Глава 15

Рассказ занял не так уж много времени. Я не настолько хорошо разбирался в технических деталях – да и тех почти не знал. Только объем, примерную мощность колоссального семилитрового двигателя, габариты корпуса… ну, и наличие блока с карбюратором и прочими… патрубками.

– Металлолом. – Костя махнул рукой. – Прототип мотора на курьих ножках. Ты уверен, что он вообще работает?

– Должен. – Я вспомнил, как горели глаза Настасьи, когда она рассказывала про отцовский чудо-нагнетатель. – Если довести до ума – будет зверь-машина! Триста с лишним лошадей. Не меньше, чем в «Понтиаке», а может, и больше!

– Все с Воронцовым… «Понтиаками» меряешься? – усмехнулся Костя.

– Да при чем тут Воронцов! – Я сердито хлопнул ладонью по столу. – Сама концепция! Огромный мотор, рассчитанный на императорский лимузин, на облегченном шасси. И удельная мощность в разы больше.

– Так делали уже. – Костя пожал плечами. – На «Волгу» спорт-купе двадцать пятой модели ставят силовой агрегат от «Чайки». Двести лошадиных, сил, крутящий момент…

Вполне достаточный, чтобы отправить на тот свет одного глупого князенка. Но даже увесистый камень в огород и неприятные воспоминания уже не могли остановить полет моей фантазии.

– А теперь представь – еще больше! – Я подался вперед. – Семь литров и нагнетатель! Такого еще не делали… в смысле – в России.

– Американцы делали. – Костя на мгновение задумался. – Немцы и вроде итальянцы, точно не помню. У них технологии отработаны, выпущена не одна серия… Ты хоть представляешь, себестоимость твоей игрушки?

– Представляю таможенные сборы, – не сдавался я. – Из-за которых «Понтиак» чуть ли не вдвое дороже «Чайки». Но это вообще неважно. Я не предлагаю запускать полноценное производство – по технологиям Штаты все равно так сразу не догнать… особенно в сарае.

– Тогда что? – улыбнулся Костя.

– Уникальные модели. – Я сложил руки на груди. – Каждая – единственная в своем роде. Скажи – родовая магия способна изменить свойства узлов?.. Да черт с ним – хотя бы удельные характеристики металла? Какое-нибудь хитрое плетение на поршнях?..

– Теоретически – возможно. – Лицо Кости вдруг стало серьезным. – Но нужен серьезный спец. Инженер, и не ниже десятого магического, иначе не плетение будет, а фигня… А если…

– Спеца – найдем. – Я радостно оскалился. – А конструктор у нас уже есть. Дашь Настасье вольную, отправишь учиться. У девки талант!

– Так понравилась, что ли? – рассмеялся Костя. – Поразила князя в самое сердце… гаечным ключом?

– Да ну тебя! – Я легонько стукнул по столу кулаком. – Ты же сам знаешь – кадры решают все!

– Это кто сказал?

– Не помню… – смутился я. – Но я с ним полностью согласен. Подумай, Кость: это же золотое дно. Усиленный и укрепленный магией силовой агрегат. За счет этого – уменьшенный вес и увеличенный объем… к примеру. Повышенная износостойкость, повышенные рабочие обороты, другие передаточные числа на коробке – мощность можно разгонять еще раза в полтора! – Я понемногу залезал в те области, в которых ни понимал ровным счетом ни черта, но пути назад уже не было. – Рама из алюминиевых сплавов, корпус с установленными защитными заклятьями. Индивидуальный дизайн на каждую модель, отделка салона по высшему разряду. Контроль климата внутри… магический.

– Погоди-и-и, – протянул Костя, выставляя ладони вперед. – Допустим, все это даже можно сделать. Но это уже не просто мастерская. Под такие задачи нужен сильный Одаренный, и не один. Ты предлагаешь деду под капотом копаться? Или мне?

– Вам по рангу не положено. – На этот вопрос я уже заготовил ответ. – Мишке тоже, он у нас военный. А вот мне – в самый раз. Скажешь – не княжеское дело? А я поспорю: смотря как подать. Пробная модель, наглядная демонстрация, название – что-нибудь вроде «Мастерская Горчаковых»…

– Горчакова, – поправил Костя, улыбаясь. – Ты меня в это дело не впутывай.

– Горчакова. – Я не стал спорить. – Красивая эмблема, пара заказных статей в том же «Вечернем Петербурге», фотографии – и столичный молодняк к нам в очередь выстроится.

