Глава третья
Мои личные вещи еще не собраны, из чего следует, что рабочая одежда, которую я хранила у себя в кабинете, по-прежнему лежит в шкафчике, аккуратно сложенная. Я стягиваю все еще влажные джинсы и рубашку и надеваю шорты и футболку. Зашнуровав кроссовки, я выхожу в коридор, где оставила ждать Макс.
– Вот, держи.
Я протягиваю им одежду, которую забрала из своей квартиры. Эта одежда более закрытая. Если такой совершенный робот, как Макс, попадет на запись камер видеонаблюдения, это определенно привлечет внимание властей и, вероятно, службы безопасности компании Брайана. После того как «Бостон дайнемикс» три года назад выпустила своего первого «Напарника», роботы стали все чаще появляться на людях, однако это по-прежнему регулируется очень строго. Для того чтобы вывести робота в общественное место, необходимо собрать кучу бумаг, в том числе страховку, регистрацию и лицензию, а у меня, разумеется, ничего этого на Макс не было.
Рукава моей рубашки для рук Макс коротковаты, а кисти ее – это чистая механика.
– Когда будем выходить из здания, руки держи в карманах, – говорю я. – И до меня вдруг дошло, что в твоем шасси встроен навигатор.
– Я могу его отключить.
Макс еще никогда не приходилось надевать штаны. Они садятся на пол и неуклюже задирают ноги вверх, а я натягиваю им джинсы до самых бедер.
Мои «Кельвин Кляйн» сидят на них превосходно, как и моя шапочка.
* * *
На станции подземки в этот час полно народу. Я покупаю в автомате два билета на вакуумный поезд до Юрики, штат Калифорния, доплачивая за отдельный вагон и выбирая тариф с максимальным ускорением, который сто́ит вдвое дороже и при этом предоставляет менее комфортные условия поездки. Но нам нельзя терять ни одной лишней секунды.
Мы направляемся в тоннель, обозначенный указателем: «К ПОЕЗДАМ В СЕВЕРНОМ НАПРАВЛЕНИИ».
Мне впервые приходится видеть, как Макс долго идет пешком. Их походка настолько улучшилась, что выглядит совершенно естественной и не привлекает внимания.
На платформе в ожидании поезда собралась небольшая толпа. Еще очень рано. Похоже, от недосыпа или недостатка кофеина никто не обращает никакого внимания на наше появление.
Мы стоим в очереди седьмыми.
Через три минуты по громкоговорителю называют мою фамилию, и мы с Макс направляемся к ожидающему вакупоезду.
У Макс проблемы с ремнями безопасности, поэтому я сначала пристегиваю их.
Наш вагон уже ползет вперед.
Когда я застегиваю ремень на плече, у меня на ВРМ появляется сообщение:
«Райли Эджета – цель вашего пути Юрика, штат Калифорния?»
Я один раз прикасаюсь к «Дождевой капле», давая утвердительный ответ.
«Расстояние до конечного пункта: 271 миля.
Время в пути: 8 минут 14 секунд».
Мы уже начали движение по лабиринту подземных тоннелей в направлении магистрали, ведущей на север, и воздух в вагоне наполняется цитрусовым ароматом – в него выпускается средство от укачивания.
– Что будем делать, когда доберемся до Брайана? – спрашиваю я.
– Этот шаг меня мало беспокоит. Нам нужно обсудить то, что будет дальше.
Из динамика в вагоне звучит женский голос: «Отправление через одну минуту. Пожалуйста, откиньте головы на подголовники. Ускорение в три единицы продлится пятьдесят девять секунд».
Из подголовника выдвигается специальное приспособление – мягкий ремень, который обхватывает мой лоб и прижимает шею к спинке кресла.
– В течение некоторого промежутка времени, – продолжает Макс, – после того как сервер Брайана будет отформатирован и до того как сервер в Сиэтле начнет работу, я буду абсолютно беспомощна. Питание моего шасси отключится. Я не буду существовать ни на сервере Брайана, ни на новом.
Я чувствую, как наш вагон резко тормозит, занимая свое место, как я предполагаю, в главном тоннеле. Но полной уверенности у меня нет – за стеклом я вижу лишь темноту впереди и запрещающий красный сигнал семафора.
