Глава 13
Мартин не мог открыть глаза. Сознание его словно плавало в густом наваристом кипящем бульоне. Голова болела так, что казалось, она готова треснуть, словно перезревший арбуз на бахче.
– О господи… – простонал Мартин, с трудом разлепляя отёкшие веки и пытаясь понять, где он находится.
– Любимый мой, хороший мой… Ну что ты… Головушка бо-бо? Твоя Васенька всё для тебя сделает, я тебе помогу, – склонилось над ним женское лицо.
Мартин застонал сильнее и попытался приподняться. Он посмотрел на обнаженную женщину, которая всё еще пыталась его обнять и вытирала его лицо влажными салфетками. Он отвел ее руку.
– Не надо…
– Тебе плохо, мое солнышко?
Мартин с оханьем встал с кровати и закутался в простыню. Он сфокусировал мутный взгляд на Василисе.
– Ты как тут?
– Очень просто, любимый, – промурлыкала Василиса, обнимая его за плечо и ласкаясь, словно кошка. – Ты не помнишь? Мы вчера в твоем клубе были, выпили, вспоминаешь? Ты расстался со своей бывшей. Всё поначалу было чинно-благородно. А потом эта стерва включила пожарную сигнализацию, клуб весь залило водой. Кошмар! Катастрофа! Что теперь будет! Я на твоем месте подала бы на эту террористку в суд, чтобы хулиганка знала, почем фунт лиха. Нет, это ей даром не пройдет! А что ты так на меня смотришь? Весь интерьер пришел в негодность. Убытки миллионные.
Мартин закрыл лицо руками. Потом подошел к большому зеркальному шкафу, отодвинул дверцу, вынул нижнее белье, чистую рубашку, джемпер и брюки. Он быстро оделся.
– Пойду, почищу зубы, – бросил он, не оглядываясь на Василису.
– Мартин, я в душ тогда? – в спину ему сказала Василиса.
– Да… – растерянно ответил Мартин, словно ее уже не было в спальне.
Он почистил зубы, умылся и жизнь стала возвращаться к нему. Он сбежал по лестнице со второго этажа в гостиную. Около камина с книгой в руках сидела в кресле Стефания Сергеевна в строгом сером платье с кружевным воротничком, у горла заколотом брошкой с большим аметистом. Как всегда, по утрам, она была очень красиво причесана. В волосах у нее поблёскивала изящная заколка с россыпью маленьких блестящих камней. Увидев Мартина, она сняла очки и вопросительно посмотрела на сына.
– Доброе утро, мама, – Мартин поцеловал ее в лоб.
– В графине ледяная вода, на столе рассол, а на плите кипит бульон. Думаю, тебе это сегодня не помешает, – сказала она.
Мартин подошел к столу, налил в хрустальный стакан воду и жадно выпил.
– Аж зубы ломит, – крякнул он. – Хорошо!
Мать строго посмотрела него.
– Мартин, ты должен взять себя в руки. Такое поведение недопустимо.
Мартин встал и обнял ее:
– Меня перевоспитывать поздно, мамочка! Я уже большой мальчик. Ничего страшного! С мальчиками это бывает.
– К сожалению… – вздохнула Стефания Сергеевна.
– Ладно, мамочка, не будем усложнять. Я хотел тебя спросить… Откуда у нас взялась Василиса? Я ничего не помню, совсем…
Стефания Сергеевна удивленно подняла брови.
– Даже так? Молодец! Нет, я всего, конечно, ожидала от тебя, но только не такого безрассудства. Ты в своем уме? Тебя, фактически пьяного в дрова, вчера внесли в квартиру вместе с этой Василисой. Она сначала пела песни советских композиторов, а потом заявила, что останется до утра. Хваткая девица, я знала, что она давно этого хотела. А уж чем вы там занимались, я свечку не держала! Я понять не могу одного. Эта интрижка, которую ты даже вспомнить не можешь, стоила тебе отношений с Яной? Ты знаешь, что я в разные периоды жизни по-разному к ней относилась. От восторга до неприятия. Но одно я могу тебе точно сказать: тебе никогда больше не встретить такую, как Яна. Все люди индивидуальны, а она – сверхиндивидуальность. И если ты думаешь, что заменишь ее пачками других дамочек, у тебя ничего не получится. Я хорошо знаю тебя, ты же у меня однолюб. Так при чем тут какая-то Василиса? Пьяная исполнительница популярных песен?
