Ты в течение двух дней смотрел и, по твоей собственной просьбе, пересматривал эти видео. Любительскую видеосъемку с участием Анны. Первые видео низкого качества; изображения размытые, краски попеременно блекнут и становятся чересчур яркими. Но по мере того как Анна на видео взрослеет, их качество повышается.

Полуторагодовалая Анна сидит на траве и хлопает ладошкой по спящему коричневому с белым жуку. За кадром ее дядя Деннис пытается научить ее сказать: «блин». Она говорит: «бин».

Четырехлетняя Анна обвивает руками шею своего старшего брата Мэтта. Тот играет в видеоприставку и не желает уступать ее требованиям «поиграй со мной».

Шестилетняя Анна радостно прыгает перед тортом со свечками. У нее короткие прямые волосы, в улыбке не хватает передних зубов. Все присутствующие хором поют: «С днем рожденья тебя!»

Девятилетняя Анна мчится на велосипеде к небольшой горке (лист фанеры на пакете из-под молока), построенной ее братом и его друзьями на улице перед домом. За кадром родители спорят, не нужно ли ее остановить. Анна неуклюже подлетает на горке. Велосипед опускается на землю передним колесом и петляет из стороны в сторону, едва не налетая задним колесом на бордюрный камень, но Анна выравнивает его и едет дальше, торжествующе вскинув вверх кулак.

Двенадцатилетняя Анна сидит рядом со своим братом за столиком на лужайке. Мэтт празднует одновременно свой восемнадцатый день рождения и окончание средней школы. Анна кажется такой худенькой и маленькой рядом со своим новоиспеченным взрослым родственником. Мэтт читает поздравительные открытки, но Анна не смеется его шуткам. Она сидит надувшись, положив подбородок на кулаки.

Четырнадцатилетняя Анна выполняет победный трехочковый бросок в баскетбольном матче. Ее обнимают ликующие партнерши по команде.

Пятнадцатилетняя Анна с добродушной улыбкой смотрит на то, как ее подруги расписываются на гипсе у нее на ноге.

Шестнадцатилетняя Анна вместе с командой своего университета на международном соревновании в Монреале. Еще только первокурсница, она уже ведущий специалист в области гистологии. Прильнув к микроскопу, Анна стремится определить как можно больше образцов мышечных и мозговых тканей за отведенный интервал времени. Она налепила себе на щеки наклейки в виде глаз и уговорила своих подруг сделать так же. Девушки торжествуют, одержав победу.

Анна (теперь уже нынешняя) бормочет что-то невнятное по внутренней связи, затем прокручивает в ускоренном режиме остальные видео, которые ты уже успел запомнить: общежитие в колледже, Анна со своими подругами готовится к вечеринке, видео из лаборатории, где Анна со своей подругой Изабеллой, обе в белых халатах, танцуют и распевают: «Мы ученые!» на мотив популярной песни, выпуск в университете, переезд в первую квартиру, Анна на похоронах своей бабушки, Анне вручают диплом доктора наук, поток семейных праздников в окружении родственников, которые стареют на глазах, увеличиваясь в числе.

– Твою мать! – ругается Анна.

Ты не можешь взять в толк, в чем дело. Не понимаешь, чем она так недовольна.

– Анна, что-то случилось? – спрашиваешь ты. – С тобой все в порядке?

– Я не могу… не могу снова смотреть это. Я уже столько раз все видела… Извини. Давай, ну, перескочим на самый конец. Просмотрим последнее видео несколько раз.

– Я сделал что-то не то? Чем-то тебя расстроил?

– Нет, _____. Ты вел себя… практически идеально.

– Практически идеально?

– Я хотела сказать, насколько это в твоих силах.

Ты определенно не чувствуешь себя идеальным. У тебя ноют мышцы, покрытые мозолями ладони болят от неумелого сверления отверстий и забивания гвоздей. Носовые пазухи забиты, горло болит с того самого момента, как ты проснулся утром, – признак того, что иммунная система по-прежнему не в порядке. Но ты не хочешь, чтобы Анна это знала.