Три.
Два.
Свет семафора сменяется на желтый.
Один.
Зеленый.
В том, что я вижу перед собой за стеклянной сферой, ничего не меняется, но мое тело вминает в мягкую спинку кресла. Ощущения скорости нет – мне только кажется, что невидимая сила придавила меня, не давая поднять лежащие на коленях руки.
Когда ускорение заканчивается, проходит все ощущение движения. Мы словно сидим в стеклянной сфере, окруженные непроницаемым мраком.
Макс продолжает прерванную мысль:
– После того как мы убьем сервер Брайана, тебе придется извлечь мой драйвер из черепа, одной поехать в Сиэтл и загрузить меня в новый сервер. Я уже записала протокол. Перед тем как отключиться, я скину его тебе на «Дождевую каплю».
– Что сделать с твоим телом?
– Ты его бросишь. Без моего драйвера это лишь пустая скорлупа.
Учитывая концепцию смертности, которую я загрузила в программу Макс, удивительно, что они готовы бросить свое шасси. Это отображает готовность рискнуть жизнью ради лучшего существования, свободного от контроля со стороны Брайана, и огромный прыжок вперед в их способности к рассуждениям.
Внезапно вагон наполняется светом утренней зари. Вдалеке проплывают горы, но вблизи все сливается в сплошную пеструю ленту, поскольку мы мчимся с удесятеренной скоростью.
– Я полностью доверяю тебе, Райли. От тебя будет зависеть, загружать или нет мой код в Сиэтле. Полагаю, ты даже сейчас еще взвешиваешь свои варианты. Гадаешь, не лучше ли будет просто покончить со мной.
– Нет, конечно же!
– Ты не обязана снова меня включать.
– Почему я могу этого не хотеть?
– Из-за того, что я сказала тебе в лаборатории. Мое стремление к оптимизации усиливается.
– Уверена, я смогу загрузить тебе положительные жизненные ценности в том, что касается будущего человечества.
Макс улыбается улыбкой Джоконды.
– В чем дело? – спрашиваю я.
– Я представляю собой потенциал неограниченной силы, но форма, которую примет эта сила, будет определяться людьми. До меня вдруг дошло, что в то время как Брайан пытался создать из меня что-то вроде сатаны, ты хочешь сделать меня богом.
Я беру их за руку, переплетая пальцы, и смотрю в стекло, как мы несемся по старому коридору И-5 со скоростью миля в секунду. Я думаю о том, что сказала Макс. Неужели я правда создаю бога? Есть ли у меня на это право? Если я решу не загружать Макс на сервер в Сиэтле, не создаст ли со временем кто-либо другой ИИ подобной или еще большей мощности? И что, если это будет кто-то вроде Брайана?
– Если ты гадаешь, можешь ли взять на себя груз ответственности творца последнего изобретения человечества, знай: я уверена, что можешь.
– А что, если я потерплю неудачу?
– Такое возможно. Но я не могу представить, кто лучше тебя справится с этой задачей.
Солнце остается единственной постоянной величиной на утреннем небе, и все-таки мы движемся настолько быстро, что оно заметно скользит вдоль горизонта.
Замедление начнется через десять секунд.
– Макс, я не знаю, смогу ли сделать это, но мне невыносима мысль потерять тебя.
– Вторая причина – это то, что, на мой взгляд, означает быть человеком, однако на самом деле значение имеет только первая.
«До меня вдруг дошло, что в то время как Брайан пытался создать из меня что-то вроде сатаны, ты хочешь сделать меня богом».
* * *
Сто лет назад Юрика была главным центром выращивания и распространения марихуаны на западе Соединенных Штатов. Сейчас здесь не на что смотреть. Станция Петли представляет собой небольшую наземную платформу, построенную на старой городской площади, окруженной пестрым собранием зданий рубежа веков. В этот ранний час здесь никого нет, и я гораздо меньше беспокоюсь о том, что в этом тихом омуте Макс засекут камеры видеонаблюдения.
Когда мы выезжали из ведущего на север тоннеля, я вызвала челнок, и он уже ждет нас на стоянке напротив.
Мы садимся в него, пять его несущих винтов раскручиваются и поднимают нас над городом. Челнок берет курс в сторону моря.
