эй, не говори мне про нулевую концентрацию внимания! Я тебе пример приведу. Взять вот «Томаса и его друзей»…

— Опять ты за свое.

— Там есть два персонажа, которых зовут Оливер, ты это знал? Есть паровоз, которого спас Дуглас, а еще есть экскаватор. Большинство людей, когда говорят про Оливера, имеют в виду только паровоз, но на самом деле там два Оливера.

— И что с того?

— Ну, я имею в виду, что обращаю на такие вещи внимание. Так что у меня отличная концентрация внимания.

— Да, пожалуй, — отмахивается от него Мандарин. Ему хочется сказать, что если Лимона волнуют подобные вещи, то в «Анне Карениной» есть три персонажа, которых зовут Николай, но Лимон в ответ на это обязательно скажет: «Анакарренина — это что-то типа риса с карри?», или «У Томаса нет друзей по имени Анна, но зато там есть Энни», или еще что-нибудь в этом роде.

Поезд подъезжает к платформе станции Омия.

Когда Мандарин выходит в тамбур, звучит сообщение, что двери откроются с левой стороны. Он поворачивается к нужной двери. Платформа скользит за окнами слева. На ней стоят люди, ожидающие прибытия поезда.

Мандарин не знает, как выглядит подручный Минэгиси, и даже будет ли это один или несколько человек. «Получится ли у меня вообще найти этого парня?» — думает он обеспокоенно. Но в этот самый момент, когда поезд замедляется до полной остановки, замечает человека за окном, который совершенно точно не имеет никакого отношения к добропорядочным законопослушным гражданам и принадлежит к миру темных переулков и подполья. «Это, вне всяких сомнений, он». Высокий мужчина с зачесанными назад волосами. На нем черный костюм и ярко-синяя рубашка, галстука нет. Мандарин не успевает как следует рассмотреть его лицо, потому что фигура на платформе появляется лишь на мгновение, пока поезд преодолевает последние несколько метров перед остановкой.

Со звуком, похожим на выдох, дверь вагона сначала вздрагивает, а затем отъезжает в сторону.

Мандарин без колебаний выходит на платформу. Поворачивается направо и видит человека в костюме и синей рубашке, который подходит к синкансэну и приближает лицо к стеклу окна, обеими руками прикрывая глаза от бликов света. Он вглядывается в салон поезда, не обращая внимания на двух молодых женщин за окном, которые, похоже, возмущены его поведением, — по всей видимости, проверяет, всё ли в порядке с сыном босса Минэгиси, сидящим с другой стороны прохода у противоположного окна.

— Эй! — окликает его Мандарин.

Мужчина поворачивается, хмурится. Теперь Мандарин видит, что это не какой-нибудь зеленый юнец. Ему около сорока, он держится с достоинством, и, если б он являлся обыкновенным горожанином, — пожалуй, был бы каким-нибудь начальником с несколькими десятками подчиненных. Его волосы аккуратно зачесаны назад. Колючий взгляд, живот подтянутый, телосложение крепкое. Вокруг него в воздухе как будто потрескивает электричество, хотя он просто стоит там и ничего не делает. Нервы Мандарина мгновенно напрягаются.

— Чем могу помочь, приятель? — Мужчина, бросив внимательный взгляд на Мандарина, возвращается к своему занятию.

— Я Мандарин. Видимо, ты и есть человек, которого прислал босс Минэгиси, чтобы убедиться, что его сын со мной и моим партнером.

— А, это ты… — Услышав знакомое имя, мужчина в синей рубашке перестает хмуриться, но затем его лицо снова мрачнеет. — Все идет гладко?

— Более или менее. Трое мужчин, сидящих впритык друг к другу, — это не слишком-то комфортно, сам понимаешь. — Он указывает на окно и тоже заглядывает внутрь. Лимон, все еще сидящий на своем месте, замечает его и машет ему рукой с детской непосредственностью. Все, что остается Мандарину, — это молиться про себя: «Пожалуйста, только не испорти все».

— Он спит? — Мужчина в синей рубашке указывает большим пальцем на окно.

— Кто, мальчик? Да. Когда мы нашли его, он был привязан к стулу и ему не давали спать. Должно быть, он сильно устал. — Мандарин изо всех сил старается, чтобы его голос звучал естественно. Остановка в Омия не слишком долгая. Скоро ему снова нужно будет возвращаться в поезд.

— Так сильно устал, да? — Мужчина скрещивает на груди руки и бросает еще один взгляд в окно, на его лице читается сомнение. Молодые женщины, сидящие за окном, пытаются как-нибудь скорчиться на своих креслах, чтобы избежать его пронизывающего взгляда, лица у обеих страдальческие. Лимон продолжает махать рукой.

— Слушай, я хотел узнать кое-что о Минэгиси, — говорит Мандарин. Он не хочет, чтобы этот человек продолжал всматриваться в мертвого богатенького мальчика.

— Ты хотел сказать, о господине Минэгиси. — Мужчина практически прижимается носом к стеклу. В его спокойном тоне читается уважение к непререкаемому авторитету его босса.