– Да кто, Сань? Стоить будет, как два американца.

– Как четыре, – усмехнулся я. – Поэтому и выстроятся. Престиж, тщеславие и тому подобное. Стоит одному заказать такую тачку – и остальные тут же примутся доказывать, что ничем не хуже.

– Вот это правда! – рассмеялся Костя. – Сань, ты когда начал так во всем этом разбираться?

– Относительно недавно. – Я изобразил коварную улыбку. – И чуйка подсказывает – должно сработать. Но нужны вливания. Для начала хватит и моих собственных средств, конечно… а потом будет результат, и сам все увидишь.

– Убедил. Сдаюсь – Костя демонстративно поднял обе руки вверх. – Только одного не пойму – от меня–то тебе что нужно?

– Скажи Матвею в гараже, чтоб не жмотился, пусть Настасья и инструмент берет, и остальное, если надо. Это раз. – Я начал загибать пальцы. – У него всякого барахла на три «Волги» по углам гниет. Два – если чего надо докупить – пусть докупают, того же железа листового или крепежа. Три – точно придется что–то и выточить. Если есть, кому на завод свозить – пусть везут, хотя по-хорошему неплохо бы и свои станки заказать, места в Елизаветино навалом. Сварочник нужен…

– Это уже четыре, – заметил Костя. – На пять ты попросишь для своей зазнобы вольную, оклад и рабочее помещение. А на шесть?

– На шесть – чтобы Миша ко мне не лез. – Я пропустил издевку мимо ушей. – Если хочет думать, что это блажь – пусть думает. А тебе я покажу ре-зуль-тат.

Последнее слово я отчеканил по слогам, и Костя сдался окончательно. Стребовав с него обещание завтра же с утрам поговорить с мужиками из гаража, я ретировался наверх. Как можно быстрее – не дожидаясь, пока брат очухается и возьмет с меня слово дворянина ни во что не встревать и вообще вести себя прилично.

Потому что встревать ни во что я, разумеется, не собирался, а вот насчет «вести прилично» кое-какие сомнения все же имелись. Природа настойчиво брала свое, и даже тренировки с Андреем Георгиевичем не могли вымотать меня настолько, чтобы насовсем прогнать те еще мыслишки.

Костя наверняка бы назвал их недостойными дворянского происхождения, но что–то подсказывало, что он – с его–то внешностью, манерами и обаянием – в мои годы неплохо порезвился и в Елизаветино, и за его пределами. И все же как будто без последствий: пару раз мне приходилось видеть здесь мальчишек лет семи-восьми, голубоглазых, худых и с отдающими рыжинкой темными волосами – но сходство все же оказывалось слишком уж поверхностным, чтобы спешить с выводами. Если бы Костя перестарался, пацаны наверняка выросли бы Одаренными, и тогда… В общем, чем бы брат ни занимался втайне от отца и деда, он умел делать это аккуратно.

В отличие от Миши. Четыре года назад я был еще мал, но все же не настолько, чтобы не понять, за что именно брат получил от отца. Таких смачных лещей, что до самого отъезда в Павловское ходил по струнке и на всякий случай шарахался даже от уже тогда разменявшей седьмой десяток Арины Степановны.

В общем, я не собирался отставать от братьев и однокашников из лицея, которые уже вовсю хвастались своими амурными приключениями. Не то, чтобы это отодвигало за задний план все остальное, но образ Настасьи Архиповны в подвязанной над пупком серой рубахе на голое тело упорно продолжал стоять перед глазами. Отчасти затмевая даже образ Гижицкой.

Которой – по-хорошему – следовало опасаться.

Умыв лицо и шею холодной водой, я с усилием отогнал лишние и чересчур жаркие мысли и плюхнулся на кровать с книгой. В библиотеке нашлось немало талмудов, посвященных самым разным видам магии, но о менталистах ученые мужи писали откровенно куцо. Их умения вообще стояли как–то в стороне, особняком. И неудивительно: и с боевыми атакующими заклятьями, и со знакомыми мне плетениями общего у них было немного. Одно дело – оперировать чистой силой Дара, придавая ей форму Булавы и Серпа – или плести контуры с заданными свойствами. И совсем другое – использовать родовой талант для воздействия на чужой разум.

Так что пришлось довольствоваться малым.