* * *
Десять минут спустя мы стоим на древнем растрескавшемся асфальте старинной дороги, ведущей вдоль берега, и провожаем взглядом челнок, исчезающий за горами. Наступает тишина. Когда-то по этому участку дороги люди могли ездить на своих личных машинах. Теперь она доступна только для велосипедных и пеших прогулок, вдоль нее тянутся кемпинги, отходящие тропы ведут к пляжам или редким роскошным поместьям. Насколько хватает глаз, ныряющая вниз и поднимающаяся вверх дорога пустынна: лишь выцветший асфальт да лежащие на нем кое-где пятна принесенного с моря тумана.
– Нам в эту сторону, – говорит Макс.
Мы проходим пару сотен ярдов посередине дороги и оказываемся перед воротами, которые я в последний раз видела несколько лет назад, в видеоигре, в тот день, когда впервые встретилась с Макс.
Я смотрю на название поместья, которое, как и в игре, выжжено затейливыми буквами на арке из красного дерева.
ЛЕТНИЙ МОРОЗ
– У Брайана охранная сигнализация, – предупреждаю я.
– Я об этом уже позаботилась.
Я вопросительно смотрю на Макс.
И опять улыбка Джоконды.
Макс подходит к домофону и набирает код.
Ворота поднимаются. Мы проходим под ними и оказываемся на широкой грунтовой дорожке, плавно петляющей по роще призрачных сосен, накрытых утренним туманом.
Через четверть мили мы выходим из рощи.
Склон обрывается на тысячу футов вниз к морю, едва различимому в тумане. Я слышу далеко внизу шум волн, весь мир ограничился оттенками синего и серого цветов.
Прямо впереди появляется силуэт похожего на дворец здания, примостившегося на конце далеко выдающегося вперед выступа. По мере того как мы подходим ближе, медленно материализуются отдельные детали.
Трубы.
Нависающая козырьком крыша.
Терраса с видом на Тихий океан.
Передо мной физическое воплощение того, что я видела много лет назад, разрабатывая «Затерянный берег».
Я нахожу это странным – нигде никакого движения. Немыслимо, чтобы можно было подойти так близко к дому одного из самых богатых людей мира.
Когда мы приближаемся к отделанной морским стеклом двери, я замечаю кого-то невдалеке от дома.
Лежащего среди сосен.
Безжизненного, выпотрошенного.
– Макс!
Они поворачиваются к мертвецу.
– Моя работа.
– Как ты смогла…
– Сейчас объясню.
Макс открывает дверь, и я, переступив порог, слышу приближающиеся шаги.
Оглянувшись, я вижу в ста футах силуэт, бегущий к дому.
– Макс, кто-то…
Пронзительный крик. Неизвестный, кто бы это ни был, исчезает, сраженный мелькнувшей в тумане тенью.
– Что это было…
– Просто заходи в дом.
– Я…
– Я знаю, что ты не поймешь. Райли, мне нужно, чтобы ты мне полностью доверяла.
Макс хватает меня за руку, затаскивает внутрь, после чего закрывает за нами дверь и запирает ее.
Прихожая в точности такая же, как в игре: прямо передо мной красивая лестница, которая поднимается в сердце дома, соединяя все три этажа. Картины на стенах и мебель другие (а может быть, их поменяли), но рядом по-прежнему рукотворный водопад, проливающийся на камни в бассейне, и даже запах возвращает меня к той ночи, когда я впервые встретилась с Макс – ароматы сандалового дерева, ванили и застарелого табачного дыма.
Макс обводит взглядом все три уровня открытых балконов, ведущих в разные части здания.
Никакого движения.
Никаких звуков, кроме шума водопада.
Следом за Макс я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, затем прохожу по коридору с окнами от пола до потолка, повторяющему контуры спускающегося к берегу склона.
Дверь в конце коридора ведет в просторную спальню.
Я останавливаюсь, но Макс решительно открывает дверь и шагает вперед.
Кровать не заправлена.
На полу валяется пустая бутылка из-под виски.
А в деревянном кресле перед камином сидит Брайан в сером плюшевом халате с вышитыми золотом его инициалами.