— Да, о господине Минэгиси, — поправляется Мандарин. — Господин Минэгиси действительно такой жесткий, как все о нем говорят? Хочу сказать, я слышал все эти сплетни, но не знаю, что там к чему…

— Он не жесткий по отношению к тем, кто хорошо выполняет свою работу и держит свои обещания. Те, кто не выполняют работу как следует, говорят о нем, что он жесткий. Это естественно, разве нет?

Над платформой разносится мелодия отправления поезда. Мандарин старается скрыть свое облегчение.

— Кажется, мне пора.

«Спокойно, держи себя в руках».

— Похоже на то. — Мужчина в синей рубашке наконец отходит от окна и смотрит на Мандарина в упор.

— Передай Минэгиси, что у нас все идет отлично.

— Господину Минэгиси.

Мандарин поворачивается на каблуках туфель и направляется к двери синкансэна. «Выторговал нам еще немного времени — по крайней мере, пока мы не доберемся до Сэндая», — успокаивает он себя, но чувствует, что глаза человека в синей рубашке буравят его спину. «Держи себя в руках». Его рука непроизвольно тянется к заднему карману, где лежит лотерейный билет, который дал ему Лимон, — тот, на котором нарисован поезд, ни разу в жизни не попадавший в аварии. «Интересно, работает ли эта штука…»

— Эй, послушай! — окликает его вдруг подручный Минэгиси. Мандарин останавливается, уже поставив одну ногу в тамбур. Стараясь вести себя как можно более естественно, он заходит в вагон и оборачивается.

— В чем дело?

— Чемодан у вас, верно? — В выражении его лица нет ни капли подозрения. Похоже, он просто выполняет свой долг, проверяя все по списку.

Мандарин изо всех сил контролирует свое дыхание.

— Разумеется.

— И вы не сделали какую-нибудь глупость — например, положив его куда-нибудь, где не сможете за ним следить?

— Нет, он прямо возле наших сидений. — Под пронизывающим взглядом человека в синей рубашке Мандарину хочется раздраженно прищелкнуть языком.

Он медленно поворачивается и делает следующий шаг в глубь тамбура, когда дверь вагона закрывается. Заходит в третий вагон и возвращается на свое место. Его взгляд встречается со взглядом Лимона.

— Нет проблем, — говорит тот и шутливо показывает большими пальцами вверх.

— Перестань, — шипит на него Мандарин. — Возможно, он все еще смотрит.

Лимон рефлекторно оборачивается в сторону окна, но его движения дерганые, и из-за этого выглядит так, будто он нервничает. Уже собираясь в очередной раз его отругать, Мандарин смотрит в направлении его взгляда. Человек в синей рубашке все еще там — стоит, наклонившись к окну поезда, и наблюдает за ними.

Лимон снова машет. Мандарин не может сказать — возможно, у него просто паранойя, но ему кажется, что синяя рубашка смотрит на них с бо́льшим скепсисом, чем до этого.

— Тише ты, не привлекай его внимание. Он подозревает, что что-то не в порядке, — Мандарин старается говорить так, чтобы движения его губ были едва заметны.

— Расслабься. Поезд уже отправляется. Если уж он начал движение, никто не сможет его остановить. Если ты не сэр Топхэм Хэтт, даже и не думай об этом.

Когда поезд начинает медленно отъезжать от платформы, человек в синей рубашке устремляет на них пронизывающий взгляд. Мандарин в ответ коротко машет ему, как будто прощаясь с коллегой.

Тот поднимает ладонь и коротко дергает сложенными вместе пальцами, как бы говоря — «До скорого!», следуя по платформе за отправляющимся поездом. Затем его лицо внезапно каменеет, а глаза расширяются, и Мандарин удивленно хмурится. «Что случилось?» — недоумевает он, затем поворачивает голову и видит то, во что сам до конца не может поверить: Лимон поднял левую руку мелкого Минэгиси и машет ею, будто играя с огромной куклой. Притом что голова мальчишки прижата к стеклу, а тело опирается на стену, это выглядит совершенно нелепо.

— Что ты творишь?! Перестань! — Мандарин хватает руку Лимона, заставляя его отпустить мелкого Минэгиси. Тело мальчишки валится на Лимона, голова беспомощно падает вперед и утыкается подбородком ему в грудь. Это уже совсем не выглядит со стороны как мирный сон. Охваченный паникой, Мандарин пытается усадить тело обратно.

— Вот дерьмо… — Даже Лимон, кажется, обеспокоен.

Синкансэн набирает скорость, и Мандарин бросает взгляд на стремительно удаляющуюся платформу.

Лицо человека в синей рубашке смертельно серьезно, когда он подносит к уху мобильный телефон.

Им как-то удается наконец усадить тело прямо, чтобы оно не заваливалось в разные стороны.

Мандарин и Лимон одновременно в изнеможении падают на свои места.

— Мы в жопе, — Мандарин не может удержаться от констатации очевидного.

Лимон в ответ на это просто начинает тихо напевать: «Аварии случаются опять и опять, но не стоит о них день и ночь горева-а-ать!..»