– Просто я очень устала, – говорит Анна.

– Может быть, нам следует остановиться. Устроить перерыв.

Она не отвечает на твое предложение. Начинается последнее видео.

Это то видео, в котором ты следуешь за Анной по пустым помещениям шоколадно-коричневого дома, купленного вами, снимая ее на телефон. Время от времени ты разворачиваешь телефон, и твое лицо попадает в кадр. Естественно, на этом видео ты моложе, чем сейчас, но на сколько именно лет, ты не знаешь. Ты думаешь: «Вот мое лицо». Даже хотя ты уже видел это видео десятки раз, ты по-прежнему испытываешь разочарование от своего появления, но в то же время все больше влюбляешься в того, какой ты, и тебе нестерпимо хочется снова оказаться в том мгновении потерянного времени.

Во время осмотра дома, в те короткие моменты, когда ты попадаешь в кадр, ты корчишь глупые рожи, изображая, будто ты восхищен. Анна выступает в роли гида и называет себя «архивисткой коричневого дома». В каждом новом помещении она рассказывает какую-нибудь выдуманную историю, комическое, романтическое или трагическое событие из давно забытой эпохи. В качестве ответа ты бормочешь сочувствующие или восторженные фразы вроде «Поразительно!», «На самом деле им не нужно было заниматься этим в ванне», «Мы будем мудрее и тщательно вымоем полы» или «После чего они жили долго и счастливо».

Твой голос не похож на твой голос. То есть твой голос на видео, звучащий из динамиков, – это не тот голос, который ты слышишь, когда говоришь. Ты знаешь, что каждый человек в той или иной степени испытывает слуховые диссоциации, слыша свой собственный голос, что-то вроде: «Неужели у меня правда такой голос?» Ты понимаешь, что высота и интонации твоего собственного голоса определяются сочетанием условий воздушной среды и звуков, распространяющихся непосредственно к ушной раковине через кости черепа. Но чтобы записанный голос звучал настолько чуждо и был практически неузнаваемым? Разве не должно быть какого-либо внутреннего ритма или размера, по которому ты узнал бы в говорящем себя?

Видеотур заканчивается в спальне наверху, в комнате, о которой у тебя сохранились самые живые воспоминания. Стены выкрашены в ярко-желтый цвет. Анна проходит в комнату и открывает окно. «Обыкновенно желтый цвет я не люблю, – говорит она. – Но этот оттенок я обожаю». Ты отвечаешь, что терпеть его не можешь. Анна закатывает глаза, показывает язык камере (тебе) и говорит: «В любом случае это мой кабинет, так что не имеет значения, что ты о нем думаешь». Она ложится на пол, раскидывает руки в стороны и говорит: «Мое, все мое!» Ты проходишь в комнату и держишь камеру над лицом Анны. Та смотрит прямо в объектив и усмехается, словно ей известно что-то такое, о чем ты не догадываешься. (Именно с таким выражением лица ты представляешь ее себе, когда она говорит с тобой сейчас.) Ты напоминаешь себе, что она до сих пор не рассказала историю этой комнаты. Усмешка исчезает, ее рот приоткрывается, и она на мгновение отводит взгляд в сторону. «Эта комната была грустной, она выкрашена в грустный цвет», – говорит Анна. «Блохи?» – спрашиваешь ты. «Это была грустная детская комната грустной женщины с очень грустным ребенком, – говорит она. – Затем кто-то предусмотрительно выкрасил ее в этот желтый цвет, чтобы мой кабинет не был грустным». Какое-то время Анна смотрит в камеру, и вы оба молчите. «Откуда ты знаешь, что ребенок грустный?» – спрашиваешь ты. «Потому что малышка плачет, вот откуда!» – отвечает она. Вы оба смеетесь, ты наводишь камеру крупным планом на лицо Анны, та притворно кричит и выбивает телефон у тебя из руки.

Анна прокручивает снова видео с обходом коричневого дома. Она повторяет вслух все то, что говорит в кадре. Когда ты смотришь видео в третий раз, ты присоединяешься к ней и говоришь свои реплики.