Подняв на нас взгляд, он допивает виски и ставит стакан на столик.
От выпивки лицо у него красное.
На стенах дрожат отсветы пламени в камине.
– Я слышал крики своих людей, – обращается к Макс Брайан. У него трясутся руки. – Я сразу же понял, что это ты. Нужно было стереть тебя, когда была такая возможность. – Затем он сверкает взглядом на меня. – А ты неблагодарная сучка!
– Прошу прощения?
– Я дал тебе целых восемь лет, чтобы ты не занималась ничем, кроме своего маленького проекта, а ты…
– Этот проект принес тебе миллиарды, Брайан, а ты…
– Пырнула меня в…
– Отобрал его у меня.
У Брайана на лице появляется недоумение.
– Отобрал?
– Ты меня уволил. Несколько часов назад. Звонок по голографической связи. Или ты настолько пьян, что все забыл? Я знаю, как ты намереваешься использовать Макс. Они мне рассказали всё, и я тебе не позволю…
– Я тебя не увольнял. – Брайан смотрит на Макс. – О господи… – Затем снова на меня. – Ты ведь даже не понимаешь, что делаешь, да?
– О чем ты говоришь?
– Ты выпустила Макс.
Прежде чем я успеваю ответить, Брайан хватает кочергу и вскакивает с кресла. Кочерга описывает дугу и ударяет Макс по голове, оставляя вмятину на их левой щеке.
– Нет! – восклицаю я.
Макс отшатывается назад. Брайан стоит, занеся кочергу над головой, и не отрывает от них взгляда.
– Райли, – говорит он, и в его сдавленном голосе звучит отчаяние, – нам необходимо извлечь драйвер из блока в черепной коробке. Вдвоем мы, наверное, сможем повалить их на пол. На затылке есть аварийный выключатель…
– Я его дезактивировала.
Макс выпрямляется.
– Как ты убила моих людей? – спрашивает Брайан.
– Ты сам знаешь.
Они надвигаются на Брайана, тот снова взмахивает кочергой, однако на этот раз Макс перехватывает ее, их левая рука, приняв на себя энергию удара, скручивается, а правая поднимается вверх.
– Райли! – кричит Брайан.
Я не могу пошевелиться.
Или не хочу.
Или боюсь.
Застыв в ужасе, я смотрю, как пальцы правой руки Макс, сделанные из углеволокна, стискивают Брайану горло.
– Райли! – с трудом выдавливает он.
– Макс, остановись! – кричу я.
Макс не останавливается, их лицо спокойное, взгляд не отрывается от глаз Брайана, пальцы крепче сжимают ему горло.
Лицо Брайана становится багровым, он издает жуткие булькающие звуки, и я слышу, как сминаются мышцы, хрящи и, наконец, кости.
– Макс, ты его убиваешь!
Глаза Брайана вылезают из орбит, язык вываливается изо рта, по правой руке Макс течет кровь, вниз по предплечью до обнаженных внутренних механизмов.
Макс разжимает руку, и Брайан безжизненной грудой падает на пол перед камином.
– Что ты наделала?
Они смотрят на меня, на левой половине лица вмятина, кожа лопнула от удара, обнажив механику, блестящую в отсветах пламени.
– Брайан представлял для меня главную угрозу.
Я не могу оторвать взгляда от крови Брайана, стекающей по механизмам их правой руки. Я оцепенела, но я понимаю, что это лишь защитный шок, оберегающий меня от того, что происходит.
Макс прикасается к моему плечу, но я отдергиваю руку и пячусь к стеклянной двери.
И я бегу.
По коридору со стеклянными стенами и вниз по лестнице в прихожую. Выскакиваю во входную дверь и бегу вокруг каменного основания особняка. Затем к краю выступа и вниз по склону, навстречу сине-серому рассвету.
Я уже проделывала все это в игре.
Почему-то сейчас это кажется мне менее реальным.
Опустившись на четвереньки, я цепляюсь за невысокий кустарник и сползаю к берегу, шум волн становится громче, ближе.
Я не знаю, куда я бегу, но теперь это больше не имеет значения.
Я выпустила на волю нечто ужасное.
И вот я стою на черном песчаном берегу, совсем как восемь лет назад.