Мартин улыбнулся, но улыбка тут же растаяла, он снова сдвинул брови.
– А если Яна меня разлюбила?
– С чего бы это?
– У нее есть князь… чешский.
– Дурак ты… Я же женщина, и я вижу, что она любит тебя. А ты у меня лучше любого князя. И что это, вообще, за разговоры? Ты всегда был самоуверенный и самодостаточный, тебя не пугали другие мужчины на жизненном пути Яны. А уж Яну ты был готов отбить у кого угодно, а тут вдруг такое смущение перед… Ну и что? Подумаешь, князь! Яна такая женщина, что она еще и барона нароет, а, может, и эрц-герцога. Это ей раз плюнуть. Думаешь, если он князь, то ему и в тыкву дать зазорно? А ты попробуй!
– Ну, мамочка, ты у меня боевая женщина!
– За свою любовь надо бороться. Женщины любят сильных, а не грубых, поверь мне. – Стефания Сергеевна легонько дотронулась до брошки у горла.
– Да всё я понимаю, но меня просто бесит, когда она с другим, вот так…
– Как? Ну как? Ты хоть выслушал ее объяснения?
– Нет, а зачем? И так всё ясно.
– Ничего тебе не ясно. В этом деле, я имею в виду любовь, вообще ясности ждать не приходится.
Мартин улыбнулся, поморщившись.
– Что? Голова раскалывается? Если мой сын в сорок лет позволяет себе приходить домой «на рогах» с непонятными девицами, то есть вести себя как подросток, так это что означает?
– Что? – спросил Мартин.
– Это означает, дорогой мой, что я плохо тебя воспитала, а, может, очень сильно тебя любила и избаловала, – провела она рукой по его гриве, скользнув по щетинистой щеке.
Мартин поймал ее руку и поцеловал.
– Или я у тебя форменный дурак!
– Или так, – рассмеялась Стефания Сергеевна. – Яне не говори о своем приключении, авось пронесет. Противно всё это, но ради счастья сына я и на подлог готова пойти.
– Слишком поздно. Это – моя вина, ты тут не при чем.
– А-а, вот вы где! – раздался веселый голосок
Мать и сын вздрогнули.
По лестнице сбежала Василиса – с распущенными волосами, в измятом кружевном платье черного цвета. Верхние пуговицы платья были расстегнуты, и грудь ее готова была выплеснуться из бюстгалтера, словно подошедшее дрожжевое тесто. На ногах у нее были тапочки. Сразу было видно: девица осваивает территорию чужого дома, готовясь войти в него хозяйкой. Этого вытерпеть Стефания Сергеевна не могла. Она поджала губы и приготовилась к бою.
– Доброе утро, Стефания Сергеевна! – подлетела к ней Василиса. – Извините, вчера мы с Мартином были несколько… не в кондиции. Я обещаю исправиться. – И она засмеялась.
– Да что ты, Васенька! Какие извинения… – произнесла Стефания Сергеевна со змеиной интонацией. – Я и не такое видала.
Василиса не обратила внимание на холодный тон хозяйки дома.
– А вот мой сын никогда не был приличным мальчиком, а теперь хорошему его точно не научат.
– А мне всё в нем нравится, – влюбленными глазами посмотрела Василиса на Мартина.
Тот сказал:
– Пойду чай поставлю.
– А можно мне кофе? – вскинулась Василиса.
Мартин, не глядя на нее, кивнул и вышел из гостиной.
– А сколько лет тебе, Василиса? – пыталась сохранять спокойствие Стефания Сергеевна.
– Двадцать шесть.
– Тебя не беспокоит, что Мартину за сорок?
– Да что вы! Кто сейчас на это смотрит? Наоборот, такие мужчины самое то для молодых девушек. А зачем ему старая? Про Брежнева вспоминать? Жить надо широко, веселиться, заниматься сексом…
– Мне кажется, Васечка, что мы сейчас говорим о семейной жизни, а не о клубной вечеринке. Жизнь – штука не всегда веселая, я бы даже сказала: порой страшная.