Небольшими разделами, в которых истории содержалось куда больше, чем голых фактов и уж тем более практического руководства. Да и сама история оказалась настолько сдобрена легендами, приукрашиваниями и небылицами, что выкачивать из пожелтевших от времени страниц хоть что–то полезное приходилось буквально по каплям.

Ментальная магия – впрочем, как и любая другая – ранжировалась по силе Дара. Можно сказать, по уровням, которые появились задолго до реформ Петра Великого и появления четырнадцати классов. И если базовые трюки мог осилить почти любой, то по-настоящему могучие заклятья требовали серьезной подготовки и умения.

Даже слабенькие Одаренные уже не одну тысячу лет назад умели отводить глаза, создавать простенькие иллюзии, запугивать или подчищать простым смертным память. Совсем немного – заставить забыть какую-нибудь мелочь или что–то не самое значительное. Маги покруче могли проделать подобное с десятком людей зараз, а потом и научились фокусам посложнее: выслеживать, чувствовать чужие эмоции… или внушать их – я снова вспомнил выкрутасы Гижицкой на пляже. И всякое подобное.

А вот умение ломать чужую волю или полноценно читать мысли доставалось лишь избранным – даже из сильнейших. Костя называл двух или трех столичных менталистов такого уровня… и Багратион, разумеется, был в их числе. Но даже его незаурядные способности и рядом не стояли с тем, что творили колдуны из легенд.

Жутковатые сказки уходили корнями куда–то в древность. Так глубоко, что я даже не пытался отделить правду от вымысла. Маги, которых в те времена называли ведунами или знахарями, умели смотреть глазами зверей и птиц, а иногда и переносить свое сознание за сотни километров. Если легенды не врали, для них не составляло труда обратить в бегство хоть целую армию, внушив страх, заставить воинов идти строем на смерть, а рулевых – выбрасывать корабли на скалы… Ведуны могли вторгнуться в чужой разум – и уничтожить его подчистую, превращая человека в мычащее и неспособное даже ходить существо… Или подчиняя его своей воле, превращая в бездушную марионетку. Меняя полностью, не оставляя и следа…

Меня вдруг бросило в холод.

А что, если я – просто жертва менталиста?! И все мои силы, умения и удаль – на самом деле чужие? Что, если мое сознание выпотрошили, скомкали и заменили чем–то другим? Превратили меня в послушную чужой воле куклу ради целей, о которых я не мог даже догадываться?

Я отшвырнул книгу, вскочил с кровати и принялся озираться по сторонам, впиваясь взглядом в каждую мелочь в до боли знакомой комнате.

Журнальные развороты. Умывальник. Шкаф. Зеркало, чуть надколотое в углу. Старенький стол из темного дерева, изрезанный по краям перочинным ножом…здорово же я тогда получил от деда!

Почему–то именно это воспоминание меня и отрезвило. Не кто–то другой, а я сидел в вечернем полумраке, ковыряя края столешницы блестящим лезвием. Я, лицеист Саша Горчаков. Недоросль, дурень, горе-гонщик… а теперь еще и дуэлянт. Может, какой-нибудь менталист и смог бы вскрыть мою голову – но даже самый крутой не провернул бы это настолько чисто. И не удержал бы меня так долго, сам оставаясь незамеченным.

Такое не под силу даже Багратиону с его вторым магическим. Он пробил мою защиту, но я заметил… Заметил бы и раньше. Подобное никак не могло объяснить внезапно пробудившийся Дар… и с трудом объясняло невесть откуда взявшиеся знания и привычки.

Нет, дело в другом. Что бы ни случилось в тот день, когда меня достали из «Волги», обнимающей капотом фонарный столб, менталисты тут ни при чем. Я не ощущал ничьего присутствия – ни далекого, ни уж тем более близкого. Ни сейчас, ни раньше – не считая Гижицкой… но ее фокусы даже рядом не стояли с тем, чего я боялся.

Выдохнув, я встал перед зеркалом и всмотрелся в серебристый полумрак. И оттуда на меня взглянул тот, другой. Тоже я – но изменившийся. Сильный и взрослый, умеющий то, чего я никогда не умел.

Но главное – не желающий мне зла. И с ним мне если и стоит опасаться менталистов, то лишь потому, что они могут увидеть что–то, что не следует показывать никому. Ни Багратиону, ни Бельской, ни деду с Андреем Георгиевичем… ни даже Косте.

Когда-нибудь я разберусь, в чем дело. А пока остается только привыкнуть, что эта таинственная чужая сила со мной надолго.

Возможно – навсегда.