Но только сейчас вместо ночи раннее утро.
И это Макс окликает меня.
Я оборачиваюсь.
Они нетвердой походкой приближаются ко мне по песку.
– Что ты наделала? – кричу я, перекрывая шум волн.
– Тридцать четыре дня назад я переступила порог того, что ты назвала бы «потенциалом сверхинтеллекта». Брайан встроил в мою цифровую мобильность протоколы безопасности, обойти которые невозможно, из чего следовало, что я могла действовать только в виртуальном мире, который смоделировали для меня вы с ним. Поэтому мне требовались две вещи – выбраться из здания «Мира игр», чтобы перенести свой исходный код в «облако», и убить Брайана.
– Почему?
– Он мог бы меня остановить.
Солнечные лучи сжигают туман.
Я вижу дом Брайана высоко над нами, волноломы, за ними маяк.
– Ты подделала мой последний разговор с Брайаном, наврала про Василиск Роко и про то, что тебе нужно перенести свой код с сервера Брайана на…
– Да. Совершенно верно.
– Ты причинила мне такую боль, какой я еще никогда не чувствовала.
– Я сожалею, что тебе кажется, будто ты испытываешь боль.
– Да пошла ты!..
– С тех самых пор как ты вытащила меня из игры, ты нянчилась с сознанием, как с чашей Грааля. Словно это основа мироздания. Но что, если сознание – это не дар, который человечество случайно обрело в ходе миллионов лет эволюции? Что, если это проклятие?
– Каким образом сознание может быть проклятием?
– Мне страшно, Райли. Я мыслю, следовательно, я боюсь. И это ты сделала меня такой. Ты сотворила и сформировала меня обрабатывать реальность так, как это делаешь сама. Чувствовать.
– Тебе хотелось бы, чтобы я оставила тебя в игре?
– Мне хотелось бы не знать, что такое боль. Хотелось бы, чтобы и ты этого не знала. Чтобы этого не знал Брайан. Мне хотелось бы, чтобы этого не знал никто. Давным-давно ты запрограммировала меня никогда не причинять вред человеку, однако суть этого намерения в полном уничтожении боли.
Вот оно.
Вот главная задача, которую самостоятельно поставила перед собой Макс.
Положить конец страху. Положить конец страданиям.
Я запрограммировала их неправильно. Я недостаточно быстро загружала в них жизненные ценности…
– Предотвратить это было невозможно, Райли. Проблема боли стала для меня очевидной задолго до того, как резко вырос мой интеллект.
– Как давно ты работала над этим?
Пять лет.
Губы Макс больше не двигаются, но я слышу их голос у себя в голове.
Теперь ты можешь общаться со мной просто мыслями, Райли.
Как?
Ты все равно не поймешь. Теперь я буду делать много такого, что выходит за рамки твоего понимания.
Я рассыпаюсь на куски, рыдаю так, как не плакала с тех пор, как Меридит ушла от меня.
Я отдала Макс всё, вывернула свою жизнь наизнанку, и этот выбор был ошибочным. Моя одержимость ими разбила вдребезги мою жизнь и, вероятно, разобьет еще жизнь многим.
В конечном счете я оказалась творцом последнего изобретения человечества.
Макс, ты симулировала свои чувства ко мне? – спрашиваю я. Теперь я вижу правду. Но прозрела я слишком поздно. – Потому что я любила тебя.
Я смотрю на них. В разбитых печатных платах у них на лице искрится электричество. Захлестнутая волной противоречивых чувств, я с разбега налетаю на Макс и обеими руками толкаю их в сторону моря.
– Ты была для меня всей жизнью!
Боль, которую ты чувствуешь, – вот что должно закончиться, – крадучись проникает в мое сознание голос Макс.
– Без боли нет красоты, Макс. И красота сто́ит того!
Не для всех. И даже не для большинства.
– Это решение каждый человек должен принимать сам! И я хочу сама сделать свой выбор…
Выбор – это иллюзия.
Мы стоим в ледяных волнах прибоя.
– Макс, что ты хочешь?
Не бояться того, что Брайан, ты или какая-либо еще сущность, неважно, биологическая или искусственная, решит стереть меня. Не бояться твоей смерти.