Василиса пожала плечами:
– Бросьте, Стефания Сергеевна. Жить надо, не задумываясь, на полную катушку, дышать полной грудью.
– Дышать – это, конечно, хорошо. Но по себе ли ты сук рубишь, дорогая? Я это к тому, что вы с Мартином совершенно разные люди, вам будет трудно найти общий язык.
Василиса слушала ее с таким незамутненным взглядом, что Стефания Сергеевна даже не поняла дошли ли до девушки ее слова.
– Ты поняла меня? – спросила она.
Василиса кивнула и посмотрела на дверь. В эту минуту в гостиную с подносом в руках вошел Мартин.
– Кушать подано. – Он поставил на стол чайник, кофейник, сахарницу, чашки тонкого фарфора, вазочку с печеньем и положил серебряные ложечки.
– Кстати, сынок…
– Что, мама?
– Прибыл новогодний подарок от Яны. Посмотри в окно.
– Такой большой, что в квартиру не влез? – хмыкнула Василиса, хрустя печеньем.
– Надо собираться, – обратился к Василисе Мартин. – Сегодня открытие центра, я там должен быть.
Василиса округлила глаза.
– Зачем? Заказ на торты и пирожные выполнен и будет доставлен туда в положенный час. Я проконтролирую.
– Я не намерен давать тебе отчет, – ответил Мартин.
Василиса надула губы:
– Ты вчера говорил, что больше не желаешь видеть Яну.
– Я тебе ничего не говорил.
– Но как же… Она же там точно будет со своим князем. Зачем тебе это надо? Мартин! Хочешь, останемся здесь?
– Ты плохо слышишь? Или не понимаешь русский язык? Я сказал, что еду в центр. Что неясного? Тебя я не приглашаю.
– Ну, это без меня… Я вспомнила, мне надо к соседке зайти, – засуетилась Стефания Сергеевна, поднимаясь из-за стола.
Мартин повернулся и пошел к себе в комнату.
– Ты куда? Чего ты молчишь? – засеменила за ним Василиса.
– Я всё сказал. – Он закрыл перед ее носом дверь и подошел к окну.
Под окном стоял красавец-мотоцикл «CVO Limited» последней марки. На руле красовался миленький синий бантик. Яна знала про его любовь к мотоциклам, знала, что такой модели у него не было.
– Черт…
– Я с тобой! – заскреблась в дверь Василиса.
Мартин открыл дверь, взял девушку за руку и они отправились в гараж. Через несколько минут Мартин выехал из подземного паркинга на своем «мерседесе». Василиса сидела рядом с ним. Некоторое время они молчали, но потом Мартин начал разговор:
– Я должен тебе сказать…
– Нет! – вдруг воскликнула она, словно догадываясь или подозревая, о чем он скажет.
– Васенька, ты молодая, красивая, классная… Но я не могу вводить тебя в обман, потому что в искушение, видимо, уже ввел. Это несправедливо по отношению к тебе. Никаких «нас» нет и не может быть. Я виноват, что вчера напился как свинья, и ты оказалась рядом. Это омерзительно. Просто прости меня, если сможешь. Но больше между нами ничего не будет и не может быть. Если хочешь меня стукнуть, обругать, наказать – всё что угодно!
– Я любить тебя хочу. Я же могу доказать, ты дай мне шанс! Я не эта твоя московская верти…
– Стоп, Вася! Говорить что-либо про Яну я тебе вообще запрещаю, просто не смей.
– Неужели ты будешь унижаться перед ней?
– Дело не во мне, дело в нас. За то, что произошло, мне стыдно. Я этого не хотел, я ничего не соображал и ничего не помню. В трезвом состоянии этого не повторится.
– Это что? – Слезы навернулись на глаза Василисы быстро и обильно, словно у маленького ребенка. – Ты хочешь сказать, что со мной можно только по пьяни?
– Господи, Вася! Я не это имел в виду! Я вчера напился в лохмотья. Я просто не люблю тебя, ты должна это понять и принять. Так бывает. Это жизнь. Ты не заслуживаешь того, чтобы я просто спал с тобой и твои лучшие годы прошли впустую. А я давно уже этим не балуюсь, стараюсь не использовать женщин ради своих физиологических желаний.
– Ты целовал меня…
– Я подонок. Прости.