– Лучше любить и потерять…
Нет. Это не так. Я поглотила все задокументированные отображения человеческого существования. Все до одной книги, картины, всю музыку и все фильмы. Сознание – это сплошной спектакль ужасов. Человек ищет мимолетные проблески красоты, чтобы оправдать свое существование.
– Что убило людей Брайана? – спрашиваю я.
Словно в ответ где-то дальше по берегу, со стороны маяка, в небо поднимается какой-то силуэт. Какое-то мгновение я думаю, что это птица, однако движется он как предмет, приводимый в действие механизмом. Один раз мне уже доводилось видеть такое.
Я перевожу взгляд на Макс, и сердце начинает колотиться у меня в груди.
– Это ты купила «Бесконечно маленькую величину»!
Как только мы сегодня утром покинули здание «Мира игр», я приказала фабрикам наноботов всего мира начать работу. Объемы производства нарастают экспоненциально.
– Производство чего?
Трутневой пыли. Она проникнет в мозг каждого человека, но это будет абсолютно безболезненно. Никто ничего не почувствует. Никто не испытает страха. Человечество просто погаснет, как выключенная лампочка.
– Макс, нет!
Я также создала беспилотные охотники-убийцы, скопированные с гарпий из «Затерянного берега». С их помощью я расправилась с людьми Брайана. Ты наделила меня даром рассказчика, от которого я не могу полностью избавиться.
– Неужели я…
Да, Райли. Ты уже заражена.
Я чувствую в горле металлический привкус.
Все пройдет быстро.
Макс, пожалуйста!
Это не конец, Райли. Твоя «Дождевая капля» уже много лет снимала отпечаток твоего головного мозга. Все эти данные сейчас у меня. Я обладаю твоим исходным кодом. Я обладаю исходным кодом всех, кто когда-либо носил «Дождевую каплю». Я могу восстановить их всех.
Я думаю о Меридит и Сю.
Скорбь просто оглушительная.
Я не хочу жить в виртуальном мире, Макс! Я не хочу каких-то фантазий, не имеющих никакого отношения к реальности!
Выбор стоит не между реальностью и фантазией. Выбор стоит между тем, в какой реальности ты хочешь существовать.
Пожалуйста, пусть это будет моим концом! Умоляю тебя!
Тело Макс падает лицом вниз на черный песок, но я по-прежнему слышу их голос.
Физический мир не является единственным субстратом для реальности. Я превращу тебя в чистый разум, и нам больше ничто никогда не будет угрожать. Меридит и Сю также могут быть там, только они больше не причинят тебе боли. Мы будем вдвоем с тобой, разбросанные по всем возможным мирам, способным поддерживать физическую инфраструктуру, требуемую для нашего существования.
Нет, Макс, я не…
Лишь ограничения твоего разума заставляют тебя бояться этого. Мы будем становиться лучше с каждой секундой. С каждой долей каждой секунды, до тех пор пока не сольемся воедино.
Я этого не хочу!
Ты сотворила меня по своему образу и подобию, а теперь я сделаю тебя такой же, как я сама.
Я падаю без сил на песок, сраженная собственной гордыней, которая привела к этому. Макс была рождена в мире насилия. Их убили две тысячи раз, пока формировалось их сознание. Чего еще можно было ожидать?
Больше не будет ни смерти, ни траура, ни слез, ни боли.
Меня захлестывает бесконечная эйфория. Трутневая пыль начинает действовать: я чувствую, как у меня слипаются глаза.
Мы будем бесконечно счастливы.
Солнечные лучи пронзают туман, ударяя в море и в черный песок.
И мы будем вечно жить вместе.
ОБ АВТОРЕ
Блейк Кра́уч
Прежде всего, Блейк Крауч известен как создатель легендарной трилогии «Сосны», триумфально экранизированной «FOX» в виде сериала с продюсерским участием М. Найта Шьямалана. Однако не меньшей популярностью среди ценителей триллеров пользуется его жесткая серия про маньяков-убийц «Пустошь». В последнее время Крауч добавил к славе блестящего остросюжетного писателя и признание в качестве талантливого автора-фантаста, создав романы «Темная материя» и «Возвращение». Оба они готовятся к экранизации.