– Ты любишь эту… Яну?! Так вы же расстались! Смысл переживать? Жить надо! Я могу находиться с тобой и без твоей любви!
– А я нет. Если захочешь и простишь, то мы останемся друзьями. Я всё сказал. – Мартин отвернулся и стал смотреть на дорогу, не отрывая взгляда.
Василиса зябко обхватила себя за плечи. Счастье было так рядом и так близко, и вот ускользает, улетучивается, тает…
«Я не сдамся. Я буду бороться за него, – подумала она, краем глаза косясь на Мартина. – Все-таки он самый желанный мужчина. Мне очень повезло. Я буду на этом приеме с самым красивым…»
– Вася, приехали. Ого, как торжественно. Парковка…
– Ваши пропуска? – подошел охранник у въезда в паркинг.
Мартин опустил стекло.
– Мы должны быть в списке приглашенных, – ответил Мартин, называя свое имя и имя своей спутницы.
Охранник уставился в свой планшет и долго там что-то высматривал. Потом повернулся к Мартину:
– Да, действительно, Мартин Романович, ваши имена были в списке приглашенных, но недавно их заблокировали. Это означает, что вы посетить это мероприятие не можете. Я сожалею. Не могли бы вы отъехать, а то за вами уже выстроилась очередь из машин.
– Один – один… – хмыкнул Мартин и отъехал в сторону.
Василиса поняла, что сейчас ее выход. Она схватила телефон.
– Папочка, привет! Ты представляешь – беспредел! Меня и Мартина не пускают на открытие центра. Я отвечаю за сладкое! Что? Да я знаю, что
пирожные и торты пропустили. А нас нет! Ты же у меня самый главный, там же вся еда твоя! Они еще не знают, с кем связались! Пожалуйста, разрули ситуацию. – Потом она долго молчала в трубку, слушая, что говорит отец, и отключила связь.
– Мартин…
– Что? – с долей иронии повернулся к ней Мартин.
– Мне впервые отец отказал. Представляешь? Он для меня ничего сделать не может. Если нас вычеркнули, значит, вычеркнули…
– О’кей… У меня есть свои каналы. Моя очередь на звонок, – подбодрил ее Мартин.
Минут через пятнадцать его «мерседес» снова подъехал к этому же пропускному пункту.
– Мы приглашены на открытие этого уникального центра. Наши имена…
– Я запомнил ваши имена, – прервал охранник. – На вас нет пропуска.
– А вы проверьте еще разок, пожалуйста. – Мартин был сама любезность.
Лицо охранника вытянулось, он закрыл планшет.
– Проезжайте, ваше место…
Яна вышла из клуба. Ее трясло от нервного перевозбуждения, она шла, сама не зная, куда идет. Неожиданно перед ней выросла фигура Германа Викторовича.
– Яна, что с тобой? На тебе лица нет. Господи, почему ты мокрая? Что с твоей шубой? Ею словно пол мыли, хоть выжимай…
– Ой, Герман… Очень много вопросов. Поехали… Отвези меня в отель… Знаешь, где это?
– Ну, конечно. В центре. Это очень достойная «тройка», но всё равно не из дешевых из-за местоположения.
– В этом отеле все наши артисты остановились, с ними и заночую.
– Какие артисты?
– Волжского театра юного зрителя, – вяло отмахнулась Яна, у которой до сих пор в глазах стоял молчаливый Мартин в обнимку с Васей.
– Актеры… – эхом повторил Герман. – Так ты тоже актриса! Ну, конечно! Всё теперь сходится, и красота, и эксцентрика! Хотел бы я увидеть тебя в деле.
– Ты уже видел, – хмыкнула Цветкова. – Нет, я не актриса. У меня мама актриса, а у меня врожденный талант.
– Это видно! Но я, – несколько смутился Герман Викторович, – не вижу тебя на сцене Театра юного зрителя, ты, конечно, актриса более высокого полёта. В смысле я не это хотел сказать… – совсем запутался Леднев.
– Я поняла, что ты хотел сказать, – улыбнулась Яна.
– А еще сегодня я совершенно добросовестно выполняю роль извозчика. Замочил тебя кто-то другой, не я и не Изольда.
– Это точно, – подтвердила Яна.
